Знамена такого же цвета развевались на ветру. Именно в таком составе де Готье и его вассалы подъехали к стенам Корберри.
«Согласится ли он пообедать с нами? – размышляла Александра. – Или же останется в лагере, разбитом перед Корберри?»
– Леди, вернитесь в ванну, – попросила новая горничная девушки Бернадетта.
– Я не простужусь, – ответила она, наблюдая за приближением де Готье.
Двенадцатилетняя служанка фыркнула:
– Да, в этой комнате не простудишься, – засмеялась она, обмахиваясь банным полотенцем, которое держала в руках.
Александра тоже улыбнулась. Температура в комнате как раз была для нее, даже сквозняк не мешал. Как хорошо было чувствовать себя без одежды, лежать в теплой ванне и не ощущать проклятого холода. Если бы она не боялась потерять из виду Люеьена, она давно бы закрыла глаза и перенеслась бы мыслями в Алжир, в купальни Джаббара.
– Миледи, идите сюда, я должна смыть мыло с ваших волос, – умоляюще произнесла Бернадетта.
Девушка отреагировала только тогда, когда стены замка поглотили де Готье и его свиту. Не отходя от окна, она посмотрела через плечо на деревянную ванну.
– Поторопитесь, – настаивала служанка, – предстоит еще много сделать для банкета.
Александра посмотрела на серую мыльную воду, из которой выпрыгнула несколько минут назад. Нет, она вовсе не собирается вновь залезать в нее.
К английской манере мыться она, наверно, никогда не сможет привыкнуть. Вместо того, чтобы сидеть на стуле и позволять грязи стекать с тела, ее сородичи предпочитают отмокать, лежа в корыте, и смывать мыло и грязь той же мыльной водой. Александра, к ее глубокому сожалению, должна была делать то же самое. Теперь ей никогда не удастся стать такой же чистой, как до приезда сюда.
Хотя девушка и согласилась пользоваться ванной, но часто спорила по поводу частоты купаний. Некоторые англичане ленились мыться, отдавая предпочтение благовониям, и щедро поливали ими свои немытые тела.
Несколькими днями раньше Агнесса негодовала, когда Александра попросила горячей воды и запретила горничной эту воду носить. Настроившись помыться, девушка сама принесла себе ведро горячей воды и, если бы не вмешательство Джеймса, продолжала бы и дальше так поступать. К сожалению, его вмешательство только ухудшило настроение Агнессы и усилило попреки в адрес Александры.
– Ах, миледи, у вас нет скромности, – упрекнула Бернадетта, набрасывая халат на плечи девушки. Александра выпрямилась.
– Но в комнате только ты и я.
– Да, но неприлично обнаженной разгуливать по комнате.
Всовывая руки в рукава халата, Александра живо представила себе Бернадетту в роли служанки из купальни. Бедная девочка сошла бы с ума при виде огромного количества обнаженных женщин.
– Идите, идите, – продолжала умолять горничная, – я должна ополоснуть ваши волосы.
К большому огорчению служанки, девушка не полезла больше в ванну. Она встала на колени, наклонилась вперед и приказала лить чистую воду ей на волосы.
Ее просьба была исполнена, хотя Бернадетта и ворчала что-то себе под нос. Удивительно ловко она выжала волосы своей госпожи, заплела их в толстые косы и уложила вокруг головы, как корону. Александра отказалась носить тяжелый головной убор, выданный ей Агнессой, а ходить с распущенными волосами оказалось неприличным. Девушка ничуть не стыдилась цвета своих кудрей и не считала нужным прятать их под головным убором.
Часом позже она надевала платье, намереваясь спуститься вниз, где давали банкет в ее честь. Александра уже способна была самостоятельно найти в нем вырез для головы, и Агнесса отозвала горничную. Девушка благодарила Бога за возможность побыть одной.
Нервничая, она мерила шагами комнату и перебирала в руках драгоценное ожерелье, доставшееся ей в наследство от матери, находя утешение в том, что носит его. Ее мучило желание надеть браслеты с колокольчиками на руки и лодыжки, но затем, подумав и взвесив все за и против, Александра решила отказаться от них. Агнесса зло высмеяла ее несколькими днями раньше, когда падчерица позволила себе надеть один браслет.
Девушка молитвенно сложила руки, думая о том, как бы не растеряться перед таким количеством народа, перед очень строгими глазами незнакомых людей. Конечно, встреча с ними все равно не заменит свидания с Люсьеном.
Мелисса обещала дать ей знать, если де Готье появится в зале. Но его, наверно, не было, никто не пришел сказать ей об этом.
Взглянув в зеркало, Александра остановилась. Боже, какая она бледная. Подойдя поближе, девушка стала рассматривать свое напудренное лицо.
Она категорически отказалась от белил, но согласилась немного припудрить лицо, чтобы скрыть веснушки. Это оказалось ошибкой. Черты лица приобрели неестественно бледный, мертвенный вид.
– Крест Господен! – вспомнила Александра любимое восклицание Джеймса. Схватив салфетку, девушка сунула ее в грязную воду ванны и начала стирать пудру с лица. Увидев наконец знакомые веснушки, она улыбнулась.
– Так намного лучше. – Александра собиралась остановиться на этом, но маленькая деревянная коробочка на туалетном столике привлекла ее внимание.
Она подняла крышку и нашла сурьму для подведения глаз и помаду – такие знакомые косметические средства, причем гораздо более приемлемые, чем эти глупые белила и пудра.
Нанеся немного помады на верхнюю губу, Александра посмотрела на свое отражение. Немного краски не помешает...
Девушка удовлетворенно рассматривала свое отражение в зеркале, пока это приятное занятие не прервал стук в дверь. Зная, что пришел отец, чтобы сопровождать ее вниз, она подбежала к двери и широко распахнула ее.
К ее изумлению улыбка исчезла с лица отца при виде ее перевоплощения. Однако он быстро опомнился и предложил дочери руку.
– Что-то не так? – спросила Александра. – Плохо, что я подкрасила глаза? – Хотя она подвела глаза не так густо, как обычно это делала в гареме, но непривычному глазу смотреть на нее было явно в диковинку.
Джеймс махнул рукой.
– Нет, все в порядке. Просто чудесно. Ты великолепна, дочь Катарины.
Его слова не убедили девушку. Она бросила взгляд вниз, на укороченный подол платья.
– Знаю, что не должна была этого делать, – виновато произнесла девушка, выставив вперед йогу, чтобы продемонстрировать расстояние между платьем и полом, – но я боюсь, что могу наступить на него, упасть и опозорить тебя.
Шагнув назад, Джеймс посмотрел на изгиб лодыжки, обтянутой чулком.
– Меня всегда удивляло, для чего женщины носят такие длинные платья, – проговорил он, и уголки его губ заметно дрогнули. – Это же неудобно, не так ли?
Александра радостно рассмеялась.
– Очень. Если бы мне разрешили, я бы надела рубашку и шаровары.
Лорд не выдержал и тоже улыбнулся.
– Дай мне слово, что никогда не сделаешь этого в присутствии Агнессы.
Девушка заулыбалась, взяла отца под руку и спустилась с ним по лестнице.
– Отец, – осторожно спросила она, – будет ли поместье Фальстафф представлено на банкете?
– Я полагаю, ты спрашиваешь меня, прибыл ли Люсьен? – сказал лорд, поддерживая дочь, когда они спускались по первому лестничному пролету До них доносился приглушенный гул голосов сотен гостей, собравшихся в зале, но в этот момент Александра не слышала их.
– Почему... почему ты так думаешь? Отец искоса взглянул на нее.
– На пути в твою комнату я перехватил посланника Мелиссы с сообщением.
Александра мысленно застонала.
– И что это за сообщение? Джеймс склонил голову.
– Он здесь.
Девушка оживилась, радостное возбуждение переполняло ее.
– Он пришел с миром, отец?
– Насколько я могу судить, да. И все же я дал задание своим людям следить за ним и его свитой.
– Ты не говорил с ним?
– Мы обменялись только взглядами. – Они надолго замолчали. – Ты думаешь, он явился сюда объявить войну? – спросил лорд Байярд, остановившись в нескольких шагах от входа в зал.
Девушка взглянула на отца.
– Войну? – Немного подумав, она пожала плечами. – Я знаю наверняка лишь одно – он пришел требовать то, что у него забрали.
– Да, ты права, это на него похоже. Александра удивилась такой реакции отца.
– И что ты намереваешься делать? Мужчина похлопал ее по руке и повел к входу.
– Я всегда мечтал о возвращении земель де Готье, но только через женитьбу на девушке из семьи Байярдов.
– Чтобы сохранить мир?
– Точно.
– Это важно для тебя, да? Он согласно кивнул.
– Вражда закончится при мне. Это обещание я дал Катарине перед ее исчезновением. И хотя много раз после того я нарушал клятву, так как считал де Готье виновными в ее похищении, но все равно рано или поздно я бы сдержал свое слово.
Александра жаждала узнать побольше, но внезапно поняла, что стоит перед большим скоплением людей. Все они мгновенно перестали разговаривать, и в зале воцарилась тишина.
– Улыбнись, Алесса, – шепнул Джеймс, называя ее уменьшительным ласковым именем, которое дал ей вскоре после ее появления в Корбер-ри. – Покажи им, что в тебе живет Катарина.
Натянуто улыбаясь, девушка выпрямила спину и приподняла лицо. Все присутствующие разглядывали дочь лорда Байярда. Их взгляды скользили по ее подведенным глазам, по укороченному подолу и в них читалась разная реакция: у мужчин – положительная, у женщин – осуждающая.
«Ну почему отец не приказал опустить подол платья и убрать краску с глаз?» – в отчаянии подумала она, переминаясь с ноги на ногу.
Только однажды в жизни ей пришлось предстать перед таким количеством людей – на аукционе в Танжере. И вот судьба, словно в наказание, подарила ей другое похожее испытание. Но тогда в Танжере рядом был Люсьен, ее спаситель и ангел-хранитель. Он сейчас здесь или нет?
– Позвольте вам представить мою дочь, – громко произнес Джеймс, и его голос гулким эхом разнесся по залу: – Александра Байярд.
Подавляя в себе робкого, испуганного ребенка, еще живущего внутри, девушка еще выше подняла голову и широко улыбнулась.
Шепот восхищения, одобрения вместе с недовольным роптанием пронесся по толпе гостей. Некоторые из присутствующих шагнули вперед, чтобы представиться, остальные остались на месте.
– Не волнуйся, – шепнул Джеймс. – Если они познакомятся с тобой, они будут очарованы и станут сражаться за право хотя бы постоять с тобою рядом.
Внезапное появление Агнессы не предвещало ничего хорошего.
Однако вместо неодобрения в се глазах появилось удовлетворение, когда она взглянула на падчерицу, мгновенно оценив ее пристальным женским взглядом.
– Да, твоя дочь... то, что надо. Подозрения Александры нашли выражение в словах лорда.
– Что? – низким голосом спросил он. – Ты обнажаешь меч, жена?
– Ты неправильно меня понимаешь, – мягко упрекнула мужа Агнесса. – И я никогда не поднимала меч.
– Так ли это?
Агнесса взяла мужа под руку и с веселой улыбкой встала рядом с ним.
– Пойдем, – сказала она мужу, потянув его за собой. Дворецкий хочет поговорить с тобой прежде, чем начнется пир.
– Зачем?
– Пропало несколько ножей.
Ножи и ложки – довольно дорогие вещи, это Александра узнала во время первого обеда в Корберри. Они являлись показателем благосостояния владельца замка и в обязанности дворецкого входило самолично раскладывать приборы перед каждым обедом и старательно пересчитывать их после. Девушке такое отношение к железкам казалось смешным, а здесь все относились к этому очень серьезно.
Подозвав Мелиссу, лорд сдал старшую дочь на ее попечение.
– Я скоро вернусь, – заверил он девушек. – А пока Мелисса представит тебя гостям. – Мужчина задумчиво поскреб щеку. – Я думаю, будет лучше, если это сделает она. – После этих слов он и Агнесса повернулись и скрылись в толпе.
Когда отец ушел, Александра распрямила плечи и спину, заставляя себя не сутулиться и держаться гордо и прямо. «Никто, – поклялась она, – не увидит, что она чувствует себя явно не в своей тарелке».
– Очень умно, – сказала сестра, глядя на укороченный подол, – а вот у меня не хватило бы мужества сделать то же самое.
– Мужество ничего общего с этим не имеет, – произнесла Александра. – Это сделано просто для удобства.
Мелисса пожала плечами.
– Тебе не надо мне ничего объяснять. Лучше пойдем, я представлю тебя нескольким друзьям.
– А Люсьен? – тревожно спросила сестра, наклоняясь к ней ближе.
Та загадочно улыбнулась.
– Как я уже говорила, он пришел.
– Но где он?
– Не знаю, но будь уверена, что де Готье где-то в толпе.
– Ты уверена? Сестра кивнула.
– Правда, я еще его сама не видела, но мне сказали, что своим появлением он ошеломил всех. – Увидев, что Александра вопросительно подняла брови, она добавила. – Вернулся живым и здоровым, хотя все считали его погибшим.
Девушке пришлось довольствоваться этим, и она позволила сестре подвести себя к каким-то людям и начала с ними знакомиться. Александру беспокоил мужчина, постоянно следовавший за ней и внимательно ее разглядывавший. Этот человек был одет в свободные одежды, свидетельствовавшие о его принадлежности к церкви и довольно высоком сане.
– Кто это? – спросила Александра, когда им наконец удалось вырваться из толпы хихикающих молоденьких женщин.
Сестра проследила за ее взглядом.
– Это епископ Арми.
– Он один?
– Да, хвала небесам, – прошептала сестра – Однако почему ты спрашиваешь?
– Он появляется повсюду, как существо, у которого много тел и одна голова.
– А... – слабая улыбка заиграла на лице Мелиссы. – Так положено. Этот ревностный церковник хотел бы быть уверенным, что ты настоящая христианка, а не последовательница ислама.
«А что он думает по поводу моей косметики и наряда?» – испуганно подумала девушка.
– А что если я исповедую мусульманство? Улыбку словно ветром сдуло с лица сестры.
. – Александра, даже и не думай об этом! – шепнула она ей на ухо. – Это ересь чистой воды. Неужели мать не говорила тебе, что церковь терпит только одну религию – свою?
Александра удивилась такой ее горячности Конечно, Сабина говорила о твердой позиции и нетерпимости церкви, но никогда не вдавалась в подробности последствий столкновений религиозных учений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53