Взяв прядь ее волос, он поднес ее к лицу.— Почему твои волосы пахнут лимонами?К его удивлению, Генри покраснела.— Я использую сок лимонов, когда мою волосы, — призналась она. — Виола всегда говорила, что он делает их светлее.Он снисходительно посмотрел на нее.— Еще одно доказательство тому, что тебе свойственны те же недостатки, что и всем нам. Подумать только, использовать лимоны, чтобы сделать волосы светлее! Ну и ну!— Они всегда были моей гордостью, — робко сказала она. — Поэтому я никогда не укорачивала их, хотя для работы в Стэннедж-Парке короткая прическа была бы намного удобнее. Наоборот, мне хотелось, чтобы они выглядели как можно привлекательнее, ведь все остальное во мне было вполне заурядным. — Заурядным? — переспросил он тихо. — Совсем нет.— Тебе не обязательно льстить мне, Данфорд. Я знаю, что я не слишком красива, пусть даже и неплохо выглядела в белом платье вчера вечером, но… О Господи, только не думай, что я напрашиваюсь на комплименты.— Нет. — Он покачал головой. — Не буду.— Я прямо как сорока. Разболталась тут о своих волосах.Он потянулся к ней и провел пальцами по изгибу ее бровей.— Твои глаза мне кажутся серебряными озерами, а твои брови — крыльями ангела, такие они нежные и мягкие. — Он наклонился и легко коснулся тубами ее рта. — У твоего алого ротика чудесная форма, восхитительная пухлая нижняя губка и уголки, которые всегда готовы подняться вверх и превратить его в улыбку. А твой носик, казалось бы, самый обыкновенный с виду, нравится мне как никакой другой.Она не отрываясь смотрела на него, зачарованная бархатным тембром его голоса.— Но, знаешь, что в тебе самое лучшее? — продолжал он. — Помимо прелестной внешности, ты обладаешь острым умом, добрым сердцем и прекрасной душой.Генри не знала, что сказать, какие слова могут передать то, что она чувствовала сейчас. — Я… я… так благодарна тебе.В ответ он коснулся губами ее лба.— Тебе нравится запах лимонов? — вдруг спросила она. — Я могла бы не пользоваться ими.— Я обожаю запах лимонов. Делай то, что тебе нравится.— Я не уверена, есть ли от них толк, — произнесла она, улыбнувшись. — Я так давно пользуюсь этим средством, что не знаю, как будут выглядеть мои волосы, если я перестану это делать. Цвет может остаться прежним.— Этот цвет волос будет самим совершенством, — серьезно сказал он.— А если они станут совсем темными?— Все равно они будут самим совершенством.— Какой ты глупый! И то и другое не может быть самим совершенством.Он притронулся руками к ее лицу.— Какая ты глупая. Ты — само совершенство, Генри, и не важно, какого цвета будут твои волосы.— Я думаю, ты тоже само совершенство, — нежно сказала она, кладя свои руки поверх его. — Я помню, как увидела тебя в первый раз. В ту минуту мне показалось, что ты — самый красивый мужчина на свете.Данфорд усадил ее себе на колени, понимая, что на этом следует остановиться. Он не должен позволять себе ни поцелуев, ни чего-либо другого. Все это подождет. Генри была невинна. Более того, теперь она всецело принадлежит ему и заслуживает самого большого уважения.— Насколько я помню, — сказал он, нежно погладив ее по щеке, — когда ты впервые увидела меня, ты с большим вниманием отнеслась к борову, чем ко мне.— Тогда я увидела тебя не в первый раз. Я смотрела на тебя из окна. — Она вдруг застенчиво улыбнулась. — И поймала себя на мысли, что у тебя чудесные ботинки.Данфорд улыбнулся:— Значит, ты любишь меня за мои ботинки?— Нет… уже нет, — чуть запнувшись, сказала Генри. Он хочет заставить ее признаться, что она любит его? Ей стало страшно: а вдруг он промолчит в ответ на ее признание? Она знала, что он любит ее, она чувствовала его любовь в каждом прикосновении, но знал ли он сам об этом? Она не хотела бы испытать боль от его слов, вроде: «И ты мне очень дорога, милая».Данфорд не заметил перемены ее настроения. Пытаясь выглядеть крайне серьезным, он наклонился и чуть приподнял ее платье. Чрезвычайно искренним голосом он произнес:— Твои ботинки тоже очень хороши.— О Данфорд, с тобой я так счастлива!Она произнесла это, не глядя на него, но он знал, что при этом она улыбалась.— Я тоже счастлив с тобой, плутовка. Однако, боюсь, мне придется вернуть тебя домой, пока твое отсутствие не вызвало переполоха.— Ты, можно сказать, выкрал меня.— Да, но цель вполне оправдала средства.— Это так. И все же я совершенно согласна с тобой, мне надо возвращаться. Нед, должно быть, теряется в догадках, куда я запропала.— Ах да, наш дорогой Нед. — Со смиренным выражением лица Данфорд дал кучеру знак ехать к особняку Блайдонов на Гросвенор-сквер.— Ты должен быть добрее к Неду, — проговорила Генри. — Он милый юноша и, я уверена, станет мне хорошим другом.— Я подобрею к Неду, как только он найдет себе возлюбленную.Генри промолчала, она была рада этой ревности.Они умиротворенно молчали, пока экипаж вез их к Гросвенор-сквер. Наконец они остановились.— Как жаль, что мне нужно идти, — с тоской в голосе произнесла Генри. — Я хотела бы навсегда остаться в этом экипаже.Данфорд соскочил на землю и, обняв ее за талию, помог спрыгнуть. Он задержал свое объятие чуть дольше, чем это было необходимо.— Мне тоже, Генри, но ведь у нас с тобой — вся жизнь впереди. — Он припал губами к ее руке и проводил ее взглядом.Девушка поднялась по лестнице и вошла в дом. Генри на несколько секунд остановилась в фойе, пытаясь осмыслить все, что произошло за этот час. Как сильно изменилась ее жизнь за столь короткое время!«У нас с тобой — вся жизнь впереди». Что Данфорд хотел этим сказать? Он хотел жениться на ней? Она приложила руку к своим губам.— Боже милостивый, Генри! Где же ты была?Она подняла глаза. Нед быстро направлялся к ней. Генри молча смотрела на него, все еще держа руку у рта.Нед был обеспокоен. Ее волосы были растрепаны, и, казалось, она потеряла дар речи.— Что произошло? — строго спросил он. — Что он с тобою сделал?«У нас с тобой — вся жизнь впереди».— Кажется…Она нахмурилась и слегка наклонила голову набок. У нее потемнело в глазах. Она ничего не видела в холле и даже не смогла бы даже узнать человека, стоящего перед ней, не взглянув на него еще раз.— Кажется…— Что, Генри? Что?— Кажется, я только что обручилась.— Тебе кажется, что ты обручилась?«У нас с тобой — вся жизнь впереди».— Да. Мне так кажется. Глава 17 — И что же ты сделал? — спросила Белл с долей сарказма. — Спросил у себя разрешения жениться на ней?Данфорд улыбнулся:— Ты угадала.— Знаешь, это как в плохом романе. Опекун женится на своей подопечной! Не могу поверить, что это произошло с тобой.Данфорд ни на секунду не сомневался, что Белл сама проявила большую активность, чтобы все кончилось именно так.— Неужели?— Вообще-то могу. Она тебе очень подходит.— Я знаю.— И как ты сделал ей предложение? Наверное, это было очень романтично.— Честно говоря, я еще не сделал ей предложения.— В таком случае не слишком ли ты поспешил?— Попросив Эшборна пригласить нас в Вестонберте? Вовсе нет. Иначе я не смогу остаться с ней наедине.— Вы даже не помолвлены. Формально ты не имеешь никакого права оставаться с ней наедине,Данфорд самоуверенно улыбнулся:— Она согласится.— Поделом будет тебе, если она откажет, — раздраженно проворчала Белл.— Она не откажет.Белл вздохнула:— Наверное, ты прав.— Как бы мне ни хотелось получить особое разрешение и жениться на следующей же неделе, придется поступить, как все: какое-то время подождать. Уже одно то, что я ее опекун, послужит поводом для кривотолков в высшем свете, а мне очень бы хотелось избежать пересудов о ней. Если свадьба будет поспешной, кто-нибудь наверняка пронюхает, что мы пробыли в Корнуолле больше недели наедине.— Раньше тебе не было дела до сплетен, — заметила Белл.— И сейчас нет, — отрезал он, — по крайней мере когда они касаются меня. Но я не допущу, чтобы Генри стала объектом кривотолков.Белл улыбнулась:— Я жду не дождусь своего выигрыша в тысячу фунтов.— Я с радостью отдам тебе их. Но только в том случае, если вы с Блэквудом составите нам компанию в Вестонберте. Эта поездка никому не покажется предосудительной, если в доме будут жить три пары.— Данфорд, я не собираюсь оставаться на ночь у Алекса и Эммы, когда наш собственный дом находится в пятнадцати минутах езды. .— Но вы все-таки будете приезжать к нам? Генри была бы рада.Все, что доставит удовольствие Генри очевидно, обрадует и Данфорда. Белл улыбнулась. Он здорово влюбился в эту девушку, и она была несказанно рада за него.— Для Генри — все, что угодно, — произнесла она, великодушно взмахнув рукой. — Для Генри — все, что угодно.Несколько дней спустя Данфорд и Генри уехали с согласия Каролины в Вестонберт, владение Эшборнов в Оксфордшире. По настоятельным просьбам Данфорда Алекс и Эмма поспешно устроили семейный прием для самых близких друзей — Данфорда, Генри, а также Блэквудов, которые пообещали бывать у них каждый день, твердо заявив при этом, что ночевать они будут в своем доме.В трехчасовой поездке за город Генри и Данфорда сопровождали слуга и служанка. Леди Каролина настояла на этом, заявив, что иначе Генри никуда не поедет. Данфорду хватило ума оставить свои возражения при себе. Он очень ждал этой замечательной поездки, ведь ему предстояло провести с Генри целую неделю. Алекс и Эмма, как семейная пара со стажем, формально вполне годились для роли надзирателей, но поскольку и сами были влюбленной парой, на многое готовы были закрыть глаза. Ведь Белл в свое время встретила и полюбила будущего мужа как раз на их глазах, в условиях не очень бдительного надзора.Почти всю дорогу Генри молчала, не решаясь заговорить с Данфордом в присутствии слуг. Ей о многом хотелось бы поговорить с ним, но теперь даже самая малость казалась ей очень личной, даже такая, как покачивание экипажа и цвет травы за окном. Пришлось ограничиться лишь частыми взглядами и загадочными улыбками, непременно достигавшими адресата, не сводившего с нее глаз в течение всего пути.Был полдень, когда экипаж свернул в тенистую аллею, ведущую к Вестонберту.— Какой чудесный дом! — воскликнула Генри, которая наконец-то обрела дар речи. Огромное здание было построено в форме буквы Е, в честь правящей королевы Елизаветы. Генри всегда нравились дома более скромных размеров, такие, как Стэннедж-Парк, но Вестонберт, несмотря на свою грандиозность, казался очень уютным. Быть может, этот уют создавали окна, радостно сверкающие на солнце, словно приветливые улыбки, или множество цветочных клумб, вдоль дороги к дому. Словом, Генри с первого взгляда влюбилась в него.Вместе с Данфордом они вышли из экипажа и поднялись по ступенькам к парадному входу. Там их уже встречал Норвуд, преклонных лет дворецкий Вестонберта.— Как я выгляжу? — шепотом спросила Генри, когда их провели в просторную гостиную.— Ты выглядишь замечательно! — ответил он, улыбнувшись ее волнению.— А платье в поездке не сильно помялось?— Совсем нет. Но даже если бы оно и было мятое, ничего страшного не произошло бы. Алекс и Эмма — свои люди. — Он ободряюще похлопал ее по руке.— Как ты думаешь, я понравлюсь Эмме?— Даже не сомневаюсь в этом, — ответил он. — Что на тебя нашло? Мне казалось, ты так ждала этой поездки.— Так оно и есть. Просто я немного нервничаю, мне очень хочется понравиться герцогине. Ведь она — твой близкий друг, и…— Это так, но все же ты ближе.Генри зарделась от удовольствия.— Спасибо, Данфорд. Но все же, она — герцогиня, и…— И что же? Алекс — герцог, однако это не помешало тебе очаровать его. Если бы он встретил тебя раньше Эммы, не избежать бы мне дуэли.Генри снова покраснела.— Не говори глупостей.— Думай что хочешь, Генри, но если ты и дальше будешь говорить о своих переживаниях, мне придется поцеловать тебя, чтобы заставить замолчать.Глаза ее засветились.— Правда?Он вздохнул и приложил руку ко лбу.— Что же мне с тобой делать, плутовка?— Поцеловать? — с надеждой предположила она.— Похоже, пока мне придется ограничиться вот этим. — Он наклонился вперед и слегка коснулся губами ее губ, намеренно избегая более близкого контакта. Он знал, что если еще раз коснется Генри, то уже не сможет совладать с собой и заключит ее в свои объятия. Он очень хотел это сделать, но герцог и герцогиня Эшборн могли появиться в любую минуту, а Данфорду не хотелось быть застигнутым на месте преступления.И тут он услышал негромкий кашель.Слишком поздно.Данфорд отпрянул от Генри, заметив, как порозовели ее щеки, и посмотрел в сторону дверей. Эмма с трудом сдерживала улыбку. Алекс даже и не пытался этого сделать.— О Боже! — простонала Генри.— Нет, это всего лишь я, — пошутил Алекс, пытаясь развеселить сконфуженную Генри. — Хотя моя жена иногда и обвиняет меня в том, что я беру на себя его функции.Генри попыталась улыбнуться.— Рад видеть тебя, Эшборн, — пробормотал Данфорд, поднимаясь с дивана.Алекс подвел свою — на последнем месяце беременности — жену к удобному креслу.— Я думаю, что ты предпочел бы лицезреть меня минут через пять, — шепнул он на ухо Данфорду, направляясь к Генри. — Очень рад снова видеть тебя, Генри. Выходит, наш дорогой друг в конце концов не устоял перед твоими чарами. Между нами говоря, у него не было никаких шансов.— Я…— Прошу тебя, Алекс, — вступила в разговор Эмма, — если ты и дальше намерен смущать ее, я устрою тебе головомойку.Одной Генри было видно лицо Алекса, который так преувеличенно изобразил искреннее раскаяние, что девушка еле удержалась от смеха.— Может, познакомить тебя с мегерой — той, что сидит в желтом кресле? — спросил он, хитро улыбаясь.— Не вижу никакой мегеры, — ответила лукаво Генри, увидев улыбку Эммы на другом конце комнаты.— Данфорд, — сказал Алекс, взяв за руку поднявшуюся с дивана Генри, — эта женщина слепа как летучая мышь.Данфорд пожал плечами, обменявшись озорным взглядом с Эммой.— Моя дорогая жена, — начал Алекс, — позволь представить тебе…— Ты хочешь сказать «моя дорогая жена-мегера», — вставила Эмма, весело улыбнувшись Генри.— Разумеется. Как я рассеян! Моя дорогая жена-мегера, позволь представить тебе мисс Генриетту Баррет из Корнуолла, прибывшую прямо из гостиной твоей тетушки Каролины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37