— Кроме той, которую я совершил, когда произнес на венчании: «Да».Белл заехала к Данфорду через месяц. Он сделал вид, что рад ей, но ничто не могло вывести его из меланхолии. Генри виделась ему повсюду. Он постоянно слышал ее голос. Он страшно тосковал по ней и презирал себя за то, что по-прежнему любит эту женщину.— Добрый день, Данфорд, — сдержанно поздоровалась Белл, входя к нему в кабинет.Он поклонился ей.— Я подумала, тебе будет интересно узнать: два дня назад Эмма благополучно родила сына. Я подумала, что Генри обрадовалась бы, услышав это, — добавила она многозначительно.Первый раз за этот месяц Данфорд улыбнулся:— Мальчик? Эшборн мечтал о дочке.Белл смягчилась:— Он ворчит, что Эмма всегда добивается своего, но все равно счастлив, как только может быть счастлив молодой отец,— Так, значит, ребенок здоров?— Большой розовый карапуз с густыми черными волосами.— Боюсь, он устроит им веселую жизнь.— Данфорд, — сказала вкрадчиво Белл, — кто-то должен рассказать об этом Генри. Ей будет приятно узнать.Он озадаченно смотрел на нее:— Я напишу ей.— Нет, — твердо сказала она. — Тебе нужно самому сказать ей об этом. Она будет очень рада и захочет поздравить их с радостным событием.Данфорд вздохнул. Ему так хотелось увидеть свою жену. Обнять ее, ласкать, вдыхать лимонный запах ее волос. Он закроет ей рот рукой, чтобы не слышать горьких слов, и будет любить, представляя себе, что и она любит его в эти минуты. Он был самолюбив и сознавал это. Именно поэтому Белл и предложила ему удобный повод для поездки в Корнуолл.Данфорд встал.— Я сам скажу ей.Белл вздохнула с большим облегчением.— Я поеду в Корнуолл. Нужно ей рассказать о новорожденном. — Он попытался оправдать свое решение. — Ведь больше некому рассказать ей об этом? — Он посмотрел на Белл в ожидании подтверждения.— Конечно, — тут же согласилась она, — если ты не поедешь, она так ничего и не узнает. Ты непременно должен ехать.— Да-да, — рассеянно пробормотал он. — Непременно. Мне непременно надо увидеть ее. У меня просто нет выбора.Белл понимающе улыбнулась.— Данфорд, а ты не хочешь узнать, как назвали ребенка?— Да, это было бы кстати, — ответил он, обрадовавшись.— Они назвали его Вильямом. В твою честь. Глава 24 Генри перекидывала лопатой навоз. Не то чтобы ей нравилось это занятие. Честно говоря, ей оно совсем не нравилось. Она всегда знала, что, управляя Стэннедж-Парком, должна присматривать за всеми сельскохозяйственными работами в поместье. Но ей даже в голову не приходило заниматься такой грязной работой. Но теперь все было по-другому. Физическая работа отвлекала ее от невеселых размышлений. И вечером, ложась в кровать, она чувствовала себя такой уставшей, что сразу же засыпала. Для нее это было настоящим спасением. До того как Генри нашла это средство от бессонницы, ей приходилось часами лежать, уставившись в потолок. Она все смотрела и смотрела в одну точку, но не видела ничего, кроме своей разбитой жизни.Генри зачерпнула лопатой навоз, не обращая внимания на грязные брызги, запачкавшие ее сапоги. С каким удовольствием она примет ванну! Да, она примет ванну. Ванну… с лавандой. Нет, лучше с розовыми лепестками. От нее будет пахнуть розами. Во время работы Генри всегда старалась думать о чем-нибудь подобном, пытаясь отделаться от воспоминаний о Данфорде.Закончив работу, она отложила лопату в сторону и медленно побрела к черному ходу. Грязными сапогами она могла запачкать ковер в холле, и тогда слугам пришлось бы отчищать его.На ступеньках служанка кормила морковкой Рафуса. Генри попросила ее приготовить ванну и, наклонившись, погладила кролика. Затем она толкнула дверь и улыбнулась экономке не в силах приветствовать ее вслух. Та предложила ей яблоко, Генри откусила от него и снова взглянула на экономку. Выражение лица Симпи показалось ей странным, почти сердитым.— Что-то не так, Симпи? — спросила Генри и снова поднесла яблоко ко рту.— Он вернулся.Надкусив яблоко, Генри замерла. Потом медленно вынула яблоко изо рта, оставив на нем следы ровных зубов.— Ты имеешь в виду моего мужа? — тихо спросила она.Миссис Симпсон кивнула и дала волю своим чувствам:— Мне бы следовало высказать все, что я думаю о нем, не заботясь о последствиях. Нужно быть чудовищем, чтобы оставить тебя одну. Он…Но Генри уже не слышала ее. Ноги сами вынесли ее из кухни, и она побежала по лестнице, не осознавая, куда бежит — от него или к нему. Генри не знала, где он: в кабинете, гостиной или спальне. Она задержала дыхание, надеясь, что не в спальне. Широко открыв дверь, она замерла. Ей никогда особенно не везло.Данфорд стоял у окна и, как всегда, был необыкновенно хорош собою. Он снял уже свое пальто и сейчас развязывал на шее шарф.— Генри, — поклонился он ей.— Ты вернулся, — только и смогла сказать она.Он пожал плечами.— Мне… мне нужно принять ванну.Улыбка чуть коснулась его губ.— Понимаю. — Он взялся за колокольчик.— Я уже отдала распоряжение. Слуги сейчас принесут воду.Данфорд убрал руку и повернулся.— Полагаю, тебе интересно будет узнать, почему я вернулся.— Мне… в общем, да. Думаю, причина не во мне.Он поморщился, словно от боли.— У Эммы родился мальчик. Я подумал, что ты обрадуешься этому известию. — Он видел, как грусть на ее лице сменилась радостью.— Да это же просто чудесно! — воскликнула она. — Они уже дали ему имя?— Вильям. — Он добавил несмело: — В мою честь.— Ты, должно быть, очень гордишься.— Так оно и есть. Буду крестным отцом. Это большая честь для меня.— Конечно. Должно быть, ты счастлив. Они тоже, наверное, счастливы.— Да, вполне.На этом предмет разговора был исчерпан. Генри смотрела на ноги Данфорда, тот смотрел поверх ее головы. Наконец она произнесла:— Мне действительно нужно принять ванну.В дверь постучали, и две служанки внесли ведра с горячей водой. Они выдвинули ванну из гардеробной и начали наполнять ее водой. Данфорд смотрел на Генри, представляя ее купающейся. В конце концов он выругался про себя и вышел из комнаты.Когда Генри снова вышла к мужу, от нее пахло цветами. И чтобы он не думал, будто она носит мужскую одежду из желания досадить ему, она надела платье.Данфорд коротал время в гостиной и в ожидании ужина потягивал виски. Когда вошла Генри, он встал.— Ты прекрасно выглядишь, Генри, — произнес он таким тоном, словно сожалел об этом.— Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь. Ты всегда хорошо выглядишь.— Выпьешь чего-нибудь?— Я… да. Нет-нет. То есть да. Да, выпью.Он повернулся к ней спиной, чтобы она не видела, как он улыбнулся, и взял в руки графин.— Чего тебе налить?Все равно, — ответила она нерешительно.Данфорд налил ей рюмку шерри.— Держи.Она взяла рюмку, стараясь не касаться его руки, сделала глоток, подождала, пока вино прибавит ей смелости, и спросила:— Ты надолго приехал?Его губы дрогнули.— Тебе не терпится избавиться от меня, Генри?— Нет, — поспешила ответить она. — Вовсе нет. Просто я подумала, что тебе самому не захочется задерживаться здесь надолго. Я была бы счастлива, если бы ты остался, — вырвалось у нее, но тут же из гордости она добавила: — Ты мне нисколько не помешаешь.— Ну конечно. Ведь я такой милый! Я чуть не забыл.Генри поежилась от его сарказма.— Я бы не поехала в Лондон, чтобы не помешать тебе, — отпарировала она. — Боже упаси мешать твоей светской жизни.Он с удивлением посмотрел на нее:— Не понимаю, о чем ты.— Ты достаточно хорошо воспитан, чтобы не говорить со мной об этом, — с горечью отозвалась Генри. — Или ты меня считаешь слишком тактичной.Данфорд встал.— Я провел в пути весь день и слишком устал для того, чтобы разгадывать твои ребусы. Я иду ужинать. Присоединяйся, если захочешь. — И вышел из комнаты.Генри уже достаточно хорошо знала светский этикет, чтобы понять, как непростительно грубо он повел себя по отношению к ней. Кроме того, она поняла, что сделал он это нарочно. Выбежав из комнаты вслед за ним, она крикнула ему вдогонку:— Я не голодна.Затем бегом поднялась по лестнице к себе в комнату, не обращая внимания на урчание в животе.Ужин не удался: он ел и совсем не чувствовал вкуса, стараясь не обращать внимания на слуг, в нерешительности топтавшихся у пустого стула напротив. По-видимому, они не могли решить, стоит им убрать прибор Генри или нет. Это было ужасное ощущение — сидеть под враждебными взглядами слуг, души не чаявших в Генри.С грохотом отодвинув стул, он поднялся в свой кабинет и налил себе бокал виски. Потом еще. И еще… Он пил не для того, чтобы опьянеть. Ему это было необходимо, чтобы прийти в себя и дождаться, пока заснет Генри.Слегка пошатываясь, он пошел в спальню. Как же ему держаться с женой? Господи, он совсем запутался. Он продолжал любить ее против своего желания. Он хотел возненавидеть ее и не мог. Глупо винить Генри за то, что она не может ответить ему взаимностью, глупо винить ее за любовь и преданность земле. Он страстно желал эту женщину, ненавидел себя за слабость и никак не мог понять ее до конца.Ясно лишь то, что она не любит его.«Жаль, что я… Жаль, что я не люблю тебя».Что ж, ее нельзя винить за это, по крайней мере она старалась быть ласковой с ним.Данфорд повернул дверную ручку и вошел в комнату. Его взгляд упал на кровать. Генри! Он затаил дыхание. Она его ждет? Значит, она хочет его? Нет, подумал он с горечью, это всего лишь означает, что в другой спальне нет кровати.Она безмятежно спала, и ее грудь слегка приподнималась в одном ритме с дыханием. Полная луна заливала спальню мягким светом. Данфорд тихо опустился в мягкое кресло. Ему и этого будет достаточно. Вот так сидеть и смотреть на нее.Проснувшись на следующее утро, Генри приоткрыла глаза. Она спала удивительно хорошо, несмотря на вчерашние переживания. Она зевнула, потянулась и села в кровати. И сразу же увидела его. Данфорд спал в кресле на противоположном конце комнаты. И по всему было видно, что ему очень неудобно. Зачем он сделал это? Неужели подумал, что она не пустит его в кровать? Или она настолько неприятна ему, что сама мысль об этом казалась ему невыносимой?Вздохнув, Генри выскользнула из кровати и прошла в гардеробную. Надела бриджи, рубашку и вернулась в спальню.Данфорд даже не шевельнулся. Темные волосы спадали ему на глаза, а губы чуть припухли со сна. Генри ужасно хотелось их поцеловать. Удивительно, как он помещался в таком маленьком кресле!Генри стало невыносимо жаль его. Она готова была простить ему то, что он оставил ее сразу после свадьбы, и забыть его оскорбительную грубость накануне. Она готова была смириться даже с тем, что не была желанна ему настолько, чтобы он расстался со своей любовницей. Она думала только о том, что все еще любит его, несмотря ни на что, и не может видеть, как он страдает. На цыпочках она подошла к нему и взяла за плечи.— Вставай, Данфорд, — прошептала она, пытаясь поднять его на ноги.Он несколько раз моргнул.— Генри?— Пора в постель, Данфорд.Он сонно улыбнулся:— Ты тоже идешь?Ее сердце замерло.— Я… нет, Данфорд, я уже одета. Я… у меня есть дела. Да, дела. — «Говори, говори, Генри, пока тебе самой не захотелось прыгнуть в кровать следом за ним».Данфорд выглядел таким разочарованным. Он наклонился к ней и прошептал:— Можно я поцелую тебя?Генри судорожно сглотнула. Неужели он все еще спит? Как-то раз он уже целовал ее во сне. Что случится, если он сделает это еще раз? Она так сильно хотела этого… так сильно хотела его. Потянувшись, Генри легко коснулась его губ. Он застонал — и тут же она попала в крепкие объятия.— Плутовка, — прошептал он.Даже если Данфорд и спал, на этот раз он не ошибся с именем. По крайней мере сейчас он хотел ее. Только ее.Неистово срывая одежду друг с друга, они перебрались на кровать. Он отчаянно целовал ее, почти не веря тому, что происходит. Она обвила ногами его бедра, обнимая и прижимаясь все сильнее в страстном желании слиться с ним воедино. Не успела она опомниться, как все произошло само собой. Это было чудесно, словно сами небеса окутали их своим волшебным покровом.— О Данфорд, я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. — Слова вырывались из сердца и слетали с ее губ. Она забыла о своем уязвленном самолюбии. Прежние сомнения казались ей сейчас малозначительными. Она любила его, и по-своему он любил ее тоже. Теперь она готова на все, лишь бы удержать его. Она забудет о своей гордости и станет покорной, лишь бы не испытать снова щемящее чувство одиночества.Казалось, Данфорд не слышал ее, так сильно он был поглощен тем, что происходило. Стон вырывался из его груди с каждым движением. Глядя на него, Генри не могла понять, чего было больше в его лице: отчаяния или радости. И тут он необычайно сильно подался вперед, выкрикнув ее имя в тот самый момент, когда, казалось, сама его жизнь перелилась в нее.Генри затаила дыхание, потрясенная этим чудом. Содрогнувшись в последний раз, он начал дышать ровнее. Не двигаясь, они пролежали так несколько минут. Затем Данфорд глубоко вздохнул и лег рядом, повернувшись лицом к Генри. Улыбнувшись, он потянулся к ней и нежно поцеловал.— Ты сказала, что любишь меня? — шепотом спросил он.Генри молчала, чувствуя себя в ловушке. Он положил руку на ее бедро:— Или мне послышалось?Ей хотелось сказать «да», ей хотелось сказать «нет», но она не могла решиться ни на то, ни на другое. Она выскользнула из его объятий и выбралась из кровати.— Генри. — Его голос был суров и требователен.— Я не могу любить тебя! — Она судорожно натягивала рубашку, которую еще так недавно яростно срывала с себя.Несколько секунд Данфорд отрешенно смотрел на нее, а потом произнес:— Что ты хочешь этим сказать?Она уже заправляла рубашку в бриджи.— Тебе нужно больше, чем я могу дать, — она едва сдерживала рыдания. — А значит, и ты мне не нужен.Он не обратил внимания на первую половину фразы. Зато вторая кольнула его в самое сердце. Лицо Данфорда стало каменным, он поднялся с постели и взял одежду.— Что ж, хорошо, — сдержанно сказал он. — В таком случае я возвращаюсь в Лондон. Сегодня же.Генри замерла.— Надеюсь, тебя это устраивает?— Ты… ты уезжаешь? — очень тихо спросила она.— А разве не этого ты хочешь? — выпалил он и, все еще обнаженный, угрожающе двинулся в ее сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37