— О небо, да это вы, леди Сабрина! Добро пожаловать домой! Какая приятная неожиданность!Лакей, отличавшийся необычайной серьезностью в присутствии господ, теперь широко улыбался.— Сейчас доложу его сиятельству о вашем приезде. Он будет на седьмом небе. Надеюсь, вы поужинаете с ним? Сабрина крепко сжала его широкую ладонь.— Спасибо, Джесперсон, за то, что заботились о нем и оберегали.Глаза камердинера на миг увлажнились, но он лишь сдержанно наклонил голову.— Сюда, миледи.Детские воспоминания нахлынули на Сабрину, пока Джесперсон вел ее в спальню. Различные «сокровища», собранные ею в былые дни, были выставлены на дедовском письменном столе красного дерева: цветные камешки из ручья, гладко отполированные быстрой водой, нитка янтарных бус, оставленная Сабрине матерью, порванный воздушный змей, обвязанный длинным тряпичным хвостом. Ничто здесь не изменилось, даже синие гардины и балдахин из Дамаска остались прежними. Плотные турецкие ковры, устилавшие паркетный пол, глушили шаги. Граф сидел в кресле перед камином, закутанный в свой любимый бархатный халат цвета старого бургундского вина. Скрюченные пальцы цеплялись за подлокотник.— Дедушка, — тихо прошептала Сабрина, боясь испугать старика.Но когда он повернулся и увидел ее, в глазах его засветилась любовь. Сабрина радостно взвизгнула и бросилась к его ногам. Он нежно гладил ее по волосам, и она прижалась теснее и положила голову ему на колени.Граф долго безмолвствовал, и Сабрина испугалась, что он поверил басням Тревора и Элизабет. В письмах она ни разу не упомянула о случившемся, боясь, что это приведет к ненужной вражде между родственниками.Прошло немало времени, прежде чем она решилась взглянуть на деда.— Ты так похожа на нее, — вздохнул граф, бережно обводя пальцем абрис ее лица. — Какая жалость, что ты ни разу не видела своей бабушки. Камилла была так же грациозна, изящна, добра и ласкова. И глаза ее ты унаследовала. Стала прекрасной, трепетной, полной жизни женщиной, Сабрина. Я так доволен твоим приездом и, говоря по правде, спокоен за твое будущее. Виконт здесь? Неплохо бы познакомиться с ним, хорошенько рассмотреть и убедиться, что он действительно тебя достоин.— Ужин подан, милорд, — объявил Джесперсон. — Миледи, не соблаговолите ли сесть в это кресло, чтобы было удобнее беседовать во время еды?Но Сабрина вместо этого опустилась на скамеечку для ног, где раньше любила сидеть, наблюдая, как работает граф, разбираясь с семейными бумагами и счетами поместья. Энергичный, шумный, веселый…— Ты прекрасно выглядишь, дедушка, — пробормотала она, глядя, как граф медленно пережевывает кусочек жареного цыпленка в знаменитом сливочном соусе поварихи. Та всегда говаривала со снисходительной улыбкой, что блюдо приготовлено на французский манер.— Я всего лишь старый орел, прикованный к скале, Сабрина. Душа моя устала и одряхлела.— Ты старый поэт, обожающий пышные фразы, и я не позволю тебе предаваться унынию!— Что молодая девушка может знать о старости?! — Дед нахмурился. — Ты видела сестру?— Да.Сабрина попыталась произнести это короткое слово как можно равнодушнее, но графа трудно было обмануть. Он слишком хорошо знал внучку.— Она стала еще более сварливой и злобной, с тех пор как вышла за этого мерзавца. Черт побери, если бы я только сумел вовремя его разглядеть! Ноги бы его здесь не было.— Пожалуйста, поешь, дедушка.Он подцепил вилкой ломтик картофеля.— Она несчастна, но это и неудивительно. Такой человек, как она, никогда ничем не будет доволен. Мне следовало давно это понять, а я вообразил, что, кроме мужа, ей ничего не надо. Вот и посчитал Тревора даром небес. — Он долго задумчиво глядел на танцующее пламя в камине, затем продолжил: — Какой глупец! Но стань она женой даже хорошего, доброго человека, все равно ничего бы не изменилось, потому что Элизабет прежде всего ненавидит себя. Я дал ей все, чего она желала. Теперь Элизабет хозяйка Монмут-Эбби, а со временем станет графиней. Она всегда мечтала стать знатной леди, повелевать окружающими, но что это ей дало? Горечь разочарования. Кроме того, муж не любит ее и всячески издевается. Жаль, Сабрина, но ничего не поделаешь.Сабрина отставила поднос и, скользнув на пол, припала щекой к ногам графа. Мягкий бархат халата ласкал кожу.— Она больше не приходит ко мне, — продолжал он, гладя внучку по голове. — Вероятно, потому, что чувствует себя виноватой. Нет, не смотри так удивленно, Сабрина. Зачем оскорблять меня? Как ты могла вообразить, будто я поверю тем мерзостям, что они наговорили? Честно сказать, я с удовольствием вонзил бы нож в сердце подлеца, но что тогда будет с семьей? Правда, кто знает, возможно, было бы лучше, если бы наш род закончился на мне. Я дрожу при мысли о том, каких детей породят чудовища, подобные Тревору и Элизабет.Он помолчал, по-прежнему гладя волосы внучки. Сабрина с облегчением отметила, что дышал граф размеренно и спокойно.— Когда этот приторный красавчик появился в Монмут-Эбби, я посчитал его вполне безвредным фатом, глупым щеголем. Но это не так, Сабрина, совсем не так. Тревор опасен. Не вмешайся твой муж и Ричард Кларендон, он не остановился бы перед тем, чтобы убить меня. Теперь меня терзает сознание собственной ошибки.Неужели дед действительно решился бы разделаться с Тревором? Трудно представить его в роли мстителя.Сабрина чуть откинулась назад и подняла голову.— Спасибо за то, что поверил мне.— Твой муж рассказал Джесперсону, что произошло на самом деле. Я в долгу у виконта до конца своих дней, Сабрина.Сабрина мгновение поколебалась.— Филип очень добр. Он честен и благороден. Но довольно об этом! Мы снова вместе, и я хочу болтать и смеяться, как в прежние времена, пока ты не устанешь и не отошлешь меня в спальню.— Ты вернулась домой, потому что больше некуда идти.Взгляд графа проникал, казалось, в самую душу. Сабрина нервно провела языком по губам. Как он догадался, что она оставила мужа?Сабрина с трудом улыбнулась:— Интересно, ты с такой же легкостью читал и мысли бабушки Камиллы?— Нет, любимая, я все понял из твоих писем. Я слишком хорошо знаю тебя, Сабрина. В твоих посланиях сквозили грусть и мучительная тоска. Если бы не годы и болезни, я немедленно примчался бы в Лондон и вызвал твоего виконта на дуэль.— Вот уж в этом я сомневаюсь!— Что же, возможно, ты права. Знаешь, Ричард Кларендон обо всем мне рассказал.— Ричард? Он хвалил Филипа?— Ричард тоже порядочный человек. Он ничего не утаил, и к концу беседы мне казалось, что я уже давно знаю твоего мужа. Не могу сказать, как я был счастлив, Сабрина, что ты не попала в лапы такого же распутника, как Тревор.— О нет, Филип никак не заслуживает такого эпитета! Кларендон не солгал. Просто… просто… Лондон… светское общество… Там все по-другому, дедушка. Я не понимаю и никогда не пойму этих правил игры и не могу так жить.— Какие правила? О чем ты?— Филип стремится сохранить свободу. У него есть любовница, и он не делает из этого тайны. Но я не в силах с этим смириться.— Вы ссорились из-за его любовницы?— И из-за нее тоже. Но с моей стороны это было нечестно. Видишь ли, перед женитьбой я пообещала предоставить мужу полную свободу.Старый граф изумленно посмотрел на внучку:— Ты разрешила молодому человеку вести прежний образ жизни?— Да, но он довольно грубо заметил, что и без того совершенно волен в своих поступках и никому не позволит себе указывать. Так и оказалось в действительности.— Именно поэтому ты покинула его? Господи, до чего же ее легко разгадать!Сабрина смущенно опустила глаза.— Дело в том, что я люблю его, а он ко мне равнодушен. Да, он взял на себя ответственность за меня, заботится, оберегает, но не питает ко мне никаких чувств. О, дедушка, я ужасно поступила с ним и, что всего страшнее, не раскаиваюсь и повторила бы все еще раз. Поэтому и уехала. Не могу смириться с существованием других женщин в его жизни.— И что же ты натворила? Нечто возмутительное и вполне достойное имени Эверсли?Сабрина улыбнулась, но тут же застонала и уткнулась лицом в его халат.— Ворвалась в дом его любовницы и, увидев его там, пришла в такое бешенство, что бросилась на него и ударила коленом в пах. После этого умчалась домой. Филип последовал за мной. О нет, он не стал упрекать меня, пальцем не тронул, несмотря на скандал, который я устроила. Однако я поняла, что все кончено.— О Господи, — вздохнул граф. — Говоришь, ударила? Туда?— Да, и он едва не лишился сознания. Я не знала, что это так больно.— Для мужчины нет места чувствительнее.— Ах, дедушка, он меня ранил куда сильнее! Все рухнуло. Поняв, что надежды на примирение нет, я наутро наняла карету и уехала.Граф пристально смотрел в фиалковые глаза. Глаза Камиллы. Вполне возможно, его преданная и любящая жена сделала бы с ним то же самое, вздумай он завести себе любовницу, правда, такое ему и в голову не приходило.Он откинулся на спинку кресла и сжал ладонь внучки.— Ты любишь его всем сердцем? И отдала бы за него жизнь? И готова любой ценой защитить его?— Да.— Значит, он просто осел, если даже пинок верной жены на него не подействовал!Жаль, что он никогда не встречался с виконтом. Возможно, все было бы по-другому. Граф подержал в руке прядь тяжелых красноватых волос, рассыпавшихся по спине Сабрины. Перед его глазами встал другой образ, так похожий на внучку, образ из прошлого, живший лишь в его воспоминаниях.— Я уже говорил, ты истинная внучка Камиллы. Поверь, Сабрина, ни один мужчина, узнавший ее, не мог бы добровольно расстаться с этой необыкновенной женщиной. Когда я увидел Камиллу во всем блеске, стал ее верным рабом. На всю жизнь. Глава 41 Риббл отворил парадную дверь, всмотрелся в стоявшего на крыльце джентльмена и, широко улыбнувшись, протянул руку, чего уважающий себя дворецкий, разумеется, ни в коем случае не должен был делать. Но Риббл в этот момент, казалось, забыл обо всем на свете.Филип не задумываясь пожал его ладонь:— Рад снова видеть вас, Риббл.— Спасибо, милорд. О Господи, все это ужасно странно, но в то же время прекрасно, не поймите меня неправильно. Вот счастье-то! Ее сиятельство будет в восторге! Но вы приехали так быстро! Спешили? Заходите, милорд. Позвольте взять ваши пальто и перчатки. Да, сегодня поистине великий день.— Вы правы. Ее сиятельство наверняка удивится моему появлению.Филип ступил в холл и, услышав шелест шелка, оглянулся. Но это оказалась Элизабет. Она молча приближалась к нему.— Значит, вы все-таки явились.Филип с усмешкой поклонился:— Разумеется. Надеюсь, вы приветили мою жену?Сейчас он узнает, что наговорила Сабрина своей проклятой сестрице. Филип ждал, спокойный, сдержанный, вопросительно подняв брови.— Она прибыла только вчера вечером, милорд, и немедленно поднялась к деду. Я почти ее не видела. По-моему, она и ночь провела в его покоях.— Что неудивительно, не так ли, Элизабет?— Не понимаю, о чем вы, милорд.— Неужели? Но прелестная юная девушка, видимо, опасается стать жертвой злодеев, скрывающихся в закоулках дома. Что, если один из них попытается ворваться в ее спальню?— Какая глупость! Здесь нет и не может быть никаких злодеев. К сожалению, должна заметить, что ваши аллегории довольно грубы.— Какие же это аллегории? Чистая правда!Элизабет оцепенела. Но Филип небрежно махнул рукой.— Хорошо, не стану больше вам докучать. Надеюсь, здоровье графа улучшается?Элизабет взяла себя в руки и даже сумела равнодушно пожать плечами:— Разумеется. Все день и ночь молятся о его выздоровлении. Думаю, он переживет нас. Возможно, я и стану графиней Монмут, но не раньше, чем превращусь в древнюю старуху. Думаю, приезд любимицы вселит в графа новые силы.— Да, вы правы, присутствие Сабрины словно вливает в окружающих эликсир бодрости и жизнелюбия. Где она, Элизабет?— С графом, полагаю. Как я уже сказала, она не выходила из его покоев.— Буду счастлив проводить его сиятельство к графу, миледи, — вставил Риббл.Элизабет изобразила улыбку.— Надеюсь увидеться с вами позже, — бросил Филип и последовал за Рибблом по широкой лестнице. — Кстати, мне приятно будет встретиться и с вашим драгоценнейшим муженьком. Он, по-видимому, процветает?— Как всегда.Неужели он различил в голосе Элизабет нотки горечи?— Жаль, — искренне вырвалось у Филипа. — Но это неудивительно. Такие, как он, неуязвимы.У входа в покои графа Филип дружески улыбнулся дворецкому, отпуская его, и постучал в дверь.— Милорд! — приветствовал его камердинер.— Добрый день, Джесперсон! Как поживает граф?— Весел и бодр с той минуты, как увидел леди Сабрину. Он и вам будет рад, я в этом уверен.Филип не разделял убежденности Джесперсона, но не стал возражать. Интересно, поведала ли Сабрина деду о своей семейной жизни?Направляясь в гостиную, Филип тихо спросил лакея:— Надеюсь, вам не препятствовали ухаживать за графом?— Что вы, милорд, никто, особенно после того как вы и маркиз побеседовали с мистером Тревором.— Значит, негодяй держался на расстоянии?— И очень большом, позвольте заметить, — ехидно ухмыльнулся камердинер. — Правда, иногда крутится под дверью, но силой проникнуть опасается.— Моя жена у графа?— Нет, милорд. Он отпустил ее час назад. Велел нагулять румянец. Она всегда любила свежий воздух.— Отправилась кататься верхом? Но сегодня очень холодно, — встревожился Филип.— Нет, милорд, — покачал головой Джесперсон. — Собиралась взглянуть на котят мисс Пиксел.— Как!! Хотите сказать, что чертова кошка даже не замужем?!Джесперсон, громко смеясь, открыл смежную дверь и пригласил виконта в спальню. Филип замер на пороге при виде старика, сидевшего у камина с шотландским пледом на коленях.Граф медленно повернул голову, и виконт едва не вздрогнул, поймав пронзительный взгляд совсем молодых голубых глаз под нависшими седыми бровями. Да, крепкий орешек и, видно, стреляный воробей!Филип приветствовал хозяина искренней улыбкой.— Вы, я полагаю, муж Сабрины? — низким бархатистым голосом заговорил старик.Филип подошел к камину и пожал изуродованную ревматизмом руку графа.— Да, сэр, виконт Филип Мерсеро к вашим услугам.— Садитесь, милорд.Филип кивнул и опустился в кресло, обитое выцветшей парчой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39