— У малышки необыкновенные глаза, — продолжала Мартина. — Изумительные. Только представь, какие у вас получатся дети! Достойные восхищения!Филип не дрогнул. Отблески пламени играли на его обнаженном торсе. Не дождавшись ответа, Мартина заметила:— В жизни не видела фиолетовых глаз!Филип с ожесточением набросился на ни в чем не повинные панталоны.— Черт возьми, я был и останусь свободным! И не собираюсь всю жизнь быть привязанным к юбке жены! Вздор! Я слишком молод и не потерял вкуса к приключениям! Да, она хотела, чтобы я пришел к ней прошлой ночью, можно сказать, сама в этом призналась, но дурочка не подозревает, что стоит мне коснуться ее, и она умрет от страха! Нет, я не отважусь на это! Но буду поступать так, как хочу! Да, моя независимость мне всего дороже, и не важно, каким способом я стану это доказывать — себе и ей! Не имеет значения.Он был почти обнажен. Мартина улыбнулась Филипу, хотя, по правде сказать, не совсем его понимала. Он стал другим, что-то в его душе изменилось, и ему приходилось отчаянно бороться с непонятными силами, внезапно ворвавшимися в его жизнь. Мужчины, с которыми Мартина обычно имела дело, были чересчур упрямы.Филип подмял ее под себя и принялся неистово ласкать. Но это продолжалось недолго. Он застыл, откатился от нее, встал и, ни слова не говоря, стал одеваться.— Знаешь, ведь Роэн Кэррингтон имел репутацию завзятого повесы, — ни с того ни с сего выпалил он, натягивая панталоны.— Да, и все были потрясены, когда обнаружилось, что у него жена и четырехлетняя дочка. Говорят, вернее мужа не сыскать. Меня уверяли, что он без ума от супруги и обожает малышку.— Да, но мы с ним слишком разные люди, Мартина. Роэна никогда не заботила потеря свободы, в отличие от меня.Филип поднял голову. Мартина лежала в соблазнительной позе опытной искусительницы, но он ничего не замечал.— Да, я совсем не похож на Роэна, — повторил он. — И кажется, способен причинить боль близкому человеку.Одевшись, он подошел к кровати, нагнулся и нежно поцеловал Мартину в губы.— Я увижу вас, милорд? — прошептала она и потерлась щекой о его ладонь.— Разумеется, — заверил Филип.— Ах да, ведь вопрос независимости, не так ли?Филип окинул ее жестким взглядом.— Возможно, — наконец обронил он и не оглядываясь вышел.Мартина долго смотрела в пространство невидящим взглядом.
Маленькие позолоченные часы на камине пробили полночь. Сабрина лежала в темноте, напряженно прислушиваясь к малейшему шороху в ожидании мужа. Она была не совсем уверена, что отчетливо представляет, как именно приступит к нелегкой задаче обольстительницы, но знала, что, если решится поцеловать Филипа, тот наверняка не останется равнодушным. Очевидно, это самый верный способ разжечь в мужчине страсть.Сабрина вздрогнула и насторожилась, услышав звук шагов за дверью спальни. Филип остановился, помедлил, затем шаги стали удаляться, пока не замерли где-то в конце коридора. Прекрасно! Он дал ей возможность избавиться от страха перед мужчинами!Она вынудила себя несколько минут полежать спокойно, потом поднялась и, подойдя к туалетному столику, зажгла свечу. В зеркале отразилась тоненькая девушка с неестественно огромными сверкающими глазами, в длинной вышитой сорочке. Блестящие волосы спускались до талии темно-красными волнами.Сабрина выскользнула из комнаты и направилась к спальне для гостей. Она приоткрыла дверь и остановилась, изумленно заморгав. Во мраке раздавался громкий храп. Неужели она опоздала? Господи, да он спит как убитый! Что же, придется разбудить его самым неожиданным образом!Сабрина, широко улыбнувшись, подкралась к кровати. Филип лежал на спине. Боже, он даже не дал себе труда раздеться. Руки вытянуты по бокам. Да, не такую сцену она представляла!Сабрина нагнулась и протянула было руку, чтобы дотронуться до него, но тут же замерла, уловив запах бренди. Интересно, сколько он выпил? Возможно, много. Может, не спит, а пребывает в забытьи?Она снова потянула носом и теперь различила аромат розового масла. Вряд ли он так уж любит эти духи! Нет, должно быть, опять ездил к любовнице, оберегая свою девственную женушку!Ну, с нее довольно! Пусть он выпил хоть целую бочку, она все равно своего добьется!Сабрина осторожно стянула с плеч сорочку, и она заструилась по ногам. Теперь она была полностью обнажена, зато муж одет. Что же делать?Сабрина не долго думая легла рядом и, едва касаясь, провела пальцем по его лбу, носу, очертила губы. Как она любит его рот!Девушка наклонилась и поцеловала Филипа. Он перестал храпеть, открыл глаза и невидящим взглядом уставился на нее.— Мартина?— Нет, Филип. Это твоя жена. Сабрина.— Не может быть! Сабрина боится мужчин. Она ни за что не пришла бы сюда и, уж конечно, не стала бы целовать меня и прижиматься ко мне… разве что снова заболела бы и металась в бреду. Помню, как пытался не смотреть на ее груди, такие белые и мягкие. С каким трудом это мне давалось, но я терпел… — тихо, почти неразборчиво бормотал Филип.Сабрина легонько тряхнула его за плечо.— Пожалуйста, погляди на меня сейчас. Я совсем голая, потому что пришла соблазнить тебя. — Она опять поцеловала мужа.— Нет, меня не обманешь, это ты, Мартина. Играешь со мной? Так и быть, играй, если так уж хочется. — Его руки сомкнулись на ее обнаженной спине. — Ты вдруг похудела, Мартина, но все равно такая мягкая! Обожаю гладить твою нежную кожу! Поцелуй меня еще раз!Филип приподнялся, лег на женщину и, как только уперся в сопротивляющуюся плоть, сразу понял, что перед ним жена. Он мгновенно пришел в себя, пары спиртного тут же улетучились. Она была такой маленькой и тесной, и приходилось напрягаться, чтобы проникнуть глубже. Но тут он наткнулся на барьер ее невинности и поднял голову. Глаза Сабрины были плотно закрыты. Он честно попытался выйти из нее, но не смог. Просто не смог.— Сабрина?Глаза-аметисты распахнулись.— Филип, прости, но мне больно. Ужасно больно.— Знаю, знаю. Лежи спокойно, и я попробую сдержаться. Может, тебе станет легче? Никогда раньше не имел дела с девственницами. Знаешь, что я сейчас испытываю? Каково это быть в тебе? Внутри тебя. — Сабрине хотелось смеяться, но он надавил чуть сильнее, и жжение усилилось. — Я хочу проникнуть как можно глубже, — шепнул он, делая резкий выпад. Сабрина вскрикнула. Филип упоенно погрузился в нее, откинув голову, выгнув спину. Бушующее пламя достигло такого накала, что он не выдержал и излился в нее, уверенный, что она ощущает такое же блаженство. Но Сабрина плакала; слезы медленно сочились сквозь опущенные ресницы.Как только Филип пришел в себя, он снова принялся целовать жену.— Ты не боялась меня?— Нет. Ну… может, чуть-чуть и только когда ты смотрел на меня. Совсем не так, как во время моей болезни.— Надеюсь, что нет. Ты прекрасна, Сабрина. Прости, что сделал тебе больно. Но в следующий раз такого не будет, обещаю. Спасибо, что пришла ко мне.— Я очень рада, Филип.Он притянул ее к себе, прижал ее голову к своей груди и через несколько минут уже мирно спал. Сабрина положила ладонь на то место, где билось его сердце, и тихо призналась:— Я люблю тебя, Филип. Поняла, что люблю, в Морленде, когда лежала в постели и, проснувшись, обнаружила рядом тебя. Помнишь? Ты не разбудил меня, только разглядывал в мягком сиянии свечи. И тогда я тебя полюбила.— Да? А почему в таком случае отказалась стать моей женой?Сабрина на миг окаменела, но тут же дернулась, пытаясь вскочить. Сильная рука удержала ее.— И не вздумай сопротивляться. Почему ты не приняла мое предложение? Всего этого можно было избежать… ну, может, не совсем, но Терезе пришлось бы иметь дело с нами обоими. Она не посмела бы тогда травить тебя.— Ты же спал! Я слышала, как ты храпишь!— У меня чуткий сон. И храп означает, что я всего лишь немного расслабился.— Ну и врун, — вздохнула Сабрина. Она не получила ответа, на который надеялась.Но тут Филип неожиданно стал осыпать ее поцелуями. Руки скользили по ее телу, ласкали, гладили. В полутьме спальни слышались тихие, непристойные, чувственные слова, значение которых Сабрина не понимала. И когда он поднял ее и впился поцелуем в сокровенное потайное местечко, она растерянно потянула его за волосы и прошептала:— Филип, что ты делаешь? Это так странно… ужасно стыдно…— Замолчи и постарайся насладиться в полной мере, Сабрина. Я хочу, чтобы на этот раз ты получила удовольствие.Но она умирала от смущения и, залившись краской, кусала губы. Наконец он выдохнул что-то неразборчивое, и она почувствовала, как он разводит ей ноги и медленно, нежно погружается в нее. Там, в глубине, все саднило, но острая боль ушла. Он начал двигаться, и Сабрина поняла, почему ее так презирали. Все были уверены, что именно этим они занимались в охотничьем домике Чарлза. Почему женщины считали, что ей не терпелось попасть к нему в постель?Она лежала неподвижно, ощущая, как он врывается в нее. Пусть она любит Филипа, но добровольно никогда не согласилась бы на такое. Похоже, эти судорожные телодвижения очень важны для него.Боль снова вернулась, но Филип не унимался, целуя ее губы, грудь, лаская каждую частичку тела. Она такая худая! Неужели ему это нравится?Когда он застонал, она уже знала, чего ожидать, и терпеливо снесла тяжесть его обмякшего тела и поток неприятной влаги внутри. Кажется, все.— Прости, Сабрина, но мне ужасно хочется спать.— Простить? За что?— Клянусь, — рассмеялся Филип, — скоро я тебя научу, чему следует. Ты еще не знаешь, что это такое — быть настоящей женщиной, но всему свое время.На этот раз он действительно заснул. Сабрина медленно отстранилась, встала и, намочив полотенце в тазу, старательно обтерлась. На ткани остались пятна крови и какой-то беловатой жидкости.Поразительно, что кто-то способен находить в этом удовольствие!Подумав о прислуге, Сабрина поспешно выстирала полотенце, повесила его на каминную решетку, снова легла и задула свечу. Под ее ладонью билось сердце мужа, успокаивая ее, и, слушая его мерный ритм, она заснула. Даже храп не мешал.Первые робкие рассветные лучи рассеяли тьму, когда она пришла в себя оттого, что он снова оказался в ней, двигаясь неспешно, словно пронзая ее с каждым толчком. Пусть ей больно, но это муж, ее муж, она любила его, и если ему вздумается взять Сабрину хоть сотню раз, она не станет возражать. Ну… разве что скажет что-то… через неделю… но сегодня только первая ночь. Она еще в силах все это вынести.Сабрина поцеловала Филипа и погладила его мощную спину. Прошло совсем немного времени, прежде чем он глубоко втянул в себя воздух и прокричал всему миру о своем торжестве.И снова мгновенно заснул, а Сабрина терпеливо проследовала к тазу, вновь недоумевая, какая женщина добровольно согласится на подобное, если, конечно, не потребует муж. Или… если она отчаянно влюблена и готова на все, лишь бы угодить возлюбленному.При этом сама Сабрина, очевидно, относится к обеим категориям.Но по крайней мере теперь он принадлежит ей. Она позволит ему делать с собой все, так чтобы у него не осталось сил ни на каких Мартин.Она погрузилась в дремоту, гадая, пожелает ли он заниматься этим днем. Если да, то придется держаться поближе к мужу, на случай, чтобы всегда быть под рукой. Представив, как он касается и целует ее там, Сабрина вздрогнула от стыда и унижения. Что, если ему вздумается делать это днем, при свете, когда все видно? Когда он сможет смотреть на нее, сколько захочет?! Глава 34 — Мой секретарь Пол Блекадор каждый раз твердит о том, что вся суть в мелочах. Как ты считаешь, Сабрина?— Не понимаю, о чем ты.Этот зимний день выдался ясным и морозным, солнечные лучи струились в столовую. Филип смеялся, говорил глупости, не забывая при этом набивать рот. Сабрина почти не держалась на ногах, внутри все ныло, но, черт побери, она обожала мужа за то, что он и не подумал справиться, как она себя чувствует. Превратил ее в совершенную развалину и способен при этом толковать исключительно о каких-то идиотских мелочах. Неужели не хватает мозгов сказать, что испытывает к ней хотя бы теплое чувство.— Это означает, что если не уделять внимания деталям, именно они могут обернуться против него и стать причиной крушения любого плана. Уничтожить его.— Все-таки никак не уловлю направления твоих мыслей.— Все очень просто. Не желаю, чтобы ты любила меня, Сабрина, — объявил Филип, энергично жуя кусочек бекона. Видимо, она не стоила даже того, чтобы он из вежливости отложил вилку.— Ничего не могу с собой поделать.— Прошлой ночью ты сказала, что полюбила меня в Морленде, когда я пришел к тебе в спальню. Очень сожалею. Не пойми меня неправильно. Ты мне нравишься, очень нравишься, я тебе искренне симпатизирую, но все останется по-прежнему.Он отвел глаза, вспомнив об ощущениях, пробужденных этой ночью ее нежным телом. Такого он не испытывал ни с одной женщиной… Вонзаться в эту тугую плоть, погружаться все глубже, забыться в экстазе… Нет, он не станет думать об этом! Просто похоть, очередная женщина, ничего более.Филип посмотрел на жену и вдруг осознал, что снова жаждет коснуться ее… Он на секунду прикрыл глаза.— Что именно?Филип безразлично пожал плечами:— Прошлая ночь подарила мне истинное наслаждение. Спасибо за то, что пришла ко мне. Надеюсь, тебе было не слишком плохо? Как ты сегодня?Он вспомнил, с каким трудом вошел в нее. Она такая маленькая, тесная, а он был груб и нетерпелив. Во всем его вина. Ему не следовало торопиться! Дьявол бы побрал его похоть л вчерашнее бренди!— Отвратительно. У меня все болит. Я понятия не имела, что мужчины способны на такое.У Филипа едва глаза не вылезли из орбит. Он с ужасом осознал, что умирает от желания смести все со скатерти и уложить ее на стол. Снова окунуться в пережитое наслаждение и заставить ее испытать то же самое. Научить ее искусству любви. Хотел услышать крик, но не боли. Не боли. Но принять дар, который она так благородно ему предлагает? Ни за что?— Мужчины способны на все. Впрочем, и женщины тоже.Сабрина словно онемела.— Скоро ты поймешь, что я прав. Только постарайся избавиться от этого детского увлечения. Ты ведь прекрасно знаешь, что ни о какой возвышенной любви и речи быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39