Лицо его оставалось невозмутимо спокойным. Сабрина была искренне благодарна ему за молчание. Но почему же он избегает ее? Почему не соизволил даже попрощаться?Она понимала, что противоречит сама себе, что излишне упряма и непоследовательна, но ничего не могла поделать с собой.Девушка угрюмо уставилась на закрытую дверь. Неужели именно Ричарду Кларендону суждено совершить благородный поступок и принести в жертву свою холостую жизнь? Сомнительно. Маркиз не из тех, кого можно принудить к чему-то силой. Разумеется, он не проявляет особой готовности жениться на ней.Сабрина вздохнула и закрыла глаза. Если Ричард действительно сделает ей предложение, придется спасти его от самого себя.
Вероятно, ее разбудил мерцающий огонек свечи, отблеск которого лег на лицо. Сабрина встрепенулась и увидела сидевшего на постели Филипа. Несмотря на то что его лицо оставалось совершенно бесстрастным, взгляд был пугающе пристальным.Она так привыкла видеть его у своей постели, в своей спальне. Она радостно улыбнулась, охваченная чувством глубокого покоя, сознанием собственной безопасности. Он здесь и не позволит никому ее обидеть.Но Филип не улыбнулся в ответ.— Который час? — прошептала она, пытаясь приподняться, но Филип осторожно прижал ее к подушке.— Нет, лежите спокойно. Не стоит разыгрывать гостеприимную хозяйку. Только что пробило полночь. Я надеялся, что свет рано или поздно разбудит вас. Меня самого едва не сморил сон.— Что вы делаете, Филип? Мы больше не в охотничьем домике, и ваше присутствие здесь крайне нежелательно. Сколько раз за последний день мне твердили, что наше пребывание вдвоем неприлично. — Она тихо рассмеялась. — Правда, теперь уже все равно. С таким же успехом в моей спальне мог бы побывать целый батальон солдат.— Значит, вы наконец пришли в себя и готовы выслушать разумные доводы.— Во всей этой истории нет ничего разумного. Моя репутация погублена, но разве это справедливо? Какая жестокость! Ведь мы с вами знаем правду! Между нами не было ничего непристойного!— И что? Что вы хотите этим сказать?— Ничего, — устало вздохнула девушка. — Что бы я ни говорила, все бессмысленно. Так уж сложились обстоятельства, и ничего не изменить.— Это верно, по крайней мере в обозримом будущем.Он наклонился и положил ладонь ей на лоб.— Надеюсь, вам лучше?— Да. Так все же, Филип, что вы здесь делаете?— Ричард сообщил мне… кстати, он зол, как сто чертей… что вы отказались выйти за него. Он хотел избить меня до полусмерти, но решил, что, если вы пожелаете осчастливить меня своим согласием, идти к алтарю с подбитым глазом будет непристойно. Я хотел узнать, прав ли он, но выждал, пока остальные отправятся спать. И провел здесь всего час-полтора. Смотрел на вас, спящую. Вы кажетесь такой умиротворенной, когда спите, Сабрина. Однажды даже слегка улыбнулись. Не помните, какой именно сон видели? Нет? Ну, все равно.— Ричард ошибся. Я сказала ему, что вообще не выйду ни за кого.Перед ее глазами встал маркиз, огромный, угрюмый, совершенно сбитый с толку. У него был столь забавный вид, что Сабрина непременно засмеялась бы, не будь ситуация такой серьезной.— Так вы мне отказываете, Сабрина? — Изумлению Ричарда не было конца. Уж не ослышался ли он?!— Да, Ричард, отказываю, но благодарю вас за доброту и сочувствие.— Какие, к черту, доброта и сочувствие! Перестаньте играть словами и отделываться вежливыми фразами! Мы с вашим дедом уже обо всем договорились. Я так или иначе должен был стать вашим мужем! Старый граф одобрил будущий союз.— Дедушка ни разу не говорил со мной об этом, милорд, — возразила она, и гневный огонь в ее глазах обескуражил Ричарда, правда, ненадолго.— Вы давно знаете, как я хотел вас! Любая женщина мгновенно чувствует, когда мужчина ею интересуется.— Значит, я не любая.— Теперь мне все ясно! Вы провели пять дней с Филипом Мерсеро, и я уже больше вас не интересую?Будь у нее силы, Сабрина вскочила бы с кровати и влепила бы пощечину наглецу!— Милорд, кажется, вы ошиблись во мне, — ледяным тоном проговорила она. — Я не из тех женщин, которые флиртуют с мужчиной, дразнят его, кокетничают, а потом бросают, чтобы искать другую жертву. Вы сделали мне галантное и великодушное предложение. Я его отвергла. Теперь вы свободны от всех обязательств по отношению ко мне, если подобные обязательства вообще существовали. Я намереваюсь прежде всего навестить дедушку и убедиться, что о нем как следует заботятся. Ну а потом отправлюсь в Лондон к своей тете, леди Берсфорд. Вы, разумеется, понимаете, что в Монмут-Эбби я больше не могу оставаться.Ричард неистовствовал, спорил и, наконец, отчаявшись, покинул ее покои. Ни с чем…А теперь перед ней сидел Филип.— Что бы вы там ни сказали Кларендону, я уверен, что именно мне предназначено быть вашим мужем. Поэтому и явился сюда, чтобы убедиться, так ли это.Сабрина пожала плечами. Ее безразличие разозлило Филипа. Он предпочел бы другую реакцию — неприязнь, ярость, обиду — все что угодно, но только не этот равнодушный взгляд.— Ричард твердит, что вы собираетесь к тетке. Но что заставляет вас думать, дорогая, что леди Берсфорд откроет объятия внезапно свалившейся на голову племяннице?— У меня десять тысяч фунтов.Филип насмешливо поднял брови.— Короче говоря, богатая наследница. Клянусь Богом, настоящая находка! Превосходно! Теперь все посчитают, будто я собираюсь жениться на вас из-за денег! Что же, лучше прослыть охотником за приданым, чем благородным глупцом.— Но я не собираюсь расставаться со своими деньгами, даже будучи замужем.— Согласен. Все можно решить. Мы положим золото на ваше имя или на имя будущих детей.Сабрина с недоумением посмотрела на Филипа. Он возводит крепость из ее же слов, а она безуспешно бьется в стены этой крепости. Уж лучше еще один словесный поединок с Ричардом. В их споре именно она по крайней мере была спокойной, рассудительной стороной.— Филип, — начала девушка, пытаясь сбить его с намеченной колеи, — мне кажется, вы восприняли мой отказ, как подобает настоящему джентльмену. Однако можете быть уверены: то, что жребий пал на вас, ни к чему вас не обязывает. Прошу также уведомить Чарлза и Ричарда, что я сама способна о себе позаботиться и не нуждаюсь в помощи галантных рыцарей.— Что вы несете, черт побери? — внезапно насторожился Филип. — Какой жребий?!Но на память тут же пришли глупый спор с Ричардом и шутка Чарлза, предлагавшего себя в жертву. Филип смущенно отвел глаза.Она так хотела, чтобы в ее смехе прозвучала высокомерная ирония, но вместо нее послышались горечь и разочарование.— Не смеете отрицать этого, верно? Представляю милую картину! Вы, Чарлз и этот злосчастный маркиз уставились друг на друга, как бойцовые петухи, в стремлении сохранить идиотскую мужскую честь, а заодно и свободу! Ну так вот, Филип, я не желаю принимать в этом участия! Я не порченый товар и не хочу каяться перед всем миром в том, чего не совершала, тем более спешно выходить замуж, чтобы, как все выражаются, «прикрыть грех». Прошу прощения, милорд, но я очень устала, и утомляете меня именно вы. Доброй ночи, Филип. Надеюсь, вы найдете дорогу в свою спальню.Она повернулась спиной к нему.Филип от неожиданности не нашелся, что ответить, и немного помолчав, поднялся.— Мир крайне редко бывает таким, каким мы его желаем видеть, — печально вымолвил он.— В таком случае мир должен измениться, и я позабочусь об этом.— Вижу, вам предстоит учиться на собственных ошибках. Общество не откажется от своих правил ради вас, Сабрина. Надеюсь, мы увидимся в Лондоне.— Вероятно. Но сначала мне необходимо навестить дедушку. Возможно, ему потребуется моя помощь.Филип сокрушенно покачал головой:— Вы не желаете слушать моих доводов, Сабрина, но поймите хотя бы, что ваш дед слишком болен и вряд ли вас узнает. Вы абсолютно ничем не сумеете ему помочь.Сабрина повернулась к Филипу.— Неужели вы не понимаете, Филип, что я должна своими глазами убедиться, что о нем заботятся. Вы не знаете Тревора. Он не питает теплых чувств ни к кому из нас, особенно к деду, который стоит на его пути к графскому титулу, не говоря уже о богатстве Эверсли. Я должна ехать.Виконт задумался, затем решительно спросил:— Может, позволите мне убедиться, что старому графу обеспечен надлежащий уход и он в полной безопасности от милых родственников?— Но каким образом?— Отвечайте! Согласны вы доверить мне подобное поручение?— Наверное… — нерешительно протянула она, сознавая, что сама пока не в силах отправиться в Монмут-Эбби, — ведь доверила же я вам собственную жизнь! Вы честный и великодушный человек и все исполните как надо. Спасибо, милорд, за все, что для меня сделали.— Но вручить мне свое будущее вы не отважитесь?— Нет, милорд. Я не из тех людей, которые готовы беззастенчиво пользоваться чужим благородством и порядочностью.Филип со вздохом поднял свечу и шагнул к порогу.— До свидания, Сабрина.И, не дожидаясь ответа, бесшумно исчез за дверью. Глава 22 Лондон. Три недели спустя — Позвольте поздравить вас, Анисса. Ваша племянница так очаровательна, хотя я слышала, что некоторые считают ее надменной. Но я всегда повторяю, что немного высокомерия в девушке хорошего рода никогда не вредит, если, разумеется, не заходить слишком далеко. Некоторые также утверждают, что она чересчур худа и локти уж очень острые, но при таком великолепном приданом кто на это обратит внимание! Хорошо еще, что ее грудь не так тоща, как руки, и можно надеяться, что под вашим неусыпным присмотром она немного округлится. Верно ведь?Анисса Берсфорд посмотрела в любопытные алчные глазки Люсиллы Мортон и едва удержалась от желания дать ей пощечину, как нашкодившей горничной, но, к сожалению, у Люсиллы имелось куда больше денег, а следовательно, и влияния, и, кроме того, они считались давними подругами. Поэтому она просто кивнула:— Да, Люсилла, но я говорила, что дорогая Сабрина… кстати, вы не заметили ее изумительные глаза? В жизни не видела такого восхитительного оттенка фиолетового!— И все-таки ужасно худа, — настаивала Люсилла. Анисса согласилась. Она могла позволить себе быть великодушной.— Да, как куриная лапа. Только недавно встала с постели: что-то вроде горячки. Но сейчас уже поправляется. Все равно, бледность сейчас в моде!— Только не такая болезненная!С этими словами Люсилла бросила взгляд в сторону дочери и как-то сникла: Доринда, вот уже второй сезон безуспешно пытавшаяся поймать мужа, стояла рядом с Сабриной под огромной пальмой в горшке, и сравнение отнюдь не радовало мать.— Она куда приятнее Элизабет.— Любая девушка куда приятнее Элизабет, — рассмеялась Анисса.— Надеюсь, характер у Сабрины не столь бесцветный и безжизненный, как у сестры.— Трудно сказать, она живет у меня всего неделю.Правду говоря, не будь перед ней лучшая подруга, Анисса призналась бы, что Сабрина так тиха и сдержанна, что она никак не могла решить: то ли племянница святая, то ли чересчур хитрая. Но не нужно забывать, что она едва не умерла от болезни.— Мадам Жизель, — заявила Анисса, — сотворила настоящее чудо с голубым бархатным туалетом Сабрины. Мне очень нравится русский стиль, хотя сама я слишком стара, чтобы его носить.Люсилла ничего не ответила. Она тоже восхищалась этим фасоном. Леди Берсфорд улыбнулась племяннице, выглядевшей вялой и отрешенной. Она, казалось, спала на ходу, когда молодой граф Граммерси повел ее в котильоне. Наверное, следует намекнуть Сабрине, что легкая улыбка, а иногда и остроумное замечание творят чудеса.— Я говорила, что наряд будет выглядеть по-настоящему элегантно, только если она поправится, — продолжала леди Анисса. — Но обратите внимание, сейчас она повернется. Изумительная спина, не так ли? Мадам Жизель специально сделала сзади вырез пониже, чтобы отвлечь внимание от довольно скромной груди.— Волосы слишком длинные, — прошипела Люсилла.— Вздор! Ее волосы — лучшее, что в ней есть, если не считать глаз, конечно. Ослепительный цвет!— Но они немодные.— Красное дерево всегда в моде.— Я имею в виду длину. Клянусь, джентльменам совсем не нравится подобная грива. Сейчас все носят прически короче!— Верно, — со вздохом согласилась Анисса. Она долго уговаривала племянницу довериться заботам цирюльника, но девушка оставалась тверда как скала. Но в душе она восхищалась густыми блестящими локонами Сабрины. Это было ее маленькой тайной.Леди Люсилла исчерпала все заряды злости. Пора переходить к делу.— Так, говорите, эта девушка богатая наследница, Анисса?— Да. Получила от матери десять тысяч фунтов. Правда, я не справлялась насчет ее приданого. Старый граф Монмут все еще очень болен. Но, разумеется, проявит щедрость и великодушие.Леди Люсилла бросила нежный взгляд в сторону младшего сына Эдварда, который бездарно растрачивал время, танцуя с этой толстухой, дочерью Бланш Холфорд. Едва музыка стихнет, она отведет его в сторону и объяснит, как без особого труда разбогатеть и приобрести состояние.Рука Аниссы Берсфорд, поправлявшей седые букли, внезапно замерла в воздухе.— Что все это значит?! Господи Боже, просто невероятно!Леди Люсилла проследила за взглядом подруги. В дверях стоял виконт Деренкур, дерзко взирая на собравшихся. Высок, красив, безупречно одет, а высокомерно-ленивый прищур зеленых глаз придает ему вид сытого хищника.— Что Филип Мерсеро делает здесь? — удивилась она. — Я специально спрашивала Джейн, собирается ли он приехать, а она только печально покачала головой. Моя бедняжка Доринда! Все ради нее, а Джейн уверяла, что виконт никогда не бывает на вечеринках в узком кругу. Кроме того, сейчас январь, а он редко приезжает в Лондон в это время. Правда, Джейн на всякий случай послала ему приглашение, но столь неожиданная любезность с его стороны?! Неслыханно!Но тут леди Люсилла внезапно сообразила, что это будущий муж ее собственной дочери — если, разумеется, ее воля тут что-то значит — стоит в полном одиночестве и пока ни одна чересчур проворная особа еще не успела им завладеть. Она ринулась на поиски дочери, а Джейн Бэлфур, вовремя вспомнив о своих обязанностях хозяйки, почти подбежала к виконту, встретившему ее очаровательной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39