— повторила она, не сводя с него взгляда.— Да. Подумайте, мы сумели ужиться вместе и ссоримся, лишь когда вы замыкаетесь в своей раковине. Этому пора положить конец. Вам придется довериться мне, открыть все свои мысли. Как по-вашему, это удастся?— Вы сами не знаете, что говорите. Зачем вам связывать себя? И откуда вдруг такая идея? Я для вас чужая. Вы понятия не имеете, кто я, каковы мои вкусы и пристрастия…— Того, что я знаю, вполне достаточно. Итак?Сабрина недоумевающе смотрела на Филипа, не понимая, что это на него нашло. Все это не имеет ни малейшего смысла. Конечно, в этом случае все ее проблемы разом бы решились. Она избавится от Тревора и Элизабет, сможет навещать деда, не беспокоясь, что они исподтишка нанесут ей удар в спину. Не придется также жить с тетей Берсфорд, которую Элизабет называла старым бульдогом. Но все же зачем ему эта обуза?— Нет, Филип, я, конечно, не выйду за вас. Но возможно, вы будете так добры объяснить, почему отважились сделать мне предложение? А, понимаю! Господи, должно быть, у меня голова со сна слишком тяжела! Простите, что так туго соображаю! Вы, очевидно, пытаетесь меня защитить, но, уверяю, в этом нет необходимости.— Вы нуждаетесь в защите куда больше, чем моя хромая кошка Доркас.— Почему хромая?— Не важно. Забудьте, что я сказал. Доркас отправилась в кошачий рай пять лет назад. Ей удалось пересечь двадцатилетний рубеж, прежде чем навсегда закрыть глаза. Ну так как же? Предпочтете мне Ричарда Кларендона, Сабрина? Ведь он маркиз и, вероятно, богаче меня?— Ричард? — растерялась девушка. — Ричард Кларендон? Разумеется, нет! Я едва его знаю. Правда, он довольно часто приезжал к нам в дом летом. — И тут она поняла. — Боже, что это значит! Вы… кто вам…— Здесь побывал Чарлз Аскбридж.Сабрина медленно кивнула и низко опустила голову. Значит, ему все известно.— Да, мне теперь все ясно, Чарли упомянул Кларендона, и я вспомнил, где слышал имя Эверсли. Три месяца назад в Лондоне Ричард признался, что страстно желает заполучить вас и ждет, пока вам не исполнится восемнадцать. Я специально упомянул о Ричарде, чтобы посмотреть, питаете ли вы к нему нежные чувства. Если это так, вам следует выйти за него.Он поднялся и сел в кресло у кровати, кресло, к которому так привык за последние пять дней.— Итак, вы наконец все поняли. Бедный Чарлз, видели бы вы его лицо, когда он вломился сюда и узрел вас спящей у меня на коленях. Я был готов наброситься на него и разорвать на части, заподозрив, что в дом проник грабитель.— Каким образом?— Каким образом он оказался здесь? Слуга, который присматривал за домом, вообразил, что это жилище превратилось в разбойничье гнездо. Чарлз решил сам проверить, что здесь творится. Он был не слишком удивлен, увидев меня, но шок от вашего присутствия был так силен, что бедняга лишился речи на целых три минуты. Для Чарлза это поистине небывалый случай. Короче говоря, он отправился к вашему деду сообщить о счастливой находке и привести экипаж, в котором мы благополучно доберемся до Монмут-Эбби.От лица Сабрины мигом отхлынула краска.— О нет! Я не могу вернуться, Филип! Не могу! Вы не заставите меня!— Настало время честно объяснить, что случилось. Расскажите о Треворе и Элизабет и о том, почему дедушка не сумел вас защитить.— Совершенно ни к чему вдаваться в подробности.— Доверие — крайне важная вещь, Сабрина. Я требую, чтобы вы мне открылись. Да, знаю, Тревор — внучатый племянник вашего деда, муж вашей сестры. Ну а теперь остальное. Я должен знать все, чтобы уберечь вас от подлых людишек.— Я в самом деле надеялась, что Элизабет будет счастлива.Филип ничего на это не ответил, только выжидающе кивнул. Сабрина взглянула ему в глаза.— Тревор пытался изнасиловать меня. Но вы уже это поняли.— Совершенно верно. Главное, ему это не удалось. А что было дальше?— При первой встрече он показался мне неплохим человеком, более того, обаятельным и симпатичным. Я думала даже, что он питает к Элизабет искренние чувства. Она была так рада, буквально летала от счастья по Монмут-Эбби. Но за прекрасными манерами и очаровательной внешностью Тревора скрывалось настоящее чудовище.Сабрина немного помолчала. Странно, что при одной мысли о Треворе, попытке описать его ее охватывает страх.— Непонятно, — продолжала она, — что он за человек. Красивое лицо, безупречно воспитанный, что-то в нем есть мягкое, почти женственное. А на деле — злобен и жесток. Похоже, ему доставляет наслаждение причинять боль. Он набросился на меня в картинной галерее, уединенном месте, куда редко заходят слуги и домочадцы. И ему удалось бы обесчестить меня, если бы от чрезмерного возбуждения он… он не обессилел.— Хотите сказать, что…— Да, именно так. На его панталонах расплылось огромное пятно, он вдруг тяжело задышал и обмяк.Благодарение Господу, ублюдок не сумел сдержаться!— Понятно. А дальше?— Я ударила его, но не слишком сильно. И после того, как он… забылся… убежала, вне себя от ужаса. Трусиха несчастная.— Нет, вовсе не трусиха. Вас испугали. Все это вполне понятно.Бешеная ярость бушевала в нем, но он не хотел обнаружить перед Сабриной свои чувства. И без того трудно сохранять невозмутимый вид.— Что же вы сделали? — внешне спокойно осведомился Филип.— Пошла к Элизабет и все выложила. Я даже готова была доказать ей. Он надавал мне пощечин, так что лицо распухло. Выглядела я поистине устрашающе. Она, разумеется, не могла не понять, что я говорю правду, но назвала лгуньей и отказалась принять мою сторону. Только тогда я поняла, как сильно она ненавидит меня.«Ревность, — подумал Филип. — Эта сучка так исходит злобой и ревностью, что готова защищать мерзавца даже ценой позора младшей сестры».Гнев каждую минуту угрожал вырваться наружу. Филип опустил глаза. Не хватало, чтобы Сабрина заметила, что жажда крови застилает ему глаза красным туманом.— Элизабет предупредила, что если посмею пожаловаться дедушке, она поклянется, что была свидетельницей, как я пыталась совратить ее мужа. Двое против одной. Кому поверит дедушка, тем более что Тревор — его наследник? Потом она напомнила, что подобный скандал может раньше времени свести деда в могилу и во всем окажусь виновата я. Мне ничего не осталось, как покинуть Монмут-Эбби. Тревор пообещал прийти ко мне ночью и пригрозил, что, если я запру дверь, он поможет дедушке отправиться к праотцам. Кто посмел бы остановить его? Боюсь, Элизабет только порадовалась бы моему падению. Нужно было защитить дедушку и себя. И я нашла выход.Она подняла на Филипа полные страдания глаза.— Мне следовало вернуться в Монмут-Эбби, когда захромала лошадь, но я не сумела себя заставить. Тут пошел снег. Я была так уверена, что доберусь до Боремвуда и успею сесть в лондонский дилижанс, что не заметила, как заблудилась и упала в снег. Вы нашли меня. Вот и все.Какая жалостная история! И ее роль в ней настолько неприглядна!Сабрина нервно сцепила пальцы.— Вы вернетесь в Эбби не одна. С вами буду я. Естественно, мне придется убить Тревора.— Именно поэтому мне и не хотелось вам ничего рассказывать. Попытайтесь понять, Филип. Он будущий граф Монмут. Последний мужчина в роду. Обещайте, что не тронете его.— Скрепя сердце, — пробормотал Филип, нежно сжимая ее руку. — Обещаю, но поверьте, это будет нелегко. Когда мы окажемся на месте, я ни на минуту не выпущу вас из виду. И если согласитесь стать моей женой, через неделю навсегда избавитесь от необходимости видеть эту парочку.— Выйти за вас? О нет, никогда! Это несправедливо и нечестно по отношению к вам. Спасибо за все, что сделали для меня. Я безмерно вам благодарна. Вы спасли мне жизнь, кормили, ухаживали за мной. Я не хочу вновь оказаться в Монмут-Эбби. И умоляю о последнем одолжении. Пожалуйста, проводите меня в Боремвуд и посадите в дилижанс. Помогите добраться до дома моей тети. Это единственное возможное решение. И самое правильное. Конечно, вы ничем мне не обязаны, но прошу вас согласиться и не препятствовать моему отъезду. Глава 19 Филип разжал пальцы и отстранился. Такого он не предполагал. Значит, она отказывает ему? Неужели настолько глупа, что не понимает: отныне она персона нон грата в высшем обществе. Видимо, придется ей объяснить.— Сабрина, боюсь, вы не совсем осознаете положение, в котором находитесь. Все это слишком серьезно. Ведомо ли вам, что случится, если всем станет известно, что вы провели последнюю неделю в компании человека, известного не слишком примерным поведением? Признаться, я давно заработал репутацию повесы, не пропускающего ни одной юбки.Девушка уставилась на Филипа с таким видом, словно у него выросли клыки и рога.— Увы, но это чистая правда! Некоторые люди считают меня не только распутником, но и настоящим донжуаном. Честно говоря, не так уж я неисправим, но многие предпочитают верить сплетням и слухам. Даже если вы уедете в Лондон, дурные вести мгновенно донесутся и туда, и ваша репутация будет навеки погублена. Никто не станет вас принимать. Вы превратитесь в изгоя. Поэтому нам лучше пожениться, и побыстрее, — заверил он, ожидая, естественно, что она поймет логику его рассуждений.Но вместо этого девушка снисходительно усмехнулась:— С вашей стороны весьма великодушно принести себя в жертву, Филип, но я этого не допущу. И пусть Чарлз не изображает посланца судьбы. Не хватало еще, чтобы вы связали жизнь с нелюбимой женой… Я поступила бы на редкость подло, если бы согласилась на этот брак. Нет, милорд, ни за что.— Будьте благоразумны, Сабрина, я не позволю вам погубить себя. Вы прекрасно понимаете, что произошло, и сейчас упрямитесь мне назло. Неужели я такая невыгодная партия? Боитесь, что я стану плохим мужем? Неужели я совсем вам не нравлюсь?Сабрина зажмурилась и покачала головой, но Филип неумолимо добавил:— Даже если вы влюблены в Кларендона, должен с сожалением отметить, что он вряд ли теперь женится на вас.— Почему?— Потому что вы подпорченный товар, Сабрина, это ясно, как дважды два. Смиритесь с этим фактом и выходите за меня.Сабрина гневно сверкнула глазами.— Все мужчины мне отвратительны! Двуликие Янусы! Одни принципы, по которым живете вы, мужественные, храбрые, благородные представители сильного пола, а другие предназначены для несчастных созданий, которых вы либо презираете, либо защищаете, повинуясь собственным капризам! Так вот, я отказываюсь быть вашей забавой и игрушкой! Убирайтесь к дьяволу, милорд, и можете захватить с собой Кларендона! Он, видите ли, отречется от меня, и лишь потому, что мне пришлось провести здесь целых пять дней, больной и почти без сознания! Порченый товар! Да я просто вне себя от злости, Филип!Она швырнула в него подушкой и, задыхаясь, повалилась на постель. Филипу пришла в голову совершенно неуместная мысль о том, что не стоило давать ей так много хлеба, — уж слишком она разбушевалась. Правда, он даже не сердился на Сабрину, поскольку в глубине души признавал, что она кое в чем права. Зря она так разошлась! Вдруг ей опять станет плохо?!— Пожалуйста, успокойтесь, — попросил он, встревоженно хмурясь. — И простите меня. Я вообще не должен был упоминать о Кларендоне, я лишь хотел, чтобы вы поняли: отныне все стало по-другому. И жизнь ваша круто переменилась. Не подозревайте меня во лжи, Сабрина, я вовсе не собираюсь воспользоваться вашими затруднительными обстоятельствами. Подумайте хорошенько и тогда сами убедитесь, что нам больше ничего не остается, кроме как пожениться.Девушка устало вздохнула:— Давайте простимся друзьями, Филип. Я выйду замуж только по любви, и поэтому ни вы, ни Ричард не станете моими избранниками. Дело не в вас и не в нем. Дело во мне. Я должна идти своей дорогой и с легким сердцем пускаюсь в путь.Филип начал понемногу уставать. Нелегко иметь дело с человеком, в суждениях которого отсутствует хотя бы подобие логики. Что же, остается одно: сделать неожиданный и смелый ход.Он подался вперед и положил ей руку на плечо.— Возможно, — хриплым шепотом пробормотал он, — мне стоило бы взять тебя сейчас и немедленно. Так или иначе, все будут убеждены, что мы только этим и занимались в течение пяти дней. Меня не остановит даже твое… скажем, деликатное состояние.Сабрина на несколько мгновений потеряла дар речи, но тут же опомнилась и со всей силой размахнулась. Удар пришелся по уху. Тяжелая у нее рука! Филип поморщился от боли, а она тем временем поспешно отодвинулась на дальний край кровати и старательно завернулась в одеяло.Филип выругался и раздраженно пригладил волосы.— Простите. Черт, я просто пытался как-то доказать вам. Открыть глаза. Извините. Я не подлец, и вы это знаете. Совсем не то, что ваш Тревор. Все это чистое притворство. Послушайте, Сабрина, мы прекрасно поладим, только доверьтесь мне.Сабрина ничего не ответила, но зато вновь подвинулась на прежнее место.— Я взял на себя смелость сделать кое-какие распоряжения, — признался он наконец, поскольку Сабрина молчала, всем видом давая понять, как ей невыносимо его присутствие. — То есть мы договорились с Чарлзом. Он должен переговорить с вашим дедом, уверить его, что ваша репутация не пострадала, и просить от моего имени согласия на брак. В Монмут-Эбби вы вернетесь как моя нареченная.— Филип, я не падшая женщина. Просто тяжело болела. Разве одно это обстоятельство делает меня аморальной особой? Я не жалею, что вы нашли меня, потому что иначе погибла бы. И неужели теперь отплачу подобным образом за вашу доброту?! Довольно глупых споров. Вы отвезете меня в Боремвуд?Филип развел руками, не в силах найти подходящих доводов. Не так-то легко заставить ее пойти к алтарю. То есть все это вполне осуществимо, но потребует немалых усилий, а он, откровенно признаться, невероятно устал. Проклятие, и что же теперь остается?Услышав топот копыт, он выглянул в окно. У дома остановилась дорожная карета. Сабрина побледнела и сжалась.— Пора, Сабрина, — объявил он, вопросительно подняв брови. Девушка покачала головой. Филип повернулся и, не вступая в дальнейшие дебаты, вышел из комнаты. Он встретил Чарлза у входной двери и с удивлением заметил отсутствие графского герба на дверце экипажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39