Кэрол не собиралась даже с максимальной осторожностью обнародовать мнение Роба и ненавидела себя за это.
– Ради Бога, мнение Роба ничего для меня не значит.
– Конечно, значит, – возразил Мэтт. – Родители больше не могут противостоять критике своих детей, так что это наш случай.
Кэрол почувствовала себя ужасно неловко, но проглотила еще одну ложку супа.
– Это просто бесподобный суп.
– Эй, вы способны говорить о серьезных вещах?
Оскорбленная Кэрол откинулась на спинку стула:
– Что за ужасный вопрос. Конечно.
– Прекрасно. Тогда спросите меня о чем-нибудь важном.
Сбитая с толку, Кэрол постучала ложкой по ободку тарелки. Она испытывала искушение узнать его мнение на свой счет, но у нее не хватало мужества говорить обо всем, что касалось ее.
– За исключением того времени, когда мои сыновья были еще маленькими, я всегда работала. А кто была по профессии Дебора?
– У меня прибыльное дело, так что у нее не было причины работать. Она просто делала меня счастливым.
– Я не знаю, что бы я делала с собой, если бы только бродила по дому целыми днями. Мне нравится мое занятие: я встречаюсь с людьми, несу ответственность за выбор качественных товаров, наблюдаю за их продажей. Это действительно карьера, приносящая удовлетворение.
– У Деборы было много друзей, она занималась общественной работой. А вот вам хотелось ли когда-нибудь заняться чем-то другим, кроме службы в «Расселле»?
Испытывая скованность из-за обвинительного тона Мэтта, Кэрол некоторое время, собираясь с мыслями, молчала, а потом рассказала о своей мечте:
– Мне хотелось бы открыть свой собственный магазин. Годы работы в «Расселле» дали мне возможность понять, в чем секрет их успеха, но, работая там, я могу стать лишь менеджером по продаже или руководителем сети магазинов. Открытие собственного магазина, конечно, настоящий вызов, но, наверное, когда-нибудь я так и поступлю.
– Множество новых фирм терпит крах.
– Я знаю. И это одна из причин, по которой я не тороплюсь, особенно при нынешнем кризисе в экономике.
– Вы честолюбивая женщина и наверняка добьетесь успеха.
– Спасибо за комплимент, но я пока не готова.
– Много новых фирм испытывают недостаток капитала. Деньги – это проблема для вас?
Довольная тем, что они обсуждают что-то менее личное, чем ее неудавшиеся браки, Кэрол оживилась:
– Честно говоря, нет. У меня собственный дом, так что я способна легко оформить заем. Эми работает в банке, и ей будет приятно уладить этот вопрос. Но, как я уже говорила, сейчас не время начинать самостоятельное дело. Многие из крупных торговых фирм слились воедино или прекратили существование, и, пока «Расселл» держится на плаву, я останусь там.
– Безопасный путь не всегда лучший как в бизнесе, так и в жизни. А что если руководство «Расселла» объявит завтра, что они сливаются с каким-нибудь конкурентом? Вы что, бросите работу?
– Трудно сказать. Это будет от того, что за фирма займет позицию сильнейшего. Но я предпочла бы не говорить о перспективах потери работы, если вы не против.
– Ну, вот опять. Вы заявляете, что у вас большой жизненный опыт, но избегаете даже думать о неприятных вещах. Уклончивость – не слишком-то привлекательная черта во взрослом человеке.
Кэрол начала верить в то, что Мэтт испытывал утонченное наслаждение, продолжая поддразнивать ее.
– Мне не приходило в голову, что водопроводчики имеют лицензию на проведение психоанализа.
Мэтт рассмеялся, словно ее ехидное замечание было просто шуткой:
– Мужчине не надо становиться психологом, чтобы разбираться в жизни.
Кэрол наклонила голову и понизила голос:
– Иногда, Мэтт, ваше поведение становится просто несносным и нравится мне не больше, чем Сьюзан.
– Понимаю, а мне не нравится, когда мне дают от ворот поворот, как последнему дураку, только потому, что я водопроводчик, а не дантист или адвокат.
– А вы считаете, что я делаю именно это?
– Скажите мне, что сказал Роб?
Кэрол почувствовала, что ее загнали в угол, и отвернулась.
– Я не думаю, что дело здесь в вашей профессии. Я думаю, что вы все время сравниваете меня с Деборой, и это сравнение не в мою пользу. Ведь мы совершенно разные.
Мэтт взглянул на Кэрол, затем отставил тарелку.
– Здесь очень хорош сырный пирог. Не хотите попробовать?
Кэрол чувствовала, что не в состоянии доесть даже суп, и оставила слова Мэтта о десерте без внимания.
– Нет, спасибо. Давайте уйдем.
Она открыла сумочку, достала бумажник и оглянулась в поисках официантки.
– Я пригласил вас на ужин, поэтому плачу я, – холодно сообщил Мэтт. – Я совсем не бедняк. У меня столько работы, что я подумываю нанять еще одного человека. А уж вы мне поверьте, когда я вам говорю, что хорошо зарабатываю.
– Дело не в деньгах, – настаивала Кэрол. – Просто надо уважать мнение другого человека.
– Какое мнение? Вы ведь боитесь его высказывать.
– Я не боюсь!
Кэрол увидела, как дюжина голов повернулась в их сторону, и пожалела, что не сказала что-нибудь замечательно остроумное вместо громкого выкрика.
– Я оставлю чаевые, – объяснила она и прежде, чем Мэтт успел возразить, выложила три доллара на стол.
Кэрол не стала ждать, пока Мэтт расплатился, но подождала его за дверью, чтобы попрощаться. В этот момент ее не интересовали его голубые глаза, она даже не желала видеть его снова. Однако у Мэтта был иной взгляд на вещи, и, выйдя на улицу, он снова взял ее за руку:
– Я провожу вас до машины.
– Не стоит беспокоиться, я не потеряюсь.
Кэрол попыталась вырваться, но Мэтт не отпустил ее. Она подвела его к машине и быстро открыла дверь.
– Насчет субботнего вечера… – начала она.
Мэтт чертыхнулся, затем заключил Кэрол в объятия и поцеловал, но не так осторожно, как в первый раз в ее доме, а с настоящей требовательной страстью, что вызвало бурные воодушевленные восклицания подростка, катавшегося поблизости на скейтборде. Не обращая внимания на взгляды, устремившиеся на них из ресторана, Мэтт не заканчивал своего бурного любовного спектакля до тех пор, пока мог продолжать его.
– Надеюсь вы убедились, что я не путаю вас со своей женой? – спросил он хриплым шепотом, дыша в щеку Кэрол.
Она закрыла глаза, чтобы отстраниться от чужих взглядов и звуков дорожного движения, но это лишь усилило чувство близости к Мэтту. Кэрол ощущала через одежду жар его тела и улавливала слабый аромат «Антеуса». Она положила руку на висок Мэтта и ласково провела по кудрям, несмотря на уверенность в необходимости ясно высказать все, что она думает о его оскорбительном поведении. Проблема состояла в том, что Мэтт ей слишком нравился и поэтому не мог вызвать даже слабый протест, не говоря уже о праведном гневе. Когда Мэтт отступил назад, все, что она смогла сделать, это посмотреть на него затуманенным взглядом.
– Я заеду за вами в полвосьмого в субботу, – сказал Мэтт, прежде чем удалиться.
Кэрол прислонилась к своему «БМВ», благодаря мощной и удобной поддержке из хрома и стали, и стояла так, пока не почувствовала, что ее ватные ноги окрепли. Как только ее угораздило попасть в такую смешную историю? – сокрушалась она. А ведь все началось просто с желания прийти на вечеринку с кавалером. Но, даже не анализируя свои действия слишком глубоко, она знала, что получила больше, чем хотела. Испуганная своими собственными чувствами сильнее, чем маневрами Мэтта, она отправилась домой, напевая песню «Кортес Хай», молясь о том, чтобы выжить после следующего боя и не ранить сердце.
Глава 7
Кейси поехал вслед за Сьюзан к ее дому, а затем они в его машине отправились к зданию клуба, где встречались члены кружка поэзии. Двухэтажное строение в испанском стиле, возведенное в тридцатые годы, использовалось в самых различных целях.
Утром при лучах восходящего солнца оно выглядело весьма внушительно, но в сумерки производило впечатление места безлюдного и заброшенного. Стена вдоль паркинга была разрисована живописными танцующими фигурами, но хулиганы своими граффити испортили многие из них. Привыкнув к тому, что на улице царит своя жизнь, Кейси хотя и не очень беспокоился о своем автомобиле, все же включил охранное устройство на принадлежавшем ему «Понтиаке Транс Америкен».
Он вместе со Сьюзан прошел по темной тропинке среди выгоревшей травы ко входу в клуб. Слева располагался маленький книжный магазинчик, где продавались произведения классиков литературы и поэтические сборники; справа находилась зала для собраний. Стены, пол и потолок в аудитории были покрашены в черный цвет, а яркий свет лился из прожекторов, подвешенных к потолку. Низкая платформа у задней стены заменяла сцену, когда помещение использовалось любителями театрального искусства. В этот вечер в центре комнаты широким кругом были расставлены двадцать пять коричневых металлических стульев.
Кейси редко доводилось видеть более привлекательную обстановку:
– Очень похоже на дом с привидениями. В «Расселле» есть несколько подвалов, которые выглядят гораздо уютнее, чем эта комната.
Они пришли первыми, и Сьюзан заняла стул напротив входной двери:
– Я предпочитаю воспринимать эту обстановку как драматическую, а не как угнетающую.
– Очевидно, ваша фантазия намного глубже и богаче моей.
Вечер выдался теплый, и воздух в комнате был нестерпимо душным. Кейси шагнул на платформу, чтобы поднять черную штору и открыть окно. Когда оконная рама поползла вниз, он подобрал со сцены деревяшку и использовал ее как подпорку. Он укрепил и следующую раму подходящим куском дерева. Кейси приятно удивился, когда оказалось, что третье окно остается открытым само по себе.
Сделав все, что в его силах, для создания непринужденной атмосферы, Кейси уселся рядом со Сьюзан.
– Как вы узнали об этой группе? – спросил он.
– В прошлом году я прочла заметку в газете и подумала, что будет неплохо сходить туда. Было действительно забавно, и я решила остаться. Сама я редко пишу стихи, но мне нравится слушать других, а обсуждения, которые следуют потом, часто очень интересны. Иногда у нас возникают разногласия, что же является хорошей поэзией, и мы яростно спорим.
У Сьюзан на коленях лежала тетрадь для заметок, и Кейси указал на нее.
– Если вы принесли свои стихи, то мне хотелось бы послушать их.
– У меня нет по-настоящему хороших стихов. Просто я чувствую, что должна время от времени сделать свой вклад, чтобы оправдать место в этой группе.
– Но мне все-таки хотелось бы их послушать. Преодолев смущение, Сьюзан открыла тетрадь:
– Мне нравится сочинять стихи в форме японских хайку. В них всего три строки и семнадцать слогов. Что вы скажете, например, об этом?
Радужный блеск
Скользких посулов улиты
Смоется дождем.
Кейси попросил ее прочесть эти строчки снова и затем задумчиво кивнул:
– Это не совсем об улитках, так ведь?
– Нет, но красота поэзии в том и состоит, что в одну строчку вкладывается несколько смыслов.
– Думаю, что пару раз в жизни я сталкивался со «слизью улитки». По крайней мере, я так думаю. Прочтите мне следующее.
– Хорошо.
Луг под дождем.
Улитки тихо ползут,
Хрупки, нелюбимы.
В очередной раз Кейси был уверен, что Сьюзан имела в виду нечто более личное, нежели грустное одиночество садовых вредителей.
– Это мне тоже нравится. Возможно, ваш талант намного богаче, чем вы сами подозреваете, Сьюзан.
– Нет, когда я прочла это пару недель назад, то всех позабавила избранная мной тема, но я не путаю способность придумать неординарное действующее лицо с талантом. Вот последнее из этой серии:
Улитка, попив,
По слизи назад ползет.
Блеск солнца в глазах.
Ледяная волна страха прокатилась вдоль спины Кейси, и он не смог сдержать дрожь:
– Это совершенно законченный образ. Мне не хотелось бы заходить слишком далеко, говоря, что он вызывает отвращение, но, по крайней мере, он точно описывает жалкое зрелище.
– Присутствующие сочли это стихотворение лучшим.
– В самом деле? – Кейси перечел все три хайку и покачал головой. – А мне больше всех понравилось первое, хотя все три хороши.
– Это ведь просто небольшие упражнения, на манер того, как музыканты играют гаммы. Так, ничего особенного.
– Ну, я не согласен. Я думаю, что это очень важно. Именно такие стихи дают повод для живого обсуждения, которое происходит здесь.
Сьюзан закрыла тетрадь:
– Вам остается только подождать, сами увидите. В залу вошел высокий худой мужчина, примерно одного возраста с ними. Он был во всем черном, и Кейси подумал, что, дополнив свой костюм цилиндром, он вполне мог бы сыграть роль Авраама Линкольна. Потом появился молодой человек в белой рубашке и брюках цвета хаки, тяжело топая яркими оранжевыми ботинками на платформе. Его светлые волосы, полностью сбритые на затылке, буйными кудрями от макушки лба падали ему на глаза. Пораженный диковинным стилем такой прически, Кейси поднял брови, но Сьюзан покачала головой, призывая его сидеть спокойно.
К собравшимся присоединились две молодые женщины в танковых шлемах, джинсах, сапогах и черных кожаных куртках. Ссутулясь на своих стульях, они жевали резинку. Создавалось впечатление, что они приехали на мотоциклах.
– Что за стихи они пишут? – прошептал Кейси.
– Думаю, что грубые, примитивные описания – лучшее, на что они способны.
– Интересно. Я с нетерпением жду их выступления.
Следующей пришла молодая женщина в мешковатом сером свитере. Ее длинные темные волосы были причесаны на прямой пробор, свободно падая на плечи. Она молча села на краешек стула, сжав в руках тетрадь, и принялась ждать начала.
Женщина с белоснежными волосами, в живописном халате, облегающих брюках и сандалиях появилась, держа в руках тяжелую холщовую сумку. Она швырнула ее на пол, как только уселась, а затем, немного порывшись, выудила оттуда бутылку с минеральной водой и сделала большой глоток, после чего углубилась в изучение тонкой пачки листков, время от времени меняя их местами.
Вслед за лысым мужчиной в ярко-зеленом пиджаке и коричневых слаксах, который занял место рядом с Кейси, вошел бородатый молодой человек в мешковатых штанах и рубахе из золотой парчи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46