Он был ошеломлен переменой в ее внешнем виде.– Шарлотта! – Он смотрел на ее платье. – Вы… вы больше не носите черное!На ней было серое платье. Даже и не очень-то темного, густо-серого цвета, но мягкого, светящегося серого оттенка, напоминавшего туман над морем перед восходом солнца.Легкий румянец вспыхнул на ее щеках. Шарлотта осмотрела свое одеяние.– Вы думаете, это слишком вызывающе? – спросила она нерешительно.Дилан рассмеялся бы, если бы не был настолько восхищен. После многих недель, когда он видел Шарлотту неизменно в черном одеянии, ему очень хотелось увидеть ее одетой в яркие цвета, разноцветные ленточки, даже перья. Летнее платье, которое она надела сегодня, не было слишком обильно расшито украшениями, но его серебристо-серый лиф имел спортивный покрой, а рукава спадали свободно, оставляя открытыми ее прелестные ручки. Серая шелковая юбка была совершенной в своей простоте, но с пояска, стягивающего талию, ему подмигнули мелкие изящные пуговки из горного хрусталя. Даже больше того, сегодня она по-другому причесалась, распустив волосы, лишь перехватив их у шеи серебристой шелковой лентой.Это было похоже на то, как будто засыпанный снегом сад вдруг засиял жизнью и яркими красками лета.– Вы прекрасно выглядите, Шарлотта, – сказал Дилан, наконец обретя дар речи. – Нет, это не значит, что вы плохо выглядели в черном, но я уверен, что серый цвет идет вам гораздо больше. – Действительно, в этом платье ее глаза приобрели еще более глубокий, неземной оттенок.– Пора наконец снять траур. – Она глубоко вздохнула. – Пришло время, наверное, оставить и скорбь.Дилан стоял совершенно неподвижно. С одной стороны, он испытывал блаженство, что Шарлотта наконец-то скинула с себя этот траур, но с другой – его терзало беспокойство. Он терялся в догадках, что бы это могло означать.– Я рад, что вы готовы жить дальше. – Его голос прозвучал чопорно, как у гувернантки. – Но я надеюсь, что ваше решение оставить траур не имеет отношения к происшествию… к происшествию недавней ночи.Она оглянулась, чтобы удостовериться, что галерея по-прежнему пуста, и только после этого ответила:– Вы имеете в виду тот поцелуй?– Да, конечно, я имею в виду тот поцелуй и все, что было перед ним. Может быть, я был не прав, что позволил себе такие вольности. – Он в замешательстве запустил руку в волосы. Проклятие, но эта женщина снова заставила его ввязаться в разговор с ней. И почему эти серебристо-серые глаза смотрят на него с таким выражением?– Вы уверены, что вы тот самый Дилан Пирс, о котором ходит так много скандальных слухов? За эти три дня я не раз говорила себе, что ваше место занял некий бледный самозванец. – Она сделала шаг и оказалась совсем близко от него. – Что же будет дальше?– Но я только пытаюсь вести себя как джентльмен.Она подошла к нему еще ближе, и ему ничего не оставалось, как посмотреть на эти обнаженные круглые руки, едва прикрытые струящимися шелковыми серебристыми рукавами.– Я в восторге от джентльмелов, Дилан, до тех пор пока они не превращаются в скучных школьных наставников.– Скучных! – Он сделал движение ей навстречу и притянул к себе. Наконец он прикоснулся к этим восхитительным рукам, ощутил под своими пальцами их шелковистую мягкость. – Берегитесь, или я покажу вам, каким грубым и невоспитанным я могу быть. Неужели вы забыли, как я себя вел той ночью в экипаже?Она насмешливо посмотрела на него в упор.– Вы вели себя как мужчина, который хотел меня, страстно желал. И я не нахожу это ни грубым, ни невоспитанным.Оказывается, когда она стоит с ним рядом, гораздо легче забыть об украденных сокровищах, пропавших кошках и Скотланд-Ярде. Он был прав: с того памятного поцелуя три ночи назад их отношения сильно изменились.– Да, я действительно жажду вас, Шарлотта. Вы очень мне нравитесь.– Очень?– Очень сильно, чтобы обращаться с вами так, как я всегда обращался с другими женщинами.– Тогда и не надо.Он нежно стиснул в своих ладонях ее руки.– Если мы не остановимся, моя дорогая, тогда я не смогу просто рассказывать вам, на что это похоже – заниматься любовью в песках или на вершине пирамиды.– Я никогда не уважала мужчин, которые только и умеют, что разговаривать, – произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Да и женщин тоже.– Мне не хочется причинить вам вред. Я слишком уважаю вас. Да что там говорить, вы мне нравитесь больше, чем любая женщина на свете. Поэтому я и не пытаюсь повалить вас на пол, чтобы изнасиловать прямо здесь, под статуей Хороса. – Он посмотрел на нее сверху вниз. – А вы относитесь к этому чересчур легкомысленно. Или вам кажется, что вы можете превратиться из скорбной вдовы в мою повелительницу, не пострадав от последствий?– Я не школьница, Дилан, и представляю, какие могут быть последствия.Он почувствовал близость ее тела. Он знал, что она действительно не невинная школьница, но все же достаточно наивна, чтобы понимать, чего он хочет.– Да, вы слишком долго носили вдовье платье, но вы не из тех женщин, которым можно предложить просто несколько месяцев делить со мной мое ложе. Я пользуюсь у женщин дурной славой. Когда вы снова захотите выйти замуж, любовная связь со мной может сделать это желание невыполнимым.– Выйти замуж? – Она отступила от него на шаг. – Я не собираюсь снова выходить замуж. Что за глупость!Эта женщина никогда не устанет изумлять его.– Вы же не думаете, что вы на всю жизнь останетесь одинокой.Шарлотта пожала плечами:– Мне нравится быть одинокой. Кроме того, у меня есть мать, и Кэтрин, и Майкл. И когда-нибудь я все-таки вернусь в Египет. Теперь я это знаю наверняка. Однажды я это сделаю, и тогда у меня будет работа, которая займет меня целиком. Мне непонятно, зачем мне обязательно выходить замуж.– Я достаточно хорошо вас знаю, моя дорогая, чтобы утверждать, что вы страстная женщина. В какой-то момент вам понадобится мужское общество.– Может быть, вы и правы. Но ваш опыт показывает, что для удовлетворения этих аппетитов замужество совсем необязательно. – Она встретила его взгляд не моргнув.Проклятие, это самая странная молодая англичанка, каких он когда-либо встречал. Иногда он удивлялся, как Шарлотта вообще приспособилась к жизни в благовоспитанной Британии. В горах Атласа он встречал цыганок, которые были так же свободолюбивы.– Если только вы не самый обыкновенный мошенник или искатель приключений. – В ее серых глазах зажглись веселые искорки.– Не важно, что вы говорите сейчас, но в один прекрасный день вы все равно захотите выйти замуж. Вам не нужна будет скандальная репутация.– Дилан, у меня уже был один муж, – ответила она спокойно. – И я не горю желанием обзавестись еще одним.Так вот в чем дело. Она сняла свой черный бомбазин, но все еще скорбит о потере Йена Фэрчайлда.– Понимаю. Вероятно, вы были так счастливы в своем первом замужестве, что не можете представить, что кто-то займет место вашего покойного мужа, – сказал он вежливо, стараясь скрыть свою ревность к Фэрчайлду.– Счастливые воспоминания не имеют отношения к моему решению. – Она сделала паузу. – Но, оглядываясь назад, я теперь ясно вижу, что совершила ошибку, выйдя замуж. Йен думал, что я буду ему покорной женой и всегда пойду на компромисс. Он хотел, чтобы я отказалась от своей мечты. Но я не могла с этим согласиться и забыть Египет. Поэтому он умер. – Она провела пальцем по стеклянной витрине. – Вы видите эти фигурки Бастет и Исиды? Я нашла их через час после того, как Йен сделал мне предложение. Он хотел в тот же день уехать в Каир, отметить нашу помолвку в отеле Шепарда. Но я хотела вернуться к раскопкам, к той славе, которая, я знала, погребена под толщей песка.Он подошел к ней ближе. Его тронули и ее слова, и ее вызывающее поведение.– Я никогда больше не выйду замуж, – повторила она, снова обернувшись к нему.– Даже если попрошу об этом я? – Эти слова вырвались так неожиданно, что он сам изумился.Ее великолепные глаза потемнели.– Нет, мистер Пирс. Вам еще меньше подходит быть женатым, чем мне – быть замужем.– А если бы я сказал, что люблю вас? – Он улыбнулся, давая ей понять, что говорит несерьезно.– Тогда я бы сказала вам, что вы должны быть настороже. – Она поправила ему воротничок. – Потому что я выбрала Египет и пустыню, отказавшись от самого счастливого замужества, какое для меня возможно. В этом тяжело признаваться, но я устала от притворства. – Она посмотрела на него. – Я думала, что вы тоже не любите притворяться. Кажется, я ошиблась.Он буквально онемел. Чувства в нем смешались. Он чувствовал облегчение, что она не ожидает от него предложений о замужестве, и восторг, что она желает стать его любовницей. А что будет, если он обнаружит, что ее отец и Йен были вовлечены в грязные дела на черном рынке? Тогда она может однажды возненавидеть его…Когда он ничего не ответил, Шарлотта снова подняла пачку бумаг и подошла к следующей витрине.Ее великолепные волосы вились по спине потоком белого золота. Как он теперь жалел, что тогда не ускакал с ней в пустыню! Им надо было убежать туда, где есть только песок, египетские храмы и палящее солнце. А он вместо этого притащил ее обратно в Долину Амона, туда, где ее ждало горе.Сколько раз в прошлом он обманывал, в том числе и себя… Внезапно он понял, что ему не хватает духу обманывать Шарлотту. Дилан не получал от Самсона вестей с тех пор, как отдал ему свой список. Он собирался выждать и посмотреть, какую информацию его друг сможет раздобыть о Фэрчайлде и всех других лицах из списка. Однако это ожидание заставило его избегать Шарлотту, и их отношения стали натянутыми. И это именно сейчас, когда она ясно дала понять, что готова стато его любовницей…Его захлестнуло горячей волной, когда он представил, что наконец она станет его.Нет, она не может быть воровкой. И даже если она воровка, он не хочет ничего об этом знать.– Шарлотта, у меня есть основания предполагать, что Йен мог иметь отношение к контрабанде ворованных ценностей, – раздался голос Дилана в сумрачной галерее, похожей на подземелье.Шарлотта резко обернулась:– Не говорите чепухи! Дилан указал на ее руку.– Это кольцо, которое вы носите… Это не подделка. Оно настоящее.– Мне опять надо напоминать вам, что ваша специальность – перевод папирусов? – Он не мог понять, говорит она всерьез или снова смеется над ним. – Дайте мне спокойно сверить списки.– Я не хочу обманывать вас. Если мы станем любовниками, будет нечестно скрывать от вас, что я подозреваю некоторых людей в контрабанде антиквариата на черном рынке. – Он помолчал. – Людей, которые близки вам.– Например? – Она не знала, то ли смеяться, то ли сердиться на него. – Безусловно, это не Йен. Ведь когда он погиб, оказалось, что на его счету не осталось и шиллинга. Если бы он занимался продажей ворованных сокровищ, тогда где, ради всего святого, капиталы, которые он нажил нечестным путем?– Я видел это кольцо раньше, Шарлотта. Оно украдено. Она покачала головой:– Если память мне не изменяет, это у вас была репутация расхитителя гробниц.Дилан поморщился:– Понимаю, мне по заслугам приходится выслушивать это обвинение. Но это лишь доказывает, что я могу с первого взгляда распознать украденную вещь, которую уже однажды видел.Несомненно, своими смелыми речами она сегодня выбила его из колеи. Три дня назад в карете он тоже потерял над собой контроль. Этот самоуверенный мужчина теперь сомневался во всем. Она не должна верить невероятным рассказам и скандальным слухам. Если она смогла выбить из колеи Дилана Пирса несколькими страстными поцелуями и отказом выйти за него замуж, значит, он вовсе не такой аморальный тип, каким его все живописуют. Но она узнала его за время совместной работы. Теперь ей казалось, что она его знала лучше, чем даже он сам.Поэтому она не рассердилась, когда он заявил, что Йен украл это кольцо. Дилан уже признавался ей, что ревнует к ее покойному мужу. Что же удивительного, что он и дальше будет пытаться дискредитировать его? Конечно, это не очень благородно, но страсть часто забывает о благородстве. Поэтому Шарлотта знала, что их обоих объединяет не только страсть к Египту, но и друг к другу.– Я совершенно уверена, что это кольцо – хорошо сработанная подделка.– Значит, вы мне не верите?– Я верю, что вы убеждены в своей правоте, – сказала она осторожно. – Но я знаю, что вы ошибаетесь.Дилан нахмурился:– Мне не следовало ничего говорить вам. Пока не стоило. Я… я не хотел огорчить вас.– Перестаньте говорить так. Такое впечатление, будто вам известны про меня какие-то ужасные секреты, а я о них даже и не подозреваю.Он посмотрел на нее со странным выражением. Его глаза были полны чувства, которое, казалось, ежесекундно меняется.– Я хочу сказать, что вы не будете снова обвинять в этом Йена, – продолжала она более мягко. – Я была несправедлива к нему, пока он был жив. По крайней мере я могу защитить его доброе имя теперь, когда он мертв.Дилан подошел ближе. Он пробормотал что-то себе под нос.– Что такое вы говорите?– Когда мне не хватает слов, я начинаю бормотать по-валлийски. – Он протянул ей руку.Она без колебаний взяла ее.– Так о чем же вы бормочете?– Что я бы женился на вас сейчас же. У нее перехватило дыхание.Дилан стоял рядом с ней. Рукава его рубахи были закатаны от жары, из кармашка выглядывало увеличительное стекло. Густая каштановая шевелюра делала его похожим на льва, но сейчас он походил не на грозного зверя джунглей, а на переростка-львенка. Прежде она задыхалась от восторга лишь при взгляде на мумии, гробницы, раскопанные в пустыне, или амулеты. Но в этот самый момент Дилан Пирс показался ей таким трогательным, милее любой пирамиды или скарабея.Действительно ли она его любит? Они вместе работали меньше шести недель. Никто не может по-настоящему полюбить другого человека за такое короткое время, особенно страдающая угрызениями совести молодая вдова. Но, Господи, она никогда не думала, что любить – это такое напряжение. Это невозможно вынести.– Если мы договорились не заикаться о женитьбе, – ее голос дрожал, – это ведь не означает, что мы не можем поцеловаться.Он взял ее лицо в свои ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40