Мистер Брук следовал за леди Беатрис, как ливрейный лакей.– Как вы думаете, ваша матушка и сестра тоже захотят пойти с нами? – спросил Дилан Шарлотту.– Нет, Боже упаси! Они не относятся к дамам, которые могут наслаждаться обедом в обществе леди Беатрис и ее друзей. А Майкл наверняка захочет после спектакля пойти в кондитерскую, чтобы съесть бифштекс и пудинг.– А кстати, где же этот мальчишка? Надеюсь, он не попал в вестибюле в какую-нибудь переделку…– Может быть, вы сходите и посмотрите, где он? – Шарлотта в изумлении покачала головой. – Так, значит, у них все-таки была склянка с чернилами!Возмущенный лорд Гамильтон стоял в своей ложе, размахивая тростью. Две дамы уже исчезли. Черный сюртук и белая сорочка лорда были забрызганы красной краской.В этот момент начал подниматься занавес, зазвучала музыка. К счастью, оркестр играл громко, и в его звуках утонули проклятия, которые слетали с уст лорда Гамильтона.Шарлотта вздохнула и снова открыла свою программку.– Если они будут продолжать в том же духе, скоро в Лондоне не останется ни одного театра, в который бы их пускали.– Да, ваша семейка может потягаться с Борджиа! Шарлотта в ответ улыбнулась:– Вы еще не встречались с дядюшкой Луи! Глава 8 Все они были злобные, как голодные гиены. Гиены, затянутые в блестящий шелк и дорогие кружева, обутые в бальные туфли из белой лайки. В довершение всех бед легкий обед после театрального представления оказался не чем иным, как роскошным званым обедом.Снобистская пышность и гордость своим богатством, думала Шарлотта, разглядывая тяжелый канделябр, который стоял прямо напротив нее. Это было громадное серебряное сооружение, украшенное виноградными листьями и белыми цветами. Огромное количество воткнутых в него свечей давало больше тепла, чем камин в охотничьем домике. Каждый раз, когда она тянулась к своему бокалу, ей приходилось следить, чтобы ей на руку не капал раскаленный воск.Покойный муж леди Беатрис, по-видимому, занимал значительное положение в свете, и теперь вдова не собиралась допускать, чтобы кто-нибудь об этом позабыл. Она даже одела своих слуг в ливреи, как будто это был Бэлморский замок, а не дом вдовы издателя.– Не желаете ли филе молодого гуся, миссис Фэрчайлд? – От леди Беатрис не ускользало ни одно движение, сделанное Шарлоттой. – Вы ни к чему не притронулись.– Мне вполне достаточно. Черепаховый суп был выше всяких похвал и удовлетворил мой аппетит. Не говоря уже о заливном и пироге с паштетом из мозгов.– Уж во всяком случае, лучше, чем те помои, которыми вам приходилось питаться в Египте, осмелюсь доложить. – Этот комментарий исходил от пожилого виконта, который сидел рядом с Шарлоттой. Он тут же проникся к ней антипатией, поскольку счел себя оскорбленным, что его посадили так далеко от знатных гостей.– Напротив, в кухне Северной Африки множество деликатесов, а блюда отличаются изысканным вкусом и ароматом, – ответила Шарлотта с вежливой улыбкой. – Огурцы, фаршированные мясом, желтый плов, кебабы со сливовым соусом…Несмотря на то что Дилана почти не было видно из-за огромного канделябра, Шарлотта заметила его внимательный взгляд.– Баранина, фисташки, кондитерские изделия из фиников, гранаты, – продолжала она.– И ни кусочка, что годился бы для человека с цивилизованным вкусом, – бросил в ответ виконт.– По всему видно, что вы часто пробовали египетскую кухню, лорд Вальбурн, – заметил Дилан.– Нет необходимости пробовать языческую пищу, чтобы понять, что она отвратительна. Ведь нет нужды есть грязь, чтобы убедиться, что она не годится для желудка. – Старик подцепил на вилку кусочек гуся и демонстративно отправил в рот. – Я не собираюсь глотать кузнечиков, чтобы убедиться, что они отвратительны. Шарлотта не могла смолчать.– А я как раз ела кузнечиков, когда была в Абиссинии. Они очень вкусны, не хуже хрустящих бисквитов.Все сидящие за столом теперь прислушивались к их перепалке. Шарлотта украдкой бросила взгляд на Дилана, который улыбнулся ей так тепло, что она почувствовала, будто солнечный луч коснулся ее лица.– Никогда не пробовал кузнечиков, – вступил в их беседу Дилан, – зато я испытываю большую нежность к змеиному мясу.– Будьте великодушны, но, надеюсь, вы никогда не ели крокодила? – спросил кто-то.– Очень много раз. Если крокодил достаточно молод, его мясо вкуснее, чем мясо куропатки. – Глаза Дилана сверкнули от удовольствия. – Кстати, а вы никогда не пробовали мяса обезьяны? Когда я был в Конго…– Я же вам говорил. – Лорд Вальбурн в сердцах швырнул льняную салфетку, так что чуть не опрокинул стакан с кларетом. – Баланда для язычников.– Мне кажется, что это неподходящая тема для разговора за обеденным столом. – Хотя Дилан сидел с ней рядом, леди Беатрис адресовала свою реплику Шарлотте. – Миссис Фэрчайлд, я понимаю, вы провели свою юность в Египте и привыкли к манерам живущих там туземцев. Но рассказывать об их диких нравах… Это расстраивает воспитанное общество.Шарлотта подавилась водой, которую она потягивала из стакана.– Да-да, об этом нельзя говорить в приличном обществе! – Дилан со смехом откинулся назад.Вздохнув, она поставила свой бокал на стол, снова обжегшись капающим воском. Она подозревала, что леди Беатрис специально посадила ее так близко от подсвечника. Наверное, коварная хозяйка надеялась, что во время обеда он опрокинется и она сгорит, как Жанна д’Арк на костре.Шарлотте теперь стало ясно, почему она так редко появляется в так называемом приличном обществе. Этот поздний обед никак нельзя было назвать собранием друзей, или единомышленников, или просто симпатизирующих друг другу мужчин и женщин. Этим людям стоило бы поучиться гостеприимству у бедуинских племен, что живут в пустыне.– Теперь, познакомившись с вами, миссис Фэрчайлд, я понимаю, почему ваша матушка и сестра способны устраивать такие спектакли. – Женщина с орлиным носом, сидящая за канделябром, выглянула из-за него, стараясь завладеть вниманием Шарлотты.– Поскольку моя мать и сестра не присутствуют здесь и не имеют возможности защитить себя, миссис Бердсли, я бы предпочла не обсуждать их поступки.– Не могу представить, как им удалось избежать ареста, – продолжала та, будто не слыша слов Шарлотты. – Облить чернилами джентльмена, выкрикивать политические лозунги…– Мне кажется, можно найти другую тему для разговора.Но, за исключением краткого экскурса по поводу языческой кухни, общество, собравшееся за столом, ни о чем больше не хотело разговаривать. Наверное, каждый присутствующий здесь гость был свидетелем скандальной сцены в театре.– Вы и сами должны признать, что редко удается своими глазами увидеть такое дерзкое попрание общественной нравственности, да к тому же дочерью графа. – Леди Беатрис улыбнулась ей. Сейчас она была похожа на кобру с раздувшимся капюшоном, когда та собирается наброситься на свою жертву. – Ваша мать всегда такая неуравновешенная?– Вот уж не думаю, что ее можно назвать неуравновешенной. Просто ей свойственны смелость и решительность.Лорд Вальбурн хмыкнул:– Решительность – прямолинейность дурака.Шарлотта закусила губу: ей на руку снова капнул горячий воск. Она стерла его салфеткой.С другого конца стола до нее донесся громкий голос Дилана:– Будьте осторожны, сэр. Я имею счастье быть знакомым с леди Маргарет и горжусь ее дружбой. Мне бы не хотелось, чтобы о ней злословили в моем присутствии.Шарлотта поймала его взгляд и благодарно улыбнулась. Если бы их не разделяло длинное пространство стола и бесконечные ряды тарелок, она прижалась бы к нему щекой в знак благодарности.– Я уверена, что лорд Вальбурн не хотел сказать чего-нибудь обидного, – заметила леди Беатрис, дотронувшись до руки Дилана.– Надеюсь, что это так. – Дилан тяжелым взглядом посмотрел на лорда Вальбурна, который нервно уткнулся в свою тарелку.Однако горбоносую даму напротив не так-то легко оказалось угомонить.– Избирательные права для женщин – полная чепуха! Не думаю, что настоящие леди желают окунуться в этот избирательный балаган.– Женщины в конце концов обязательно будут участвовать в выборах, и ничто не сможет этому помешать, – заявила Шарлотта.– О, так вы верите в избирательные права женщин, миссис Фэрчайлд? – Этот вопрос исходил от старого приятеля Дилана по университету, Самсона Поупа. Он единственный из присутствующих не смотрел на нее свысока.– Конечно. Право голоса должно принадлежать всем взрослым особям человеческого рода, независимо от того, носят они штаны или юбки.– В жизни своей не встречал женщины, которой я бы доверил избирать правительство, – заявил Джереми Брук с другого конца стола.– А королева? – спросил Самсон весьма устрашающим тоном. Было ясно, что ответа на свой вопрос он и не ждет.– Значит, вы согласны с тем, что женщина может избирать правительство? – обратилась к нему Шарлотта.Самсон потянулся к бокалу.– Я не доверяю никому, особенно политикам.– И это говорит полисмен, – вставил Дилан.– Детектив-инспектор, если позволите. – Самсон приподнял бровь и усмехнулся: – Сомневаюсь, что ваш титул и вполовину звучит так же впечатляюще.Дилан поднял свой бокал и с нарочитой торжественностью провозгласил:– За моего скромного школьного приятеля и его стремительный успех. Чтоб нам всем так хорошо жилось!И двое друзей заговорщицки подмигнули друг другу через стол.Шарлотта представила, какими закадычными друзьями были двое молодых людей в Кембридже. Несмотря на густую темную бороду и усы, Самсон Поуп выглядел как студент университета. Однако взгляд у него был проницательным и хитрым, и Шарлотта решила, что из него получился отличный инспектор Скотланд-Ярда.Миссис Бердсли откашлялась.– Как полицейский и служитель закона, вы должны подтвердить, что леди Маргарет заслуживает ареста за антиобщественное поведение.– О Боже, опять! – простонала Шарлотта.– Кроме того, ее выходки нарушают мирный порядок вещей, – добавила неугомонная любительница сплетен. – Облить чернилами бедного лорда Гамильтона! Ее следовало бы вывести из театра в наручниках.– Прекратите, сударыня, – сквозь зубы произнес Дилан, готовый взорваться.Выражение лица Самсона Поупа мгновенно стало серьезным.– Если вы будете продолжать в том же духе, миссис Бердсли, боюсь, что мне действительно придется кое-кого арестовать. К примеру, вас.Пожилая болтунья побледнела, а леди Беатрис поспешила спросить:– За что же, инспектор?– За покушение на убийство. Боюсь, благодаря этой даме всем нам скоро придется похоронить надежду насладиться приятной застольной беседой. А ведь это настоящее преступление.Шарлотта, Дилан и Самсон рассмеялись.– Вы обязательно должны прийти к нам в гости, инспектор. Моя матушка получит огромное удовольствие от разговора с вами. – Шарлотта улыбнулась. – Только хочу предупредить вас, что там еще может быть бабушка, а она принадлежит к самому радикальному крылу женской половины семейства Грейнджер.– Они все такие дикие и неуравновешенные, просто кошмар! – произнес Дилан в притворном ужасе.– Неуравновешенные – это точно, – пробормотала миссис Бердсли, – лучше сказать, вульгарные.– Что ж, вульгарные или нет, но женщины должны иметь возможность участвовать в политической жизни. Даже если некоторые из них воспитаны не лучше спаниеля. – Шарлотта улыбнулась. – Никаких обид, миссис Бердсли.Дилан наклонил голову, очевидно, чтобы сдержать смех. Самсон же весьма своевременно решил попробовать мясного пирога, чтобы за насаженным на вилку куском спрятать свою усмешку.– Кажется, с вульгарностью вы знакомы не понаслышке, миссис Фэрчайлд! – Оскорбленная дама презрительно фыркнула.– В этом случае некоторые из нас уже давно были бы облиты чернилами.Леди Беатрис бросила на Шарлотту взгляд, который заморозил бы и огонь. Было ясно, что дерзкие замечания прощались только Дилану и Поупу. Ведь оба они молодые, привлекательные и преуспевающие молодые люди. Таким гостям многое прощалось за обеденным столом леди Беатрис. Но всепрощение не распространялось на Шарлотту. Остальные гости бросали на нее нервные взгляды, как будто ожидая, что она запоет во весь голос или пустится в пляс по комнате. Шарлотту так и подмывало выкинуть что-нибудь в этом роде, но она посмотрела на Дилана и успокоилась.На его лице сияла широкая улыбка, но ей показалось, что она замечает что-то еще, чего никогда раньше не видела. Восхищение, наверное. Как бы то ни было, Шарлотта была благодарна, что он здесь и поддерживает ее.Она подумала, что в его обществе она никого не боится. Если бы даже все гости леди Беатрис объединились и решили выкинуть ее на улицу – ей казалось, что до этого недалеко, – она знала, что Дилан обязательно будет рядом с ней. И ей совершенно наплевать, если дюжина великосветских снобов будет с презрением судачить о ней и ее семье. Она счастлива обществом Дилана Пирса и его дружбой. А все остальное ее не интересует.– Теперь вы понимаете, почему миссис Фэрчайлд успешно работает в Коллекции? – гордо спросил Дилан. – Самоуверенности ей не занимать, а бесшабашностью она превзойдет и меня самого.– Просто не могу в это поверить. – Леди Беатрис, вероятно, уловила в голосе Дилана одобрение, и ей это не понравилось. – Особенно если это говорит мужчина, который своими скандальными стихами вогнал в красу всех лондонских дам.– Это всего лишь переводы, – уточнил Дилан. – С сожалением должен признать, что, несмотря на все мои таланты, я не поэт.Леди Беатрис обняла его за талию.– Я прочла «Песни раджи», мой дорогой друг, и различила вашу руку среди всей этой арабской белиберды.– Для белиберды там слишком много недвусмысленных физических подробностей, – фыркнул лорд Вальбурн.– Это всего лишь определенный сорт поэзии, который всегда найдет своего читателя. – Самсон допил остаток кларета из бокала.Леди Беатрис снова шлепнула Дилана по запястью. Шарлотта почувствовала страстное желание выдрать все страусовые перья из волос этой холеной женщины. Было бы славно, если бы вместе с перьями она лишилась и нескольких своих каштановых локонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40