Такой позавидовала бы любая женщина. Такую возжелал бы любой мужчина. Да, это так. Еще будучи ребенком, Изабель смутно догадывалась, что Бертрада знает о той власти, какую дает ей красота, и нещадно пользуется этим, не чувствуя за собой абсолютно никакой вины.
И хотя Бертрада не нравилась Изабель, она всегда хотела быть похожей на нее: такой прекрасной и очаровательной, притягивающей к себе казалась эта женщина.
На стенах Молтона там и сям стояли лучники и охраняющие замок рыцари, двор быстро наполнялся оруженосцами, вновь посвященными рыцарями, поварами, кузнецами, конюхами, сокольничими, домашней прислугой. Может, Ричард и собирался пойти в Молтон в одиночку, но теперь он не был один.
Он почувствовал, что она стоит рядом с ним, и она поняла это. Но все же Ричард не отвел глаза от Хенли. Изабель не обратила на это внимания. Главное, что она с ним. Главное, что, когда он столкнется лицом к лицу с Хенли, он не будет один.
Хенли самодовольно смотрел на них, его напряженная и неприятная улыбка говорила о том, что он уверен в одном: Ричард приехал к нему и признал тем самым свое поражение, а цель его приезда не так уж и важна. Эта картина – Хенли с тупым превосходством в глазах и сдержанно-покорный Ричард – пробудила волну воспоминаний прошлого в Изабель. Прошлого, которое она оставила в Молтоне, когда покинула его, и которое вернулось к ней именно здесь, в замке ее детства и юности. Уезжая из Молтона, она оставила себе только воспоминания о Ричарде, нежно холя и лелея их, как грудного младенца. Но сейчас остальные картины прошлого всплыли так быстро, яростно и живо, что к горлу Изабель подкатил неприятный комок.
Они оба были одиноки. Юные, уязвимые, они оба очутились вдруг далеко от родного дома: Бертрада только-только вышла замуж, а Ричард был изгоем среди местных оруженосцев и рыцарей. Да, по природе своей он был лидером, и Изабель всегда видела это в нем, но никогда у него не получалось сблизиться с кем-нибудь настолько, чтобы быть друзьями, как сейчас с Роландом и Уильямом. Каждый человек нуждается в друге, союзнике, а у Ричарда не было никого. Хенли задавил его своим авторитетом, наслаждаясь тем, что играет роль светила в жизни испуганного мальчика. Повинуясь сиюминутным настроениям, он мог хвалить, а мог и жестоко наказывать своего юного оруженосца. И только от Бертрады, от милой, славной Бертрады он получал нежные улыбки и добрые слова. Изабель ясно понимала это, исходя из собственного опыта. Бертрада была женщиной мягкой и нежной, и поэтому Изабель еще больше ненавидела саму себя за то, что так не похожа на свою леди.
Она вспомнила, как однажды Бертрада улыбнулась Ричарду, и тот оступился во время тренировки. И Хенли был этому свидетелем. Это не было тайной. Сейчас, став уже опытной в постельных делах, Изабель поняла, что в их поведении было много чувственных жестов, полных желания взглядов, томных вздохов. И Хенли об этом знал.
Не успела она сказать и слова, как услышала приглушенное рычание Ричарда:
– Я не хотел, чтобы ты приходила сюда. Чтобы видела все это.
– На это может смотреть весь свет, но не я? – вспылила она. – Ты всегда выгоняешь меня, но сейчас знай: я не уйду!
Она была в гневе. На ее глазах блестели слезы ярости.
Ричард повернулся к ней, и его широкие плечи и грудь, словно щит, скрыли ее от любопытных глаз обитателей Молтона. Он будет закрывать ее собой, когда сам стоит обнаженный и безоружный перед мрачно сверкающими глазами Хенли? Из ее глаз потекли слезы, и она стала обеими руками вытирать их.
– Я вовсе не выгоняю тебя, Изабель, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты держалась подальше от меня. Чтобы защитить тебя. Я не… я никогда не доверял себе, когда рядом была ты, – закончил он, и в его темных синих глазах она увидела боль, которую он пытался всеми силами скрыть.
О да. Теперь она все поняла. Она поняла, что думал о себе Ричард. Он избегал ее? Нет, таким странным образом он старался защитить ее от своего греха, который грыз его плоть денно и нощно. Он считал себя безумным похотливым диким зверем и изо всех сил старался уберечь ее от растерзания, защитить от себя самого. Как может мужчина так глубоко ошибаться относительно своей природы, своего естества?
– Как странно, – сказала она, улыбнувшись, но улыбка ее была скорее грустной, чем радостной. – Ведь я всегда доверяла тебе. Во всем. Без страха.
– Тебе всегда не хватало осторожности, Изабель, – улыбнулся он.
Его губы растянулись в улыбке лишь на мгновение, но затем распрямились, потому что он снова повернулся к Хенли. Около ворот стояли Уильям, Роланд, два оруженосца и Элзбет, ставшие невольными свидетелями того, что задумал Ричард. Они не знали, что сейчас произойдет, но Изабель знала. Она знала это, потому что знала Ричарда, знала, как он честен и верен Господу. Кто мог знать Ричарда лучше, чем она? Но она не хотела, чтобы он делал это, хоть он и сказал, что это его обязанность перед Богом. Пусть он лучше исполнит свой духовный долг в монастыре, за высокими стенами, пусть она никогда больше не увидит его… да, она согласна даже на это, только бы он остался жив.
По ее щекам текли слезы. Плакать в присутствии Хенли и Бертрады – ужасный позор, но Изабель ничего не могла с собой поделать. Она не уйдет.
Изабель лично передала бы Ричарда в руки аббата, только бы он отказался от следующего шага. Если он сделает его, возврата уже не будет.
– Тебя впустили в замок. Что тебе надо здесь, Ричард? – спросил Хенли с саркастической любезностью.
– Уезжай в монастырь, – прошипела Изабель, удерживая его за руку и не обращая внимания на Хенли и всех присутствующих. – Посвяти свою жизнь служению Господу. Я не стану тебе мешать.
Ричард посмотрел на нее сверху вниз. Выражение его лица было серьезным. Никогда еще он не был так решительно настроен. И никогда еще он не был так стоек духом.
– Однажды я уже бежал, чтобы спрятаться за стенами монастыря. И не сделаю этого снова, – мягко сказал он, глядя ей в лицо.
– Но ты должен! – упрашивала она, дергая его за руку, стараясь отговорить его встать на путь, который, несомненно, приведет его к смерти.
Он взял ее руки в свои и улыбнулся. Улыбка его была такой грустной и такой откровенной, что сердце у нее в груди перестало биться. Она перестала плакать. Даже ветер перестал дуть. Весь мир словно замер, ожидая услышать то, о чем Изабель молилась всю свою жизнь: услышать признание из уст Ричарда.
– Чтобы сделать это, мне придется покинуть тебя, Изабель. А я не брошу тебя. Никогда.
Радость, слившись с болью, проникла в ее душу, завладев всем ее существом. Он не оставит ее. Он готов пожертвовать собой ради того, чтобы быть рядом с ней.
Но она не хотела его гибели. Она хотела, чтобы он был жив, даже если бы это означало, что она потеряет его. В этот момент Изабель навсегда оставила все свои детские воспоминания в прошлом. Ее сердце наполнилось самоотверженной любовью женщины, любовью, которая зародилась много лет назад и зрела внутри ее все эти годы. И только сейчас Изабель поняла, сколько боли приносит такая любовь.
Не важно, что станет с ней, главное, чтобы с Ричардом все было хорошо.
– Ты приехал в Молтон, чтобы я стал свидетелем ваших похотливых перешептываний? – с насмешкой произнес Хенли. – Будь твоя воля, ты бы уложил ее прямо здесь, в грязи у меня под ногами.
Ричард повернулся к Хенли, лицо его было решительным и твердым.
– Нет, я вовсе не такой, хотя долгое время верил в то, что это так. – Ричард сделал паузу, давая окружающим время домыслить завуалированное им обвинение. Хенли молчал, но по его глазам было видно, как он удивлен, что столь хорошо продуманный им план вдруг перестал быть тайной.
Ричард был уже не тем мальчиком, который воспитывался в Молтоне. Хенли удалось убедить его своими вечными колкостями и навязанными лекциями, что он самый похотливый из всех живущих на земле. Он говорил о его похотливом характере, о похотливых мыслях, хотя такие мысли присущи всем мальчикам, вступающим в пору мужества. Сейчас Ричард мог видеть это на примере Эдмунда и Ульрика. Это не больше чем сложный период на пути взросления каждого мужчины. Но Ричард не общался с другими мальчиками, не делился своими переживаниями. Единственный, кто был рядом с ним, – это Хенли, и именно Хенли убедил его в том, что он безнадежно испорченный и похотливый человек.
И все же он согрешил с Бертрадой.
– Нет, Хенли, – продолжил Ричард. – Я приехал, чтобы сделать публичное признание и просить вашего прощения. А если вы не дадите мне его, то принять на себя ваш праведный гнев.
Ветер стих, как будто бы ожидая ответа Хенли. Изабель усилием воли остановила текущие из глаз слезы. Она встретит взгляды Хенли и его жены с таким же достоинством, как и ее муж. Это единственное, чем она может поддержать своего мужа. Хотя заслуживает он гораздо большего. Но, к несчастью, она не может дать ему то, что он хочет больше всего: чистое сердце и незапятнанную душу. Только Бог мог позволить Ричарду очиститься, и только Бог мог решить, использовать ли Хенли как инструмент искупления грехов Ричарда или нет.
Хенли стал белее снега.
– Нет, ты не посмеешь, – прошипел он, обводя обезумевшим взглядом собравшихся во дворе.
Краска сошла с лица Бертрады, ее красивые черты казались просто маской, плохо скрывающей ужас, царивший в ее душе. Она повернулась, чтобы уйти, но Ричард окликнул ее:
– Постойте, Бертрада. Вы должны выслушать мое признание. И пусть его услышат все жители Молтона, ведь именно здесь я впервые впал в пучину греха.
– Ты уничтожишь меня, – прошептала она, умоляюще протягивая к нему руку.
Ричард улыбнулся, глядя на стоящих перед ним людей, как монах, предлагающий павшему грешнику раскаяться в содеянном.
– Мы и так уничтожены, Бертрада. Это поможет нам очиститься.
– Если ты хоть единым словом оклевещешь мою жену, я убью тебя, – хрипло сказал Хенли.
– Вы убьете меня за то, что я скажу правду, хотя оставили мне жизнь после того, как я соединил свое тело с вашей женой? – звучным голосом произнес Ричард. – Какой мужчина поступит так?
– Он знал, – прошептала Изабель, глядя на Хенли, в то время как сердце ее было с Ричардом. – Он всегда знал.
Ричард повернулся, чтобы посмотреть на Бертраду. Она опиралась на свою служанку, и у нее было такое лицо, словно она хочет сквозь землю провалиться.
Он каждый день вспоминал, как искала Бертрада его общества, как невинно прикасалась к нему, как заставляла его смеяться, как скрашивала его одиночество. За своими невинными и утешительными словами она прятала свою тоску. Да, еще в Молтоне он изучил женщин и их поведение. И только Изабель не играла в женские игры. Только Изабель была смелой и на словах, и на деле. Изабель никогда ничего не скрывала: ни своих желаний, ни своих чувств.
Он смотрел на Бертраду с жалостью. Больше он не испытывал к ней ничего. А к Хенли он чувствовал только холодное презрение.
Знал ли Хенли? Конечно, знал. Но какой мужчина останется в стороне, когда его жена так явно ищет общества другого?
– Вы использовали свою жену, использовали как средство управлять мной. Но с какой целью? – Он мрачно улыбнулся. – Человек, на которого давит чувство вины так, как на меня, вряд ли сможет сказать «нет» лорду, против которого согрешил. Но не таков путь, уготованный мне моим Богом. Я должен был признаться во всем публично, и именно это я и сделал.
Собравшиеся топтались на месте, толкая друг друга, их нетерпение и любопытство все росло. Приезд леди и лорда Дорни и их разговор с леди и лордом Молтона – это зрелище, от которого не отказался бы никто. Дети сидели на плечах родителей, женщины локтями прокладывали себе путь вперед, поближе к виновникам происходящего. Каждый прислушивался, стараясь разобрать что-либо еще, кроме тихого бормотания стоящей в центре толпы четверки.
Ричард, полуобнаженный, напряженный, стройный, упал на колени у ног лорда и леди Молтона. Его лицо было спокойным и умиротворенным, как у человека, поющего молитву Господу. Его поступок был так же праведен, как молитва, Изабель отчетливо это понимала. Ричард искал освобождения от груза вины и греха, и скорее всего он получит его от удара мечом. Но она не будет вставать у него на пути. Нет, она будет стоять рядом с ним.
Она стояла, гордо выпрямившись и задрав подбородок. Ее волосы развевались, как победный флаг, в глазах горел огонь. Она стояла рядом с ним, молчаливо поддерживая его. Что бы ни случилось, она всегда будет на его стороне.
Голос Ричарда был громким и сильным, он был слышен в каждом уголке Молтона, заставляя всех и каждого узнать о совершенном им грехе.
– Я осквернил супружескую постель Хенли и Бертрады. – Он быстро поднялся на ноги. – Я совершил смертный грех – прелюбодеяние. Я предал своего лорда. Я молю его о прощении.
Он снова встал на колени, испачканный грязью, с гордо поднятой головой. Он ждал решения, которое примет Хенли, и душа его была спокойна.
Во дворе не было слышно ни звука. Ветер подул с новой силой, заволакивая небо огромными серыми тучами. Собирался дождь. Казалось, что напитанное водой небо вот-вот обрушится на эту грешную землю, чтобы смыть с нее всю грязь и пошлость. Холодный порыв ветра ворвался во двор, разметав черные волосы Ричарда. Изабель видела, как напряглись его мускулы, когда холодные струи коснулись его обнаженной кожи, но он не двинулся с места. Он ждал, вверяя себя в руки Господа, хотя перед ним стоял с обнаженным мечом Хенли, а на стенах – готовые в любую минуту пустить в него стрелы лучники. Ричард целиком и полностью отдал себя на милость Всевышнего и не отступится от своего решения из страха перед Хенли. Больше этого не случится.
Толпа вокруг заволновалась, Изабель чувствовала это. Она слышала прокатившийся по рядам тревожный возбужденный шепот. Молчание Хенли начало давить на Изабель, сжимая ее легкие, останавливая биение сердца. Ричард мог тихо и спокойно ждать решения Хенли, но Изабель – нет.
– Разве вы не можете простить оступившегося человека? – прошипела она сквозь зубы. – Ведь это вы расставили для него эту ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41