В конце концов, это всего лишь игра, а в играх Ульрик был хорош, как никто другой.
– Я не предаю никого, кроме собственного сердца, – сказал он, и ему самому понравилось, как звучат эти слова в его устах. – Вы стремились ко мне, Элис, и вот я ваш. Повернитесь же ко мне, встаньте лицом к обретенному вами сокровищу.
Она повернула к нему свое бледное лицо.
– Ни одна женщина не назовет вас сокровищем! Неужели вы думаете, что каждая особа в юбке посчитает вас таким же драгоценным даром, каким вы сами себя считаете?
– Я вовсе не считаю себя драгоценным даром. Я только хочу, чтобы вы думали так обо мне.
– Можете хотеть, сколько вашей душе угодно, – проговорила она. Ее нежные локоны красиво обрамляли миловидное личико. – Но в конце концов вы окажетесь одиноким, никому не нужным дряхлым стариком.
– Но разве вы не хотели меня, Элис? – Ульрик пришел в замешательство. – Я думал… я думал, что нравлюсь вам.
– В прошлом. Все в прошлом. Но теперь я знаю, что должна быть верной своему суженому.
– А в будущем? – Он подошел к ней так близко, что его нога запуталась в ее шерстяных юбках.
– Что в будущем? – спросила она, не предпринимая попыток отодвинуться от него.
– В будущем весна расширит свои границы, наградит нас новыми вкусами и ароматами. Мы будем далеко от наших нареченных, но близко друг от друга.
Эти его слова, казалось, имели у девушки больший успех.
– Да, это так, – согласилась она. Его теплое дыхание овеяло ее щеку, его ладони заскользили по ее спине.
– А разве мы не должны использовать все благоприятные возможности, которые посылаются нам свыше?
– Свыше? – спросила она, отворачиваясь. – Вы считаете, что Господь хочет, чтобы мы согрешили? Нет, не отвечайте, я не хочу, чтобы вы все испортили своим глупым ответом.
С этими словами Элис ушла, оставив Эдмунда озадаченно смотреть ей вслед. Обернувшись через плечо, она бросила:
– Когда вы говорили меньше, вы были более привлекательным. Чтобы очаровывать женщин, нужно учиться и учиться.
– Эх, ему еще учиться и учиться, – сказал Уильям Роланду, стоя у своего уже оседланного жеребца.
– Да, новые сражения с Элис – это получше всяких тренировок, – заметил Роланд.
– Я бы смело ставил на него. Элис – весьма темпераментная девушка, а вокруг очень мало стоящих ее внимания мужчин. Ей волей-неволей придется обратить свой взор на Эдмунда, хотя бы просто потому, что больше не на кого.
– А как же Ульрик? А Джиллс?
– Ульрик надолго в Дорни не задержится, а Джиллс еще слишком юн.
Роланд улыбнулся и тряхнул головой.
– Ты недооцениваешь Ульрика. Для того, на что у многих уходят годы, ему достаточно и нескольких часов. А Джиллс? Он уже почти совсем стал мужчиной.
– Это твое мнение. Но что думает Элис?
– Пари? – спросил Роланд.
– Ставлю на то, что первым с Элис закрутит Эдмунд.
– Когда?
– Еще до завтрашнего вечера, – уверенно произнес Уильям.
– Заметано.
– Ты полагаешь, что у Эдмунда не получится?
– Нет, я просто уверен, что Ульрик, а то и Джиллс опередят его. Он успеет только открыть рот, чтобы выдать какую-нибудь с трудом заученную романтичную чепуху, а эти малые уже сделают свое дело, – сказал Роланд, небрежно приглаживая волосы. – Ты ведь не станешь учить его уму-разуму?
– А это является частью пари? – засмеялся Уильям.
– В этом есть необходимость? – удивленно приподнял брови Роланд?
В ответ Уильям только еще громче расхохотался.
* * *
– В этом есть необходимость, ведь я могу в любой момент понадобиться тебе! – сказала Элзбет, довольная, что может найти уважительную причину, чтобы уехать подальше от Ульрика и его назойливого остроумия.
– Я так не думаю, – возразила Изабель. – Поездка в Молтон не потребует…
– Пожалуйста, Изабель, – спокойно проговорила Элзбет. – Всем известно, какие обстоятельства связывают Дорни и Молтон. Я буду рада поддержать тебя даже просто молитвами.
Изабель взглянула на тихо, но решительно стоящую рядом с ней девушку. В ней чувствовалась скрытая сила и спокойная уверенность. О том, чтобы такой человек был рядом в трудный час, можно только мечтать.
– Что ты знаешь или думаешь, что знаешь? – мягко спросила Изабель.
Элзбет опустила голову, уставившись на подол своего платья.
– Лорд Хенли уехал отсюда, увозя с собой голову Адама. У Дорни с Молтоном очень много камней преткновения.
– Да, – согласилась Изабель. Ее глаза затуманились от нахлынувших мыслей. – Это так. И для этого есть свои причины.
– Да, миледи, есть, – сказала Элзбет, вспоминая окровавленную голову Адама. – И все же разве Господь не говорит, чтобы мы любили ближнего как самого себя и молились за ненавидящих нас? Я буду молиться за всех нас, Изабель.
Изабель опустила глаза на стоящую рядом с ее лошадью девушку и грустно улыбнулась.
– Тогда езжай с нами, мы будем очень рады твоей компании, Элзбет. И молись за нас, потому что это приключение, я уверена, потребует от нас немало сил и решимости.
– Договорились, – ответила та, и глаза ее засветились. – Я с удовольствием разделю все ваши невзгоды.
– Мне кажется, ты не видишь удовольствия в том, что я еду с тобой, – обратилась Изабель к Ричарду, когда они медленно ехали навстречу холодному влажному утру.
– Ты на редкость проницательна, – сказал он, глядя перед собой. – Тебе не нужно было ехать.
– Нет, нужно было, – сухо сказала она.
Позволить Ричарду отправиться в Молтон без нее? Нет. Никогда. В Молтоне прошла их юность, а Хенли и Бертрада были им как отец и мать. Хотя для Ричарда Бертрада была много больше, чем мать. Что заставило его поддаться ее чарам?
Изабель задумчиво смотрела на Ричарда. На фоне тяжелого свинцово-серого неба его лицо казалось мрачным и жестоким, а черты острыми. Он совсем не был похож на мужчину, который прыгает из одной женской постели в другую, хотя признался ей именно в этом. Кто внушил ему такое? Ответ ждал их в Молтоне. Изабель почему-то была уверена, что именно в нем кроется разгадка непонятного поведения Ричарда.
– Сегодня промозглая погода, что не очень хорошо для поездки, – заметил Ричард, крепче сжимая узду.
– Я не такая хилая, как тебе кажется, и смогу пережить это. – Изабель решительно подняла подбородок.
– Я и не думал, что ты хилая, – сказал он, повернувшись к ней, его темные глаза сверкали. – Ты у меня очень сильная.
После всего того, что им довелось вместе пережить, он знал, что она сильная духом и решительная женщина. Разве не пытался он все это время взять над ней верх? А теперь он женат на ней. Да, она сильная, но то, что ожидает их в Молтоне, может потребовать не только сил и целеустремленности. Отвернется ли она от него, когда он выполнит наконец свою миссию?
Сможет ли он винить ее за это?
Нет, не сможет.
Немногим доводилось проходить через такие испытания, и на этот раз проверке подвергнется его сила духа, а Изабель останется в стороне. Но он только недавно начал возвращать себе былую физическую форму. А Изабель только недавно стала его женой. Может быть, не стоит так стремиться к собственной смерти?
– Неужели тебе обязательно нужно ехать сейчас? – спросила она, словно прочитав его мысли. – Неужели кроме сказанного необходимо что-то еще, что сделало бы эту поездку ненужной?
Он слышал в ее словах беспокойство, даже опасение, и понял, что она боится за него. Но о себе он не волновался. Единственное, чего он хотел, – это чтобы она не пострадала.
– Ничего, – ответил он. – Меня ждет Молтон. Назад пути уже нет. По крайней мере для меня. И мне не нужен эскорт, – добавил он.
Изабель даже задохнулась от возмущения.
– Я не твой эскорт, я твоя жена!
– Мне не нужно…
– Если ты скажешь, что не хочешь, чтобы тебя в этой поездке сопровождала твоя жена, я укушу тебя за губу, когда ты в следующий раз захочешь поцеловать меня.
– Ты слишком много на себя берешь, – улыбнулся он. – Ты так уверена, что я захочу поцеловать тебя?
– Естественно, – самодовольно произнесла она. – Разве я замужем не за самым похотливым и развращенным грешником во всем королевстве Генриха Анжуйского? Поцеловать? Я уверена, что ты овладеешь мной еще до захода солнца!
Ричард усмехнулся и тряхнул головой. Только Изабель может так шутить по поводу терзающего его греха. Она всегда приносит в его жизнь веселье и смех.
– Но кажется, тебя это не только не пугает, но и нисколько не беспокоит, – сказал Ричард, широко улыбаясь.
– Правда? – невинно спросила она. – А должно бы, ведь я видела тебя в действии. Но это не произвело на меня должного впечатления.
– Не произвело? – Его брови подозрительно взлетели вверх. – По-моему, мне только что бросили вызов.
В ответ она только оценивающе взглянула на него, стараясь придать своему лицу безразлично-холодное выражение, но не удержалась и рассмеялась.
Да, это был вызов.
Ничто не горячило его кровь больше, чем брошенный в лицо вызов.
И Изабель знала это лучше, чем кто бы то ни было.
– В следующий раз все должно получиться гораздо лучше, – заявил Ульрик Эдмунду. Их лошади шли бок о бок медленным шагом.
– В следующий раз? – вздохнул Эдмунд. – Да она пырнет меня ножом прежде, чем я сумею подойти к ней, чтобы заговорить.
Ульрик хихикнул:
– Тогда тебе придется выкрикивать ей комплименты с безопасного расстояния. Она, уверен, повернется в твою сторону.
– Похоже, я совсем не умею ухаживать за девушками.
– Всему свое время. Как только перед тобой встанет необходимость развлекать женщин, красноречие само польется из тебя, так что сам удивишься. Уверен, ты найдешь путь к ее сердцу. Она хочет этого. Если вы оба приложите максимум усилий, у вас все получится.
– Она хочет этого? Я так не думаю, – заметил Эдмунд.
– А ты думаешь, Элзбет хочет моего внимания? – спросил Ульрик, глядя вперед на едущую возле Изабель девушку.
– Элзбет не хочет внимания ни одного мужчины, – беззаботно сказал Эдмунд. – Она хочет только молиться в одиночестве и чувствовать свое единение с Богом.
– Ты не прав, – возразил Ульрик, и его голубые глаза на секунду стали серьезными. – Элзбет нужны нежные слова, нужно внимание, как никому другому. Из всех моих знакомых женщин она больше всех нуждается в любви и заботе. Даже больше, чем моя Мери, а, уж поверь мне, она очень ранима и беззащитна.
– Это ты не прав. Элзбет ни в чем не нуждается.
– Она нуждается во мне, – сказал Ульрик, стряхивая с себя серьезность. – Потому что я воплощение жизнерадостности и непринужденности, в то время как она в своей жизни знала только волнение и разочарование. И я исполнен решимости внести радость в ее существование, сделать ее жизнь сладкой, как мед. Несколькими легкими поцелуями я смогу ввести ее во вкус отношений между мужчиной и женщиной.
– Ну конечно, ты сделаешь это для ее же блага, – хихикнул Эдмунд.
– Да, – улыбнулся Ульрик. – А если ты будешь думать о благе Элис, твои ухаживания станут более умелыми. Думай не о том, что говорить, а о том, что она хочет услышать. Дай ей то, чего она хочет, и в ответ ты получишь ее лучезарную улыбку. Это самый простой способ сделать женщине приятное.
– Похоже, он нашел способ сделать ей приятное, – сказал Роланд, глядя на Ричарда и Изабель, которые ехали во главе их небольшого отряда.
– Я в нем и не сомневался, – отозвался Уильям, плотнее запахивая на себе плащ. – Он очень решительный человек.
– И сейчас он решил ехать в Молтон, – продолжал Роланд. – Я только удивляюсь, что манит его туда.
– Только не месть.
– Может быть, гордость? – глубокомысленно произнес Роланд.
– Он убил человека, который покушался на его жену и его гордость.
– Но не того, кто привел этого человека в Дорни.
Уильям искоса взглянул на Роланда.
– Это странно, да? Как Ричард мог допустить такое? Он не хотел впускать Адама в замок, но и пальцем не пошевелил, чтобы остановить его.
– Ведь Хенли воспитывал его.
– И это обязывает его заботиться о выполнении желаний Хенли больше, чем о благополучии собственной жены? Нет, на него это не похоже, – нахмурился Уильям. – Тут что-то не так. Они оба что-то скрывают. Между ними что-то произошло, что-то ужасное.
– И Хенли пользуется этим, когда ему выгодно, – произнес Роланд, глядя, как подлетают комья земли, подброшенные сильными копытами его лошади.
– Согласен, – сказал Уильям. – Весь вопрос в том, сумеет ли Ричард порвать эту связь или лишь затянет крепче узел?
Изабель знала, что за поворотом дороги, скрытый за деревьями, их ждет Молтон. Она жила здесь с того времени, как отец в восемь лет отдал ее на воспитание лорду Хенли и его жене, леди Бертраде. Когда маленькую испуганную и одинокую девочку привезли сюда, стояла поздняя весна. Пели птицы, ласково светило солнышко, дул легкий ветерок. Ее приветствовала Бертрада, протянув навстречу девочке руки. Ее светлое платье трепетало на ветру. Тогда леди Молтона была чуть моложе, чем Изабель сейчас, и мгновенно очаровала свою новую воспитанницу.
А Ричарда?
Изабель бросила взгляд на своего мужа. Казалось, он не испытывает никаких чувств, глядя, как земли Молтона медленно обступают их со всех сторон. Ричард почти всегда казался бесчувственным, за исключением тех моментов, когда ей удавалось рассмешить его. Или разозлить. Но сейчас он был абсолютно спокоен. Сейчас он сосредоточился на том, что они почти уже приехали в Молтон.
Или к Бертраде?
Эти мысли вызвали в Изабель неосознанное беспокойство.
Есть ли в них доля правды?
Ричард признался, что не любит Бертраду. Сам он, бесспорно, именно так и думает.
Ричард признался, что ежеминутно борется со своей похотью, которая и толкнула его совершить грех прелюбодеяния с Бертрадой, но этому его признанию Изабель нисколько не верила.
Он думает, что это он, ослепленный своей похотью, набросился не Бертраду, вынудив ее предать своего мужа. Но как такое может быть, если она, Изабель, столько лет подряд добивалась его, предлагая себя, а он не обращал на нее никакого внимания?
Ричард – человек чести, хотя сам он иного мнения. Разве может такой человек завести интрижку с женой своего лорда, если им не руководит какое-то очень сильное чувство? А действительно, было ли между ними что-то большее, чем простая похоть, что держало его так же крепко, как руки Бертрады?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41