Она подошла к камину и протянула озябшие руки к огню. В спальне было довольно прохладно. Снаружи ярко светило солнце, там, должно быть, тепло, но здесь, среди каменных стен ее ничто не согревало.Женевьева протянула руку и коснулась камня, молясь, чтобы ей передалась хотя бы частица его твердости. «Я уже безумна», – подумала Женевьева. Ей так долго не удавалось ни с кем увидеться, она уже отчаялась надеяться на это и была бы рада, даже если бы к ней пришел этот ненавистный Тристан де ла Тер.Но он не появлялся у нее вот уже три дня. И никто другой не навещал ее. Ранним утром слуги входили в спальню, чтобы навести в ней порядок, приносили воду и пищу и уходили. И вечером один из ланкастерцев стучался в дверь и приносил новый поднос с пищей. И вот за три дня она и часа не провела в каком-нибудь ином обществе, кроме, как наедине с собой.Со двора раздался шум, и Женевьева подбежала к окну, движимая любопытством и отчаянием.Ее шелковые юбки зашуршали, когда она вскарабкалась на кресло и выглянула наружу. Женевьева застыла. Причиной шума было возвращение откуда-то Джона и Тристана. Граф ехал верхом на своем огромном пегом коне. Их встречали радостными криками, конюх подбежал к ним, чтобы принять поводья, когда они спешились. Плащи рыцарей развевались от легкого осеннего ветерка, головы были непокрыты.Тристан вдруг глянул вверх, на ее окна, и Женевьева невольно отпрянула, и чуть было не шагнула назад, забыв, что стоит на кресле, хотя и понимала, что он не видит ее. Но Женевьева не могла не заметить мрачную задумчивость, написанную на его лице.Это пугало. Она поднесла руку к горлу, осознав, что он не забыл о ней. И что он совсем не смягчился.Женевьева слегка тряхнула головой. Помимо своей воли она признала, что Тристан был самым привлекательным мужчиной, которого она видела за свою жизнь. Он мог бы стать героем легенды, отважным юным принцем, посланным спасти принцессу.– Нет, он дракон! – выдохнула Женевьева. Ибо насколько он был привлекательным, настолько же он был и безжалостным.– Джон, Тристан!Женевьева посмотрела туда, откуда раздался детский голосок, и увидела Энни.«Энни! Энни, вернись!» – подумала она, когда ее маленькая кузина побежала через двор, с развевающимися сзади косичками. Джон подхватил девочку на руки и к удивлению Женевьевы, та что-то сказала Тристану, отчего они с Джоном рассмеялись, и граф перехватил ее у Джона и посадил к себе на плечо, откуда Энни протянула ручку и потрепала коня рыцаря по мягкой морде. Она рассмеялась, явно довольная тем, что восседает на широком плече Тристана.– Ах, Энни, и ты тоже предала меня! – пробормотала Женевьева и спохватилась. Она должна радоваться, Энни жила как маленькая леди, как в свое время жила она сама.Девушка слезла с кресла и снова почувствовала холод. «Что же произойдет, когда все это кончится? Что будет, когда Джону наскучит Эдвина, когда Тристан устанет от мести, когда им надоест их собственность?» – думала она.Женевьева обернулась, услышав, как отодвигается дверной засов. Ее сердце учащенно забилось, но затем она догадалась, что это не может быть Тристан. Скорее всего, он все еще оставался во дворе, он бы не успел так быстро подняться к ней.Затем раздался стук.Тристан никогда не стучал. Он входил когда ему хотелось.– Войдите, – сказала Женевьева.Вошла молоденькая девушка. У нее были огромные бархатные, карие глаза, пышная красивая грудь и крутые полные бедра. Она задумчиво посмотрела на Женевьеву, затем как будто вспомнив о хороших манерах и своих обязанностях, сделала реверанс.– Миледи, меня зовут Тесс. Я буду вашей служанкой. Я буду прибирать у вас и приносить то, что попросите.– Тесс – прекрасно.Девушка, казалось именно так и думала, в отличии от Женевьевы. «Где Мэри? Как она скучала по своей Мэри! А эта…». Ей захотелось, чтобы у нее в руках сейчас была вышивка или книга, чтобы она могла показать, что очень занята и ее не интересует окружающее.Но у нее ничего не было, и она просто уселась в кресло, стоявшее у камина, в то время как Тесс ходила по комнате, подправляя тут, складывая здесь, и при этом протяжно вздыхала.Любопытства ради, Женевьева обернулась. Служанка разглаживала покрывала на кровати, на лице ее было неподдельное восхищение.Она почувствовала на себе взгляд Женевьевы и обернулась, улыбаясь легко и лукаво, как бы говоря, что она была рада стать служанкой леди, но знала о ее курьезном положении.– Он… – прошептала Тесс, – здесь он лежит!– Что? – спросила Женевьева.– Лорд Тристан. Здесь покоится его голова… Его тело вытягивается здесь… Плечи, грудь, ноги…Женевьева почувствовала, как у нее в висках застучало. Она заставила себя улыбнуться. «О, Господи, это было последней каплей, переполнившей чашу ее терпения! Милая бестактность деревенской девчонки, которая пришла в ее спальню за тем, чтобы сладострастно мечтать о Тристане де ла Тере. И откуда она взялась!»Наверняка ее прислал сам Тристан…Неужели все эти дни он был с этой девицей. Оставил Женевьеву в покое для того, чтобы подыскать себе лучшее занятие где-то еще?Она бессознательно сжала кулаки, пока не заметила, что ее ногти глубоко впились в ладони. Но ей каким-то образом удалось удержать улыбку на лице.– Тесс, мне кажется, что в комнате относительный порядок.– Да, я сделаю все, что угодно вашей милости.– Я хотела бы остаться одна, Тесс.С несчастным видом девушка убрала руки с постели и повернулась, чтобы уйти.– А я-то думала, что понравилась ей!Дверь закрылась с негромким стуком. И у Женевьевы возникло совершенно необъяснимое желание чем-нибудь запустить в нее. Еда нетронутая стояла на туалетном столике, она потянулась к нему со злорадной мыслью швырнуть поднос через всю комнату. Но ее рука замерла в воздухе, когда она увидела полную бутылку «Бордо». Вино усмирит ее дух.Женевьева распечатала бутылку, налила и быстро выпила, проигнорировав еду. И словно теплая волна прошла по ее телу. Ей сразу стало легче. Она снова наполнила кубок и снова выпила, и боль начала стихать.Она расхаживала по комнате и ругалась, клянясь, что сбежит от него. Если бы она только была терпеливой и осторожной, чтобы подождать, пока он успокоится. Ей было куда уйти, за холмами находится женский монастырь, и если она сумеет добраться к монахиням, то найдет там убежище и даже сам король не осмелится что-либо предпринять.Наконец она решила, что убежит во Францию, где жил ее дядя. Она сделает это. Она должна это сделать. Наконец ее возбуждение иссякло, и она почувствовала утомление. Может быть, в этом сыграла свою роль и та половина бутылки «Бордо», которую Женевьева попыталась усвоить. Сначала она упала на колени подле камина, затем вытянулась во весь рост, подложив ладонь под горячую щеку. Почему, почему она чувствовала такую бурю внутри? Она презирала его, а то, что он испытывал к ней, было еще теплее, еще сильнее. Она не хотела, чтобы он касался ее. Она могла поклясться, что не хотела, что бы он снова прикасался к ней, но…То, что он делал, было волшебством.Но это же стыдно!Сначала она чувствовала жар, затем ее тело как бы наполняли журчащей сладостной жидкостью, как будто это было следствием опытов какого-нибудь алхимика, который заставлял ее кипеть, гореть и извергаться.– Я должна освободиться от этого! – громко прошептала Женевьева, обращаясь к самой себе, чувствуя еще больше отчаяние, чем прежде. * * * Тристан не вышел к обеду.Джон, Эдвина, Тибальд и отец Томас сидели за длинным столом в Большом зале. «Довольно-таки странное собрание», – с усмешкой подумал Джон, и чуть было не произнес это вслух, но священник смотрел на него с нескрываемым осуждением, молодой человек внезапно спросил себя с замирающим сердцем: «Догадывался ли проницательный отец Томас о том, что сейчас происходило у него в душе».Он любил Эдвину. Любил удивительные ее мягкие глаза, Господи, что еще на свете может быть такого восхитительного голубого цвета? Он любит ее за ее шепот, за ее улыбку, за ее руки, каждую ночь нежно и страстно обнимавшие его. Она была немного старше его и к тому же вдова и йоркистка, но он любил ее.И отец Томас, кажется догадывался об этом, поэтому за столом была такая сердечная атмосфера. Они смеялись и болтали, и всем было хорошо.Но Тристана не было с ними, и время от времени священник, так же как и Эдвина, бросал взгляды на закрытую дверь кабинета, за которой, как им было известно, работал граф.Джон знал, что отец Томас не был трусом, ибо он не упускал случая сказать Тристану, что считает не христианским его обращение с Женевьевой. Тристан же ясно дал ему понять, что если такое положение вещей его не устраивает, то он может уйти на все четыре стороны. Священник обычно сразу же умолкал, но всем своим поведением постоянно показывал, что не изменил своего мнения.Когда трапеза подошла к концу, отец Томас сообщил, что должен пойти и позаботиться о вновь родившемся ребенке, так как его мать не слишком хорошо себя чувствовала. Эдвина мило улыбнулась и сказала, что собирается пойти поцеловать Энни перед сном. Тибальду нужно было проверить стражу замка и спуститься в подземелье, где все еще томились многие, из защитников Эденби.Джон остался за столом и допил свой эль, затем бросил взгляд на дверь кабинета и, поколебавшись несколько мгновений, встал. Господи! Боже! Он знал Тристана всю свою жизнь! Он искренне любил и уважал его, и просто не мог больше терпеть, видя, как его друг мучается. Он не мог выносить агонии своего друга.Он быстро подошел к двери и постучал. Тристан ворчливо позволил ему войти, и Джон переступил порог.Граф не поднял глаз от книги счетов, но Джон не был уверен, что он ее и в самом деле читает.Наконец, Тристан поднял голову и нахмурившись, вопросительно глянул на вошедшего. Джон глуповато улыбнулся и уселся в кресло, стоявшее у стола.– Ты не вышел к столу, – сказал он.– Я изучал вот это, посмотри-ка сюда… – подтолкнул книгу Тристан. – Эденби принадлежат поселения, находящиеся на расстоянии дня пути.Джон просмотрел записи и цифры, обозначающие количество акров земли и кивнул.– Я вот думаю, а знают ли те, кто там живет о последних событиях?Тристан вздохнул и, отодвинув кресло чуть назад, забросил ноги на стол.– Завтра на рассвете я выеду, чтобы встретиться с этими людьми. На этих отдаленных землях их живет около сотни.Джон обеспокоенно нахмурился.– Я поеду с тобой и советую тебе взять небольшой отряд. Там все еще могут быть мятежники.– Я возьму Тибальда, ты нужен мне здесь. Это не займет много времени, самое большое день или два.– Возвращайся поскорее, – сказал Джон и снова заколебался. – Это нужно для того, чтобы жизнь в замке скорее вернулась в нормальное русло.– Ну да, здесь нужна твердая ведущая рука, – пробормотал Тристан. Он сбросил ноги со стола и протянул руку к бутылке, стоявшей на краю, чтобы наполнить свой оловянный кубок вином. – Да, чтобы вернуться к будням! Это все, чего хочет человек, верно, Джон? От самого ничтожного крестьянина до самого короля. Жизнь! Здоровье! Счастье! – он поднял кубок.– Я очень беспокоюсь за тебя! – проговорился Джон.– Что? – переспросил Тристан, удивленный его словами.– Как перед Богом, Тристан! Все кончилось! Все пошло своим чередом! Ричард кормит червей! Лизетта и твоя семья отомщены. Ты владеешь Эденби. Ты наказал тех, кто предал тебя! Что же ты еще хочешь?Тристан внезапно разозлился, и Джон решил, что граф его сейчас ударит. Но тот медленно выдохнул и осушил кубок вина.– Я не знаю.– Тристан, ты обладаешь даже ею.Де ла Тер медленно, очень медленно растянул губы в улыбке и откинулся на спинку кресла.– Да, я обладаю ею.– И не приближался к ней в течение трех дней!Тристан приподнял бровь.– Ты настолько пристально наблюдаешь за мной?– Я знаю тебя, – упрямствовал Джон.Тристан не отрываясь, целую минуту, смотрел на него. Затем наклонился совсем близко. Улыбка его стала горькой.– Я думал, что мне легко удастся с этим, Джон. Отомстить и затем успокоиться. Не убивать ее, нет, просто взять от нее то, что она пообещала и не собиралась давать. Но этому не видно конца… Я думал умерить жар, но вместо этого разжег пламя… Я не могу ни отпустить ее, ни прийти к ней.Джон тряхнул головой. Он искал ответа.– Но ведь она… твоя, – сказал он мягко, – и если это все наводит тебя на такие мысли, то идти к ней, люби ее, возьми ее…– Нет, о любви не может быть и речи, дружище!– Тогда… – Джон был несколько сконфужен, но попытался рассмеяться. – Тогда, Тристан, любовь и не нужна. – Он тоже налил себе вина. – Чем бы это ни было, милорд, возьми это, прими это! Во имя Господа, пожалей всех нас, тех кто верно служил тебе, тех, кто сейчас тревожится за тебя, и возьми эту девчонку!Тристан порывисто встал.– Что… – начал было Джон.Граф усмехнулся.– Ты, сказал, друг мой, – возьми эту девчонку! Завтра я уезжаю, поэтому это случится сегодня.Он развернулся и вышел. Джон посмотрел ему вслед. Какое-то время неподвижно сидел, затем, улыбаясь, подлил еще вина. Он и в самом деле сегодня неплохо поработал. * * * Тристан быстро поднимался по лестнице, удивляясь самому себе, внезапному биению сердца, хрипу, с которым воздух выходил из его легких и врывался в них снова. Его пульс участился. Его желание и страсть были огнем, который никогда не угаснет, голодом, который невозможно насытить.Он пытался остаться в стороне, потому что не понимал этого и почти боялся своего влечения. Он не мог позволить ей уйти. Он взял то, чего, как раньше казалось, он хотел, но теперь он хотел ее еще больше.Тристан тряхнул головой. Перед самой дверью он кивнул стражнику, отодвинул засов и внезапно улыбнулся. Сегодня ему незачем искать ответов на вопросы. Он просто желал ее.Дверь закрылась за ним. Комната была погружена во мрак. Свечи не были зажжены, а огонь в камине чуть теплился. Сначала Тристан не увидел ее. Но затем по его спине пробежали холодные мурашки, а сердце казалось, подскочило к самому горлу.Господи милосердный! Она была здесь… вытянувшись на полу, положив голову на одну руку, ее пальцы, длинные и изящные белели в неверных сумерках, вторая рука безжизненно лежала вдоль тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62