Она должна держаться гордо и независимо, перед лицом своего недавнего врага. Да, ей придется обратиться к нему с просьбой, но она сумеет это сделать, не теряя достоинства.Когда она вошла в зал, то заметила, что там находятся еще несколько лордов и леди. Женевьева быстро оглядела присутствующих и тотчас же увидела Генриха.Король был молод и не безобразен, с тонкими чертами лица, с довольно длинным носом, небольшими темными пронзительными глазами. Рядом с ним стояла группа министров, и когда ему представляли присутствующих, они тихонько нашептывали ему что-то. Король обдумывал их слова и выносил решение.К Женевьеве вернулось присутствие духа, когда она увидела, как милосердно он обходится с бывшими своими противниками. Один из дворян Корнуэлла, старый рыцарь, убежденный сторонник партии Йорка, предстал перед Тюдором. Старик витиевато говорил о том, что боролся только в той мере, в какой к этому обязывала его клятва верности. Но Ричард мертв, и он рад, что война окончена. Он присягнет Генриху Тюдору, и будет хранить верность клятве, данной Ричарду.Король милостиво обошелся со стариком, сказав, что присяга и «небольшой» денежный штраф, который не показался Женевьеве таким уж «небольшим», послужат примирению между сюзереном и вассалом.Мимо короля проходили все новые и новые просители. И вот сердце Женевьевы подпрыгнуло до самого горла, когда она услышала, как назвали ее собственное имя. Она пошла через зал, высоко держа голову, и предстала перед королем, восседавшем на троне. Женевьева преклонила колени и, поднявшись, встретилась с ним глазами. И удивилась, заметив нескрываемый интерес, мелькнувший во взоре короля.– Итак – вы – Женевьева из Эденби, – медленно проговорил он. – Вы просили об аудиенции с нами?Она почувствовала дурноту. Его глаза скользили по ее телу, как будто он уже мысленно срывал с нее одежду, и оценивал ее достоинства, имея кое-какие намерения относительно нее.– Да, Ваше Величество, – пробормотала Женевьева, вымученно улыбаясь, – как и многие другие знатные лорды, мой отец присягнул Ричарду III. А присяга должна соблюдаться во имя чести, сир. Но Эденби, Ваше Величество, сложил оружие и просит о мире, который Ваше Величество, столь великодушно пытается установить в нашей стране.Генрих улыбнулся с видом человека, которому известны некоторые обстоятельства, пока скрытые от глаз простых смертных.– Леди Женевьева, вы столь прекрасны и грациозны, – сказал он, вызвав у нее вздох облегчения, – что кажется, все идет хорошо. – Генрих снова улыбнулся ей, и Женевьева почувствовала внезапную радость и огромное облегчение. Она будет готова заплатить гораздо больший штраф, нежели корнуэллец. Эденби вполне выдержит его. И они, наконец-то, обретут мир!– Очень грациозны и красивы, – повторил король, и Женевьева невольно вздрогнула, когда он глянул поверх толпы придворных, и на его устах появилась похотливая улыбка.И снова Генрих посмотрел на нее, его глаза скользили по линиям ее тела с легким изумлением. «Он мужчина, – с беспокойством подумала Женевьева, – и со своеобразным чувством юмора, который его приближенные, вероятно, иногда находят ужасающим. Он, очевидно, чему-то радовался». Внезапно Женевьева почувствовала себя неуютно и потерянно, хотя пока не могла понять, почему. Почему же он не требует от нее штрафа? Или он ожидал услышать от нее что-то еще?– Ваше Величество… – проговорила Женевьева, – мы клянемся в верности Вам.– Да… – ответил он с долгим вздохом, – но я боюсь, миледи, что вы не имеете права на это.– Простите, сир? – произнесла она изумленно.Генрих улыбнулся.– Эденби сложил оружие несколько дней тому назад.– Простите? – снова переспросила Женевьева, еще не осознав толком услышанное, но уже понимая, что все идет совсем не так, как она рассчитывала.Король посмотрел поверх ее головы, словно увидев кого-то в толпе. И тут она услышала шаги, приглушенные бархатной дорожкой, покрывавшей пол. Нахмурившись, Женевьева обернулась.И… застыла, как громом пораженная от ужаса и невероятности происходящего.Тристан!Она моргнула, этого не может быть! Не может быть! Он же мертв! Мертв и похоронен. Она сама его убила! Она сама видела, как погасли его глаза, как душа оставила его тело.Он медленно подошел к ней, одетый не для сражения, как она видела его в последний раз, а в красивый, элегантный камзол. На нем были голубые чулки, а его платье было отделано роскошным горностаем. На плечи был накинут ярко-красный плащ, застегнутый бриллиантовой брошью. Он любезно улыбался, но в улыбке этой не было ни теплоты, ни веселья. Это была холодная, жестокая улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Он возвышался над ней, заполняя всю комнату своей энергией и силой, и Женевьева подумала, что сейчас лишится чувств.Тристан де ла Тер отвесил ей низкий поклон и заглянул в глаза. Она не могла отвести своего взгляда и чувствовала, как у него внутри разгорается адский огонь. Его взгляд был подобен молнии. Колени ее задрожали. Отец Томас лгал! Мертвецы выходят из могилы, ибо Тристан жив. Темный и угрожающий, такой же живой, как и прежде, полный сил и жажды мести. Он здесь, смотрит на нее своими пылающими глазами, темно-синими, как ночное небо. Эти глаза зловеще усмехались, напоминая о ее преступлении. Но она и так ничего не забыла.И он ничего не забыл.– Леди, – проговорил он, коротко улыбнувшись, и посмотрел на короля. – Ваше Величество!– А, Тристан! Это та самая леди, которую вы искали?– Да, Ваше Величество. Я вижу, что вы уже познакомились. А теперь я позволю себе смелость представить Вам леди Женевьеву, мою любовницу!Тристан низко поклонился и прежде чем произнести следующую фразу, окинул Женевьеву насмешливым взглядом.– Я делаю это по ее просьбе.Комната завертелась перед глазами Женевьевы. Генрих рассмеялся, как будто ему сообщили нечто несказанно смешное.– Нам было приятно видеть ее, Тристан. Теперь я понимаю твою настойчивость, когда ты требовал моего обещания, ибо я сам чуть не поддался искушению… – В его голосе слышался откровенный намек.В зале воцарилась полная тишина, казалось, что все взоры и все мысли были обращены на Женевьеву. Она внезапно осознала с болезненной отчетливостью, что у нее не было никакого шанса. И это объясняло тот прием, который ей оказал король.Тристан получил какое-то обещание от короля, с которым тот не мог не считаться.Женевьева едва дышала. Неужели Эденби больше не принадлежит ей?– Возьмите ее, – сказал Генрих, отпуская их.Все вокруг потонуло в тумане. Он жив! Тристан жив и стоит позади нее, готовый к тому, чтобы схватить ее! Если он получит ее, то нет никакого сомнения, что убьет, он будет медленно пытать ее за предательство, которое она совершила…Женевьева почувствовала, как его рука, горячая, как раскаленный стальной браслет, обхватила ее запястье. Она взглянула в его лицо и увидела холодное торжество и ненависть в его глазах. С неожиданной силой она вырвала руку из его крепких пальцев и бросилась на колени перед королем.– Ваше Величество, – взмолилась Женевьева, – заключите меня в Тауэр, возьмите меня перед всем вашим двором! Но, сир! Смилуйтесь, ибо я не сделала Вам ничего дурного! Я всего лишь сохраняла клятву верности, данную моим отцом прежнему королю!Она услышала негромкий смех графа де ла Тера. Он выступил вперед, и внезапно слезы застлали глаза Женевьевы: Тристан держал в руке прядь ее волос.– Она так очаровательно просит. Она хорошо умеет это делать, сир, правда? И точно также она вела себя за несколько секунд до того, как ее люди напали на меня.– Ваше Величество! – Женевьева снова взмолилась. – Уверена, что Вы знаете, что такое верность…– О, да! Но не нахожу ничего общего между верностью и ножом в спину…– Ваше Величество!..– Миледи, – перебил ее Генрих, наклоняясь вперед, обвороженный ее трогательной красотой, очарованный серебристым блеском удивительных глаз настолько, что был готов уже выслушать до конца ее мольбу. Он был восхищен ее золотыми волосами и несомненно оставил бы ее при дворе, если бы уже не пообещал Тристану. – Миледи, я боюсь, что ваша судьба решена. Я так же держу свое слово и знаю ему цену. Вы понимаете меня? Теперь же идите, я все сказал, вы на попечении лорда Тристана.Женевьева затрясла головой, не в состоянии поверить, что король отказал ей, что он отдал ее де ла Теру, как какую-нибудь вещь, чтобы тот владел ею, пользовался и, когда надоест, выбросил прочь.Тяжелая рука опустилась на ее плечо, и она услышала тихий шепот, от которого у нее пересохло в горле, и задрожали руки и ноги.– Вы выставляете себя в дурацком свете, Женевьева, перед множеством людей! Поднимитесь и идите следом за мной, иначе вас выведут отсюда, как своенравную девчонку, или, того хуже, мне придется перекинуть вас через плечо и придерживать за вашу столь очаровательную, но предательскую ножку, чтобы вы не сорвались.– Нет! – отчаянно воскликнула Женевьева. Панический страх охватил ее, дикий, звериный страх. И тут она совершила свою первую серьезную ошибку. Она быстро встала, поклонилась королю и попыталась бежать.Вокруг нее раздался смех.Женевьева не успела сделать и пяти шагов, когда ее остановил резкий рывок за волосы. Еще не совсем понимая, что случилось, она была так стремительно опрокинута, что у нее закружилась голова, и ноги перестали чувствовать под собой опору.Слезы брызнули у нее из глаз, когда перебросив через плечо, как мешок с зерном, Тристан де ла Тер нес ее через весь зал, а со всех сторон доносились смех и перешептывания.Это, наверное, ночной кошмар! Она проснется! Тристан мертв! Господи Боже, неужели его смерть будет преследовать ее снова и снова? Он же мертв!Но Тристан был жив. Хватка его была стальной. А она была его пленницей по указу короля. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ «О, Боже, где взять силы, чтобы вынести все это? Он жив! Он здесь! Почему?» – мысли лихорадочно метались в ее ошеломленном мозгу, и Женевьева горько пожалела, что не упала в обморок, что серые мысли нереального не захлестнули ее.Но, к сожалению, сознание ее оставалось ясным. И в эти бесконечно-долгие страшные минуты, когда она путешествовала по залам Виндзорского дворца, подпрыгивая на плече Тристана, она невыносимо страдала от ужаса и унижения. Всю дорогу их сопровождала гробовая тишина, нарушаемая лишь ехидным, оскорбительным хихиканьем. Когда они приблизились к группе дам, о чем-то оживленно беседующих между собой и совершенно не обративших внимания на подходившего широкими шагами Тристана, последний сделал худшее, что только было возможно в данной ситуации: поклонился и любезно произнес:– Леди, если вы простите мое вторжение?Они поспешно расступились, и со своего необычного наблюдательного пункта, Женевьева могла видеть, как широко раскрылись рты у кумушек, а затем языки заработали с потрясающей скоростью, обсуждая поразительное явление, прервавшее их беседу.Сначала Женевьева, шокированная случившимся, ни на что не реагировала. Ее настолько ужаснул тот факт, что Тристан жив, жив и вполне здоров, что в первые секунды она почти не сопротивлялась и даже не задумывалась над тем, какое это может оказать влияние на ее дальнейшую судьбу. Но как только они прошли мимо придворных дам, в ней проснулся инстинкт самосохранения, и она попыталась хоть как-то изменить свое нелепое положение. Вцепившись в плащ, Женевьева попыталась приподняться, слегка повернула голову, взглянула ему в лицо – и встретилась с его пронзительным, яростным взглядом. И снова ужас объял ее душу, слишком хорошо знаком был ей этот взгляд, ей никогда не забыть, как он смотрел на нее в ту ночь, когда она напала на него. Никогда не забыть, как он презирал и ненавидел ее за подлость, как он обещал отомстить.Но сейчас… сейчас она не имеет права быть слабой, есть же, наверное, какой-то способ, чтобы убежать от этого страшного человека.– Поставьте меня на пол, – взмолилась, наконец, Женевьева, глядя на Тристана настороженным взглядом и от волнения заикаясь. – Я… я пойду сама, – и затем после некоторого колебания добавила: – пожалуйста.Она даже удивилась, когда Тристан остановился и позволил ей соскользнуть вдоль своего тела, чтобы она могла встать на ноги. Женевьева быстро взглянула на него и отступила на шаг, задрожав от его близости. Она опустила глаза, но затем снова подняла их.– Куда вы ведете меня? – спросила она хриплым голосом.Тристан упер руки в бедра, наклонил голову и насмешливо оглядел ее с ног до головы.– И это все, миледи? Куда вы ведете меня? – нет, чтобы сказать: «С воскресением из мертвых, лорд Тристан, это большая радость для меня, видеть вас живым».– Это совсем не такая уж и радость! – не раздумывая огрызнулась Женевьева. «Молитесь… молитесь, чтобы я умер», – предупредил он ее тогда.Граф де ла Тер рассмеялся и, взяв Женевьеву за руку, повел через следующий зал. Казалось, что в этой части дворца не было ни души. Она вдруг поняла, что они попали в жилую часть королевской резиденции, и лишь заблудившийся гость, да какой-нибудь слуга, могут стать свидетелями происходящего. «Здесь никто не придет ко мне на помощь», – подумала Женевьева с замирающим сердцем. И нигде, ни в каком-либо другом месте, ей никто не поможет. На это нечего даже надеяться, ибо никто не осмелится перечить приказу короля, особенно в таком незначительном деле, как передача дочери лорда, воевавшего на стороне противника, под опеку одного из ланкастерцев.Тристан шел очень быстро, не ослабляя своей хватки, и Женевьева тяжело дышала, не в силах поспеть за ним, особенно теперь, когда ее мысли и сердце были погружены во мрак безысходности и отчаяния.Но как глупа она была! Ей было страшно даже подумать, что может произойти дальше… Но она должна, должна взять себя в руки, и разобраться в происходящем.Как бы она не старалась, единственное, что пока было ей понятно, – это, что Тристан жив и настроен очень решительно. Он взбешен, и ему позволительно сделать с ней все, что пожелает. Женевьева болезненно сглотнула и с такой силой рванула свою руку из его сильных пальцев, что вынудила Тристана остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62