– Что? – выдохнула Женевьева.Он взмахнул рукой волнообразным движением.– Я уверен, что вы знаете, что я имею в виду, миледи. Но, возможно, я выразился слишком сложно, – он слегка поклонился. – Разденьтесь, если вам не трудно сделать это самой.В его глазах мелькнул огонек веселья, отразившийся на ее лице выражением неподдельного ужаса. Его улыбка… насмешливая, но не злая. Женевьева застыла, отметив, что его глаза теперь уже не были такими темными, как раньше. Они голубые! Такие глубокие, бездонные… Яркие, настолько ярко-голубого цвета, что казались кусочком неба.Женевьева никогда не видела таких глаз. Она застыла на месте, ей хотелось бежать, бежать подальше от этого взгляда, она была в панике. Ситуация становилась безвыходной.Она должна что-то быстро сделать, что-то придумать, чтобы спасти положение. Что-то, чтобы вынудить его отцепить меч с пояса и повернуться спиной к тем, кто находится в тайнике.Не долго думая, Женевьева подбежала к Тристану, опустилась перед ним на колени и, обхватив руками его мускулистые бедра, откинула голову назад, чтобы видеть его лицо. Она должна выглядеть умоляющей и беззащитной, конечно же, у нее это получится!– Лорд Тристан! – воскликнула девушка, уверенная в том, что несказанно удивила его своим поступком. Это было хорошо заметно по его взгляду. Он даже пытался взять ее за руки и поднять на ноги. – Пожалуйста, милорд! Мое обещание – это единственное, что я могу сделать, чтобы спасти моих людей. Я поклялась вам и сдержу свое слово, но умоляю вас! Снимите же ваше оружие, окунитесь в страсть, позвольте мне быть нежной с вами!Он приподнял подбородок Женевьевы, тронутый звучащей в ее голосе мольбой. «Она прекрасна, – подумал Тристан, легонько поглаживая ее щеку большим пальцем. – Она прекрасна как солнце, ослепительна, как блеск золота и драгоценных камней, ее волосы разметались по полу блестящим полукругом, в ее глазах неприкрытая мольба». Теперь эти глаза уже не отливали холодным серебром, нет, у них был нежнейший фиолетовый цвет, с оттенком бледно-лилового, неуловимый цвет, волшебный.А ее руки, такие нежные, женственные, мягкие, изящные. Он вдруг ощутил непреодолимое влечение, проснувшееся в его голодном истомленном теле, казалось, что желание гремит в ушах, кровь вскипает, сердце готово выпрыгнуть из груди. Он почти забыл, что она – враг, коварный и опасный. Она сможет утолить его голод. Она успокоит его, ее нежность избавит от тревог, тело забудет о голоде и тоске, даже если не забудет сердце.– Встань… – начал он мягко, но внезапно услышал какой-то посторонний шум. Глаза Тристана сузились и быстро осмотрели комнату. Он оттолкнул Женевьеву от себя, обошел ее, гневно взглянув на коленопреклоненную женщину, бесшумно подошел к стене за кроватью, протянул руку к тайной панели, которая в это время начала открываться, резко рванул ее на себя. В тайнике стоял Майкл. Застигнутый врасплох, он не сразу сообразил, что произошло.– Майкл! – крикнула Женевьева, пытаясь предупредить своего сообщника, но было уже слишком поздно.Тот от неожиданности на мгновение застыл и, попятился назад, поднимая меч. Женевьева крикнула снова и увидела, как плотно сжались губы Тристана, как потемнело от гнева его лицо.– Брось оружие! – приказал де ла Тер, но так как Майкл продолжал сжимать в руках меч, Тристан сделал неуловимый выпад и пронзил его насквозь. Все произошло так быстро, что девушка не успела даже понять, что случилось.Она снова попыталась крикнуть, но из ее горла вырвался только едва слышный стон.Гигант Майкл упал на пол с открытыми глазами, в которых застыло удивление, и тоненькая струйка крови лениво побежала из его шеи.– Нет! – наконец смогла выкрикнуть Женевьева, объятая безумным ужасом, и Тристан тут же обернулся на ее крик.Никогда прежде ей не доводилось видеть в чьих-то глазах столько ненависти и презрения. Она попятилась назад и схватилась рукой за камин, чтобы найти опору и подняться на ноги.Он медленно приближался к ней, и она вдруг с отчаянием, близким к безумию, подумала о том, что же случилось с Томкином. Женевьева затравлено оглянулась, и ее взгляд упал на железную каминную кочергу. Но, внезапно застыв, почувствовала слабость при одной мысли о том, что ей придется использовать кочергу против Тристана, и не сдвинулась с места.Женевьева посмотрела на Тристана, который смотрел на нее тяжелым, полным ярости взглядом и медленными шагами подходил все ближе и ближе, сжимая меч в руке.Вдруг Тристан резко обернулся и, проследив за его движением, Женевьева увидела, как из-за второй тайной панели выскочил Томкин. Он быстро сориентировался в обстановке и наступал с высоко поднятым мечом, явно намереваясь всерьез сразиться со своим врагом.Мужчины сошлись, и их мечи со звоном скрестились, рассыпав по комнате сноп искр. Они расходились и снова сходились.– Женевьева! – вскричал Томкин, когда очередной удар Тристана заставил его опуститься на колени. Пытаясь подняться на ноги, он едва успел отразить своим мечом следующий разящий удар де ла Тера.Только сейчас Женевьева осознала, что Тристан слишком хороший боец, и Томкин не сможет долго противостоять ему. Ее верный воин явно уступал Тристану и, улучив момент, бросил в сторону Женевьевы взгляд, полный отчаяния и мольбы о помощи. Тристан не обращал на нее никакого внимания; воспользовавшись этим, Женевьева быстрым движением протянула руку и взяла кочергу. Затем бросилась в центр комнаты, где продолжали сражаться мужчины, и зашла за спину Тристана, который был так поглощен боем, что не заметил ее.Он высоко поднял свой меч и опустил его на меч Томкина, вызвав новый сноп искр.Несмотря на то, что сражался с отчаянной яростью, Тристан чувствовал какую-то расслабленность во всем теле. Что-то с ним было не так, как будто на него накатывалась теплая волна, которая, отступая, уносила с собой его силы и жизненную энергию.Ему хотелось опустить меч…Встряхнув головой, чтобы избавиться от этого ощущения, Тристан внезапно осознал со всей ясностью, что был напоен каким-то зельем. Не сильно, нет, но достаточно ощутимо. Именно поэтому прошло столько времени, прежде чем зелье начало действовать: напоен или отравлен? Что-то похоже… Он был настороже, но видимо недостаточно, не доверяя ей, не думал, что она настолько вероломна…Его меч стал вдруг неимоверно тяжел, он едва мог поднять его. Но поединок должен быть закончен прежде, чем он будет не в состоянии сражаться. Надо предупредить Джона о том, что их предали, что они попали в западню, необходимо крикнуть своим людям внизу, что это ловушка… Он должен…, должен…Еще один раз Тристан поднял меч, описавший сверкающую дугу. Его противник гораздо хуже управлялся с оружием, но был достаточно подготовлен к тому, чтобы парировать удар. С жутким звоном и новым снопом искр их мечи соприкоснулись.Весь свой гнев, все свои иссекающие силы вложил граф де ла Тер в этот удар, и хотя не причинил Томкину никакого вреда, выбил из рук его меч, отлетевший в другой угол спальни.«Теперь можно упасть, – подумал Тристан, – но необходимо предупредить своих людей…»Женевьева понимала, что ей представилась единственная возможность и она должна немедленно воспользоваться ею, другого выхода из создавшейся ситуации у нее не будет. Крепко сжимая обеими руками тяжелую кочергу, она нанесла Тристану сокрушительный удар в самое основание черепа.Граф выронил меч и схватился за голову руками. Шатаясь, он медленно обернулся и увидел Женевьеву, которая с расширившимися от страха глазами, пятилась от него. В его взгляде была боль и удивление.Она подумала, что теперь он нападет на нее, схватит и вышибет из нее дух, но Тристан только на мгновение задержал на ней свой взгляд, а ей это мгновение показалось вечностью. С ужасающей ясностью она осознала, что он все понял, что знал – это она заманила его, предала и, именно она нанесла последний удар. Смех и слезы клокотали в горле Женевьевы. Он сейчас упадет! Он должен упасть! Она слышала, как кочерга с хрустом ударила по черепу, она видела кровь…Его взгляд пылал гневом, весь его облик дышал достоинством и необычайной силой. Этот удивительный человек, даже умерев, не будет побежден.– Я проклинаю тебя, – еле слышно прошептал Тристан. – Я проклинаю тебя тысячу раз, волчица из Эденби! Шлюха! Молитесь, леди, молитесь, чтобы я умер!– Нет… – пробормотала еле слышно Женевьева, прижав ладонь к губам, чтобы сдержать рвавшийся крик.Но он уже прошел мимо Томкина, который все еще не мог выйти из оцепенения, отвернувшись от нее из последних сил, отодвинул дверной засов, распахнул дверь и вывалился в коридор.– Его люди! – вскричал Томкин. – Мы должны остановить его, чтобы он не успел предупредить их!Женевьева заставила себя сдвинуться с места и последовала за Тристаном. Она чувствовала какую-то болезненную слабость во всем теле. «О, Господи! Ведь она же не сможет его снова ударить! Но ей придется это сделать, чтобы он не успел предостеречь своих солдат».Томкин, как будто, проснувшийся от собственных слов, схватил выпавший меч и побежал за Женевьевой, но они опоздали.– Это ловушка! – крикнул Тристан, стоя у арки, перед винтовой лестницей и, его крик был подобен вою смертельно раненного волка, столько боли и ярости было в нем. – Ловушка…Он упал на колени и снова схватился за голову. Внизу начался переполох, но Женевьева не слышала доносившегося шума, она смотрела на Тристана, который все еще стоял на коленях, сильно покачиваясь. Из раны в голове текла кровь, оставляя ярко-алую полосу на камнях коридора.Но вот, к ее огромному облегчению, он, наконец, упал, не произнося больше ни звука. В гулком коридоре громко раздался звук рухнувшего тяжелого тела.Несколько долгих секунд, когда ее сердце, казалось, готово было вырваться из груди, Женевьева стояла неподвижно, безуспешно пытаясь справиться с дыханием. Томкин стоял рядом с ней, такой же притихший, казалось, что они никак не могли поверить в то, что граф де ла Тер наконец упал. Но он лежал, поверженный перед ними и, справившись со смятением, Женевьева шагнула вперед.Тристан был неподвижен, кровь, струящаяся из раны, испачкала его волосы, широкая спина казалась окаменевшей, и не было никаких признаков, что он еще дышит.– Я убила его, – с ужасом прошептала Женевьева. – О, Господи! Я убила его! Я убила человека!Она внезапно ощутила такое потрясение, что едва смогла удержаться на ногах. К ней подошел Томкин, и, поддерживая ее под руку, заглянул в ее глаза.– Ты спасла мне жизнь, – сказал он с дрожью в голосе. – Оставайся здесь, но будь внимательна, я должен спуститься вниз.Она кивнула, совершенно не вникая в его слова, лишь уловив движение воздуха, когда Томкин прошел мимо нее и вышел на лестницу, переступив через тело Тристана.Женевьева так и застыла на месте, не в силах отвести взгляда от неподвижного тела Ланкастерского Рыцаря. Она говорила себе, что это было справедливым возмездием, но чувствовала на своих руках его кровь, и на душе у нее было очень тяжело.Дрожь с такой силой сотрясала ее тело, что она больше была не в состоянии держаться на ногах. Женевьева опустилась прямо на пол и внезапно почувствовала приступ безумного смеха. Одновременно ей захотелось плакать, и она плакала и смеялась, обхватив голову руками и чувствуя в висках пульсирующую боль, возникшую совершенно неожиданно.Если она закроет глаза, то все исчезнет: и ланкастерцы, и лежащее перед ней огромное тело мужчины, убитого ею, и эта тупая боль.Но когда девушка открыла глаза, все оставалось, как прежде. Он все еще лежал на полу, безжизненный, огромный, его глаза были закрыты, она могла лишь видеть темные, густые волосы, слипшиеся от крови.Вдруг ей показалось, что она видит, как он смотрит на нее укоризненным и гневным взглядом, суля исполнение своего проклятья, снова и снова проклиная ее.Она с еще большей силой сдавила голову руками. Наконец до ее ушей донесся шум из нижнего зала. Ее тело сотрясалось от рыданий, она билась в истерике. Внизу творилось что-то невообразимое. Все происходило совсем не так, как они планировали, и не было возможности что-то исправить. Там, внизу люди сражались и умирали…Женевьева не в силах была подняться. Судьба ее и замка Эденби теперь решалась в Большом зале. Но Женевьева лишь тупо смотрела на тело Тристана, лежавшее на холодных каменных плитах и тихо шептала слова молитвы, чтобы это все поскорее закончилось. * * * Битва внизу не была настолько страшной, как это казалось Женевьеве. Впрочем, если бы граф де ла Тер не предупредил своих людей, то вообще не было бы никакой необходимости обнажать оружие.Джон, предупрежденный Тристаном ранее, внимательно наблюдал за всем происходящим с того самого момента, как Женевьева и его друг покинули зал. Он слегка расслабился, когда на галерею взошла группа музыкантов и начала негромко наигрывать баллады, слегка непристойного содержания. Молодой человек находил обстановку зала весьма роскошной и, не последним аргументом в пользу замка Эденби была Эдвина…Эта леди, конечно, уже далеко не девушка. Он заключил, что она старше его самого на год или два. «Но в ней есть грация, которой недостает более юным девушкам, – подумал Джон, а красота ее лица вполне соответствовала широте натуры». Она была худощава, стройна, элегантно одета, говорила очень негромко и, судя по всему, очень нервничала.Джон потратил большую часть вечера на то, чтобы хоть немного успокоить ее. Они говорили преимущественно о замке Эденби, где она выросла. Эдвина рассказала ему о своем браке, грустно поведав о том, что ее муж не погиб в сражении, а умер от болезни, и что ее брат, последний лорд Эденби, позвал ее жить к себе, настаивая на том, чтобы она вновь вышла замуж и собирался составить ей партию, когда для этого придет подходящее время.– А вы не собирались? – спросил ее Джон.– Собиралась? – рассеянно переспросила молодая женщина, глянув на рыцаря огромными глазами, голубыми, как незабудки, растущие не склонах гор.– Выйти снова замуж, – несколько обескуражено пояснил Джон. – Ведь так и должно было случиться, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62