Она беспокоилась только о том, что будет, когда она найдет Брега, если, конечно, найдет.
«Ты должна найти».
А потом? По-прежнему он будет относиться к ней как к подруге детства, которую дергал когда-то за косы и с кем вместе падал с высокого клена? Или Брет увидит в ней желанную женщину, которую полюбит?
Анабел вспомнила, что весь пансион был в недоумении, после того как она отвергла три предложения о замужестве. Постояльцы пансиона миссис Столлер, где жила и Анабел, знали друг о друге почти все. Но никто не догадывался, что еще в детстве Анабел Бранниган отдала сердце человеку, который, как она считала, навсегда ушел от нее.
«Может, у нас с Бретом не сложатся такие отношения, о которых я мечтаю. Возможно, мы останемся лишь друзьями, но в любом случае я должна найти его, ведь он в беде, – размышляла Анабел по пути в пансион. Ей надо было пройти шесть длинных кварталов. – Да, я нужна Брету, именно я, а не светские красотки, вокруг которых он крутился последние годы. Я найду его и узнаю, почему он убежал. Какие бы невзгоды не встали на пути Брета, я смогу помочь... я постараюсь наладить его жизнь. И, может быть, когда-нибудь он влюбится в меня...»
Запыхавшись от быстрой ходьбы, Анабел остановилась, чтобы перевести дух. Нет, так не пойдет. Она торопит события. Главное – помочь Брету и мистеру Маккаллуму и доказать свою компетентность мистеру Стивенсону.
«Не пытайся гнаться за двумя зайцами сразу», – предостерегала себя Анабел, проходя по пустынным, окутанным сумерками улицам.
«Два года ты даже не видела Брета, не считая того случая, когда застала его в парке с Элизабет Рейнсфорд, богатой наследницей. Он и не подозревал, что ты была там»..
Брет всегда хорошо относился к Анабел. Ему нравилось дергать ее за косички, играть с ней в снежки или бороться. Но он никогда не был влюблен в нее. И, пока они росли вместе, Анабел скорее проглотила бы лягушку, чем открыла Брету свои подлинные чувства.
«Но, может быть, уже пора признаться», – думала она, проходя мимо опрятных домиков. Ей не терпелось скорее ознакомиться с документами и сделать необходимые выводы. И, чем сильнее дул весенний ветер, чем темнее и холоднее становилось на улице, тем сильнее сердце Анабел трепетало и надеялось.
Не опрометчиво ли с ее стороны питать какие-либо надежды? Ведь Брет даже ни разу не поцеловал ее.
«Но Брет непременно сделает это, и скоро», – успокоила себя Анабел и, застенчиво улыбнувшись, свернула на Гроув-стрит, на углу которой находился пансион. Ее не волновало ни жалованье, ни премиальные. Один поцелуй, прикосновение или теплое слово, вылетевшее из уст Брета, с лихвой вознаградят ее за будущие лишения.
Анабел была рада, что мистер Стивенсон не догадывался, что его новый внешне спокойный и бесстрастный детектив на самом деле безнадежный романтик, сердце которого давно отдано темноволосому молодому человеку с доброй душой и смеющимися глазами.
«Скоро ты увидишь его», – прошептала Анабел» легко взбегая вверх по ступенькам пансиона. «Не упусти свой шанс».
– Это может быть вашим последним шансом, мистер Маккаллум, – слышался низкий голос в накуренном кабинете Росса Маккаллума.
Росс, откинувшись на спинку кожаного зеленого кресла, посмотрел на безупречно одетого молодого человека, стоящего напротив. Одной рукой тот опирался на массивный стол из красного дерева.
– Ты мне угрожаешь, сынок?
– Нет, конечно, нет, сэр. Я просто хотел сказать... – И, глубоко вздохнув, Чарлз Дерриксон потер бровь, не сводя взгляда с седоволосого гиганта, восседавшего за огромным столом.
Он смотрел на Чарлза, как смотрят на кусок ветчины, прежде чем тщательно прожевать и проглотить. Мало приятного, когда на тебя так смотрят. Чарлз еще сильнее сжал бухгалтерскую книгу, которую держал в руках, и продолжал:
– Я еще раз все пересчитал, сэр, и могу сказать, что дело принимает серьезный оборот. За последние шесть месяцев мы потерпели не одно фиаско. Продажа «Рубинового дворца» поможет сохранить другие владения.
Росс Маккаллум затянулся и, выпуская дым, изучал молодого человека. «Щенок, – подумал он про себя. – Хорошо воспитанный щенок». За последние четыре года Дерриксон заметно продвинулся, но ему не хватало твердости и решительности. Выпустив еще одну струю дыма, Маккаллум перевел взгляд с темно-синих глаз на редеющие волосы Дерриксона, на его тонкие, как у девушки, запястья, и нежные белые руки, сжимающие тяжелую книгу. Так проповедник сжимает библию.
– Я хорошо отношусь к вам, Дерриксон, – пробурчал Росс. Вы хороший работник, на вас можно положиться. Вы разбираетесь в делах почти так же хорошо, как и я. Но гостиница «Рубиновый дворец» не пойдет с молотка. Я не продам ее ни Лукасу Джонсону, ни кому-либо еще. Не продам. Понятно? Так же, как не продам мельницу, банк в Канзас-Сити, железнодорожные акции, обувную фабрику и свою долю в сталелитейной компании «Маккаллум и Эрвин». Ни сейчас, ни в будущем. Я ясно выразился?
– Да, сэр. – Дерриксон сглотнул слюну. – Поверьте, я понимаю, как вы расстроены из-за сына и как вам хочется подходить к делам как обычно. Вы не согласны со мной, но, сэр, я был бы нечестен с вами, если бы утаил, как на самом деле обстоят дела. Продажа гостиницы принесла бы нам столь необходимые сейчас средства и...
– Я сказал нет! – Маккаллум вскочил на ноги, как генерал, выведенный из себя слишком бойким сержантом. – Идите и проследите за тем, чтобы на мельницах починили оборудование, и вышлите по почте награду тем, кто поймает негодяев, ограбивших банк. Ничего не продавать, слышите! Никто не должен знать, что у нас неприятности. Мы и на этот раз не только выйдем сухими из воды, но и обогатимся. Так поступают Маккаллумы. Мы не отступаем, Дерриксон, Маккаллумы стоят до конца, и выигрывают.
– Да, сэр, я все сделаю так, как вы сказали.
Вам, конечно, лучше знать.
Дверь тихо закрылась за служащим. Росс вздохнул, зажег новую сигару и, подойдя к окну, окинул взглядом роскошный сад вокруг дома. Сумерки спускались на живую изгородь, пруд н цветочные клумбы, вскоре тень легла на статую Ливинии, уже не один год украшавшую сад. Но Росс не замечал великолепия темно-голубого неба, не слышал щебетания птиц. Перед его взором предстал молодой человек с темными волосами и сияющими глазами. «Скажи мне правду! Хотя бы раз в жизни, скажи!» – кричал он.
Росс Маккаллум закрыл глаза, не в силах вынести боль тяжелых воспоминаний и настойчивого взгляда сына. «Сначала Кейд, а теперь Брет, – думал отец. – Оба покинули меня, как Ливиния. И вот я один».
Но нельзя расслабляться и поддаваться жалости к себе. Он – Маккаллум. Ему нельзя ныть. Росс вернет Брета. Какой же он отец, если не может вернуть сына. Когда убежал Кейд, Маккаллум знал, что больше никогда не увидит его, но с Брегом все будет по-другому. Отец это чувствовал.
У Росса заныло сердце, как будто огромный кулак сжал его. Он закрыл глаза, и, зажав сигару в зубах, подождал, пока утихнет боль. Отойдя от окна, Маккаллум прошел мимо стола к бару, достал стакан и графин с бренди и сел в глубокое зеленое кресло около камина. «Нельзя сбавлять темп, нельзя давать себе передышку», – думал он, сердясь на себя за слабость. С ней бороться было тяжелее всего. Но Росс должен сохранить финансовую империю в хорошем состоянии, пока не вернется Брет. Если он потеряет бдительность, его сыну ничего не останется.
«Грош мне цена, если продам что-нибудь, особенно «Рубиновый дворец». Это было первым успешным делом Маккаллума, положившим начало его финансовой империи.
«Я должен сосредоточиться на делах, – решил Росс, смотря на портрет Ливинии, висевший на стене над зеленым кожаным диваном, – и разобраться во всем. Надо выбираться из полосы неудач».
Но было ли это лишь полосой неудач? Маккал-лум не отличался суеверием, но у него было чувство, что впереди его ждет и не такое. Дела обстояли гораздо хуже, чем он представил начальнику сыскного агентства. Кто рассказал Брету правду, развеяв иллюзии, которые Росс с таким трудом создавал? Почему последние шесть месяцев дела ухудшились? «Можно подумать, что я проклят, наказан за то, что совершил много лет назад. Как будто сам Боксер вернулся и мстит мне. Но Боксер мертв и лежит на дне моря. Никто даже не знает где».
«Я не раскаиваюсь, – подумал Росс Маккал-лум, чувствуя, как отпускает сердце. – Этот негодяй получил по заслугам».
Росс вздохнул и огляделся, надеясь, что освещение и уютная обстановка кабинета, зеленый цвет мебели успокаивающе подействуют на него.
«Скоро агентство Стивенсона найдет Брета и он вернется. Мы сядем здесь и обсудим все за бутылкой портвейна. Брет простит меня. Мы вернем финансовую империю Маккаллумов, покажем миру, кто мы есть на самом деле».
В доме было очень тихо, и в какой-то момент Россу послышалось, будто наверху ходит Ливиния. Росс явственно представил, как она идет от туалетного столика до постели с шелковым балдахином и обратно, а по ее бледным щекам текут слезы.
Маккаллума охватила тоска, но он поборол ее. Прошлое, а с ним Ливиния, Боксер и даже Кейд принадлежат прошлому. Их больше нет. Но есть Брет, и он обязательно вернется.
Росс Маккаллум потушил сигару и поднялся; его руки сжались в кулаки. Надо было думать только о деле, о том, как сохранить все для сына. Льстивый Дерриксон был прав в одном: последние шесть месяцев потери были значительными. Еще немного, и можно потерять империю, на создание которой Маккаллум потратил всю жизнь.
Взгляд Росса снова остановился на портрете удивительно красивой Ливинии в голубом атласном бальном платье. К груди она прижимала лилии, которые он подарил ей в то утро. Росс замер. На этот раз его сердце сжалось не от боли, а от внезапно нахлынувшей всепоглощающей печали. Он снова вспомнил тот день, когда Брет захотел узнать правду.
«О Боже, – молился Росс Маккаллум. Было непривычно видеть, как его губы двигаются, произнося малознакомые слова молитвы. – Позволь все объяснить ему. Обереги Брета от Реда Коба, из-бави меня от смерти сына. Я знаю, что грешен, но, пожалуйста, дай мне возможность наладить отношения с сыном...»
«Дай мне последний шанс».
– Ничего, еще будет возможность, – тихо промолвил Чарлз Дерриксон, усаживаясь в позолоченное кресло в президентском номере гостиницы «Империя» и наливая себе мадеру.
– Да, я уж не упущу своего. – Лукас Джонсон расхаживал взад-вперед по пушистому ковру, еле постукивая сияющими черными ботинками. – Не спускай с него глаз, Дерриксон, – медленно произнес Джонсон. – Делай это тихо, незаметно, но чтобы он всегда был под контролем. Ты слышишь, что я говорю? Подожди несколько дней, а затем попробуй еще раз.
– Да, сэр, я так и сделаю.
– Это вопрос времени, – добавил Джонсон и, остановившись перед мраморным камином, поставил на него стакан мадеры, а затем снова стал ходить по роскошно убранной гостиной. – Все будет хорошо.
Прохаживаясь по комнате, Джонсон гладил темные усы – он был красив и знал это. Высокий, стройный, с горящими голубыми глазами и аристократическими чертами лица, в костюме из тонкого сукна, с белым накрахмаленным воротничком, шейным платком и золотыми часами, он выглядел как настоящий джентльмен.
Джонсон улыбнулся в предвкушении победы. Разделять и властвовать – прекрасная политика. Теперь, когда Брет ушел, старый дурак Маккал-лум остался совсем один, как мул, оторвавшийся от стада. Россу Маккаллуму некому было помочь, но Росс сам был виноват в этом, приложив немало усилий, чтобы потерять друзей и нажить врагов. Джонсон решил, что пришло время убрать с дороги Маккаллума.
– Вы получили известия от Бартоломью? – поинтересовался Дерриксон.
– О да. – Джонсон улыбнулся своей широкой улыбкой, разбившей за сорок лет его жизни не одно женское сердце. – Сегодня утром я получил от него телеграмму. Хорошие новости, скоро Коб нагонит Брета Маккаллума.
– В самом деле?
– Никаких сомнений, он сейчас где-то в Аризоне, – холодно ответил Джонсон, прохаживаясь взад-вперед у большого окна, выходящего на улицу. В его мягком голосе чувствовалось удовлетворение. – Возможно, молодой наследник будет убит раньше, чем детектив, которого нанял Росс, достигнет границы штата. – Джонсон отвернулся от окна, и его губы исказила зловещая улыбка, так пугавшая Дерриксона. – У нас все получится.
– Да, сэр, непременно. – Дерриксон вдруг поставил бокал, не в состоянии больше сделать ни глотка. Обманывать жестокого финансового воротилу – одно, а убивать молодого человека, только начинающего жить, – совсем другое. Дерриксона начинало тошнить, когда он думал об этой части работы. Его успокаивало лишь то, что ему придется взять на себя только Росса Маккаллума, а всю грязную работу сделают Бартоломью и Коб.
С тревогой Дерриксон посмотрел на Джонсона. Тот весь дрожал от возбуждения. «Да это просто дьявол, – вдруг понял Дерриксон, – он получает удовольствие от зла, которое творит».
– А что, если Коб не доберется до молодого Маккаллума раньше детектива? – отважился спросить Дерриксон, испугавшись, что если он будет молчать, то Джонсон заметит, какой нервничает. – Что, если Коб собьется со следа?
Лукас Джонсон подошел к журнальному столику, налил себе еще вина и поднес бокал к губам. Свет от хрустальной люстры заиграл в золотом кольце с большим рубином.
«Зря задал глупый вопрос», – пожалел Дерриксон. Ответ на него был очевиден даже для Дерриксона. Он хорошо управлялся с бухгалтерскими счетами, но в войне, которую вел Джонсон, не брезгующий никакими средствами, от этого клерка не было никакого толку.
– Если на нашем пути встанет детектив, – вздохнул Джонсон, прищурив глаза, – ему не поздоровится. Коб получил приказ и выполнит его.
«Дьявол, – снова подумал Дерриксон, подавляя в себе желание вскочить и выбежать из комнаты. – Сущий дьявол».
Но он должен был подчиняться этому ужасному человеку. Пути назад не было. Ни для Дерриксона, ни для Джонсона, ни для Коба с Маккаллумом. Они будут биться до конца.
Глава 3
Штат Аризона
– Осторожно, мисс, – предупредил Анабел бородатый кучер, помогая ей слезть с повозки, и захлопнул дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34