Герцог посмотрел на свою собеседницу и увидел, что на этот раз улыбка затронула не только ее губы, но и глаза. И сделала ее лицо поразительно красивым.
— А вам приходилось видеть работы мистера Тернера, ваша светлость? — спросила она.
— Я много лет жил за пределами Англии. — Он с сожалением покачал головой. — А когда вернулся, то был слишком поглощен делами и почти не имел времени на развлечения.
Улыбка на ее лице погасла, и очарование исчезло без следа.
Герцог с легким удивлением отметил про себя, что ему не помешает самому ознакомиться с творчеством этого самого Тернера.
— Наверное, все эти годы вы провели на континенте? — вежливо поинтересовалась она.
— Да, верно. Точнее, сначала я воевал под началом Веллингтона в Испании. А потом служил в оккупационных войсках в Париже.
— Вы знаете, мне все еще не верится, что эта война действительно кончилась. — Нежное личико Сары приняло серьезное, задумчивое выражение.
— Она все продолжалась и продолжалась, пока я росла, и в конце концов я стала думать, что мы будем воевать вечно, как воевали с Францией в Столетнюю войну.
Герцог, чьи предки некогда покрыли себя славой в боевых действиях при Креси и при Азенкуре, был приятно поражен столь обширными познаниями Сары в истории средневековья.
— Если бы не Веллингтон, эта война действительно могла бы затянуться на столетия.
— Она и так длилась более чем достаточно. — Сара тяжело вздохнула. — У двух моих одноклассниц в Испании погибли братья, а у третьей кузена убили под Ватерлоо. — Герцог не успел ответить, как она воскликнула, внезапно покраснев:
— Простите меня, ради Бога! Вам наверняка не очень-то приятно вести беседу на эту тему!
— Это действительно не самая подходящая тема для столь чудесного вечера! — подтвердил герцог с вежливой улыбкой. Он кивнул на расставленные вдоль стен кресла и предложил:
— Присядем, мисс Паттерсон? Похоже, остальные опаздывают!
Девушка грациозно приблизилась к указанному креслу, села и посмотрела на часы на каминной полке.
— Я точно помню, что Оливия говорила о половине седьмого, — смущенно заметила она.
— То же было сказано и мне, — подтвердил герцог. Он не спеша устроился в соседнем кресле.
Сара в явном замешательстве оглянулась на дверь, но никого не увидела. Отблеск свечей в канделябре на стене придавал ее густым волосам благородный оттенок красного дерева. Герцог невольно залюбовался нежной шеей и гордо посаженной головкой с тяжелым узлом высоко уложенных волос.
— Так, значит, лично вам больше всего нравится живопись мистера Тернера? — спросил он.
— Да. — Девушка выпрямилась и заставила себя отвлечься от двери. — Я упомянула его в нашем разговоре потому, что он так же виртуозно умеет передавать на своих полотнах игру света, как это удается голландцам. Честно говоря, я считаю его просто непревзойденным мастером света.
Герцог иронично приподнял бровь.
— А вы знаете, мисс Паттерсон, в Лондоне вам непременно следует побывать в Селбурн-Хаусе, и я покажу вам несколько чудесных полотен. В частности, вы наверняка заинтересуетесь работой Каналетто, изобразившего Большой канал в Венеции.
Выразительные губки раздвинулись в улыбке, а на щеках заиграли очаровательные ямочки.
— Я буду очень рада увидеть вашу коллекцию, — с чувством промолвила Сара.
Герцогу хватило проницательности понять, что ее восторг вызвало вовсе не приглашение побывать в гостях у титулованной особы, а возможность увидеть новые картины известных мастеров.
Пожалуй, эта девица начинала ему нравиться. Вон как скромно она сложила руки на своем белом муслиновом платье. Слава Богу, ни по ее манерам, ни по наряду нельзя сказать, что эта девушка не может похвастаться благородным происхождением.
Энтони отлично понимал, что Сара старается как можно скорее найти новую тему для вежливой беседы, и молча ждал, что будет дальше.
— Вы живете в Лондоне, ваша светлость? — спросила она наконец.
— Не всегда. Моя главная резиденция — замок Чевиот в Нортумберленде.
— Да-да, я, кажется, знаю. — Девушка вдруг лукаво улыбнулась, и на ее щеках снова заиграли милые ямочки. Дрогнувшим голосом она процитировала строки старинной английской баллады:
— «Отважный Селбурн, он нашел покой под Чевиотом…»
— Мисс Паттерсон, вы сразили меня наповал! — со смехом воскликнул Энтони.
В ответ он получил взор, полный очаровательного недоверия.
И признался, удивляясь собственному порыву к откровенности:
— Честно говоря, я не был в Чевиоте почти семь лет — с той поры, как отправился в Испанию.
— Разве у вас совсем не осталось там близких? — Сара наклонила головку и смотрела на герцога с явным сочувствием.
— Я не был там не потому, что там никого не осталось, мисс Паттерсон,
— немного смущенно промолвил он. — Если уж на то пошло, то я избегал этого места именно потому, что там кое-кто остался.
— Понимаю, — грустно отвечала Сара.
— Вы уже познакомились? — раздался в дверях игривый голосок Оливии.
Только теперь герцог с удивлением обнаружил, что провел в гостиной почти полчаса.
— Да, Оливия, мы с мисс Паттерсон были вынуждены познакомиться сами. Похоже, кое-кто ошибся, когда Говорил нам, к какому часу следует спуститься в гостиную!
— Ах, дорогой Энтони, я так виновата! — пропела Оливия с ослепительной улыбкой.
— Тебе не в чем себя винить, — возразил он. — У нас с мисс Паттерсон был очень интересный разговор.
— Это правда, Сара? — обратилась к подруге Оливия. — Он не давал тебе скучать?
— Правда, — сдержанно отвечала Сара.
В эту минуту в дверях появился Уильям Паттерсон. При виде этого мужлана в черном долгополом сюртуке и яркой кричащей жилетке, попиравшего своими грубыми башмаками чудесные персидские ковры в гостиной леди Линфорд, герцога чуть не передернуло от возмущения.
— Так-так-так! — с грубым добродушием пробасил торговец. — А ты, Сара, уже здесь?
— Да, дедушка, — отвечала она, поднимаясь с кресла.
Герцог тоже встал, следя за тем, как орлиный взор мистера Паттерсона прошелся по неподвижно застывшему личику его внучки. На багровой физиономии торговца промелькнуло явное раздражение.
— Мистер Паттерсон, боюсь, что это я во всем виновата, — вмешалась Оливия. — Мне казалось, что мама назначила начало обеда на половину седьмого, а когда все перенесли на семь часов, я забыла предупредить Сару! — Девушка постаралась улыбнуться как можно очаровательнее. — Но получилось так, что мой кузен тоже явился раньше времени, и Саре не пришлось скучать одной.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — пробурчал торговец в ответ, с трудом удерживаясь от того, чтобы довольно потереть руки.
Герцогу стало интересно: он что, всегда повторяет слова по три раза?
Однако их беседу прервало появление лорда и леди Линфорд. Хозяйка окинула взором собравшееся в гостиной общество и предложила:
— Не угодно ли пройти в столовую?
Все тут же направились к дверям.
— Поскольку тут собрались только близкие люди, нам нет нужды церемониться, — добродушно заявила леди Линфорд. — Оливия, ты ступай с отцом, я пойду с мистером Паттерсоном, а ты, Энтони, можешь проводить за стол Сару.
Сара чувствовала себя крайне неловко. Как самая низкая по рангу дама она вряд ли могла рассчитывать на общество самого благородного из джентльменов!
А герцог с трудом сдерживал раздражение. Сара наверняка должна что-то заподозрить — тем более что любой из присутствующих не отличался большим так-том и запросто мог проболтаться об их заговоре.
Тем не менее Энтони с безмятежным видом приблизился к Саре и взял ее под руку со словами:
— С большим удовольствием!
И первым направился в столовую. Следом за ним чинно двинулись пары, ведомые графом и торговцем.
Когда герцог взглянул на темноволосую головку своей соседки за обеденным столом, с сердца у него свалился огромный камень. Ведь все могло оказаться гораздо хуже.
Глава 4
Сара делала вид, что целиком сосредоточена на том, что лежит у нее в тарелке, и старалась не выдать свою растерянность.
Дедушка должен был совершить нечто из ряда вон выходящее, чтобы леди Линфорд так улыбалась ему на протяжении целого обеда!
Нужно было быть круглой дурой, чтобы не увидеть разницы между приемом, оказанным им сегодня, и тем, как ее встретили в этом доме в первый раз. Ведь тогда ее вообще могли не заметить за общим столом. Она последняя попадала в столовую и сидела тише воды ниже травы, не рискуя лишний раз привлечь к себе внимание.
Зато нынче вечером ее проводил к столу сам герцог. Ее с почетом усадили между Чевиотом и хозяином дома, лордом Линфордом, и теперь оба джентльмена наперебой старались развлекать ее разговором. А напротив них леди Линфорд столь же любезно обхаживала ее деда.
Все это так походило на сон, что Саре хотелось ущипнуть себя за руку и проснуться.
Когда лорд Линфорд отвлекся, отвечая на какой-то вопрос Оливии, герцог вполголоса спросил:
— Вы часто бываете в театре, мисс Паттерсон?
Сара посмотрела на Энтони и невольно подумала, что его лицо наделено той совершенной красотой, что так любил ваять сам Микеланджело. Стараясь держаться как можно непринужденнее, она отвечала:
— Я очень люблю театр, ваша светлость! А особенно мне нравится то, как мистер Кин играет в пьесах Шекспира.
— Сара, помнишь, как мы с тобой ходили на «Венецианского купца»? — вмешалась в их разговор Оливия. — Я все плакала и плакала от жалости к бедному Шейлоку, а ты не пролила ни слезинки. А ведь из нас двоих у тебя всегда было более мягкое сердце!
— Насколько я помню, — с улыбкой отвечала Сара, — ты не одна обливалась тогда слезами. Мистер Кин всегда изображает Шейлока так, будто это самый настоящий трагический герой!
— Но почему же тогда вам не было его жалко, мисс Паттерсон? — искренно удивился герцог.
— Потому, что я не могу забыть тот несчастный фунт плоти, — сказала Сара. — Вы ведь тоже понимаете, что он не пожалел бы отнять его у бедного Антонио!
— Да, это так, — подтвердил герцог.
— Если бы я была еврейкой, — промолвила Сара, задумчиво любуясь игрой света в хрустальном бокале, — я была бы очень оскорблена тем, что мою нацию представляет столь жестокий персонаж!
Герцог машинально потянулся за своим бокалом. Ему подливали вина уже в третий раз, тогда как Сара едва пригубила свою порцию.
— Не следует забывать, что во времена Шекспира евреи не пользовались особенной популярностью, — небрежно заметил он.
— Они и в наше время не стали более популярны, — прогрохотал с другого конца стола мистер Паттерсон.
Сара следила за тем, как герцог сжимает в пальцах ножку своего бокала. Просто удивительно, как при взгляде на эти холеные тонкие пальцы ни у кого не возникает сомнения, что это сильная мужская рука.
— Ну, что до меня лично, то я отношусь к ним с приязнью, — безмятежно заявил Энтони. — Если бы не щедрость барона Ротшильда, мы никогда не набрали бы денег на последнюю военную кампанию.
Никогда в жизни Саре не приходилось встречать мужчину с таким тихим и в то же время уверенным голосом. Он говорил так, что трудно было ему возражать, и умудрялся делать это с исключительной любезностью, не оскорбляя собеседника.
Правда, Сара все равно ожидала, что дедушка непременно взорвется. Странно, но мистер Паттерсон промолчал. Вместо того чтобы спорить, он уставился на герцога чуть ли не с одобрением.
Леди Линфорд поспешила нарушить неловкое молчание.
— Вам, мистер Паттерсон, вряд ли может быть известно, что мой племянник сам участвовал в этой войне! — Она махнула прислуге, чтобы подавали следующее блюдо, и продолжала:
— Его даже дважды ранили: сперва под Саламанкой, а потом под Ватерлоо.
Сара покосилась на герцога и заметила, что разглагольствования тетки отнюдь не доставляют ему удовольствия. А тут еще вмешалась Оливия:
— Энтони, я что-то забыла, сколько лошадей убили под тобой при Ватерлоо? Три?.. Или четыре?
— С вашего позволения, я предпочел бы сменить тему разговора! — Выразительные губы Чевиота сурово сжались.
Сара видела, с каким напряжением он стиснул в пальцах ножку своего бокала.
Неужели ни леди Линфорд, ни Оливия не замечают, как тяжело дается герцогу этот разговор?
Она поспешила пробормотать что-то вежливое в ответ на замечание хозяйки и обратилась к Чевиоту.
— Ваша светлость, вам наверняка приходилось видеть в театре исторические пьесы Шекспира. Что вы скажете о его батальных сценах?
— Его солдаты определенно страдают излишней болтливостью, — отвечал он, заметно расслабившись. Сара рассмеялась.
— А у вас, мисс Паттерсон, есть любимая пьеса? — Чевиот охотно подхватил предложенную ею тему для застольной беседы. В ожидании ответа герцог поднес к губам свой бокал с густым бургундским вином.
— «Генрих Пятый», — тут же ответила она.
— А! — Любуясь игрой вина в бокале, он с улыбкой продекламировал:
Еще раз ринемся, друзья, в пролом Иль трупами своих всю брешь завалим!
— Да, это определенно одна из самых волнительных сцен, — согласилась Сара, — но мне больше нравится речь, которую король держал перед Азенкуром:
Сохранится память и о нас, О нас, о горсточке счастливцев, братьев.
Под взглядом его пронзительных глаз у Сары возникло необъяснимое ощущение, словно ее коснулась ласковая дружеская рука.
Наконец он промолвил:
— Мне тоже нравится эта пьеса.
Пока лакеи подавали следующее блюдо, мистер Паттерсон воспользовался паузой и заявил во всеуслышание:
— Сара получила прекрасное образование, ваша светлость! И разбирается во всяких там операх и пьесах не хуже иных прочих!
От стыда Сара не знала, куда спрятать глаза. О, если бы он помолчал!
— Ну что ж, — откликнулся герцог, — судя по всему, она не теряла времени даром в отличие от Оливии! — И он спросил у своей кузины:
— Что это ты ляпнула нынче утром? Будто Занзибар находится в Азии? — В его голосе слышался ласковый упрек.
— Фи, фи! Энтони! — Оливия возмущенно тряхнула белокурыми локонами. — Кому есть дело до этого Занзибара?
— Он находится в Африке, леди Оливия, — покровительственно сообщил мистер Паттерсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34