— Ты хотел видеть меня, Чевиот? — спросил он с порога.
— Да. — Герцог откинулся в кресле, положил руки на край стола и сурово посмотрел на брата. — Я хочу знать, правда ли то, что ты следишь за мистером Харви?
Даже густой загар не смог скрыть жаркий румянец, проступивший на щеках у Лоренса.
— Кто тебе сказал?
— Я знаю совершенно точно, что вчера ты ездил с ним в Ньюкасл на прядильную фабрику, а накануне весь день гулял в парке. Единственная причина, по которой ты мог бы так полюбить общество Харви, — это попытка за ним следить!
— Чевиот, — Лоренс нахмурился и шагнул вперед, — а тебе никогда не приходило в голову, что Харви вполне мог бы оказаться тем, кто старается извести Сару?
Герцог надолго задумался, затем макнул рукой в сторону кресла и сказал:
— Присядь, Лоренс!
Тот неохотно подчинился, опасливо косясь на старшего брата.
— С какой стати мистер Харви мог бы желать Саре зла? — спросил Энтони вполне безобидным тоном.
— Я не вполне уверен, так ли уж он желает Саре зла, зато он наверняка хотел бы убедить ее в том, что ты пытался ее убить! — выпалил Лоренс. — Сара сама рассказала мне, как он считался ее женихом чуть ли не с самого детства, а потом Харви получил от ворот поворот, и она вышла за тебя. — Он подался вперед, не спуская с герцога напряженного взгляда. — А вдруг он старается разрушить ваш брак, Чевиот? Вдруг он нарочно подстроил эти несчастья, чтобы все заподозрили тебя? Ты ведь не можешь не признать очевидного: если Сару действительно хотели убить, то обе попытки… просто поражают своей нелепостью! Почему бы не прикончить ее еще в первый раз, когда она, беспомощная, лежала на лестнице? Или вместо того чтобы подпиливать бревна на платформе, просто не расшатать там гвозди? Но нет, их подпилили, да так, чтобы это бросалось в глаза!
Герцог, чей взгляд разгорелся в ответ на взгляд брата, признался:
— А я думал, что ты заподозрил меня.
— Ну, — Лоренс смущенно потупился, — поначалу так оно и было. Но чем больше я тебя узнаю, тем меньше могу представить на месте убийцы. — Он неловко заерзал в кресле и добавил:
— Если уж на то пошло, я бы скорее сказал, что ты к ней неравнодушен!
— Я действительно к ней неравнодушен, — с улыбкой подтвердил Энтони.
— Да. Ну вот, и чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь: виноват во всем Харви. Помнишь, он и приехал-то к нам точно в тот день, когда все это началось. И если это не выглядит подозрительным-ну, тогда я не знаю, на кого и подумать!
— Спасибо тебе, Лоренс, за то, что ты в меня веришь, — проникновенным голосом произнес герцог. — Для меня это очень много значит.
Лоренс совершенно неожиданно обнаружил, что у него перехватило дыхание. Наконец он прокашлялся и выдавил из себя:
— Чевиот, я понимаю, что вел себя не совсем по-братски. Ты уж прости…
— У тебя были все резоны относиться ко мне с недоверием, — отвечал герцог, играя тяжелым пресс-папье. — Я всегда это осознавал.
— Понимаешь, — признался Лоренс, воодушевленный его словами, — я считал, что ты ненавидишь Чевиот, и меня убивало то, что ты — а не я — получил право распоряжаться судьбой этого замка. — Он робко посмотрел на старшего брата и спросил:
— Но ведь это не так? Ты же любишь Чевиот, как и я?
— Да, — негромко, но твердо отвечал Энтони. — Очень люблю.
— Между прочим, я и Патрика застукал на том, что он следил за Харви,
— сообщил Лоренс. — Он думает в точности так же, как я. Но я его отправил по своим делам. Еще не хватало, чтобы с ним что-нибудь случилось!
— Как, и Патрик тоже? — Взгляд герцога заметно потеплел.
— Прости, Энтони, что я тебя заподозрил, — грубовато промолвил Лоренс. — Конечно, я вел себя как болван!
— Ну, я ведь тоже тебя подозревал, — вдруг признался герцог.
— Что? — Лоренс так растерялся, что Энтони невольно улыбнулся. — Да. Я подумал так: ты мог свалить на меня всю вину, а если Сара погибнет, то меня бы арестовали за убийство. Ты же…
Лоренс замер с раскрытым ртом.
— Но с какой стати мне это делать?..
— Чтобы стать следующим герцогом, — лаконично закончил Энтони.
— Боже правый!..
Герцог со стуком опустил пресс-папье на стол.
— Итак, Лоренс, я в равной степени должен извиниться перед тобой, как только что сделал ты.
Лоренс неожиданно рассмеялся.
— Похоже, что мы с тобой оставили вне подозрений только маму да Патрика!
— Верно, — рассмеялся в ответ Энтони.
***
В тот вечер джентльмены засиделись в столовой после обеда необычно долго. Герцог приказал откупорить бутылку портвейна, и они с Лоренсом по очереди наполняли бокалы, живо обсуждая переустройство конюшни.
— Нам не мешало бы прикупить пару кобыл и свести их с Родриго, — предложил Лоренс, прикончив очередной бокал.
— Отличная мысль! — подхватил Энтони, и братья углубились в подробное обсуждение статей кобыл, достойных внимания Родриго.
Макс как приклеенный торчал по другую руку от Энтони, вертел в пальцах единственный бокал портвейна и вполуха прислушивался к разговору, навевавшему на него сон и скуку. Невилл Харви устроился напротив и через равные промежутки времени бросал на герцога и его брата сердитые взоры, полные праведного гнева.
По мере того как Энтони и Лоренс расправлялись с портвейном, их планы делались все грандиознее и грандиознее. В конце концов Максу не оставалось ничего, как снизойти до Невилла Харви и обсудить с ним последние перестановки в правительстве.
И вдруг кто-то прикоснулся к его рукаву. Макс обернулся и увидел, как у Энтони блестят глаза. Только этот странный блеск и легкий румянец на щеках выдавали его состояние.
— Мой брат явно выпил лишнего, — сказал герцог. Макс посмотрел поверх его плеча. Лоренс заснул, опустив голову на стол.
— Каждый должен знать свою меру! — недобро отрезал Макс.
— Но это я хотел сегодня напиться, он же как мог составлял мне компанию, — заявил герцог.
Макс снова подумал, что Энтони выдает слишком четкая речь. Чевиот никогда не следил за своей дикцией, если не был пьян.
Секретарь осуждающе поджал губы и промолчал.
— Ты что, не доволен? — искренне удивился Энтони. — Макс, разве ты сам никогда не напивался? Или ты тайный трезвенник?
— Я стараюсь им быть.
Тогда герцог схватил вторую бутылку портвейна, принесенную расторопным слугой, и до краев наполнил бокал Макса.
— Пей! — велел он.
— Энтони. — Макс кинул на друга умоляющий взгляд. — Я не очень люблю портвейн.
— Макс! — повелительно воскликнул герцог. — Пей сейчас же!
Макс отрицательно покачал головой.
Герцог откинулся в кресле и скрестил руки на груди.
— Человек, который не пьет портвейн, не может быть моим личным секретарем!
Макс смотрел на него. Герцог смотрел на Макса. Он не шутил. Почему-то он считал крайне важным, чтобы Макс разделил с ним выпивку.
Макс высоко поднял свой бокал. Он задержал дыхание. И выпил все единым духом. Поставив бокал, он спросил:
— Доволен?
— Молодец, — отвечал Энтони. В следующий миг он выпрямился, и не успел секретарь и глазом мигнуть, как его бокал был полон вновь. Герцог опять откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — Ну же, — приказал он, — выпей еще!
— Только если ты выпьешь со мной, — вздохнул Макс.
— Согласен! — Судя по всему, Энтони явно обрадовала такая перспектива. Он незамедлительно наполнил свой бокал.
***
На следующее утро Макс чувствовал себя отвратительно. Его передернуло от одного вида яиц, бекона и ветчины, приготовленных на завтрак. Все, что он мог себе позволить, — это кофе.
Он все еще сидел над полной чашкой, рассеянно уставившись в пространство и стараясь подавить новый приступ тошноты, когда в столовую вошел Энтони.
Герцог выглядел совершенно здоровым и свежим.
— У тебя не болит голова? — поинтересовался Макс с жалобной гримасой.
— Разве что слегка, — небрежно ответил герцог. — Я никогда не страдаю похмельем.
Макс лишь застонал в ответ.
— Бедный Макс! — Энтони усмехнулся и похлопал друга по плечу. — Но я непременно должен был отметить вчерашний вечер, а с кем приятнее всего делиться радостью, если не со старым другом?
Вот всегда он так! Ему не составит труда найти такие слова, от которых Макс растает и будет готов простить ему что угодно!
— И что же ты праздновал?
Герцог загадочно улыбнулся и ничего не ответил.
Внутри у Макса все сжалось от тревоги.
Она беременна! Наверняка в этом все дело!
Паника была так сильна, что Макс моментально забыл о похмелье. Если Сара родит Энтони наследника, ее власть над мужем станет полной и неоспоримой.
Макс в отчаянии думал о том, что должен что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше — иначе все пропало!
Глава 24
Сара закончила свою картину и решила, что теперь она могла бы изобразить Чевиотскую возвышенность в целом. Втроем с Энтони и Патриком они каждый день выезжали в фаэтоне на прогулку, колеся по окрестностям в поисках самого эффектного вида на горы. Наконец ей приглянулся небольшой горный кряж, разделенный с голубыми громадами Чевиота знаменитой Нортумберлендской пустошью.
Больше всего ее интриговала игра света между равниной и горами в послеполуденные часы, когда воздух насыщен влажными испарениями от леса и пашни.
Утром того дня, когда Сара готова была начать работу над первым эскизом маслом, Энтони попросил Макса лично отвезти герцогиню на вершину выбранного ею горного кряжа и подождать, пока она будет делать набросок, чтобы вместе вернуться в замок.
— Одному тебе я не боюсь доверить свое самое драгоценное сокровище, — признался герцог с обезоруживающей улыбкой. — Я и сам бы ее отвез, но сегодня должен явиться стряпчий из Нортумберленда, чтобы уладить дела с вдовьей долей моей мачехи, и я не могу отлучиться из замка.
«Самое драгоценное сокровище»!
От ярости Макс едва не заскрипел зубами.
— Конечно, Энтони, о чем речь.
— И что бы я без тебя делал, Макс? — воскликнул Энтони — и был таков.
К половине одиннадцатого Сара уже успела погрузить все свои принадлежности в двуколку, где Максу предстояло исполнить роль кучера. Двуколка была более массивной и устойчивой, чем фаэтон Энтони, и позволяла взять с собой больший груз.
Герцогиня уселась рядом с Максом на передней скамье и застенчиво улыбнулась.
— Вы очень любезны, мистер Скотт, согласившись меня сопровождать. Мне очень неловко похищать ваше время, но герцог не слушает никаких уговоров и желает держать меня под, присмотром до тех пор, пока эти неприятные загадки не разрешатся.
Широко расставленные темные глаза Макса загадочно сверкнули.
— У Энтони есть все причины беспокоиться за вас, герцогиня, — ответил он.
— Знаю, — согласилась она с унылым вздохом.
Они миновали ворота и поехали через парк. По обочинам аллеи пестрели полевые цветы. Розовый люпин, пурпурный шпорник, белые пионы и темно-фиолетовые ирисы радовали глаз, говоря о начале лета. Все выглядело ухоженным, сорняки были тщательно выполоты, и Сара мысленно воздала должное усердию молодого Джона Киркленда.
Она честно попыталась завести с Максом вежливую беседу, но тот отмалчивался, и Сара не стала приставать к нему, а просто наслаждалась красотой летнего дня.
Они как раз пересекли опушку леса, покрывавшего склоны выбранного Сарой горного кряжа, когда она, слегка запинаясь, попросила:
— Мистер Скотт, вы не могли бы на минутку остановиться?
Дорога в этом месте была каменистой и узкой, и Макс не рискнул свернуть к обочине, а остановил двуколку, где смог. Сара затихла, спрятав лицо в коленях.
— Что с вами, миледи? — спросил он.
— Ничего страшного, — раздался ее приглушенный голос. — Немного закружилась голова. Это сейчас пройдет.
— Вы уверены? — Она все еще не поднимала головы. — Не лучше ли нам вернуться в замок?
— Нет. Вам не о чем беспокоиться, мистер Скотт. — Наконец она выпрямилась и сделала несколько глубоких вдохов. — В последнее время это иногда случается со мной, но очень быстро проходит.
«Она беременна!»
Эта мысль ранила Макса в самое сердце. Он не ошибся в своей догадке. Он точно знал, что праздновал в тот вечер Энтони. Иначе с какой стати он называл бы ее самым драгоценным сокровищем? Конечно, она собирается родить ему наследника!
Невозможно, невыносимо! Макс не перенесет, если и дальше эта тщедушная, бесцветная девчонка будет просыпаться по утрам и видеть рядом с собой на подушке сонное лицо Энтони! Он не перенесет, если ей одной Энтони будет расточать ласки своего божественного тела! Он не перенесет, если она одна будет упиваться его любовью!
И снова Макса поглотил вихрь отчаяния и ненависти.
Уже не первую неделю он бродил по самому краю пропасти. И известие о том, что Сара беременна, стало тем толчком, который окончательно поверг его в пучину безумия.
***
Патрик изнывал от скуки. Ему не с кем было даже поговорить! Лоренс потащился куда-то за Невиллом Харви, Энтони заперся в библиотеке с этим противным стряпчим, а мать пишет письма.
Всю жизнь она только и делает, что пишет свои письма!
Патрик в одиночестве сидел на каменной скамье у фонтана, болтая ногами. День еще только начинался, а он уже не мог дождаться, когда наступит вечер!
В шалаш ходить нельзя — ему строго-настрого запретили там бывать после несчастья с Сарой.
Правда, никто не запрещал ему прокатиться на пони, но куда ему ехать? Может, Заглянуть в Олнвик? Там у Патрика был приятель, но и его видеть тоже не хотелось.
Если Патрику чего-то и хочется — так это посмотреть, как Сара будет рисовать.
Сара нравилась Патрику. Она всегда слушала его так, словно ей интересно. А кроме того, она всегда понимала даже то, о чем он сказать не осмеливался.
И ему никто не помешает оседлать пони и отправиться за Сарой. Ведь он был с ней и Энтони, когда Сара выбрала место для своей картины. И вполне мог бы вспомнить, как туда добраться.
Она наверняка будет рада его видеть. Этот старый мрачный Макс такой зануда!
И Патрик живо вскочил на ноги, очень довольный тем, что придумал себе отличное занятие.
***
Сара не спеша установила этюдник и разобрала кисти. Как всегда, она собиралась сделать этюд с натуры маслом, чтобы потом с его помощью писать большое полотно уже в студии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34