Тут, брат ты мой, хитрая политика! Ну ладно… Я пойду на бережок, подремлю в вельботе.«Вот старый, так и уедает, — подумал Коля, провожая взглядом таявшую в темноте фигуру сторожа. — Ему-то хорошо рассуждать!»Коля задумался и вдруг вспомнил решительное лицо Левки.«А что, если сходить к нему?» — И Коля до самого конца дежурства представлял себе, как он увидит Левку, расскажет ему все, скажет, что он совсем не скаут, а просто так, и даже Левку и Суна пригласит записаться временно в скауты.Коля старался оправдать себя. И, как всякому человеку, когда он настойчиво хочет найти оправдание своим дурным поступкам, Коле стало казаться, что он действительно не совершил никакой измены по отношению к ребятам с Голубиной пади, что каждый из них поступил бы так же на его месте. Но внутренний суровый голос совести упрямо твердил ему: «Нет, ты изменил, нет, ты изменил». КОРАБЛЬ НЕВИДАННОЙ КРАСОТЫ — Ну, теперь, кажется, все, — сказал Левка, ставя ведерко с краской на палубу «Орла». — Пошли, Сун, посмотрим издалека.Сун докрашивал планшир фальшборта в ярко-зеленый цвет. Сделав последний мазок, он полюбовался влажным блеском краски и с неохотой оставил работу.Мальчики сошли на берег — и замерли от восторга. На воде, горевшей золотыми солнечными бликами, гордо покачивался корабль невиданной красоты. У него была ярко-красная труба с желтой полосой наверху. Рубка сверкала яркой голубой эмалью, мачта была выкрашена голландской сажей, реи — белилами.Два раза повторялась только одна краска — ярко-желтая. Золотистая лента опоясывала трубу и корпус катера. Весь запас красок из подшкиперской Луки Лукича использовали художники для росписи корабля.— Эх, жалко, нет самой-самой красной! Мы бы ею клотик покрасили, — с сожалением сказал Левка, щурясь от солнца. — Вот дедушка обрадуется, когда вернется из города! Он любит, чтобы на корабле был настоящий порядок.— Очень красиво! — Сун посмотрел на Левку и вдруг от избытка чувств, подпрыгнув, перевернулся в воздухе.Раздалось знакомое покашливание. Левка и Сун оглянулись. Недалеко от них стоял Лука Лукич и ожесточенно скреб свою давно не бритую щеку.— М-да! — произнес, наконец, он и спросил, глядя на «Орел» поверх ребячьих голов: — Что же это такое?— Ясно что: «Орел»! — ответил Левка.— Нет, это не «Орел», — Лука Лукич вдруг повысил голос. — Попугай это, а не «Орел»! Поручил вам отбить ржавчину и закрасить, а вы что сделали?— Все и закрасили, ни одной ржавчинки нет!..— Это, конечно, хорошо! Но кто же в такие цвета корабли обряжает? Ведь на нас весь порт смотреть сбежится, из других городов будут ездить.— «Орел» стал очень красивый, Лук-кич, — осторожно вмешался Сун. Он первый подал мысль раскрасить катер в разные цвета и теперь не понимал, почему красавец «Орел» не нравится шкиперу.Левка огорченно махнул рукой.— Красили, красили, а тебе все не так… Три дня кистями махали…— Лук-кич, у нас краски было маленько. В каждой баночке по чуть-чуть, — вставил Сун.Лука Лукич посмотрел на катер, потом на перепачканных краской ребят, и взгляд его смягчился:— Ладно уж, моя вина тут тоже есть. Но чего же Максим-то смотрел? Что он, ослеп, что ли?Сун покачал головой:— Нет, не ослеп. Он все время в машине работал. Мы ему тоже помогали.— Максим! — крикнул громовым голосом шкипер.На машиниста перевоплощение «Орла» произвело такое сильное впечатление, что он сел на песок и сказал шепотом:— Что же это такое?— Вот что значит машинная команда. Раз в жизни корабль доверил, и что получилось! — Лука Лукич взялся руками за бока и, откинув голову, разразился оглушительным смехом.Максим Петрович на этот раз не нашелся, что возразить, а лишь укоризненно посмотрел на ребят.На катере Лука Лукич окончательно пришел в хорошее расположение духа. Палуба была на славу выдраена, концы троса сложены тугими кольцами.— Ну, от лица службы выражаю вам благодарность. Порядок, как на военном корабле.Мальчики встали по команде «смирно» и крикнули «ура».— Так, а теперь приказ для верхней команды. Желтую полосу на борту закрасить черной краской, а потом за трубу принимайтесь.Левка помрачнел и хмуро произнес:— Ладно уж, покрасим…После обеда друзья вооружились кистями и, стоя на плотике, с болью в сердце стали закрашивать желтую полосу на борту катера черной краской.— Ничего не понимают старики, им бы все в один цвет, — сказал Левка и посмотрел на Суна.— Лева, ты не сердись! Когда мы с тобой вырастем, то построим такое же судно и еще лучше его покрасим.— Тогда уж мы краски подберем. Пусть хоть весь свет соберется смотреть. А как назовем?— Пусть тоже «Орел» будет.— Хорошо. Только «Орел второй».— Этот первый, а тот второй. Очень хорошо! — одобрил Сун.Мальчики быстрее стали водить кистями и старались представить себе свой будущий корабль, самый могучий, самый красивый из всех кораблей, которые когда-либо бороздили поверхность морей и океанов. И в их пылком воображении возник корабль-чудо, он горел всеми цветами радуги на синей поверхности моря.Мечты об «Орле втором» были нарушены появлением скаута. Он сбежал на берег и пошел к пристани. Маляры, не веря своим глазам, опустили кисти: в скауте они узнали Колю Воробьева. Он подходил с нарочитой самоуверенностью, глубоко засунув руки в карманы новенького костюма. Но от Левки не укрылось виноватое выражение Колиного лица.Коля поздоровался.Левка и Сун не ответили.— Что, не узнали?— Почему не узнали? — проронил Левка, продолжая красить борт.— Почему же тогда не здороваешься?— С такими не здороваюсь.С лица Коли Воробьева сбежал обычный румянец.— Ты что, думаешь, я и взаправду скаут? — проговорил он вдруг охрипшим голосом. — Это случайно получилось. Премию мне дали за бокс. Ух, и дал я лопоухому!.. Ну и стал носить эту форму. Отец тоже говорит: «С паршивой собаки хоть шерсти клок. Одежду получил, кормить будут, а там посмотрим…» — Чтобы подчеркнуть свое презрение к форме скаутов, Коля Воробьев сел на край пристани прямо на грязные доски и продолжал: — Мне уже невмоготу стало. Убегу, думаю, потом…— Потом… — Левка сплюнул в воду и, повернувшись к Коле, сказал: — А я бы сдох лучше, а не пошел к ним!Под осуждающим взглядом Левки Коля опустил голову. Его поникшая фигура казалась такой одинокой, что Левка, почувствовав жалость, спросил:— Ну как у них, хорошо?— Кормят ничего. Только скука. То «закон божий», то про Америку мистер Вилка рассказывает, как у них нищие в миллионеры выходят.— Вот и ты теперь будешь миллионером.— Я мистера Вилку тоже спросил: «Почему вы не миллионер, если у вас это раз плюнуть?»— Кто это Вилка?— Американец, вроде попа. Он самый главный начальник в лагере. Его мистер Уилки звать, ну, а мы зовем его Вилка.— Ну и что он тебе ответил?— Послал на кухню картошку чистить.— И Корецкий тоже, поди, в вашем лагере?— Да.— И лопоухий?— Да, и Гольденштедт. Они послезавтра собираются осьминогов ловить. Какой-то новый способ, говорят, нашли.— Ловите на здоровье! А нам надо другой борт красить! — сказал Левка и вместе с Суном стал переводить плотик, с которого красили, на другую сторону катера.— Хорошо у вас здесь, — сказал Коля, жадно вдыхая запах краски. — Я давно думал заглянуть… А где ваша собака? Какая-то рыжая, на вашу похожая, все возле нашей кухни вертелась.— Да, Левушка, где наш Рыжик? — спросил Сун. — Его уже два дня нету?— В скауты записался!— Нет, Рыжик не такой…— Мы думали, что некоторые люди тоже не такие. Может быть. Рыжика там кормить лучше стали или новую форму выдали!Каждое слово бывших друзей больно ранило Колю. Он чувствовал, как липкий противный пот покрыл все его лицо, руки, а во рту пересохло. Он хотел было возразить, сказать что-то такое же обидное этим безжалостным людям, но почувствовал, что не может, что ему нечего сказать на эти справедливые упреки.— Вы не очень-то… Подумаешь… — прохрипел Коля и побрел прочь, низко опустив голову.— Левушка! — Сун взял друга за локоть.— Что, Сун?— Я, Левушка, тоже никогда бы не надел скаутскую форму.— Само собой. Начнем, что ли? — и Левка мазнул кистью по желтой полосе. БАНДА МИСТЕРА УИЛКИ На торговом корабле, что стоял на рейде, пробили склянки. В лесной чаще в горах Русского острова эхо повторило чистые звуки меди, и опять стало тихо. Только между причальными столбами хлюпала ленивая волна.— Восемь пробило. Куда же он девался? — проговорил Левка, пристально вглядываясь в пустынный берег.— Пошли на баржу, там рыбу половим, — предложил Сун.— Пошли. Может, он там скорей нас увидит.Мальчики взошли по сходням на баржу, до половины залитую водой. Они сели на теплые чугунные кнехты и забросили лески. Крючки с наживой из хлебных шариков медленно опускались на дно, выстланное мелкими камешками. Вот промелькнули коричневые спины двух рыб и исчезли в подводном лесу. Левка и Сун перебросили лески. Спугнутые рыбки быстро поплыли вглубь, где смутно виднелись расплывчатые очертания каменных глыб, поросших бурыми водорослями. Одна из рыб коснулась тонкой водоросли и вдруг исчезла. А вместе с ней исчезла и водоросль.— Видал фокус? — воскликнул Сун.— А знаешь, кто фокусник? — спросил Левка. — Это спрут рыбачит. Он хитрущий: любой цвет может принимать. Щупальца свои вытянет и сидит себе, словно морская капуста, и не заметишь.Мальчики напряженно вглядывались в таинственный сумрак подводного мира. Спрут больше не показывался.Скрипнула старая палуба. На корму шел приземистый, но необыкновенно широкоплечий матрос.— Дядя Андрей! — Левка вскочил, узнав моряка, которого он встречал ночью в Голубиной пади.Моряк улыбнулся и спросил подмигивая:— Как здоровье деда?— А что ему сделается! — ответил Левка условной фразой и тоже улыбнулся.— Передай Лукичу, что товар готов. Послезавтра пусть приходит, куда договорились.— Есть!— Этого мало: моряки всегда повторяют приказ.Левка без запинки повторил:— Товар готов. Послезавтра приходить, куда договорились.— Правильно! — одобрил моряк и остановил Левку, который хотел было вместе с ним сойти на берег. — С полчаса еще порыбачьте после моего ухода! Так надо.— Есть порыбачить полчаса!— Добре! Ну, передавайте старикам привет. — Моряк повернулся и быстро пошел на берег, поводя широкими плечами.К причалу подходил моторный катер под американским флагом. Катер пристал недалеко от полузатопленной баржи. На причал высыпало человек пятнадцать скаутов и с ними взрослый, тоже одетый в скаутский костюм.— Это, наверное, и есть мистер Вилка. Физия как у святого, — заметил Левка.Среди скаутов Левка и Сун увидели Корецкого, лопоухого Гольденштедта и Кольку Воробьева. Вся ватага направилась к барже. Корецкий и Гольденштедт несли на палке небольшой мешок.— Вот не было печали! — проворчал Левка, увлекая Суна в рубку.Друзья стали наблюдать за скаутами и их предводителем через щели дощатого барьера. Мистер Уилки остановился возле мачты и поднял руку. Скауты столпились вокруг него. Ноша, опущенная на палубу, зашевелилась. Корецкий пнул мешок ногой и проговорил:— Попался, не убежишь теперь!— Попавшее в наши руки не должно убежать, — проговорил мистер Уилки. — Мы, разведчики, должны, как тигры, поджидать, как это называется по-русски?.. — мистер Уилки улыбнулся, показав зубы с золотыми коронками.— Жертву, — угодливо подсказал Корецкий.— Да, да, жертву. Но раз эта жертва в наших руках, то она не должна уйти!Мистер Уилки умолк и стал осматривать небольшую мачту с длинной стрелой для поднятия груза. Затем приказал:— Приготовить все к действию.Скауты опустили стрелу, продели в блок, укрепленный на ее конце, веревку и снова подняли.— А теперь, — сказал мистер Уилки, — кто желает приготовить наживу?Корецкий, Гольденштедт и еще пятеро скаутов вышли вперед.Мистер Уилки благосклонно улыбнулся и остановил их движением руки.— Я знаю, вы всегда впереди. А что же остальные? Например, вы, — и мистер Уилки показал пальцем на Колю Воробьева.Коля стоял поодаль и с нескрываемой неприязнью следил за таинственными приготовлениями.— Помогите им, мой дорогой мальчик!Коля не двинулся с места.— Я прошу вас помочь своим друзьям. Ну?— Помогайте сами. А я не хочу быть живодером… — произнес Коля.— Вот молодец! — прошептал Левка, ударяя себя кулаком по коленке.— Тс-с! — Сун прижал палец к губам.— Неисправимый гадкий мальчик! Вы позорите форму скаутов, — зловеще прошипел мистер Уилки.— Плевать я хотел на вашу форму. Вот! — Коля быстро расстегнул ремень, снял рубаху, штаны и, скомкав, швырнул их к ногам мистера Уилки, а сам в одних трусах отступил к сходням.Была минута, когда мистер Уилки чуть было не бросился на Колю, но сдержался: мистер Уилки умел владеть собой.«Какой случай показать выдержку!» — подумал он и остановил скаутов, бросившихся на Колю.— Оставьте его! Он от нас никуда не уйдет! Мы будем его судить своим судом. По местам!Несколько скаутов стали у стрелы, взяли в руки конец веревки.— Достать наживу! — скомандовал мистер Уилки.Корецкий вывалил из мешка на палубу связанную рыжую собаку. Пес забился, делая усилия подняться. Гольденштедт привязал собаку за лапы к веревке, продетой через блок на конце стрелы.— Рыжик! — воскликнул Сун.— За борт! — приказал мистер Уилки.— Что же это такое, Сун! — простонал Левка и хотел было броситься на выручку несчастной собаки. Сун, поняв его намерение, сжал кулаки, но Левка вдруг изменил план действий. Он потянул Суна за рукав к полу, а сам вытащил из кармана перочинный нож и раскрыл его.— Не сюда, он здесь квартирует. — И Корецкий показал то место за бортом баржи, где завтракал рыбками спрут.Стрелу стали переводить с левого борта на правый. Пес беспомощно болтался на веревке, повизгивая и вращая кудлатой головой. На миг собака появилась над мостиком, где сидели, притаившись, Левка и Сун. И как только она очутилась над головой мальчиков, Сун подпрыгнул и, ухватившись за веревку, с силой рванул ее вниз, а Левка взмахом острого, как бритва, ножа перерезал веревку.Рыжик завертелся юлой, завизжал, залаял, стал лизать руки и лицо своих освободителей.— Кто это мешает нам? — проговорил мистер Уилки, направляясь к рубке.Левка не стал ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26