Нарождающийся российский капитализм открывал новые возможности для молодых, энергичных, талантливых людей.
А талант Сергея Крымова раскрылся именно в тот момент, когда на нем все уже поставили крест. С появлением первых бирж, финансовых пирамид и банков возник спрос на агрессивную телевизионную рекламу. Сергей Крымов оказался именно тем человеком, природный талант которого вкупе с приобретенным цинизмом и ярким воображением бывшего наркомана наиболее полно соответствовал требованиям нового времени.
Под всеми самыми знаменитыми роликами начала и середины девяностых годов мог бы поставить, а под некоторыми и ставил свою подпись Сергей Крымов.
После того как финансовые пирамиды, построенные на песке, рухнули, придавив пол-России под своими развалинами, после того как с громким треском полопались мыльные пузыри финансовых компаний и банков, возникла потребность в создании мира грез, способного отвлечь приунывший народ от мрачной действительности.
Главная роль в этом мучительном процессе отводилась сладкой, как патока, эстрадной попсе. Вместо рекламы всяких там «хопров», «тибетов» и «эмэмэмов» телевизионные экраны запестрели смазливыми физиономиями певцов и певичек. Снимая музыкальные видеоклипы, Крымов утвердил свое реноме незаурядного режиссера, который тонко чувствует потребности публики.
Но время шло, и узкие рамки эстрадно-клипового жанра стали тяжелыми веригами сковывать его раскрепощенную творческую натуру. Когда в России появились люди, готовые вкладывать деньги не только в сулящую сиюминутную выгоду телевизионную жвачку, Крымов вовремя сориентировался и снова оказался в авангарде новых веяний. Он был переполнен замыслами и видел перед собой самые радужные перспективы. Скудные эстетические представления денежных мешков, заказывающих музыку, до некоторых пор не подрезали ему крылья — это еще было впереди.
А пока…
— Галя, — недовольно посмотрел Крымов на администраторшу, — они, в конце концов, когда-нибудь закончат гримироваться? Будем мы сегодня работать или нет?
Галина Федорова, двадцать лет проработавшая на киностудии имени Горького, твердо усвоила главное правило поведения администратора на съемочной площадке: беспрекословно выполнять все указания главного режиссера.
— Девочки! — проорала она иерихонской трубой. — Быстро на площадку!
Здесь вам не салон красоты.
Затем она выкрикнула первую фамилию из своего списка, и из-за ширмы появилась загримированная претендентка на главную роль.
— Свет, оператор, готовы? Начинаем пробы.
Перед камерой, к которой прильнул оператор, неизвестно откуда возникла размалеванная девица с хлопушкой в руках:
— Пробы на фильм «Тень врага». Дубль первый.
Девушка в легком летнем платье и туфлях на высоких каблуках, оставшись под светом «юпитеров» наедине с пожирающим ее оком объектива, тут же споткнулась и виновато развела руками.
— Так! Что застряла? Работаем-работаем! — раздался недовольный голос режиссера. — Иди прямо. Так, остановилась. Подошла к столику, остановилась, присела, взяла стакан, налила себе кока-колы, выпила…
Девушка, сначала послушно выполнявшая команды режиссера, в недоумении замерла, посмотрев на пустой столик и стакан.
— А что пить-то? — растерянно вопросила она. — Тут же нет никакой кока-колы.
— Стоп! — взбешенно заорал Крымов. — Ты же актриса! Какая тебе разница, есть там бутылка или нет! Твое дело — команды выполнять. Следущая.
Наталья по списку шла последней. Пока Крымов бесновался на площадке, гоняя претенденток взад-вперед, она сидела перед зеркалом в импровизированной гримуборной и с настороженным вниманием следила за работой визажистки. Наконец ее терпение лопнуло.
— Нет, это никуда не годится, — едва сдерживая раздражение, сказала она. — Вместо того чтобы подчеркнуть мои пусть и скромные, но достоинства, вы выпячиваете недостатки. Вот зачем здесь эта тень?
Молоденькая гримерша, пожалуй, ровесница Натальи, обиженно фыркнула:
— Это всего лишь пробы.
Наталья, понимая, что от этих проб зависит ее будущее, рассвирепела:
— Если вам это безразлично, то мне — нет. Идите-ка, любезная, прогуляйтесь. Я сама.
Визажистка, демонстративно сложив руки на груди, удалилась с видом оскорбленного достоинства.
Легкими профессиональными движениями пальцев Наталья сняла ее грим и быстро создала новый образ.
Когда она появилась в кадре, Крымов облегченно вздохнул. Пробы всех предыдущих девушек привели его в глубокое уныние.
— Так-так, — заерзал он на своем раскладном стульчике. — Так. Иди.
Хорошо… Достаточно. Присела. Есть-есть, годится. Так, камеру не останавливать. Милочка, как вас там?.. Вы когда-нибудь держали в руках оружие?
Нет? Ну, не важно. Вы наверняка много раз видели это в кино. Быстренько дали ей пистолет!
Администраторша подскочила к столику, за которым сидела Наталья, сунула ей в руку увесистый револьвер. В принципе Наталье приходилось видеть вблизи газовое оружие — в свое время кое-кто из актеров их театра, опасаясь излишне ретивых поклонников, обзавелся такими игрушками. Она открыла барабан, одним движением откинула его в сторону и, убедившись, что револьвер не заряжен, вернула барабан на место. Затем взвела курок и, небрежно прицелившись в объектив, нажала на спусковой крючок.
— Стоп! — раздался радостный возглас Крымова. — Снято! Очень хорошо.
Всем — спасибо! — Он повернулся к оператору и удовлетворенно произнес:
— Единственная, кто не похожа на куклу.
Глава 5
Трупы на жаре разлагаются быстро. Поэтому к приезду Старостина оперативно-следственная бригада уже заканчивала работу. Кроме сотрудников МУРа здесь находились оперативники местного отделения милиции и несколько старших офицеров из Управления внутренних дел Южного административного округа. Чуть поодаль стояла парочка, обнаружившая труп, и несколько старичков-бодрячков, прогуливавшихся в это утро по лесопарку.
Старостин направился к высокому грузному офицеру с полковничьими погонами, предъявил служебное удостоверение и представился:
— Старший следователь Московского уголовного розыска майор Старостин.
— Здравия желаю, майор. — Полковник протянул ему руку. — Заместитель начальника УВД округа полковник Журавлев. Я смотрю, МУР не дремлет.
— Так точно, товарищ полковник. Разрешите приступить к работе?
— Давай, майор, действуй. Хотя, я думаю, для вас это не будет представлять интереса.
— Почему? — осторожно спросил Старостин.
— Сам увидишь. На ней клейма ставить негде — бомжатина привокзальная.
Старостин хмыкнул и, незаметно покачав головой, зашагал к месту происшествия.
Оперативники стояли в стороне, покуривая и негромко переговариваясь.
Возле трупа оставался лишь судмедэксперт — женщина лет сорока в строгом темном костюме. Во всем ее облике чувствовалась спокойная уверенность опытного работника.
— Здравствуйте, Анна Ивановна, — поздоровался с ней Старостин. — Что мы имеем?
— Имеем мы… Доброе утро, Владимир Викторович… Имеем мы вот что.
Возраст жертвы примерно двадцать пять лет. Точнее — только после вскрытия.
— Без определенного места жительства? — поинтересовался Старостин.
— Судя по внешнему облику, да. Вот, взгляните. — Медэксперт протянула к трупу руку в хирургической перчатке и, осторожно взявшись за волосы, повернула голову.
Старостин увидел распухшее то ли от жары, то ли от непомерного употребления алкоголя лицо с большими фиолетовыми разводами вокруг глаз, с крупными, густо намазанными помадой губами и густым слоем тональной пудры. Он поморщился.
— А что это у нее на щеках?
Скулы жертвы были крест-накрест иссечены глубокими порезами.
— Вот это и должно интересовать нас больше всего, — заметила судмедэксперт. — Хотите взглянуть на тело? Там тоже есть кое-что интересное.
— Не стоит. — Нахмурившись, Старостин посмотрел на испятнанную запекшейся кровью траву вокруг трупа. — Я полностью вам доверяю.
— Я насчитала двадцать восемь ножевых ранений. По большей части в области груди.
— На бытовуху, значит, не тянет.
— Всякое, конечно, бывает. Но думаю, здесь дело рук маньяка.
— Так уж сразу — маньяка? — с сомнением спросил Старостин.
— Крестообразные порезы на лице указывают на то, что это скорее хладнокровное преступление, нежели дело рук вечно пьяного бомжа, который что-то не поделил со своей подружкой.
— А где одежда? — покосившись на дряблую обнаженную ягодицу жертвы, спросил Старостин.
— Была разбросана по окрестным кустам, но я уже все собрала и сложила в пакет для вещдоков.
— Орудие убийства?
— Не обнаружено, однако, судя по характеру ранений, нож покруче кухонного.
Старостин подозвал к себе криминалиста, который неподалеку делал снимки фотоаппаратом с широкоугольным объективом:
— Серега, удалось обнаружить что-нибудь еще, кроме одежды? Следы пьянки, например.
— Нет, ничего такого: ни бутылок, ни стаканов, ни следов закуси. По крайней мере, в радиусе пятидесяти-семидесяти метров я все осмотрел.
— Давай-ка, Серега, сделаем вот что. Бери людей, и еще раз пройдитесь по окрестностям. Захватите хотя бы метров двести. Может, повезет. Обращайте внимание на все, тащи сюда любую пробку, бутылку, любую бумажку.
Криминалист шумно вздохнул, демонстрируя явное нежелание рыскать по кустам и перелопачивать всякий мусор.
Вновь обернувшись к судмедэксперту, Старостин спросил:
— Когда произошло убийство?
— Судя по температуре тела, между тремя и четырьмя часами утра.
Старостин помолчал, прикидывая что-то в уме, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.
— М-да, — протянул он, затягиваясь. — Время выбрано почти идеально, да и место, надо признать, тоже. Судя по тому, что я вижу, убийство произошло именно здесь.
— Несомненно.
— Следы изнасилования?
— Пока не могу сказать с уверенностью… Под ногтями столько грязи и крови, что сразу не разобраться. После экспертизы скажу точнее, но, возможно, незадолго до убийства она вступала в половой акт. Кое-какие признаки этого имеются. Еще раз повторяю, Владимир Викторович, более точные сведения — только после вскрытия и лабораторной экспертизы.
— Убийца, значит, мужчина… — задумчиво проговорил Старостин.
— Вовсе не обязательно, — откликнулась судмедэксперт.
— Что значит «не обязательно»? — удивился майор.
— А то и значит, — невозмутимо продолжала Анна Ивановна. — Я припоминаю случай из своей практики, когда вот так же зверски расправились с проституткой.
Убийцей оказалась сутенерша.
Старостин пожал плечами:
— Впрочем, это ничего не меняет. В любом случае придется попотеть. До чего надоели эти маргиналы! Не оставляют времени на действительно серьезные дела. А с другой стороны… Кто знает, что серьезно, а что несерьезно? Если это — дело рук маньяка, то куда уж серьезнее…
* * *
Перед ужином, когда все участницы отбора собрались в фойе, появилась администратор.
— Девочки, не расслабляйтесь, — просипела она, сминая в толстых пожелтевших пальцах мундштук очередной «беломорины». — После ужина вас ждет еще один этап отборочного турнира. — Она в первый раз за весь день засмеялась, но ее шутка не вызвала отклика у претенденток. — Намечаются съемки в интерьере.
С улицы донесся гул подъезжающих машин, скрип тормозов, хлопанье дверей. Раздавались мужские голоса.
«А это еще что?» — удивилась Наталья, подойдя к окну.
На стоянке возле пансионата припарковались два близнеца-"Мерседеса" и джип — этакий пухлый гамбургер на толстенных шинах. Около десятка мужчин в легких летних рубашках и светлых брюках направились к небольшому зданию, расположенному метрах в двухстах от главного корпуса. Мужчины были ей незнакомы — кроме двоих, шагавших впереди.
Это были Нурали Шалимов и Руслан Гатаулин. Почти у самого домика, в глубине соснового бора, к ним присоединился Сергей Крымов. Он что-то рассказывал бизнесменам, активно жестикулируя и, видимо, пытаясь в чем-то их убедить. Наталья, конечно же, не слышала слов, но догадывалась, о чем идет речь.
После первого этапа отбора ее соперницы выглядели подавленными и расстроенными. Поведение режиссера служило однозначным доказательством того, что их радужные планы относительно кинематографического будущего — не более чем беспочвенные фантазии:
Крымов смотрел на них как на пустое место.
Некоторые еще надеялись на второй этап: возможно, им удастся взять себя в руки и показать хоть что-нибудь стоящее. Наталью удивило, что все они выглядели так беспомощно. Она ожидала встретить среди претенденток профессиональных актрис, выпускниц театральных училищ, уже имеющих некоторый опыт.
Однако, на взгляд Натальи, все это гораздо больше напоминало отбор на любительский конкурс красоты, чем серьезную, с прицелом на киноэкран, работу.
Ей было неудобно — она слишком явно чувствовала собственное превосходство.
Немного поразмыслив, она решила, что рефлексировать нет никакого повода. В этот раз ей повезло: она оказалась среди непрофессионалок, каковой, в сущности, была и сама. Неизвестно, сколько актрис прошли пробы до нее и скольким это еще предстоит.
Ее немного насторожило появление большой компании, возглавляемой хозяевами «Росвнешимпэкса». Гатаулин и Шалимов — это вроде бы понятно. Они продюсеры, им нужно оценить, во что они вкладывают деньги. А остальные тут зачем? В качестве зрителей?
Ужинать не хотелось, и, выпив полстакана какого-то безвкусного сока, она пошла к себе.
Сиплая администраторша, попыхивая неизменной «беломориной», придирчиво оглядывала строй девушек в купальниках. Из-за полуоткрытой двери доносился шум падающей воды. Их привели в то самое особняком стоящее среди сосен строение, куда по приезде направились гости во главе с Гатаулиным.
Здесь, как оказалось, была сауна с бассейном. Судя по новенькой итальянской плитке на полу раздевалки и пластиковым панелям на стенах, сауна недавно претерпела недешевый ремонт.
Надев ярко-красный полуоткрытый купальник, Наталья прошла в душевую.
Оттуда застекленная дверь вела в ярко освещенное софитами помещение, которое оказалось на удивление просторным бассейном с водопадом и небольшим зимним садом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44