Коломнин сделал нетерпеливое движение.
— Да не дергайся: помогу, конечно! — Тальвинский успокоительно похлопал его по ноге.
— Тем более у Генпрокурора как раз передо мной должок образовался.
— Следователь, что ведет дело, обижен он на меня крепко. И — по правде, заслужил. В другое время сам бы пришел к нему покаяться. Волевой — фамилия.
— То как раз по барабану. Заартачится — отберут, да и прекратят без него, — мысли замминистра обратились на другое. — Лучше скажи, ты сам-то как?
— В смысле?
— Не надумал ко мне? Очень бы ты сейчас на государевом деле был нужен. Задыхаюсь без кадров, Серега. Старую гвардию по осколкам собираю. Все равно, вижу, что не вжиться тебе в то поле. Не наши там правила игры.
— А здесь, что, теперь другие?
Вопрос этот Тальвинского неожиданно расстроил:
— Как тебе сказать, чтоб и не напугать, и не соврать?
— Извините, — в комнату отдыха заглянул помощник. — Андрей Иванович, там на проводе…
Он намекающе кивнул на телефон.
— Кто еще?
— Так… Меденников [персонаж романа «Милицейская сага»] звонит. Вы сами велели сразу соединять.
— Да, да, ступай, — Тальвинский неохотно потянулся к трубке. Приосанился, взбадриваясь.
— Какие люди! — пробасил он. — Рад, что не забываешь.
Коломнин, заслышав фамилию одного из крупнейших российских олигархов, демонстративно занялся остывающим чаем.
— Как же, понимаю. Ты ведь без дела старому корешку не позвонишь… Что значит, без энтузиазма? Раз надо, так надо. Записываю… Надеюсь, судебное решение у него хотя бы есть?.. Тогда вообще никаких проблем. Считай, уже дал команду, — Тальвинский нажал на кнопку вызова. — Полно тебе. Какие счеты между своими? Где могу -там помогу. Хоп!
Он положил трубку. Деланное возбуждение разом схлынуло.
— Вызывали? — появился помощник.
— Вот данные, — Тальвинский протянул ему лист. — Тебе такая фамилия знакома?
— Крюков Юрий Геннадьевич?.. Еще бы. Да это Юрка Крючок! Пермский криминальный авторитет, — радуясь возможности продемонстрировать свою компетентность, отчеканил полковник. — Беспредельщик! Много на нем кровушки. По последним оперданным, прошлым летом его группа трех наших РУОПовцев замочила. А что, будем брать? Давно пора!
Под тяжелым взглядом начальства он смешался.
— Прежде всего будем учиться не перебивать руководство, — процедил Тальвинский.
— Виноват, товарищ заместитель министра!
— У господина Крюкова имеется судебное решение по Пермскому автопредприятию. А прежнее руководство и районные власти пытаются, значит, воспрепятствовать. — Оказать содействие ОМОНом? — стремясь реабилитироваться за «прокол», опередил помощник.
— Да. Именно… В общем, обеспечьте.
И нетерпеливым движением выставил незадачливого говоруна.
Настроение замминистра заметно ухудшилось.
— Так что ты хотел узнать? — спохватившись, он вновь подсел к подзабытому Коломнину.
— Спасибо. Уже все узнал, — Коломнин мягко кивнул на телефон.
И тем напомнил Тальвинскому предыдущий вопрос.
— Ничего ты толком не узнал, Серега! Я ведь тоже не в вакууме. И приходится — воленс-неволенс, — он поискал деликатное словцо, — соответствовать. Неприятно, конечно. Скажу больше — паскудно. А без этого нельзя. Не усидишь. Но мы работаем! Пусть медленно, пусть шажками. Иногда исподтишка, черт возьми! Подличая даже. Но — разгребаем. — Ниточка за ниточкой. Корешок за корешком.
— Что?
— Так, вспомнилось.
— Именно. И это для меня сейчас главное. А отмолить грехи, на то старость будет. Тогда и сведем дебет с кредитом.
— Пойду я, пожалуй! — Коломнин поднялся. — У тебя там народ скопился.
— Да, да. Рад был. А за свое дело не переживай: сегодня же решу. Где могу, там помогу, — Тальвинский тонко скривился. — И — скажи этому болтуну, чтоб пока никого не запускал.
Выходя, Коломнин оглянулся, — заместитель министра неприязненно разглядывал себя в зеркале.
Прямо из МВД Коломнин отправился в аэропорт. На Томильск был ночной рейс. А счет и впрямь пошел на минуты.
Месяц спустя, срок в срок, банк «Авангард» повторно подал в Томильский арбитражный суд заявление о банкротстве ЗАО «Нафта-М». На этот раз заявление было принято без проволочек и рассмотрено в рекордно короткие сроки.
Суд согласился с решением Совета кредиторов, возглавляемого банком «Авангард» и компанией «Моспетролеум», о введении внешнего управления. В качестве арбитражного управляющего была назначена кандидатура, предложенная Советом кредиторов и областным управлением по делам несостоятельности.
Сильно удивила и даже несколько разочаровала пассивная позиция, занятая самим должником — «Нафтой-М». Никто из руководства компании на процесс не явился. А единственный представитель — молоденькая девочка-юрисконсульт — невпопад отбивалась от наседающих матерых банковских юристов, то и дело выставлявших ее на посмешище. Пока и вовсе, обессиленная, не разрыдалась. Чем вызвала всеобщее сочувствие и негодование по отношению к президенту «Нафты».
Впрочем понять Шараеву было можно: ситуация выглядела совершенно безнадежной и подвергать себя публичному бичеванию, — это надо быть мазохистом. А среди нефтяной элиты такое извращение, в отличие от прочих, не приветствовалось.
На другое утро к ажурной ограде офиса «Нафты» подъехала кавалькада машин.
Группа визитеров, возглавляемая прилетевшим утренним рейсом Четвериком и держащимся чуть сзади Маковеем, в сопровождении секьюрити поднялась в приемную и, по указанию Шараевой, без задержек была пропущена в кабинет президента компании.
И здесь вошедшим представилось зрелище, в высшей степени изумительное: в офисе обанкроченной накануне компании шло обычное производственное совещание. Кабинет оказался полон народу. Что-то бурно обсуждалось.
При виде входящих рабочий гул сменился напряженным ожиданием.
— Прошу, господа! — президент компании Лариса Ивановна Шараева поднялась со своего места.
— Кажется, мы не вовремя. Может, подождать? — съязвил Маковей, поедая взглядом притихшего подле президента Коломнина.
— Ничего страшного. Бог в дом, гость в дом, — с прежним радушием отреагировала Шараева. — К тому же у нас надолго. Так что давайте сначала ваши проблемы.
— Скорее ваши, — Вячеслав Вячеславович Четверик с нарастающим недоумением перепрыгивал взглядом с одного возбужденного лица на другое. — Шумно однако у вас. С первого этажа крики слышны. Флаг в руки и — прямо-таки первома йская демонстрация.
— Так радость у нас. Через неделю врезаемся в магистральный трубопровод!
— А уж как мы рады, — Слав Славыч тонко улыбнулся.
— Мы рады, что вы рады, — Шараева в свою очередь излучала утреннюю женскую свежесть и победительность. Четверик почувствовал, как первое легкое недоумение уплотнилось в корочку недоброго предчувствия.
— Так чем могу служить, господа? — с некоторым нетерпением повторила Шараева. — А то у нас повестка — дай Бог к вечеру закончить.
— Мы, конечно, отдаем должное вашей выдержке, Лариса Ивановна. Но, боюсь, совещание придется все-таки прервать, — Четверик сделал нервное движение шеей, и вперед выступил Маковей.
— С этой минуты, — он торжественно оглядел собравшихся, — решением Томильского арбитражного суда в компании вводится процедура наблюдения и власть переходит в руки к временному управляющему.
— Что-с? — послышался в тишине голос Шараевой.
— На основании статей 19, 56, 59 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», — с аппетитом перечислил Маковей и, ловко выдернув из полиэтиленовой папочки судебное определение, возложил его перед президентом компании, — как знамя на вражеский редут водрузил.
Шараева недоуменно поднесла листок к глазам, пытаясь вчитаться.
— Ничего не пойму, — призналась она. — Буквы что-то прыгают.
— Да не расстраивайтесь так, Лариса Ивановна. Жизнь, она по жизни круглая, — посочувствовал Четверик.
Волнение Шараевой успокоило Слав Славыча, и теперь к нему вернулись прежние снисходительность и благодушие. Тем более что перед отъездом он получил последние указания от Гилялова. «Наезд» на «Нафту-М» в нефтяном мире неожиданно вызвал, как выразился Гилялов, неоднозначное толкование. Свежа была память о Фархадове, да и сама Шараева на похоронах произвела сильное впечатление. В том числе на людей, в поддержке которых министр энергетики был крайне заинтересован. Потому было решено, несмотря на активное ее противодействие поглощению, выплатить Шараевой бонус двадцать миллионов долларов, сэкономленных на скупке. Так что Четверику было чем утешить свергаемого президента компании.
— Погляди-ка, Сергей Викторович, — Шараева протянула постановление Коломнину. — Может, ты чего разберешь?
Неспешно, шевеля губами, Коломнин принялся вгрызаться в текст. Было заметно, что отдельные фразы он перечитывал по нескольку раз.
Среди полной тишины послышалось нетерпеливое покашливание, — Маковей напоминал, что пауза затянулась и становится неприличной.
— А, так вот в чем дело! — Коломнин облегченно отбросил текст. — Господа просто не туда попали.
— Не туда?! — вырвалось сразу у нескольких человек.
— Обычная невнимательность, — Коломнин вернул определение Маковею. — У вас здесь сказано — "Ввести наблюдение в ЗАО «Нафта-М».
— И что из того?!
— Да то, что у нас здесь компания ОАО «Нафта-м». Во-первых, открытое общество. И, во-вторых, "м" маленькое. Улавливаете разницу?
— Вывески на дверях повнимательней читать надо, Павлик, — не удержался Богаченков.
От предчувствия жуткого, рокового «прокола» тело Маковея принялось вибрировать. Он скосился налево, и застывшая гипсовая маска на месте лица у Четверика вывела его из стопора. — Какие еще вывески?! — закричал он. — Что вы тут фуфло лепите? Гоните ключи и печати! Слав Сла… То есть, простите, Вячеслав Вячеславович, не слушайте этих фрайеров! Они на самом деле в глубокой жо…!
— Может, вывести, Лариса Ивановна? — приподнялся начальник охраны.
— Я вижу, господа не в курсе происшедшей у нас реорганизации, — Шараева жестом остудила страсти. — Не будем их за это строго судить. Сергей Викторович! Пройдите, пожалуйста, вместе с гостями, предъявите необходимые документы. Словом, снимите вопросы. Господин Богаченков, и вы тоже. Рада была повидаться, Вячеслав Вячеславович!
Оглушенные визитеры безропотно проследовали через приемную в кабинет напротив, занимаемый Коломниным.
На чистом столе аккуратной стопочкой лежали приготовленные ксерокопии.
— Прошу минуту внимания, — Коломнин возложил на них руки. — Неделю назад завершена реорганизация компании, в соответствии с которой лицензия на разработку месторождения переоформлена на вновь созданное открытое акционерное общество «Нафту-м». Все совершено в строгом соответствии с законом «О недрах». Да сами можете ознакомиться.
Коломнин радушно пододвинул пачку к неподвижным гостям.
— А «Нафта-М»? — выдавил Четверик.
— Какая «Нафта-М»? В смысле прежняя? Она существует, и вы можете предъявить к ней все имеющиеся претензии. Другое дело, что там осталось?
— Это что же получается? — пробормотал Четверик. Слова выдавливались из него с трудом, как у человека, отходящего от заморозки. — Мало того, что месторождение ушло, как дети в школу… Так еще, выходит, мы ни за что ни про что бухнули тридцать миллионов долларов на долги какой-то пустой, бумажной компании?!
Он в ужасе посмотрел на Коломнина.
— Деньги эти наверняка будут использованы исключительно на нужды нефтяной отрасли, — успокоил его тот. — Так господину Гилялову и доложите. Зная радение министра о топливном секторе экономики, уверен, что известие это его несказанно обрадует.
— Вячеслав Вячеславович, понт все это! — выкрикнул Маковей. — Допустим, даже лицензию переоформили! Но все производственные мощности мы за долги вернем. Рупь за сто — все отсудим на базу! Тогда сами на карачках приползут, хитрованы! Смешок Богаченкова был ему ответом.
— Ишь губы раскатал. Можно сообщить, Сергей Викторович? — спохватился он. Дождался разрешающего кивка. — Так вот все производственные мощности компании проданы некой иностранной фирме. Кстати, вы ее знаете — «Хорнисс холдинг». А уж от нее возвращены «Нафте-м» в долгосрочную аренду. Так что замучишься, Пашенька, до наших буровых добираться.
— Полный звездец, — Четверик тихо заскулил.
— Конечно, передавать российские активы за рубеж — не так чтоб самый писк, — поморщился Коломнин. — Но надо было спасаться. Потому пришлось действовать вашими методами.
— Ты! — выдержанный обычно Слав Славыч безжалостно ткнул пальцем во впалую Пашенькину грудь. Накопленное отчаяние требовало немедленного выхода. — Какое дело провалил. Из-под носа за какой-то месяц огромное месторождение увели! На глазах у всей страны. И даже не заметил. Да тебе только гнилую картошку в авоське охранять! Сопля! Но Дашевскому это отольется. Ох, отольется!
И, забыв попрощаться, выскочил из кабинета.
— Мне, пожалуй, тоже пора, — определился Коломнин. — Там сейчас мой вопрос в повестке. Если что, все технические детали с господином Богаченковым.
Коротко кивнув, Коломнин вышел. Тщательно закрыл за собой обе двери. Оказавшись в пустой приемной, воровато оглянулся.
— Йес! — вскричал он и, не сдержавшись, подпрыгнул, выбросив вверх сжатый победно кулак.
Из-за приоткрытой дверцы шкафа выглянула изумленная Калерия Михайловна.
— Это вы!.. тут прыгаете?
— Мы их уделали, Калерия Михайловна! — Коломнин обхватил ее за плечи. Крутнул. -Понимаете? Мы их уделали!
— Знаете что? — Калерия Михайловна осторожно освободилась. — Давайте-ка я вас чаем напою. Смородиновый. Собственной рецептуры.
В кабинете Коломнина, несмотря на многолюдие, царила давящая, оглушенная тишина.
— Кстати, насчет активов, — припомнил Богаченков. — Соврал я, Паша. У"Нафты-М" на балансе тоже кое-что осталось. Пойдем покажу. Повезло тебе: будет чем поживиться.
Он ухватил за руку впавшего в прострацию Маковея и потащил за собой. Они спустились на этаж, где Богаченков отомкнул ключом дверь с надписью «Спортзал».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53