— Я что, сплетник, по-вашему? Да у меня под каждое слово факт подложен! — взбеленился Коломнин.
— Так в том и проблема твоя. Если один треп, кому бы ты был опасен? А так да, зарядов забил туго. Только что толку направо и налево бездумно палить? Искусство в том, чтоб выстрелить в нужную цель и в нужное время. Вот тогда цены б твоим знаниям не было.
— Ждать, пока побольше наворуют?
От такой тирады Дашевский аж покачал головой.
— Все-таки, Коломнин, самое точное для тебя определение — «умный дурак». Иль и впрямь полагаешь, что кроме как от тебя я информацию не получаю? Да они мне похлеще тебя друг на друга стучат. И знаю, кто чего стоит. Но не только минусы, но и пользу просчитываю. И пока польза для дела превышает, терпеть его, негодяя, буду. Человеческий фактор — это, доложу тебе, та же экономика. Человек, он везде одинаков. Сколько ему мозги корпоративной честностью не пудри, все равно будет думать, как бы ему к банковской трубе присосаться. Ну, выгоню этих. Но, во-первых, уйдут не одни, а с командой. То есть с технологией, связями. Придут на их место другие. А другие, они что, другие? Тоже начнут лазейки отыскивать. Но здесь-то я хоть знаю, где какой краник привинчен и сколько через него сливают. А там — пока отыщешь! Так-то. Сорняк, его штучно вырывать надо. А не косить с широкого плеча. А ты этого понять не захотел. В результате за что боролся, на то напоролся: две трети правления против тебя проголосовало.
Всмотрелся пытливо:
— И я не защитил. Да! Потому что если уж совсем начистоту, давно к этому решению подходил. Не мог позволить, чтоб ты меня со всеми моими замами перессорил.
— Ну, так и!…
— Но и не отпущу. Тоже не дурак, чтоб порядочными людьми разбрасываться. Самый что ни на есть банковский дефицит.
В своей обычной манере внезапно разворачивать стиль, ритм, направление разговора участливо приобнял Коломнина за плечи, ногтем провел вдоль позвоночника: «Распрямись!»:
— Вчера я дал кадрам команду назначить тебя экспертом правления с персональным окладом. Будешь вести самостоятельные, самые сложные проекты.
Коломнин молчал, озадаченный.
— Знаю, о чем думаешь: за Острового толком не заплатил. Тут, пожалуй, имеет место моя промашка. Не оценил соответственно. Так вот теперь сделаем иначе: заключим контракт. Выделим тебе бюджет. И в тексте забьем: пять процентов от суммы возврата лично твой гешефт. По самым сложным — до семи. По «Нафте», скажем?
— По «Нафте»? — пришел в себя Коломнин. Последняя фраза президента напомнила ему и о Ларисе, и о своем обещании Фархадову. Разом заслонив обиду.
— С нее и начни. Как думаешь, хотя бы миллиона три от распродажи их имущества сумеем вернуть?
Коломнин сдержал удивление. Все стало ясно: у Хачатряна не выдержали нервы. Боясь, что его оговорят за спиной, поспешил первым повиниться. Впрочем, что значит «сдали нервы»? Сам поднаторевший в банковской подковерной борьбе, управляющий филиалом просто просчитал, что информацию Коломнина используют желающие от него избавиться. И, видимо, угадал.
— Я тут с замами посоветовался — придется уволить этого авантюриста, — прошипел Дашевский. — Пять миллионов под собственным толстым носом профукал. Зажирел. Прибыль глаза застила!
— Уволить не хитро, — вступился Коломнин. — Сначала ситуацию выправить надо. А Хачатрян в городе не последний человек. Пригодится.
— Чего там выправлять? Мне доложили, что компания дышит на ладан и надо немедленно уносить ноги.
— Спасти ситуацию можно. Но только не через иски. Надо помочь им дотянуть пять километров «нитки» и врезаться в магистраль. Так вот есть вариант и наши пять миллионов вернуть, и найти еще столько же, чтоб дополнительно кредитовать компанию. С этим и летел.
Заметил, что Дашевский принялся озабоченно к нему присматриваться.
— Есть! — убежденно повторил он. — Но для этого мне нужны все необходимые полномочия. Чтоб любое банковское подразделение немедленно оказывало помощь.
— Положим, будет, — осторожно пообещал Дашевский. — Но только на возврат выданных средств. Что же касается дополнительного кредитования, о котором и Хачатрян чего-то бормотал, то — и думать забудьте. Не на паперти.
— А если сам найду дополнительные деньги, согласитесь?
— Да где найдешь? Что за чушь? Банк не помойка, чтоб по углам забытые миллионы валялись! — возмутился Дашевский. Но как-то сбился: видно, вспомнил о долларах, выбитых, можно сказать, из воздуха тем же Коломниным. — Или — что-то задумал?
— Задумал. Мне нужно ваше слово: если верну кредит и найду дополнительные средства, обещаете направить их в «Нафту»?
— Ишь ты, слово ему подавай. Уже и условия ставит! А если не дам?
— Тогда,.. — Коломнин потянулся к отложенному в сторону заявлению.
— Совсем обнаглели работнички. Чуть палец протяни…Незаменимым себя почувствовал?! — Дашевский быстро проморгался, что означало попытку сбить раздражение. — Ладно, рассказывай, как собираешься вернуть. Но едва Коломнин упомянул об акциях «Руссойла» Дашевский жестом прервал его.
— Знаю, к чему клонишь. Акции эти банк выкупил у «Паркойла» на кипрскую офшорную компанию. Кажется… да, точно, «Хорнисс холдинг» называется. — Что за компания?
— Обычная нулевая фирма. Она раньше Ознобихину принадлежала. А как в банк работать перешел, так и уступил. А поскольку банк, сам знаешь, офшорами владеть не может, оформляем на «дочек». Эту переоформили на «Авангард финанс». Все как обычно. Только есть проблема: куплены эти акции как бы на время — по просьбе Гилялова. Пока он сам не перекупит. Он тогда еще вице-президентом «Паркойла» был. Прямо на себя переоформить не мог. Вот и попросил. Так что продать их не получится. Правда, третий год вроде как денег все не найдет. Жлобина! Знаю ведь, сколько по швейцарским закромам попрятал. Но — слово есть слово. Да и потом — стратегический партнер. Вот и терплю, стиснув зубы.
— Продавать ничего и не надо. Вам доложили, что в «Руссойле» на эти акции накопилось невыплаченных дивидендов на семь миллионов долларов?
— Сколько?!
— Через десять дней в «Руссойле» годовое собрание. Если мы вместе с «Нафтой» проголосуем…
— Да понял, понял, — Дашевский забегал по кабинету. — Черт, как же заманчиво! Но ведь обещал!
Он умоляюще повернулся к Коломнину, будто тот мог освободить его от данного слова.
И Коломнин охотно подыграл:
— Обещали-то акции вернуть, когда тот деньги найдет. А дивиденды — это теперь наша прибыль. «Нафта» из своих семи наш старый долг вернет. А мы из наших им остаток подбросим — на достройку трубы. Очень славно получится.
— Твоя правда! В конце концов одних убытков за это время сколько понесли! Да и Гилялову стимул побыстрей выкупить. А то удобно устроился за чужой счет. Да, умеешь ты все-таки, Коломнин, убедить, когда захочешь. Э, где наша не пропадала? — Дашевский подбежал к столу. — Когда доложишь о возврате?
— Надеюсь, в течение месяца.
— Что ж? — Дашевский перелистал календарь, черканул. — Стало быть, через месяц жду с результатом.
— Но мы договорились? Деньги идут на новый кредит «Нафте»?
— Я дважды не повторяю, — огрызнулся Дашевский, обрубая тем неприятный ему разговор. — Резюмирую: кабинет свой оставишь за собой. Людей в проект подберешь по усмотрению. Но имей в виду — если не выполнишь обещанное или еще хоть раз ворвешься без вызова, уволю без выходного пособия.
«Кто бы сомневался»? — пробурчал, выходя, Коломнин.
Седых поджидал внизу.
— Что?! — нервно спросил он. — Поехали в управление.
— Значит, восстанавливают?!
— Нет. Еду за вещами. Ухожу на самостоятельный проект. Имею несколько вакансий. Так что скажи там хлопцам, если кто захочет, — до конца дня буду у себя в кабинете. Само собой, твоя вакансия первая.
— Что за проект?
— По правде стремный. «Нафту» станем вытягивать. Но нам ли, бывалым операм, привыкать к трудностям? Коломнин приподнял руку, собираясь успокоительно положить ее на плечо приятелю. Но — не положил: Седых с отчужденным лицом сидел, пригнувшись к рулю.
В его собственном кабинете вовсю хозяйничали. Пашенька Маковей был едва виден из-за документов, вывернутых из ящиков стола. В шкафу перебирала что-то Катенька Целик. При виде Коломнина Маковей запунцовел:
— О! Сергей Викторович! Так рано. А мы вот тут… Вам уже сказали? Коломнин кивнул, с интересом разглядывая обоих.
— Вы не подумайте, — Пашенька, спохватившись, поднялся. — Я не набивался. Наоборот. Но там как-то все так решилось…
Под насмешливым взглядом Катеньки он сбился.
Среди прочих бумаг Коломнин углядел еще один вариант концепции. Взвесил на руке:
— Что? Плод ума холодных наблюдений?
— Так тут и ваши мысли. Я как бы использовал их как основу. Но, конечно, многое доработал. Переосмыслил, — он сбился. — В общем я очень надеюсь, что вы не откажетесь помогать всячески. Преодолеете, так сказать, амбиции во имя дела.
— И в качестве кого я должен их преодолеть? — заинтересовался Коломнин.
— Я пока еще не продумывал детально, по персоналиям, — Пашенькин пигмент отрыгнул на щеки свежую, особой ядовитости краску.
— Вообще-то кандидатуры руководителей управлений уже размечены, — как бы в никуда произнесла Катенька. — Если только начальником отдела. Но я лично неуверена, что с этической точки зрения для Сергей Викторовича это будет целесообразно.
— Да, этические проблемы здесь имеют место быть, — согласился Коломнин. — А ты, Катя, должно быть, станешь ядром кредитного подразделения? Достойно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего. Добивалась и — добилась. Интересная вы, ребята, поросль. Упорная.
— Что ж в том плохого? — Целик раздосадованно наморщила носик. — Чтоб в наше время пробиться, нужно быть жизнестойким.
— С этим не поспоришь, — признал Коломнин. — Кстати, знаете, какие самые жизнестойкие растения? Такие, что никакими химикатами не вытравишь? Правильно, — сорняки.
Он неспешно повесил на «рога» дубленку, поставил на привычное место портфель.
— Я тут на полчасика спущусь перекусить. И чтоб к моему возвращению все было на месте, кроме вас самих! Засим имею быть.
Он ернически поклонился, с садистским удовольствием обнаружив в глазах и у Пашеньки, и у Катеньки ужас людей, которые не сомневались, что Дашевский изменил прежнее решение, а значит, оба они только что отчаянно, непоправимо «прокололись».
Внизу, на первом этаже, размещался малюсенький ресторанчик, предназначенный для высших менеджеров банка. Обычно Коломнин предпочитал общее кафе, куда спускался в компании своих замов. Но сегодня хотелось побыть одному. Да и замов он больше не имел.
Ресторанчик представлял собой круглый стол. По мысли Дашевского, круглый стол символизировал собой неразрывную связь руководителей банка. С другой стороны, был он достаточно велик, чтоб вести доверительные беседы: разговоры на одном конце до другого не доносились.
Но когда туда вошел Коломнин, ресторанчик был пуст. Официант, глянув на дверь, неспешно отложил иллюстрированный журнал, живо принес заказ и вновь углубился в разгадывание кроссворда. Через некоторое время, что-то заслышав, он отбросил чтиво, поправил суетливо «бабочку» и, подбежав к двери, поспешно распахнул ее перед вице-президентом банка Ознобихиным.
— Давай что-нибудь, но только живенько, — потребовал Ознобихин. И тут обнаружил Коломнина. Тень смущения почудилась Коломнину. Но скорее лишь почудилась. В следующую долю секунды Николай расплылся от удовольствия.
— Привет, старый! — в обычной своей, снисходительно-ироничной манере поздоровался он. — Не сердишься, что так по-дурацки на правлении получилось? Представляешь, народ как с цепи сорвался. Просто-таки один за другим за Маковея. Крепко ты, должен сказать, постарался.
— Мне это сегодня уже Дашевский разъяснил.
Ознобихин устроился рядом, нетерпеливым жестом отогнал официанта («Сказал же, -как обычно»).
— А если совсем до конца, я сам это и организовал. Руби шею, — он покаянно положил голову на салфетку.
От неожиданной откровенности Коломнин едва не поперхнулся.
— А затем, что достал ты меня! Ни один вопрос без драки не решали. Разве так можно работать?
— С Маковеем, конечно, будет удобней.
— А то! Он мне всем обязан, так что, как бобик на поводке плясать станет.
— Да! Пока случай куснуть не представится.
— Зубы обломает. Да и не о себе одном я думал. Главное — о твоей пользе.
Коломнин как раз пил сок. На этот раз он подавился всерьез, так что Ознобихин озабоченно застучал кулаком по его спине.
— Я без шуток. Ну что тебе эта должностенка? Пара тысяч баксов и куча проблем? Ты же классный спец, Серега. И юрист, и экономист, каких мало. Вот и реализуйся на серьезных проектах. Хоть заработаешь.
— Похоже, ты уже в курсе, чем я теперь заниматься буду?
— Смешно бы было, — Коля придвинул блюдо с овощным салатом, с хрустом запустил зубы в лист капусты. — Мне еще с вечера Хачатрян позвонил. Вроде как посоветоваться. Опомнился, засранец! Я их, сволочей, всегда учил: хочешь наварить? Имеешь право. Но — не зарывайся. Или потеряешь все. Кстати, ты меня крепенько удивил, что согласился «Нафту» вытаскивать. Там ведь, похоже, беспросвет. Не из-за Ларисы? Или — есть шанс чего-нибудь замутить? Не зря ж тебе Дашевский чуть ли не лицензию на убийство выдал. Во всяком случае, буду рад, если тебе удастся. Я, кстати, Дашевскому насчет этой смехотворной твоей премии высказался. Так что — помни, кому обязан котрактом. И — цени.
— Я тебя еще больше ценить буду, если ты мне расскажешь, когда Гилялов собирался выкупить «Хорнисс холдинг» вместе с акциями «Руссойла» и почему до сих пор не выкупил?
Некоторое, очень короткое время раздавалось лишь хрумканье капусты в крепких зубах.
— Так вот с какой стороны ты решил деньжат для «Нафты» отгрузить, — сообразил Ознобихин. — Мудро. Но не актуально.
— Что значат сии слова? — в разговорах с Ознобихиным Коломнин, подражая ему, как-то непроизвольно переходил на несколько витиеватый тон.
— Значат они, что у нас с Гиляловым существует соглашение: пока он не выкупит акции, мы ими не голосуем.
«Вот почему решения „Руссойла“ штамповались из года в год», — понял Коломнин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53