Загораживая выход на улицу, враскорячку стоят два парня. Недавний наглец, уступивший ей очередь и его дружок. Оба — хмурые, неприветливые. Да и вряд ли найдешь самых закоренелых преступников, которые радовались бы предстоящему убийству.
А то, что её хотят именно убить, а не попугать и не «отшлепать», видно с первого взгляда.
— Она? — спросил дружок, тыча в Наташу пальцем. Вроде перед ним стоит не живой человек, а бездушный экспонат краеведческого музея.
— Она, сука, — злобно подтвердил наглец. — Вот уже два часа пасу… Вперед, падла, наверх.
Один вытащил из-под ремня брюк непривычно большой пистолет… С глушителем, догадалась, отступая, Наташа. Поднималась по лестнице, для успокоения отсчитывала ступеньки… Одна, вторая… пятая… седьмая… Внимательно следила за руками так же медленно идущих парней, и мысленно группировалась, будто просматривая и ощупывая каждую мышцу своего натренированого тела. Ибо молить о пощаде она не собирается — её не вымолить, предстоит жестокий бой, ставка в котором — жизнь.
Узкая лестница не позволяла убийцам идти рядом — первым поднимался бандит с пистолетом, за ним, злобно улыбаясь, — второй, на ходу доставая нож… Это хорошо, что только нож, свалить первого — он своим телом загородит дорогу «мяснику»…
Наконец, — лестничная площадка. Парни приблизились на расстояние вытянутой руки. Ствол пистолета медленно поднялся, нащупал девичью грудь.
— Если хочешь, молись, телка. Сейчас полетишь на небо, там…
Закончить фразу убийца не успел — Наташа резко подпрыгнула, в полете развернулась, твердая пятка палицей ударила по сонной артерии парня. С такой силой — он отлетел, ударился головой о стену и, выронив пистолет, свалился поперек лестничного марша.
Пока его растерявшийся от неожиданности дружан освобождал дорогу, Наташа успела снова развернуться. Острый носок туфельки вреался в пах бандита. Новый разворот — удар пяткой по скуле… Все, нокаут!
Очнувшийся убийца потянулся к пистолету. Наташа ударом ноги сбросила оружие в пролет, наступила острой шпилькой туфельки на руку парня, с садистским наслаждением услышала хруст. Еща раз ударила ребром ладони по горлу.
Оставив лежать два бездыханных тела, спустилась в вестибюль, огляделась, и спокойно вышла на улицу.
Глава 23
Генерал Нефедов, едва появившись в своем кабинете, вызвал Неелова. Иван захватил папку «на доклад» и поспешил на вызов. Закрутилось начальство, завертелось, будто наступили ему на хвост, насмешливо думал сыщик, на ходу здороваясь с приятелями и знакомыми.
Вошел в кабинет и остановился в конце длинного стола, предназначенного для совещаний. Изобразил крайнюю степень внимания. Чего изволите?… Готов к выполнению любого задания…
— Слушаю вас, Петр Федорович?
Надо бы «товарищ генерал», но не любит Нефедов чинопочитания, предпочитает общаться с подчиненными офицерами на подобии воспитательницы детсада с порученными её заботам детьми. С соответствующей отдачей.
— Что прорезалось с «медициной»?
В последние дни простое словечко «медицина» не сходит с языка сотрудников отдела, где трудится Неелов. Еще бы — самое перспективное дело за несколько месяцев упорной работы. Ибо в нем таится выход на Лягаша.
— Коза пока помалкивает. Последнее донесение — приказали ожидать пока не освободится какой-то лягашский посланец. С которым она должна ехать к боссу.
Нефедов отлично знает: посланец — Кариес, но ему неизвестно, как разыскать его. Узнает Неелов — доложит и по следу Кариеса двинется пятерка Пахомова, усиленная тремя контрразведчиками. Главное — не дать подчиненным опередить пахомовцев.
— Надеюсь, Коза — под контролем?
— Двойным, Петр Федорович. Повторить судьбу Дуплишки не позволим.
— Гляди, Ваня, не опозорь мою седую голову. Будет что новое — немедленно ко мне на стол. Без санкции ничего не предпринимать.
— Слушаюсь.
— Затвердили: слушаюсь, так точно, никак нет, — разворчался генерал, поднимаясь из-за стола. — Чай, мы не в строю, не по стойке смирно. Что нового по факту зверского избиения двух парней в Пролетарском районе?
Странный все же человек, Нефедов, в очередной раз удивился Иван, каждые сутки по десятку трупов собираем, за взрывниками гоняемся, заложников ищем, а он о каких-то избитых парнях печется. К тому же, не его это «епархия» — генерал отвечает за внутреннюю безопасность, выуживает предателей в милицейской форме, продавшихся преступникам.
— Вроде не наше это дело — пусть трудится уголовный розыск…
— Ишь ты, не наше говоришь? Ошибаешься, Ваня, все, что творится в мафиозных структурах — наше… Скажи лучше честно, не знаешь?
— Почему же, знаю…
Не догадывается сыщик, даже вообразить не может, что в избитых парнях — действительная причина вызова на ковер. «Медицина» — второстепенна, ибо начальник знает: без его позволения подчиненные шагу не сделают. А вот при расследовании избиения могут наломать дров. И — немало. Приходится генералу, возглавляющему «внутреннюю безопасность» изворачиваться, держать чуткую руку на пульсе всех милицейских служб.
— Вот и докладывай, коли интересовался.
— Ведется следствие, — отделался Неелов стандартной фразой, которая годится на все случаи жизни и неоценима при общении с прессой. — Обнаружили женские следы…
Генерал презрительно отмахнулся.
— Нашли криминал! Спустилась с верхнего этажа жиличка вынести мусор, а ты — следы, следы… Неужто нечем больше заняться?
— Так-то оно так, — неуступчиво заворчал сыщик, нарушая субординацию. — Вот только следы женских ног обнаружены и на лестничной площадке и на… физиономиях парней. Поэтому версия о выносе мусора отпадает…
Разговаривать в подобном тоне с генералом, конечно, порядочное хамство, но Иван во время полемики по служебным вопросам теряет самообладание, становится грубым.
— Интересно, как вы умудрились определить по кровоподтекам чьей ногой они нанесены: мужской или женской? Белиберда, да и только.
Иван неуступчиво набычился
— Определили…
Нефедов знает о покушении на дочь Сомова и изо всех сил старается отвести от неё своих сыщиков. Как бы излишне старательный Неелов не заподозрил неладное и не стал раскручивать неосмотрительно оставленные Наташей следы! Девушку генерал, конечно, выведет из-под удара, но от неё ниточка может дотянуться до Удава. И это по настоящему опасно.
— Что говорят пострадавшие?
— Мычат. Выяснили — оба из числа преступной группировки, которую возглавляет некий Фомка. Мы давно к нему подбираемся, но решили до времени не брать — держим в виде подсадной утки. Тут такой круговорот получается, товарищ генерал: Козу подрядил Фомка для какого-то крутого авторитета, его же шестерки оказались зверски избитыми… Вот я и пытаюсь проанализировать, привести разные факты к одному знаменателю,
Нефедов насмешливо фыркнул. Будто кот, рассчитывающий найти в открытой банке сметану, но наткнувшийся на цинковые белила.
— К знаменателю значит? Ну, ну, приводи… Еще раз повторяю: без моей санкции — ни одного шага… Заканчивай дело об избиении и… закрывай его за отсутствием весомых данных. Не хватает, чтобы мы каждому избитому преступнику сопли вытирали…
Про себя Нефедов подумал: придется посоветовать Сомову временно вывести внучку из игры, «законсервировать» её. Пусть пока поработают другие. Тот же Бузин, отставной сыщик, ерундой занимается, вчерашний день ищет.
Костя искал именно «вчерашний» день — бегал по паспортным столам в поисках прописки Комовых, родителей Лягаша. Фамилия распространенная, попробуй найти без имени, отчества, возраста и места рождения. Да и по какому праву он разыскивает стариков? По праву сына — неубедительно, разные фамилии, имени ни отца ни матери не знает. По праву знакомого? Еще глупей, знакомый обязан быть осведомленным не менее родственников.
Вот и приходится изворачиваться наизнанку, доказывать недоказуемое.
Сотрудники паспортных столов круглили глаза, девицы хихикали, мужики подозрительно оглядывали странного посетителя. И те, и другие отделывались стандартными фразами, типа — в картотеках не значатся, по учету не проходят.
Театр да и только!
Слава Богу, в милиции Кунцевского района, где понуро сидел на лавке, ожидая очереди в кабинет паспортисток, незадачливый боевик Удава, его настиг посланный вдогонку Секретарев.
— Пошли, малявка, — прошептал подполковник, проходя мимо. — Закругляйся.
Костя послушно вышел из милиции.
— Почему закругляться? Что произошло?
— Родственница едва не прокололась. Адрес лягашских папаши с мамашей узнала. Николай требует тебя…
Бузин деланно вздохнул. Тяжела, до чего же тяжела житуха лейтенантская — все помыкают, все командуют, начиная от старлея и кончая генералами. На самом деле, Костя радовался неожиданному вызову, ибо этот вызов означал завершение нелегких поисков Комовых…
Место встречи пятерки каждый раз менялось. Редко собирались боевики на своих квартирах, чаще — в области или в лесопарках столицы. На этот раз Пахомов вместе с Наташей и Славой расположились на ВДНХ.
Со стороны — ничего подозрительного или предосудительного — балдеют молодые и не очень молодые люди, любуются фонтанами и архитектурой выставочных зданий, попивают кока-колу или пиво зарубежного производства. Никто не догадывается о напряженных беседах, происходящих на обычной садовой скамейке. Далеких от разговоров отдыхающих простых людей или общения бизнесменов.
Секретарев и Бузин, не здороваясь, присели рядом.
— Новая вводная, — негромко начал Пахомов, убедившись, что на них никто не обращает внимания. — Родителей Лягаша отставить. Они уже не нужны. Есть более перспективная тропинка… Главное — найти Кариеса. И не только найти, но и все время держать под контролем. Наташа наследила, поэтому консервируется. Будь послушной дочкой и внучкой, без необходимости носа из дому не показывать. Увижу — отшлепаю…
Наташа покраснела, едва заметная улыбка скользнула по пухлым губам. Похоже, угроза Николая «отшлепать» ослушницу не особенно её испугала, скорее, наоборот, порадовала.
— Костя сегодня вечером отправится в гости к Неелову…
— Коля, пощади! — шутливо взмолился отставной сыщик. — Ты меня превратишь в алкоголика. Ни одна «торпеда» не излечит… Знаешь, как Ванька пьет? Это не человек — железнодорожная цистерна…
— Ну, и пусть себе пьет, пропускай тосты, через два на третий… Все, Костя, приказ, обсуждению не подлежит. Постарайся узнать что-нибудь полезное о Кариесе… Теперь, Поспелов…
Назвал Николай фамилию старшего лейтенанта и поперхнулся. Будто она поцарапала ему горло.
— Никто, кроме тебя, Слава, не может следить за ним — остальных он отлично знает. Но есть одна «закорючка» — ты можешь неожиданно повстречать Кариеса…
Кудряш усмехнулся.
— Ну, и что? Кстати, я сам хочу этой встречи. Сами подумайте, почему она должна быыть опасной? Лягаша я не предавал — просто совершил оплошность и, опасаясь наказания, предпочел удрать. Не сомневаюсь, что без персонального фельдшера бандит испытывает немалые трудности…
Пахомов не стал разубеждать друга, хотя не был так уж уверен в привязанности Комова к бывшему приближенному. Судя по всему, Лягаш — личность непредсказуемая, с хроническими сдвигами в психике, может наградить, облобызать, но с такой же легкостью пустит пулю в лоб «любимому» дружану.
— Согласен, риск имеется и немалый, — будто подслушал сомнения командира Кудряш. — Но в случае удачи я могу снова встретиться с бывшим хозяином. Тогда, можешь не сомневаться, приговор Главного Штаба будет приведен в исполнение. Сразу над Лягашем и Кариесом.
Логика непрошибаемая. И все же Пахомов колебался — слишком велика опасность провала. Пока еще, слава Богу, пятерка действовала без поражений и потерь, благополучно обошлись бандитские покушения на командира и Сомову, зато ликвидированы несколько авторитетов и один высокопоставленный взяточник и предатель. Сальдо явно в пользу Удава.
Но везение не бывает вечным — страшно подумать о возможной гибели под пулями бандитов Кудряша. Или — Секретарева, или — Бузина, не говоря уже о Наташе. О собственной жизни Николай старался не думать, по его мнению, он будет жить до тех пор, пока полностью не «получит» по счету за замученных родителей.
— Итак, Костя, — вперед. С нетерпением ожидаю твоего звонка. Учти, от Неелова многое зависит. И сейчас, и в обозримом будущем. Ибо он — единственнный сотрудник уголовки, на которого можно положиться…
Обычно инициатива в организации «посиделок» принадлежит Неелову. Он звонит на квартиру друга и с присущим ему ехидным подтекстом осведомляется: не заболел ли отставник, нет ли желания «подлечиться»? Костя, как правило, отказывается, ссылаясь на множество проблем, ожидание гостей, приезд родителей. В ответ — неодобрительное фырканье. Через час — повторный звонок: не разрешены ли «глобальные» проблемы?
Так до тех пор, пока выведенный из себя Бузин не соглашается.
На этот раз привычный порядок нарушен — Костя позвонил первый. Естественно, на службу.
Ответил незнакомый голос.
— Мне Неелова…
— Кто спрашивает?
Таиться, называться придуманным именем нет нужды. Сотрудники отдела осведомлены о крепнущей день ото дня дружбе двух сыщиков — действующего и отставного.
— Бузин.
— Здорово, Костя! — невесть чему обрадовался абонент. — Сто лет не видел тебя… Как поживаешь, пенсионер? В каком состоянии твое содружество с унитазом?
— В норме, — пробурчал Бузин. Упоминание слова «пенсионер» било по самолюбию не хуже кувалды — искры во все стороны. — Где Неелов? На выезде?
— Приболел наш Иванушка, — понизив голос, сообщил сотрудник. — Малость прихворнул.
Сколько Костя знает ехидного сыщика, тот ни разу не был на больничном, никогда не лежал в госпиталях. Худой до прозрачности, подвижный, узкоплечий вьюнош всегда по мальчишески резвый и неутомимый. Увидеть его на больничной койке — все равно, что рассмотреть невооруженным глазом астероид на орбите Плутона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43