мебель для ванны недорого
На свет Божий вылупилось признание о связях бандитов с неким дядей Семеном…
Прихватив с собой четверку оперативников и расколовшегося бандита, майор помчался в Сидоровку. Вдруг удастся выйти на след похитителя жены. Салов и мысли не допускал, что Стеллу могут убить. Это казалось ему противоестественным, алогичным. Нет, нет, Стелла жива! Удивительно, почему бандиты до сих пор не позвонили и не потребовали либо выкуп, либо освобождения своих дружанов… Впрочем, для этого три дня — не срок.
Худощавый мужик встретил милиционеров удивительно спокойно.
— Ни о каких бандюгах не слыхивал. Ежели и промышляют — далече от нас. Люди мы спокойные, живем охотой да огородами, нам чужого не потребно, не по Божески воровать да грабить.
Очная ставка с расколовшимся налетчиком на Семена не подействовала. Дескать, много наезжает в поселок людишек, всех не упомнишь, можа и ентот парняга заворачивал.
Единственная надежда — на обыск. Авось оперативники отыщут что-лиюо похищенное у приискателей или при налете на леспромхоз.
Нашли!
На стол перед невозмутимым охотником легли мешочек с золотым песком, золотое колечко с таинственно мерцающим камушком, взятое грабителями у кассирши леспромхоза, несколько пачек денег, завернутых в газету.
Казалось бы, упрямый таежник просто обязан рухнуть в ноги сыщикам и вымаливать у них пощаду… Не тут — то было. Поерзал Семен бровями, покопался в бороде…
— Можа оставил кто-нибудь из гостей, а я при чем? Ежели бы застукали меня на грабеже либо злодействе — тады судите… Уж не подкинули ли твои молодцы енти вещицы? — скривился он в понимающефй полуулыбке. — Людишки бают, што милиция планты по ловле злодеев не выполняет, начальство злится. Можа порешили меня подставить? Так и я с кулаками, не дамся…
В боковушке помощник Салова допрашивал поперемено то хозяйку, то четверых её дочерей. С тем же успехом.
Для Салова причастность хозяина подворья к грабежам и убийствам либо его невиновность стояли как бы на втором плане. Сейчас его мучили мысли о жене.
— К вам не привозили похищенную женщину?
Таежник перестал терзать многострадальную бороденку, выставил её перед собой на подобии остроги.
— Енто ещё што за хитрости? Своих баб в поселке предостаточно, щтоб приволакивать с городу. Нам они ни к чему — кормить, поить, наряжать…
Действительно, саловский вопрос рассчитан на глупца, а пожилой охотник, пожалую, умный и хитрый человек.
— Ладно, о похищенной женщине поговорим позже… Скажи, где ещё могли твои гости спрятать такие мешочки? — взвесил Салов на ладони золотой песок.
Семен позевал в подставленную ладонь, взлохматил на голове редкие седеющие волосы.
— Откедова знать? Можа в доме, можа в подполье, можа в баньке…
Дом перелопачен оперативниками от пола до потолка — ни одного угла не пропущено, ни один метр не оставлен без внимания. С такой же тщательностью осмотрен чердак, подполье, баня…
Почему хитрый мужик не упромянул о погребе? Чем черт не шутит пока Сатана дремлет… У приискателей взято четырнадцать машочков, в кассе леспромхоза — пятьдесят тысяч рублей. По нынешним временам, конечно, мелочь, нл главное — не количество или сумма. Удастся сбить с подозреваемого напускное равнодушие, уличить его в совершении преступления — можно возвратиться к похищенной женщине.
Тогда таежник не отмолчится, не поусмехается. Перепуганный, припертый к стене любой преступник становится разговорчивым, ибо его подталкивает колючая мыслишка о предстоящей расплате.
Салов повернулся к оперативникам.
— Пошуруйте, хлопцы, ещё разок в баньке и на огороде. А мы с хозяином спустимся в погреб. Авось, найдем что-нибудь среди кадушек…
Кажется, попал в десятку! На какое-то мгновение Семен погрустнел, потерял контроль над собой. Быстро выправился, но не с»умел спрятать от майора секундный испуг.
— Коли имеется охота подышать кислой капусткой — милости просим. Таиться нам нечего, любая власть — от Бога, а мы — верующие, — мужик обмахнул себя крестом.
Окольцованного наручниками бандита поручили охранять водителю. Сыщики разделились: двое нырнули в баньку, двое вооружились лопатами и вилами, пошли на огород. Женщины остались — принялись наводить порядок в развороченном обыском жилье.
Салов демонстративно достал пистолет и кивнул хозяину на горб погреба. Семен нехотя подчинился. Шел впереди майора, вольготно помахивая опущенными вдоль тела руками… Значит, не был ни в тюрьме, ни на зоне. Там ручками не размахивают, закладывают их за спину.
Не успели спуститься по деревянной лесенке — в доме громыхнул взрыв. Взрывная волна захлопнула дверцу, больно ударила ею майора по спине. Пистолет упал в темноту.
Семен не вспользовался удобным для побега моментом — просто оттолкнул Салова и выскочил во двор.
Грохнул второй взрыв, который буквально разметал избу по бревнышку. Вспыхнул пожар. Из огня — истошные женские крики страха и боли.
Семен стоял столбом, подняв обе руки к небу. По бороде стекали слезы. Ему казалось, что он кричит — на самом деле шептал помертвесшими губами.
— Дарьюшка… Анфиска… Фимочка… Фросюшка, — перебирал он, будто правоверный четки, имена дочерей. — Што ж приключилось, доченьки?
Опомнившись, бросился в огонь, но его удержали подоспевшие оперативника. Крики мучениц смолкли, на подворье властвовал огонь.
Никто не прибежал из соседних изб, никто не бросился на подмогу к пострадавшему соседу. Одно это настораживает — в тайге бытуют другие законы, один из которых — не оставляй человека в беде…
Видимо, поселковых жителей сдержал налет милиции. Значит есть причина её опасаться, не мешает позже поковыряться в дедах и внуках.
— Знаю, чьих рук злодейство! — дико заорал, Семен, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия. — Ну, гляди, Артюха, достану тебя! На том ли свете, на этом, но достану! Жилы на кулак намотаю!
— А кто такой Артюха? — как можно тише спросил Салов.
Семен услышал. Повернул к майору искаженнное страданиями лицо.
— Спрашивай, начальник. Клянусь, все скажу…
— Завтра спрошу. В Кокошино…
Допрос «по горячим следам», по мнению Салова, применим далеко не всегда. Сейчас — даже вреден. Потрясенному гибелью жены и дочерей Семену лучше дать время прийти в себя, ещё больше ожесточиться против «злодея». Вот тогда он откроется следователю полностью. И его показаниям можно поверить, ибо они будут продиктованы не чувством безоглядной мести, а той же местью, но лишенной лишних эмоций.
Но от одного вопроса Салов все же не удержался, ибо этот вопрос вот уже три дня сидел в нем ноющим нарывом.
— Слышал что-нибудь о похишенной бандитами женщине? — и тихо, едва слышно, добавил. — Моя жена…
Таежник с удивлением посмотрел на майора, помотал кудлатой головой. О каких женах-бабах спрашивают, когда вся его семья сгорела в огне?
Но все таки ответил. Негромко, с достоинством.
— Нет, паря, не видел и не слыхал…
Поместив расколовшегося бандита в камеру, откуда он был на время взят, Салов распорядился не запирать Семена в обез»янник — содержать его в отдельной комнате под неослабным надзором. Побега таежника он не боялся — опасался, как бы тот ничего не сотворил с собой.
Часа в два ночи, усталый до невозможности, в пудовых сапожищах, покрытых липучей грязью, майор ввалился в свою квартиру.
На кухне сидел молодой мужчина. Оживленная, раскрасневшаяся Таня металась от плиты к столу, подкладывая оголодавшему мужику все новые и новые тарелки и тарелочки, подливая в расписную чашку ароматный чай. Старалась прикоснуться к мужчине, будто случайно, огладить его широкие плечи.
Увидев хозяина, человек поднялся, приветливо протянул руку.
— Извините за вторжение. Я — от Аркадия Николаевича Ступина… Панкратов…
Глава 19
Светка-Давалка под угрозой ножа все поведала парням, но не сказала ни слова правды. Ибо в память кудрявой девицы накрепко врезались угрозы плешивого помощника Гаревича. Тот подробно изложил проститутке, что с ней сделают, как разрисуют бритвой лицо, в каких местах переломают руки и ноги, куда засунут горлышко бутылки…
Что перед этим примитивное размахивание ножом и змеиное шипение двух парней?
— Мужик, которого пасу — скокарь, — вдохновенно фантазировала она, игриво переводя невинные глазки с одного парня на другого. — Жиган-лимон, не какой-то дранный фрайер. Чемоданчик его видели?
Огорошенныве неожиданными вестями парни дружно кивнули: да, видели.
— Под завязку набит капустой. Баксами.
— Откуда известно? — недоверчиво спросил Размазня. — Или — щупала?
— Сам открывал, когда расплачивался. Я в долги не верю, без аванса под клиента не ложусь, вот и потребовала. Сначала скокарь не хотел, завел базар: после получишь, ложись, шкура. Ну, а я показываю свои фуфеля, но не допускаю к ним. Разгорячила козла до полного накала. Пришлось ему открыть чемоданчик.
И ведь замутила находчивая щлюха головы доверчивым фрайерам, заставила их поверить в явную небылицу. Дольше всего сопротивлялся Химик. В»едливо допрашивал о скокаре: откуда, дескать, Давалка его знает, где предлагала потрахаться, как собирается при встрече брать на понт, кто у неё наводчик?
Светка доходчиво поясняла. Потряхивая белокурыми кудряшками, описывала обстановку своей комнаты в коммунальной квартире, куда ей удалось затащить клиента. Ни в чьей помощи она не нуждается, потому-что мужик, единожды испробовавший её, ни за что не остановится, захочет продолжить…
Что же касается плана похищения чемоданчика с баксами — это её «коммерческий» секрет, делиться которым она ни за что не станет. Даже под угрозой ножа.
Последние слова окончательно убедили парней в правдивости Давалки.
— Ладно, работай, шкура, — процедил Химик. — Половину отдашь нам.
— А кто вы такие, чтобы я делилась? Банкую я, мне и хавать, — гневно затрепыхала «крылышками» шлюха. — Я и с сутенерами не всегда делюсь…
— Не отдашь — залетишь на пику! — пригрозал Размазня, снова показывая нож.
Светка артистически изобразила крайнюю степень испуга. Размазня удовлетворенно переглянулся с Химиком. Кажется, все идет на лад, лярва поджарена и поперчена, никуда не денется…
Не успели отойти метров на сто — остановились, поглядели друг на друга.
— Она же нас берет на понт, — раздраженно выкрикнул Иван. — Обработает фрайера и слиняет!
— Правильно базаришь, дружан, — согласился Сережка. — Может замочить лярву?
— Нет, на мокрое не пойду… Лучше пустим под молотки скокаря, прихватим чемодан с баксами и подадимся на Дальний Восток…
— Думаешь, Кавказец не достанет?
— Братан работает в бухте Ольга, пишет: тайга там — не чета сибирской. Закопаться поглубже и балдеть… Ништяк, проживем. Хаванины — по горло, телки там классные, не то, что вонючая Давалка…
Так и порешили. Не торопиться — в Красноярске брать скокаря опасно, менты здесь на каждом шагу. В Кокошино сделать это сподручней…
А Светка после ухода парней презрительно улыбнулась и пошла в другом направлении. Одновременно фиксировала заинтересованные мужские взгляды.
Не успела завернуть за угол — плешивый.
— С кем говорила?
Вот падло, все знает, все просвечивает! Только не на такую напал, сутенер дерьмовый. Если ей удалось охмурить молодых мужиков, то старикану в её секретах делать нечего.
— Сговаривалась с клиентами по женскому делу, — бесстыдно призналась проститутка, одаривая хитреца доверчивыми взглядами. — Я ведь живой человек, пить-есть надо. Вот и решила подзаработать.
— А куда дела деньги, полученные от меня?
— Фью, — повела Светка над кудряшками шевелящимися пальчиками. — Те филки улетели… Чего удивляться? Зашла в буфет: коньячек, ветчинка, конфетки — стольника как не бывало. Сам знаешь — инфляция, — пропела она. — А я ведь ещё и колеса катаю, и на игле сижу — тут уж стольником не обойтись.
Плешивому пришлось выделить агентше пяток дополнительных кусков. С непременным условием: никаких «подработок» до выполнения полученного задания.
Светка согласилась.
— Теперь слушай меня внимательно, — плешивый приблизил губы вплотную к нежному девичьему ушку. — Самолет в Кокошино уходит вечером. В твоем распоряжении шесть с половиной часов… Запомни адрес. Вот ключи от квартиры. Замани в неё мужика и действуй… Встретимся возле багажного павильона в половине седьмого. Доложишь результаты…
Доложишь? Выполняй задание? Будто плешивый — офицер, а она — солдат, и беседа происходит на в мирном аэропорту — на поле боя.
Черт с ними, с военными выражениями, главное: сделать то, что ей поручено и загрести положенный «гонорар». Плюс — обещанную премию. Плюс все, что удастся выдавить из клиента.
Воодушевленная многообещаюшими мечтами, Давалка пошла искать Панкратова. Благо, плешивый точно обозначил его местонахождение…
Невезение всегда вызывает досаду. Казалось бы, все шло гладко: и вылет из Москвы, и полет до Красноярска. В принципе, ему удалось вычислить «топтунов», посланных для контроля за действиями завербованного отставного сыщика.
Правда, не совсем понятно, почему двое парней никак не стыкуются с соседкой? По какой причине Ивану и Сергею понадобилось подставлять её, именуя наводчицей невесть каких преступников?
Не исключено, что эти два сорта «контролеров» представляют конкурирующие структуры. Какие — Панкратов постарается выяснить. Если, конечно, они не оставят его в покое.
Впрочем, нередко состояние покоя намного опасней любого беспокойства. Ибо так называемый «покой» непредсказуем, легко может трансформироваться в свою противоположность…
Куда израсходовать шесть остающихся до вылета часов?
В прежние застойные времена можно было побалдеть в ресторане, побаловать себя вкусными деликатесами, опрокинуть пару рюмашек коньячку. Или позевать в зале кинотеатра.
Сейчас все это кусается, стало недоступным.
Подумать только, всего на расстоянии полутора часов полета нахолится его Таня, а он, как стопроцентный дурак, сидит на скамейке в зале ожидания. И не просто сидит — изобретает доступные для кармана способы убить время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Прихватив с собой четверку оперативников и расколовшегося бандита, майор помчался в Сидоровку. Вдруг удастся выйти на след похитителя жены. Салов и мысли не допускал, что Стеллу могут убить. Это казалось ему противоестественным, алогичным. Нет, нет, Стелла жива! Удивительно, почему бандиты до сих пор не позвонили и не потребовали либо выкуп, либо освобождения своих дружанов… Впрочем, для этого три дня — не срок.
Худощавый мужик встретил милиционеров удивительно спокойно.
— Ни о каких бандюгах не слыхивал. Ежели и промышляют — далече от нас. Люди мы спокойные, живем охотой да огородами, нам чужого не потребно, не по Божески воровать да грабить.
Очная ставка с расколовшимся налетчиком на Семена не подействовала. Дескать, много наезжает в поселок людишек, всех не упомнишь, можа и ентот парняга заворачивал.
Единственная надежда — на обыск. Авось оперативники отыщут что-лиюо похищенное у приискателей или при налете на леспромхоз.
Нашли!
На стол перед невозмутимым охотником легли мешочек с золотым песком, золотое колечко с таинственно мерцающим камушком, взятое грабителями у кассирши леспромхоза, несколько пачек денег, завернутых в газету.
Казалось бы, упрямый таежник просто обязан рухнуть в ноги сыщикам и вымаливать у них пощаду… Не тут — то было. Поерзал Семен бровями, покопался в бороде…
— Можа оставил кто-нибудь из гостей, а я при чем? Ежели бы застукали меня на грабеже либо злодействе — тады судите… Уж не подкинули ли твои молодцы енти вещицы? — скривился он в понимающефй полуулыбке. — Людишки бают, што милиция планты по ловле злодеев не выполняет, начальство злится. Можа порешили меня подставить? Так и я с кулаками, не дамся…
В боковушке помощник Салова допрашивал поперемено то хозяйку, то четверых её дочерей. С тем же успехом.
Для Салова причастность хозяина подворья к грабежам и убийствам либо его невиновность стояли как бы на втором плане. Сейчас его мучили мысли о жене.
— К вам не привозили похищенную женщину?
Таежник перестал терзать многострадальную бороденку, выставил её перед собой на подобии остроги.
— Енто ещё што за хитрости? Своих баб в поселке предостаточно, щтоб приволакивать с городу. Нам они ни к чему — кормить, поить, наряжать…
Действительно, саловский вопрос рассчитан на глупца, а пожилой охотник, пожалую, умный и хитрый человек.
— Ладно, о похищенной женщине поговорим позже… Скажи, где ещё могли твои гости спрятать такие мешочки? — взвесил Салов на ладони золотой песок.
Семен позевал в подставленную ладонь, взлохматил на голове редкие седеющие волосы.
— Откедова знать? Можа в доме, можа в подполье, можа в баньке…
Дом перелопачен оперативниками от пола до потолка — ни одного угла не пропущено, ни один метр не оставлен без внимания. С такой же тщательностью осмотрен чердак, подполье, баня…
Почему хитрый мужик не упромянул о погребе? Чем черт не шутит пока Сатана дремлет… У приискателей взято четырнадцать машочков, в кассе леспромхоза — пятьдесят тысяч рублей. По нынешним временам, конечно, мелочь, нл главное — не количество или сумма. Удастся сбить с подозреваемого напускное равнодушие, уличить его в совершении преступления — можно возвратиться к похищенной женщине.
Тогда таежник не отмолчится, не поусмехается. Перепуганный, припертый к стене любой преступник становится разговорчивым, ибо его подталкивает колючая мыслишка о предстоящей расплате.
Салов повернулся к оперативникам.
— Пошуруйте, хлопцы, ещё разок в баньке и на огороде. А мы с хозяином спустимся в погреб. Авось, найдем что-нибудь среди кадушек…
Кажется, попал в десятку! На какое-то мгновение Семен погрустнел, потерял контроль над собой. Быстро выправился, но не с»умел спрятать от майора секундный испуг.
— Коли имеется охота подышать кислой капусткой — милости просим. Таиться нам нечего, любая власть — от Бога, а мы — верующие, — мужик обмахнул себя крестом.
Окольцованного наручниками бандита поручили охранять водителю. Сыщики разделились: двое нырнули в баньку, двое вооружились лопатами и вилами, пошли на огород. Женщины остались — принялись наводить порядок в развороченном обыском жилье.
Салов демонстративно достал пистолет и кивнул хозяину на горб погреба. Семен нехотя подчинился. Шел впереди майора, вольготно помахивая опущенными вдоль тела руками… Значит, не был ни в тюрьме, ни на зоне. Там ручками не размахивают, закладывают их за спину.
Не успели спуститься по деревянной лесенке — в доме громыхнул взрыв. Взрывная волна захлопнула дверцу, больно ударила ею майора по спине. Пистолет упал в темноту.
Семен не вспользовался удобным для побега моментом — просто оттолкнул Салова и выскочил во двор.
Грохнул второй взрыв, который буквально разметал избу по бревнышку. Вспыхнул пожар. Из огня — истошные женские крики страха и боли.
Семен стоял столбом, подняв обе руки к небу. По бороде стекали слезы. Ему казалось, что он кричит — на самом деле шептал помертвесшими губами.
— Дарьюшка… Анфиска… Фимочка… Фросюшка, — перебирал он, будто правоверный четки, имена дочерей. — Што ж приключилось, доченьки?
Опомнившись, бросился в огонь, но его удержали подоспевшие оперативника. Крики мучениц смолкли, на подворье властвовал огонь.
Никто не прибежал из соседних изб, никто не бросился на подмогу к пострадавшему соседу. Одно это настораживает — в тайге бытуют другие законы, один из которых — не оставляй человека в беде…
Видимо, поселковых жителей сдержал налет милиции. Значит есть причина её опасаться, не мешает позже поковыряться в дедах и внуках.
— Знаю, чьих рук злодейство! — дико заорал, Семен, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия. — Ну, гляди, Артюха, достану тебя! На том ли свете, на этом, но достану! Жилы на кулак намотаю!
— А кто такой Артюха? — как можно тише спросил Салов.
Семен услышал. Повернул к майору искаженнное страданиями лицо.
— Спрашивай, начальник. Клянусь, все скажу…
— Завтра спрошу. В Кокошино…
Допрос «по горячим следам», по мнению Салова, применим далеко не всегда. Сейчас — даже вреден. Потрясенному гибелью жены и дочерей Семену лучше дать время прийти в себя, ещё больше ожесточиться против «злодея». Вот тогда он откроется следователю полностью. И его показаниям можно поверить, ибо они будут продиктованы не чувством безоглядной мести, а той же местью, но лишенной лишних эмоций.
Но от одного вопроса Салов все же не удержался, ибо этот вопрос вот уже три дня сидел в нем ноющим нарывом.
— Слышал что-нибудь о похишенной бандитами женщине? — и тихо, едва слышно, добавил. — Моя жена…
Таежник с удивлением посмотрел на майора, помотал кудлатой головой. О каких женах-бабах спрашивают, когда вся его семья сгорела в огне?
Но все таки ответил. Негромко, с достоинством.
— Нет, паря, не видел и не слыхал…
Поместив расколовшегося бандита в камеру, откуда он был на время взят, Салов распорядился не запирать Семена в обез»янник — содержать его в отдельной комнате под неослабным надзором. Побега таежника он не боялся — опасался, как бы тот ничего не сотворил с собой.
Часа в два ночи, усталый до невозможности, в пудовых сапожищах, покрытых липучей грязью, майор ввалился в свою квартиру.
На кухне сидел молодой мужчина. Оживленная, раскрасневшаяся Таня металась от плиты к столу, подкладывая оголодавшему мужику все новые и новые тарелки и тарелочки, подливая в расписную чашку ароматный чай. Старалась прикоснуться к мужчине, будто случайно, огладить его широкие плечи.
Увидев хозяина, человек поднялся, приветливо протянул руку.
— Извините за вторжение. Я — от Аркадия Николаевича Ступина… Панкратов…
Глава 19
Светка-Давалка под угрозой ножа все поведала парням, но не сказала ни слова правды. Ибо в память кудрявой девицы накрепко врезались угрозы плешивого помощника Гаревича. Тот подробно изложил проститутке, что с ней сделают, как разрисуют бритвой лицо, в каких местах переломают руки и ноги, куда засунут горлышко бутылки…
Что перед этим примитивное размахивание ножом и змеиное шипение двух парней?
— Мужик, которого пасу — скокарь, — вдохновенно фантазировала она, игриво переводя невинные глазки с одного парня на другого. — Жиган-лимон, не какой-то дранный фрайер. Чемоданчик его видели?
Огорошенныве неожиданными вестями парни дружно кивнули: да, видели.
— Под завязку набит капустой. Баксами.
— Откуда известно? — недоверчиво спросил Размазня. — Или — щупала?
— Сам открывал, когда расплачивался. Я в долги не верю, без аванса под клиента не ложусь, вот и потребовала. Сначала скокарь не хотел, завел базар: после получишь, ложись, шкура. Ну, а я показываю свои фуфеля, но не допускаю к ним. Разгорячила козла до полного накала. Пришлось ему открыть чемоданчик.
И ведь замутила находчивая щлюха головы доверчивым фрайерам, заставила их поверить в явную небылицу. Дольше всего сопротивлялся Химик. В»едливо допрашивал о скокаре: откуда, дескать, Давалка его знает, где предлагала потрахаться, как собирается при встрече брать на понт, кто у неё наводчик?
Светка доходчиво поясняла. Потряхивая белокурыми кудряшками, описывала обстановку своей комнаты в коммунальной квартире, куда ей удалось затащить клиента. Ни в чьей помощи она не нуждается, потому-что мужик, единожды испробовавший её, ни за что не остановится, захочет продолжить…
Что же касается плана похищения чемоданчика с баксами — это её «коммерческий» секрет, делиться которым она ни за что не станет. Даже под угрозой ножа.
Последние слова окончательно убедили парней в правдивости Давалки.
— Ладно, работай, шкура, — процедил Химик. — Половину отдашь нам.
— А кто вы такие, чтобы я делилась? Банкую я, мне и хавать, — гневно затрепыхала «крылышками» шлюха. — Я и с сутенерами не всегда делюсь…
— Не отдашь — залетишь на пику! — пригрозал Размазня, снова показывая нож.
Светка артистически изобразила крайнюю степень испуга. Размазня удовлетворенно переглянулся с Химиком. Кажется, все идет на лад, лярва поджарена и поперчена, никуда не денется…
Не успели отойти метров на сто — остановились, поглядели друг на друга.
— Она же нас берет на понт, — раздраженно выкрикнул Иван. — Обработает фрайера и слиняет!
— Правильно базаришь, дружан, — согласился Сережка. — Может замочить лярву?
— Нет, на мокрое не пойду… Лучше пустим под молотки скокаря, прихватим чемодан с баксами и подадимся на Дальний Восток…
— Думаешь, Кавказец не достанет?
— Братан работает в бухте Ольга, пишет: тайга там — не чета сибирской. Закопаться поглубже и балдеть… Ништяк, проживем. Хаванины — по горло, телки там классные, не то, что вонючая Давалка…
Так и порешили. Не торопиться — в Красноярске брать скокаря опасно, менты здесь на каждом шагу. В Кокошино сделать это сподручней…
А Светка после ухода парней презрительно улыбнулась и пошла в другом направлении. Одновременно фиксировала заинтересованные мужские взгляды.
Не успела завернуть за угол — плешивый.
— С кем говорила?
Вот падло, все знает, все просвечивает! Только не на такую напал, сутенер дерьмовый. Если ей удалось охмурить молодых мужиков, то старикану в её секретах делать нечего.
— Сговаривалась с клиентами по женскому делу, — бесстыдно призналась проститутка, одаривая хитреца доверчивыми взглядами. — Я ведь живой человек, пить-есть надо. Вот и решила подзаработать.
— А куда дела деньги, полученные от меня?
— Фью, — повела Светка над кудряшками шевелящимися пальчиками. — Те филки улетели… Чего удивляться? Зашла в буфет: коньячек, ветчинка, конфетки — стольника как не бывало. Сам знаешь — инфляция, — пропела она. — А я ведь ещё и колеса катаю, и на игле сижу — тут уж стольником не обойтись.
Плешивому пришлось выделить агентше пяток дополнительных кусков. С непременным условием: никаких «подработок» до выполнения полученного задания.
Светка согласилась.
— Теперь слушай меня внимательно, — плешивый приблизил губы вплотную к нежному девичьему ушку. — Самолет в Кокошино уходит вечером. В твоем распоряжении шесть с половиной часов… Запомни адрес. Вот ключи от квартиры. Замани в неё мужика и действуй… Встретимся возле багажного павильона в половине седьмого. Доложишь результаты…
Доложишь? Выполняй задание? Будто плешивый — офицер, а она — солдат, и беседа происходит на в мирном аэропорту — на поле боя.
Черт с ними, с военными выражениями, главное: сделать то, что ей поручено и загрести положенный «гонорар». Плюс — обещанную премию. Плюс все, что удастся выдавить из клиента.
Воодушевленная многообещаюшими мечтами, Давалка пошла искать Панкратова. Благо, плешивый точно обозначил его местонахождение…
Невезение всегда вызывает досаду. Казалось бы, все шло гладко: и вылет из Москвы, и полет до Красноярска. В принципе, ему удалось вычислить «топтунов», посланных для контроля за действиями завербованного отставного сыщика.
Правда, не совсем понятно, почему двое парней никак не стыкуются с соседкой? По какой причине Ивану и Сергею понадобилось подставлять её, именуя наводчицей невесть каких преступников?
Не исключено, что эти два сорта «контролеров» представляют конкурирующие структуры. Какие — Панкратов постарается выяснить. Если, конечно, они не оставят его в покое.
Впрочем, нередко состояние покоя намного опасней любого беспокойства. Ибо так называемый «покой» непредсказуем, легко может трансформироваться в свою противоположность…
Куда израсходовать шесть остающихся до вылета часов?
В прежние застойные времена можно было побалдеть в ресторане, побаловать себя вкусными деликатесами, опрокинуть пару рюмашек коньячку. Или позевать в зале кинотеатра.
Сейчас все это кусается, стало недоступным.
Подумать только, всего на расстоянии полутора часов полета нахолится его Таня, а он, как стопроцентный дурак, сидит на скамейке в зале ожидания. И не просто сидит — изобретает доступные для кармана способы убить время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47