Поэтому он быстро собрался и, ничего не объясняя встревоженной жене, ровно через час выбежал на улицу. Женщине, по кавказским законам, не положено лезть в мужские дела. Что до Клавдии, то она не женщина — мужик в юбке.Когда подкатила легковушка с шашечками, он забрался на заднее сидение.— Быстренько, водитель, не задерживай, жми на все педали! В четыре двадцать пойдет первый поезд. Экспрессом. Время не терпит… Как жена, — повернулась Клавдия к партнеру, — не возражала, не обвиняла меня во всех грехах?— Нет. Она — кавказская женщина. Панымает.Русик с беспокойством посмотрел на объемистую хозяйственную сумку, которую Клавдия держала на коленях. Похоже, предстоит пикник, его станут угощать. А он не захватил ни вина, ни чебуреков, вообще ничего. Унизительно для настоящего мужчины пировать на чужой счет.Но спрашивать о предназначении сумки тоже немалое унижение. Лучше поинтересоваться местонахождением предстоящего «отдыха».— Куда мы едэм?Так, опаздывающий пассажир, в последнюю минуту перед закрытием дверей влетев в салон автобуса, спрашивает: куда едет? Вдруг — не тот маршрут, или — в обратную сторону? Смеяться, шутить Клавдии не хотелось — не то настроение, издеваться над наивным и добрым грузином — тем более. Как любит выражаться Санчо, «западло».Что заставило обычно смешливую женщину превратиться в серьезную, озабоченную? Разговор с подружкой племяша (или невестой? Кто их, молодых, разберет) давил на сознание, мешал быть веселой.— Успокойся, куда надо, туда и едем. В Окимовск.Другой замахал бы возмущенно руками. В такую даль? Что я там потерял? Разве мало у меня срочных и сверхсрочных дел в Москве? Торговля, жена, дети, то да се. Останови машину — вылезу!Русик воспринял известие с олимпийским спокойствием. Потер небритый подбородок и сообщил:— Нэ знаю такой мэстности. Кавказ знаю, разные Америка, Африка слышал. Окимовск? Откуда взялся такой?— А он — посередке, — хохотнул таксист. — На скрещении дорог вырос малый городок, — ехидно пропел он.— Не волнуйся, Русик, это — действительно, рядом. Какие-то два часа езды электричкой. Даже поспать не успеешь.Грузин покорно кивнул. Клавдии он безропотно доверял. И в большом и в малом, Если она сказала рядом, значит — рядом, не успеешь поспать, значит — спать он не будет. Совладелица бутика — нечто вроде оракула, изрекающего только одни истины.— Зачем едэм? — максимально равнодушно осведомился он. — Договор с поставщиками заключать, да?Какой там договор, подумала Клавдия, встретят их в Окимовске тамошние качки с пистолетами-автоматами — мало не покажется. Похоже, она втравила доверчивого, наивного мужика в опасную передрягу. Поэтому, лучше не крутить хвостом, не изобретать несуществующих причин вояжа на Оку, признаться — честно и открыто. Сбежит — ради Бога, останавливать не станет. Сама справится.— Понимаешь, Русик, одну семью похитим и перевезем в Москву. Очень нужно!На этот раз кавказский мужчина не удержался от удивления. Его можно понять — слабосильная женщина в роли похитителя? Или «оракул» набивает себе цену, или шутит? Умной и находчивой Клавдии нет нужды красоваться, она и без того котируется достаточно высоко. Тогда шутит? Не похоже. А если — правда? Он опасливо поглядел на распухшую хозяйственную сумку, Вдруг в ней — оружие?— Ты, что, савсэм уже решила встать на преступный путь, да? Баба-абрек? На Кавказе таких разбойников еще не было. Нэ вэрю!До того разволновался «олимпиец», что принялся щипать себя за мочки ушей, терзать чисто кавказский нос. Добрая и приветливая женщина в роли разбойника с большой дороги, похитителя невинных людей? Нет, абсурд, нелепица. Над ним просто подсмеиваются, издеваются. Над кем издеваются, над гордым горским мужчиной? Узнают на Кавказе — позор упадет на его голову! Ишаки и те отвернутся.— Успокойся, бедный мой грузинчик. Никакого зверского похищения не будет мы, наоборот, спасем хорошую семью от плохих людей. Нет, не людей — бандитов! Увезем из Окимовска, пока не поздно.— Зачэм ты, почему нэ Санчо?Вопрос — резонный и деловой. Ссылаться на болезнь мужа, которая не позволяет ему самому провести опасную операцию, как-то неудобно. Врать Клавдия не приучена, за вранье в детстве ее частенько наказывали — ремнем по заднице.— Видишь ли, все мои мужики заняты другими разборками и стрелками. Поэтому я не проинформировала их, не отвлекла от мужских дел. Вот только оставила записку… Ты, что, боишься?В ответ — гордо вскинутая голова и выпяченная грудь.— Горский мужчина нычэго нэ боится! Ради кунака на смерть пойдет! Почему нэ сказала ранше, я бы ружжо спрятал под курткой. Висит оно в спальне на ковре. А в тумбочке — разрешение и патроны…Таксист перестал паясничать. Если уж речь пошла о стволах, дело не шуточное, пахнет порохом и кровью. Кавказцу, судя по его высказываниям, не привыкать к кровавым разборкам, а баба — подстать ему, видишь ли, спасать кого-то надумала. Скорей всего, не спасать — пограбить. Довезти их поскорей к вокзалу, высадить и — дай Бог ноги!— Обойдемся без оружия, ты своим грозным видом всех положишь на асфальт.Или закатает в асфальт, кавказский моджахед. Испуганный водитель пощупал единственное свое оружие — монтировку, утопил до пола педаль газа. Минут через десять машина остановилась возле вокзала. Клавдия выволокла из салона сумку, рассчиталась с водителем. Тот так рванул свою многострадальную «Волгу», что на повороте завизжали шины.— Клавка, ты мэня удывляешь. Какой там грозный вид — просто спать хочется… А сумка зачем? Похищенную семью возить, да?Вопрос — с подтекстом. По законам гор настоящий джигит не имеет права носить разные сумки, узлы, чемоданы, это — удел вьючных лошадей и ишаков. Нередко — женщин. Но в России — совсем другие правила, здесь джигитует слабый пол, а мужики — обычные носильщики. Отобрать у Клавдии тяжелую сумку, или сделать вид — не замечает? Нельзя делать неприступный вид — обидится.— Прихватила кой-какие продукты. Вдруг Лерка и ее матушка голодные.— Знова удывляешь! Какой голод? На рынке все есть: и бастурма, и мясо для шашлыков, и разные сыры.Не объяснять же наивному мужику, почему голодают в России? Все равно, не поймет. Лучше ограничиться пожатием плечами. Дескать, вруби извилины, подумай — сам поймешь. И ведь поймет! Он только с виду кажется этакой недоразвитой деревенщиной, свалившейся с кавказских вершин, на самом деле, под простоватой внешностью прячется природный ум настоящего дельца.Русик посчитал пожатие плечами совсем другим — презрением по отношению к мужчина, который позволяет женщине таскать тяжести. Решительно отобрал сумку.— Я могу и сама понести, своя ноша не тянет, — попыталась воспротивиться Клавдия. — Мужик с женской сумкой как-то не смотрится. Тем более, кавказец.«Джигит» обиженно сморщился, но сумки не отдал. Москва — не Ереван или Тбилиси, здесь его никто не осудит, наоборот, похвалят — забота о слабой женщине.— Нэ дам! Она тяжелая! Ходи спокойно. Я — кавалер, ты — дама.Какая там тяжесть? Несколько банок домашних консервов, которые так любит Санчо, поэтому обязаны любить все остальные мужчины и женщины. Два круга деревенской колбасы. Вкуснейшая запеканка. Полкило сметаны. Литровая бутылка ягодного морса. Батон ветчины. Холодец. Поросенок. Остальное — аксессуары: салфетки, полотенца, вилки, ложки, ножи. Выполняя женскую работу, ей приходится носить и большие тяжести.Конечно, полного перечня содержимого объемистой сумки Русику знать совсем не обязательно. Узнает, когда увидит на столе.— Какая там тяжелая? — презрительно отмахнулась «дама». — Несколько банок консервов, мясо в вакуумной упаковке и какие-то мелочи. Отдай!— Консервы — тоже тяжесть, да? Отцепись, пожалста! А то целая русская репка получается…— Какая еще репка? — не поняла Клавдия. — Русик, не говори загадками, при твоем понимании русского языка, это выглядит смешно.— Зачем смешно? Почему — загадки? Все понятно: дедка за бабку, бабка за репку. Вот и сейчас, я и сумку тащу и тебя тащу. Такой вес даже для джигита не под силу. Сломаюсь, как станешь спасать семью, а?Электричка будто ожидала их — не успели разместиться на жесткой лавке, как двери со стуком закрылись.Русик поскреб щетину на щеке, вздохнул. Вместо того, чтобы спать, потом трудиться в бутике, его тащат невесть куда, в какой-то неизвестный городишко на Оке. Спасать семью, которую по неизвестным причинам собираются похитить.Клавдия расценила этот вздох по своему. Утомился, мужичок, обессилил, бедный. Это бабы — двужильные: убираются, стирают, гладят, готовят, ублажают мужа, после — рожают. Все на их плечах. А мужики — слабые существа, названные по недоразумению сильным полом. Не покормить их во время — заболеют.Она распаковала сумку, постелила на скамью наглаженное полотенце, выложила на него десяток крутых яиц, нарезала колбасу, вскрыла банку консервов. Для Санчо — легкая закуска перед сытным обедом.Русик округлил и без того выпуклые глазища.— Куда столько? Съем — толстым стану. Толстый джигит — смешно, да? Тебе придется тащить, как «репку»!Все же поел. Конечно, не все, но добрую половину осилил. Удовлетворенно потер впалый живот, вежливо поблагодарил и — задремал.Клавдия убрала со «стола» остатки пиршества, сама есть не стала — ограничилась маленьким куском медовой коврижки, запила морсом. Затолкала сумку под скамью и тоже задремала.Вагон полупустой, только возле двери покуривает «в кулак» дедок с окладистой седой бородой, да в центре спят, привалившись друг к другу, две девчонки. Остальных немногочисленных пассажиров Клавдия не стала разглядывать — под веки хоть подпорки ставь!Она так и не знала: спала или бодрствовала. В голове — мешанина из хвостатых чертей, корчивших рожи, продуктов, которые за обе щеки уписывает Русик, плачущей девушки, мордатых парней с дубинками и стволами. Санчо, укоризненно глядит на жену, Лавр недовольно морщится. Куда полезла, дуреха, в какое пекло сунула глупую башку?Дьявольская чертовщина!Проснулись они одновременно, как и заснули. В вагоне — никого, и старик, и девчонки, и остальные пассажиры сошли на промежуточных станциях. Электричка стояла на конечной станции.Русик традиционно почесал щеку. Этот жест применяется и при продаже элитных вещей, и при встречах с поставщиками, и при беседах с продавщицами и помощниками. В зависимости от этого, он означает либо досаду — продешевил, либо негодование, либо ласковый упрек.Ничего не попишешь — действует южный темперамент!Однажды, во время нелегких переговоров с итальянской фирмой, поставляющей модную обувь, Русик до того разошелся — размахивал руками, плевался, смешивал русские и грузинские слова, сверкал черными глазищами. Перепуганная молоденькая переводчица заплакала и наотрез отказалась работать с ненормальным мужиком. Тогда этот «ненормальный зверюга» убрал выпущенные когти и превратился в ласковую, заботливую кошечку.Сейчас его охватило недоумение. Куда занесло «джигита», почему рядом нет жены, не стоят удобные теплые тапочки, из кухни не доносятся приятные ароматы? Вместо всего этого — вагон электрички и отчаянно зевающая попутчица.— Выспался? — с доброй насмешкой осведомилась Клавдия. — Ничего не скажешь — здоров спать! Так храпел — вагон вздрагивал, пассажиры разбежались.Кавказец понимает — обычная, необидная шутка. Отвечает тем же: дескать, ты храпела тоже громко, даже меня перекрикивала. Пассажиры, если не разбежались, то переселились в другие вагоны.Они выбрались на перрон. «Джигит» попрежнему тащил сумку, Клавдия шла рядом. Ей было стыдно — идет налегке, а человек, которого, можно сказать, она вырвала из домашней обстановки, не дала толком поспать, «работает» бесплатным носильщиком.Рассветало медленно и как-то торжественно. Дождь перестал, но тучи все еще висели над землей, угрожая новым нашествием. Вокзал — как вокзал, ничего особенного, разве первая буква «О» слегка покачивалась — вот-вот сорвется с места и упадет на цыганку, окруженную пятью черномазыми сорванцами. Тогда над вокзалом окажется новое имя городка — Кимовск. Знакомое по пионерским временам, когда — «Будь готов!», «Всегда готов!» казалось клятвой на верность.Они не прошли через здание — спустились по лесенке на привокзальную площадь. Клавдия постепенно привыкла к необычному своему состоянию — руки свободны, их не оттягивает тяжеленная сумка — остается мыслить и прикидывать.Ну, ладно, первый этап задуманного благополучно завершен, их с Русиком не пристрелили и не избили — по выражению Санчо, «не пустили под молотки». Но это не означает, что они находятся в полной безопасности. Если местным бандитам станет известна цель приезда «спасителей» семьи Осиповых, они встретят их не на вокзале и не на улице — поблизости к желанному бараку.Неизбежна разборка…С кем, со слабой женщиной и немолодым кавказцем? Глупо даже представить себе такое развитие событий. Чем отбиваться: немощными кулачками или бросать в нападающих консервы и бутылки?И все же, Клавдия попыталась «нарисовать» предстоящее «сражение». С непременным появлением Санчо, который мигом размечет бандитское войско. Спасенная женщина, роняя слезы, целует сказочного «богатыря» в макушку, тот напевает сентиментальный романс о вечной любви.Удивительно приятная, умилительная картина!…Героиня не догадывалась о том, что она невесть какими путями проникла в события, происшедшие в Москве и рикошетом отразившиеся на приокском городишке. Разворотливый дежурный по парковке компании «Империя», он же — талантливый стукач, работающий сразу на двух хозяев, все же узнал о «птичке», покинувшей гнездо. Скорей всего, узнал от соседа по коттеджному поселку, старого благообразного мужика, страдающего неизлечимым любопытством и безразмерной болтливостью.Юраш поморщился и выбросил «телегу» в мусорную корзину. Нет времени заниматься взбалмошными бабами, когда занозой в башке сидит оживший мертвяк. А вот Хомченко заинтересовался. Все, что так или иначе касалось оскорбившей его Кирсановой, представляло определенную ценность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32