Просто ему показалось, что на палубе у его ног лежит не Кирилл, а погибший на Кавказе сын.Валька, паразит, откуда взялся? А мы с матерью тебя уже отпели, похоронили. Живой, сукин сын? Вот мать-то возрадуется! Поднимайся, хватит придуряться! Пойдем отпразднуем твое возвращение.Господи, бесово наваждение!Григорий Матвеевич затряс головой, будто выбрасывая из нее мусор. Мысленно сотворил молитву. Перекрестился. Религиозным он никогда не был, но и ересью не баловался. Боялся. Вдруг Бог все-таки есть, как бы он не обиделся и не наслал на безбожника мороку, то есть — кару. А Божья кара пострашней прокурорской, от нее не отмазаться, не откупиться — мигом удавит.Кирилл, будто копируя Маму, тоже потряс головой, поднялся на ватных ногах, прислонился к переборке.— За что?Стоящий в стороне Черницын заинтересовано следил за юрким катером, совершающим невероятные виражи. На самом деле, избегал укоризненного взгляда бывшего одноклассника. Раньше никогда, в самом дурном сне, он не мог представить себя предателем, Иудой. И вот докатился — подставил друга. И не только подставил — по его приказанию Кирюху обрабатывали кулаками, рукоятками стволов, кастетами.Мама криво улыбнулся.— А ты как думал? Мужская игра идет, слабакам места в ней нет. Ну, об «игре» речь впереди. Признавайся, дохляк, о чем шептался с рыжим москвичом, какие планы строил?Слабость отступала. Ноги уже не были ватными — налились силой, голова заработала, лихорадочно подсказывала пути к спасению. До борта баржи всего несколько шагов. Разбежаться и нырнуть, превратившись в хитрую рыбу, которая только что сожрала червя, не заглотнув острый крючок. Не догонят! «Гвардейцы» Мамы умеют плавать только примитивными саженками, им далеко до умелого пловца.Будто подслушав мысли пленника, боевики насторожились.— Мало ли о чем шепчутся два мужика? — с показной залихвастостью отмахнулся Кирилл. — О водке, о бабах. Обычный треп.Мамыкин и сам понимает, что союз московского предпринимателя и обычного парня, пусть даже изобретателя, ничем ему не угрожает. Подставят под ментов? Не страшно, все менты под его задницей, колыхнутся — раздавит. Брякнут в прокуратуру? Там тоже сидят живые люди, которым и вкусно поесть хочется и шмотки надеть не отечественного производства, и разъезжать не на вшивых москвичах-жигулях — на навороченным забугорных тачках.Он надеялся на вдохновение, на случайность, на мизерную частицу информации, которая позволит ему разведать намерения Лавриковых. Вдруг рыжий хитрец посвятил своего друга и будущего родственника в намерения Лавра.— Ты мне не вешай лапшу на уши, — беззлобно предупредил Мама. — Они у меня закаленные, вертятся-крутятся не хуже радаров… Когда заявится женишок твоей сеструхи?Григорий Матвеевич считал себя талантливым психологом. По его убеждению, резкий поворот при собеседовании (или — допросе?) как бы обезоруживают оппонента. Тем более, простого речного парня, с двумя извилинами в башке.— Кто его знает? — Кирилл пожал плечами, пристроил на окровавленном лице недоуменную улыбочку. — Не сговаривались. Он — богатей, а я кто? Люмпен-пролетариат.— С тобой не сговаривались — верю. А с сеструхой?Избитый парень потрогал ссадину на лбу, звучно освободил нос от сгустков крови.— Вот, что, Мама, ты лучше не тронь Лерку…— А что будет?На всякий случай, Григорий Матвеевич сделал шаг назад. Знал он бешеный характер Кирилла: озвереет — пятерым боевикам не справиться, расшвыряет, как котят. Не посмотрит ни на стволы, нацеленные на него, ни на ножи и автоматы. Бережённого и Бог бережет — принцип, выручающий Маму из самых критических ситуаций.— Плохо будет.Похоже, выудить ничего не удалось, с некоторым раздражением подумал Мамыкин. Пора возвращаться к прежней теме «переговоров».— Ладно, проморгаем, — смирился он с поражением. — Возвратимся к нашим баранам… Спрашиваешь, за что тебя малость поучили? Вруби свои мозги, паря. Ежели после поучения они у тебя еще остались, — прозрачный намек на повторное избиение не подействовал — Кирилл ответил на него безмятежной улыбкой. — Нагрешить, солидно заработать на грехе, а потом юркнуть зайчиком в кусты благонравия? Не бывает так, Кирюшенька, не надейся, милый автор самопала! На цепи будешь сидеть, как пес, вышедший из доверия, тюремную баланду станешь хлебать, но дело, покинутое Аптекарем, мир его праху, продолжишь! И в таком укромном месте, что я сам каждый раз тебя искать буду. Где это любимый соратник зелье гонит, анашу с героином смешивает?Григорий Матвеевич, как всегда, вслух и про себя, говорил полу правду. Вернее сказать, перемешивал правду с ложь. В разных пропорциях, зависящих от уровня «объекта».На самом деле, сейчас осваивается крохотный речной островок. Спившиеся бомжи за смешную плату, исчисляемую бутылками самопала, строят там приземистое здание новой лаборатории и жилой дом-дворец, копия уже существующего на дебаркадере. Через месяц, максимум полтора, преемника почившего Аптекаря доставят туда на «вертушке». До этого переселения Кирилл поработает на старом месте.Но знать об этом ему совсем необязательно, даже вредно для здоровья и душевного равновесия. Мало ли что — умудрится «кандальник», незаметно от бдительной охраны, добраться до иллюминатора и выбросить из него запечатанную бутылку с запиской. Или уговорит бывшего своего одноклассника.— Сволочь!Умелый удар под вздох, потом — кастетом по затылку снова вырубили Кирилла. Повинуясь жесту босса, «гвардейцы» проволокли тело по палубе, столкнули в трюм. Проследив за действиями «костоломов», Мама с удовлетворением ощупал амбарный замок.— Скучно ему там будет, Пашенька, тоскливо. А какая работа, когда тоска душу грызет? Пожалеть надо парня, помочь бедняге…Мог бы и не продолжать, скривился Черницын, будто приключилась неожиданная зубная боль. За долгие годы общения, вернее сказать, служения, он научился понимать босса с полуслова, с жеста, с движения бровей. Вот и сейчас все ясно: змей нацелил ядовитое жало на семью узника.— Что прикажете сделать, Григорий Матвеевич?— Неужели не догадываешься? Привези мать и сестру Осипова, доставь радость дружку…
Весь этот день Лерка провела у подруги. Состоялось подробное увлекательное обсуждение кавалеров. Получив от ворот поворот у Осиповой, Костя мгновенно переключился на Настюху. Как принято, признавался в пламенной любви, говорил о твердом желании создать семью, пытался обнять, забраться под подол.Настя держала стойкую круговую оборону. Не отталкивала Костю, но и не сдавалась, приманивала Ваську, намекала на возможную уступчивость, вместе с Валькой посещала дискотеки.На ком остановиться?Единственный человек, который может дать правильный ответ — Лерка.Во первых, она уже признанная невеста, без пяти минут супруга московского предпринимателя. Во вторых, начиная с шестого класса, Осипова безошибочно оценивала пацанов. Одних уважала, других презирала и била.Кандидатуру Кости Лерка сразу отвергла. Слаб в коленках, муж из него, как из ржавой баржи прогулочный теплоход. Васька требует более глубокого изучения. Интеллигентный Валька, страдающий множеством недостатков, применим только при условии перевоспитания.В пять вечера Лерка примчалась домой. Матери не было — все еще на работе, брата — тоже… Странно, он обычно появляется в бараке к обеду и не покидает его до позднего вечера.Что-то произошло?Задыхаясь, девчонка побежала к барже — любимому месту отдыха Кирилла. Если там его нет — труби общий сбор, поднимай на ноги многочисленных друзей и приятелей. Других мест, где можно найти исчезнувшего брата, нет.На барже — пусто и неуютно. Никаких признаков недавнего пребывания Кирилла.Возле борта Лерка наткнулась на лужу крови. Рядом с лужей к переборке проткнута ножом короткая, в несколько слов, записка.«Передай рыжему: следующая — ты…».Обезумев от страха, Лерка помчалась на переговорный пункт. Бежала и твердила номер домашнего телефона жениха. Она не думала ни о себе, ни о брате — только о Федечке. Его явно заманивают в Окимовск. Для чего? Конечно, для расправы…Вспомнились откровения женаха, его намерения прибрать к рукам «консерву». Вот она, причина злодейских намерений Мамы и его банды!… Глава 7 Клавдия считала прожитую жизнь не легкой, но и не особенно тяжелой. Все познается в сравнении. Мать, действительно, мучилась, достаточно вспомнить ее рассказы о трагедии Ленинградской блокады. Или — вечно пьяный муженек, Клавин отец. Она говорила: поначалу был работящим мужиком, в меру ласковым, в меру суровым, а потом превратился в запойного. Вечерами напивался до того, что валился под стол, по утрам похмелялся и эта опохмелка переходила в очередную оргию, с битьем посуды, избиением жены и дочери.Вот это — настоящая трагедия! Как только мать выдержала, не рехнулась?А у Клавдии что? Обычная жизнь, без комедийных или трагических отклонений. Работа и редкие развлечения. Были, конечно, парни, как без них, но замуж так и не вышла, как-то не сложилось. А уж после смерти сестры, Катеньки, и появления младенца — племянника, одна только мысль о возможном замужестве казалась чудовищной. Чем-то вроде предательства.Мало ли в России матерей-одиночек? Вот и она стала для Федечки тёткой-одиночкой с правами и обязанностями «приемной матери».Так бы и коротала бабий век, не появись забавного толстячка, внимательного и ласкового, вечно голодного и одинокого. Он ворвался в ее жизнь, как торпеда в корабль, разметал мысли о служении одному только племяннику, заставил глупое женское сердце забиться в ускоренном ритме. И ей неожиданно захотелось семейного уюта, тепла, всего, что связано с любимым мужчиной.Казалось бы, живи и радуйся!Не получилось! Семейное тепло оказалось обманчивым, желанное спокойствие не пришло. События, происходящие вокруг Лавра, не позволяли насладиться им.Господи, ну когда же кончится эта мафиозная жизнь с какими-то страшными разборками? Когда в России изведут весь криминал, позволят людям жить спокойно? Спать, есть, любить, без страха и боязни грабежа или расправы?Горькие размышления нарушил телефонный звонок. Обычно Санчо и Федечка пользуются мобильниками, считают их более удобным средством связи. Вот и сейчас замурлыкал, забытый племянником сотовик. Кто звонит? Неужели, ее ожидают очередные неприятности — слежки, покушения, автоаварии? Не дай Бог, сыта по горло!Клавдия отложила утюг, которым разглаживала мужское нижнее белье, взяла трубку. Осторожно включила, будто в аппарате притаился рогатый черт, готовый ударить очередным страшным известием.— Вас слушают.По рассказам жениха Лерка отлично знала и Федора Павловича, по кличке Лавр, и его будущую супругу Ольгу Сергеевну, и близкого, ближе не бывает, друга Санчо, и его, не венчанную жену Клавдию.— Тетя Клава, беда! Где Федечка?Осипову Клавдия никогда не видела и не слышала, но, судя по восторженным отзывам племянника, хорошая девушка, скромная и красивая. Она зря звонить не станет — постесняется.— Погоди, детка, не волнуйся. Сейчас разберемся без участия твоего друга. Его сейчас нет — уехал по делам… Можешь не представляться, знаю тебя по рассказам племяша. Окимовская принцесса -раскрасавица, да?— Как мне его найти?Проще пареной репы, подумала Клавдия, пощелкать кнопочками мобильника или заказать по межгороду — все дела. Советовать не стоит, как-нибудь они сами, по женски, разберутся без участия рыжего бизнесмена.— Связаться не получится. Далеко он, там нет телефонов, еще не установили. А свою трубку племаш забыл дома.Врать Клавдия не умеет и не любит. Если бы Лерка была в нормальном состоянии, мигом вычислила бы явное вранье.— Как же быть?В голосе такая тоска и безысходность, что сердце толстухи почти остановилось. Всех она жалеет, всем доверяет. Будто примеривает на себя чужую боль. Возраст сказывается, что ли? Или работают материнские гены? Мать тоже была сострадательной. Однажды Клавдия пожалела бомжа, обмыла, переодела, накормила. А тот украл кошелек с деньгами и был таков. Ей бы пожаловаться мужу, попросить найти вора и как следует его отлупить. Не пожаловалась — вдруг несчастный был голоден, стоит ли жалеть каких-то грошей?— Погоди плакаться, деточка, лучше расскажи, что стряслось? И не торопись, пожалуйста, не хватит денег — пусть оператор продлит время за мои. Не бойся, милая, говори все, как на духу. Я с полу слова все схватываю, как зкстрасенс. Пойму и помогу. Не сомневайся!И Лерка рассказала. Всхлипывая, вытирая слезы и нос. И об исчезновении брата, и о луже крови на палубе, и о страшной записке, приколотой ножом к перегородке баржи, и о ничего не подозревающей матери.— Все поняла. Запритесь с мамой в доме, забаррикадируйтесь, на улицу — ни шагу. Сидите и ожидайте. Скоро приеду.Положение, прямо сказать, незавидное, размышляла Клавдия, поспешно одеваясь. Расправившись с братом, нелюди не постесняются захватить его семью. Необходимо принимать срочные меры… Какие? Неужели, слабосильная женщина может противостоять накачанным мужикам, А почему бы и нет? У безмозглых похитителей и убийц одна только сила, а у женщин — хитрость и ум. Значит, она сильней.И все же, лучший выход из положения — найти Санчо. У него — и сила, и разум…Нельзя! Муж сейчас занят, он охраняет Ольгу Сергеевну, ожидает освобожденния Лавра, ни за что не бросит их.Ехать в Окимовск одной не хочется. Не потому, что она боится, нет — просто вдвоем или втроем надежней. Мало ли что может случиться…Почему одной? А Русик разве откажется прогуляться, подышать свежим воздухом, полюбоваться заречными далями?Бывший владелец рыночного ларька, после открытия престижного бутика превратившийся в полноправного партнера по бизнесу, не отказался от «прогулки». Даже не спросил о причинах неожиданного приглашения. Только подышал в трубку.— Снимай такси или частника и подруливай… Впрочем, не надо — сама сниму. Через час выходи из дома. По дороге все объясню.Партнер отлично понимает: спрашивать, успокаивать или, наоборот, возбуждать — бесполезное занятие, все равно Клавдия поступит по своему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32