Нужно поскорей заканчивать этот базар и сваливать в машину.— Хочу навести справку…— Не даем!— Разумеется, не безвозмездно.Прозрачный намек на взятку преобразил строгую даму, её лицо расплылось в понимающей улыбке, пальцы зашевелились.— Слушаю вас.— Видите ли, я в Москве проездом, и точно знаю, что мой очень хороший друг собирается зарегистрировать свой брак. Не уверен, в вашем ЗАГСЕ или в другом. Сам жених сейчас в отъезде, спросить не у кого. Вся надежда на вас. Очень хочется поздравить новобрачных… Вот возьмите за труды.Пятидесяти долларовая купюра мигом исчезла со стола. Скорей всего, скрылась в открытом журнале.— Фамилия вашего друга?— Лавр… То-есть, Лавриков. Фёдор Павлович. Невеста — Ольга Сергеевна Кирсанова.Дама отложила не нужный журнал. Поморщилась.— Помню. Были такие просители. Не дети.— Совсем не дети, — подтвердил Дюбин, стараясь заглушить злость.— Сейчас посмотрим… У меня мозги — калькулятор… То есть, компьютер. Записывайте…
В деревенской избе-даче появились главные ее обитатели — Лавр и Санчо. Встречала их, конечно, скучающая в одиночестве Клавдия.— Явились из острога благородные разбойнички, — научившись у друзей-неприятелей язвительности, она усовершенствовала ее и успешно применяла при любых обстоятельствах.. — Будто знала, наготовила-напекла всякого припаса.Как всегда, Санчо не остался в долгу. С трудом выбравшись из тесного для мощной его фигуры салона, толстяк пристроил на добродушной физиономии негодование и с места в карьер принялся воспитывать «гражданскую» супругу.— С каких это пор ты, без моего ведома, ездишь в междугороднее турне?Клавдия не испугалась грозного тона, подбоченилась и приняла вызов.— Сама б не сказала, так ты и не заметил бы моего отсутствия. И о смерти жены узнаешь только потому, что любимая похлёбка в кастрюле оказалась слишком густой и не соленой.Санчо озадаченно поскреб затылок. Подобной отповеди он не ожидал.— Называется, увиделись после разлуки. Начинается па де-де из оперы «Чио-чио-сан»…— Тогда не задавай глупых вопросов!Посчитав инцидент исчерпаным, а противник — посрамленным, толстуха повернулась к Лавру.— С возвращением, Лавруша…— Можно было встретить узника более приветливо, без дежурных семейных свар.— Он первым начал бодаться… Да, ладно тебе изображать несчастного горемыку! Эко событие — посадили, выпустили. Не с Колымы, чай.Лавр пригладил усы. Будто приготовился целоваться. На самом деле, назревало очередное привычное «бодание».— Видишь, друг-Санчо до чего я докатился! Твоя половина спит и видит, чтобы меня угнали подальше. И на подольше.— Западло, конечно, — согласился толстяк, скрывая улыбку. — Вот только Клава любит тебя, даже бельишко купила: три пары кальсонов.— Не кальсонов — кальсон, неуч, — тоже улыбаясь, поправила Клавдия безграмотного мужа. — Вот отправлю тебя в первый класс — узнаешь почем фунт лиха.— Кальсоны? — «обрадовался» Лавр. — С завязками? Всю жизнь мечтал! Где они?— Мне их надо было вывесить на балконе, что ли? Как приветственные флаги? Как и положено, лежат в шкафу. Зачем они тебе летом?— Хочу убедиться в твоей любви.— Да отцепись ты от женщины, клещ таежный! — не выдержав, расхохотался Санчо. До того, что на глазах слезы выступили. — Западло бодаться с женщиной… Кстати, компания у нас не полная, какая-то ущербная. Не хватает окимовских братишек.Узнав, что «братишки» отдыхают в беседке, Санчо заторопился.— Пойду, приглашу на ужин. По случаю и без случая. С торжественным ужином, надеюсь, нет проблем?— Накрываем на стол. Потерпи минут десять…Санчо выразительно облизнулся и пошел в беседку.А Лавр решил еще раз поговорить с Федечкой. Спокойно, по доброму, без взрывчатых эмоций. После недавнего напряженного разговора, едва не рассорившего их, он дал себе слово быть более покладистым. Должен же сын понять в какую смертельно опасную авантюру лезет, рискует не только своей глупой башкой но и подставляет близких людей?Когда Лавр подошел к лесенке, ведущей на веранду, из комнаты вышла девушка. Тоненькая, изящная, с детскими косичками и улыбчивым личиком, она напоминала птичку, готовую взмыть в небо и там запеть.Что-то было в ней знакомое…Ну, конечно, — Катенька! Его первая любовь, которой он пожертвовал ради криминальной карьеры, мать Федечки, умершая во время родов. В сердце ожила подавляемая боль, заныло чувство раскаяния.Клавдия многозначительно толкнула его локтем, но он и без подсказки догадался кто эта фея.— Если не ошибаюсь, передо мной Лера-next… Здравствуйте, юная леди.Лерка тоже догадалась, что симпатичный пожилой дядечка — отец ее жениха. С нескрываемым любопытством она разглядывала его, начиная с затемненных очков и поседевших усиков и кончая костюмом и даже обувь.— Здравствуйте, — изобразила она манерный книксен. — Значит, я у вашего сына следующая? Приятно слышать. А кто же первая?А птичка-то с острыми коготками, усмехнулся Лавр. Как бы не пришлось рыжему муженьку лечить царапины и синяки на своем непомерно разросшимся самолюбии.— Вы первая и, даст Бог, последняя.— Спасибо! — снова присела «птичка». — Скажите, откуда аномалия? Почему вы не рыжий?— Потому что я — седой. У сына мама была рыжей…— Бывает, — согласилась девушка. — Вы спасёте моего брата?— Обязательно! Вот только переоденусь, — пообещал Лавр, проходя в комнату…В горнице — никого, только в кухонном углу возятся Галина и Русик. Что-то режут, жарят, разогревают. Народу собралось много, всех нужно накормить, напоить. Вежливо поздоровавшись, Лавр поднялся на второй этаж. На участке сына нет, на первом этаже — тоже, значит, сидит фанат в обнимку с любимым ноутбуком.Так и есть — сидит, работает. Пальцы ловко бегают по клавишам клавиатуры, на экране монитора меняют друг друга какие-то таблицы, справки, сводки, от множества цифр устают глаза. Нет, устают не у «оператора» — у людей, наблюдающих за его работой. Бедная Лерка, какая каторга ей предстоит!Услышав стук открываемой двери, Федечка обернулся. Опять ему мешают работать! То Клавия пристает с горячими пирожками, то Лерка требует прогуляться по лесу, теперь отец заявился. Не дом, а круглосуточная дискотека!— Чего таращишься? — обиженно спросил Лавр. — Давно не видел?Пришлось выключить компьютер, закрыть его. Все равно не дадут работать.— С одной стороны — давно, с другой — совсем ничего прошло.Недавний узник СИЗО подбоченился, повернулся в профиль, потом — в анфас. Будто поп-модель на подиуме.— И как я тебе?— Как всегда — комильфо, папа. Туфельки почем приобрел?Разговор свернул явно не в ту сторону — какой-то бессмысленный набор фраз. Но прекращать беседу нельзя, рыжий сочтет это отступлением, а бывшему авторитету отступать некуда. Он не привык сдаваться. Но сейчас самое доброе, отеческое наставление легко вызовет очередную нежелательную ссору с непредсказуемыми последствиями.— Лучше не спрашивай!— Да уж. За версту видно, что лучше не спрашивать… Я вот сейчас думаю: припасть к твоей груди или пустить горючую слезу блудного сына?— Это мне следует изобразить старческую благодарность… Ты, на самом деле, нищим остался, все состояние выложил за дурака-папеньку?— Конечно, Санчо настучал. Врет он. Штаны вот остались, куртка. Короче, всё что успел прихватить. И главное — голова на месте. А она немалого стоит…Разговор ни о чем прервало появление Ивана. Он спустился со второго этажа, вежливо поклонился.—Здрасьте, дядя Лавр.Настоящий пай мальчик, ни следа недавней агрессивности. Ни Лавр, ни Федечка не знали о встрече Кирсанова-младшего с сумасшедшей женщиной, которая сумела несколькими фразами «излечить» его, выбить из башки горькие мысли о кажущемся одиночестве.— Здорово… сынок. Приятно, что почти все мы в сборе… Мать в курсе?— Разве вы ей не позвонили? Или — поссорились?— Нет… Пока нет… Она наезжает на меня по черному — постоянные сроки, ультиматумы… Попробую позвонить…
В беседке гостей не оказалось, они блаженствовали в предбаннике. Мокрые, распаренные, завернутые в простыни, лениво перебрасывались короткими фразами, пили охлажденный ягодный морс.Вытирая потное лицо, Санчо устроился радом. Началась беседа, далёкая от семейных проблем и неурядиц. Зная о предстоящей поездке на Оку, он интересовался всем, что так или иначе, касается задуманной операции по спасению брата Лерки. Где живет Мама? Где находятся его боевики? Можно ли незаметно проникнуть на дебаркадер или придется прорываться на него с боем? Чем вооружен противник: только пистолетами или имеются более серьёзные средства?Шах отвечал серьёзно, не скрывая опасности, но и не преувеличивая ее. Шло самое настоящее заседание «военного совета». Боевики Шаха или отмалчивались, или согласно кивали.— Короче, Коля, завтра, не позднее двенадцати, собирай своих пацанов, — подвел итог Санчо. — Этого… как его дразнят, твоего врага закадычного?— Кликуха — Сизарь.— Во-во! Этого самого сизокрылого — к ногтю. Понял?— Заметано.Клавдия беспрерывно доставляла в предбанник легкую закуску. Во первых, знала об аппетите мужа, во вторых, ей хотелось, по — своему, по женски, отблагодарить спасителей. Никто, кроме Санчо, не притронулся ни к пирожкам, ни к оладьям, политым медом, ни к нарезанной кулебяке. Только Шах иногда, будто ненароком, пробовал любимые блинчики.— Где обычно встречаетесь?— Стрелки бывают только в одном месте — на кладбище.— А что? — рассмеялся Санчо. — Это самое… очень хорошее место для стрелок выбрали. Никаких тебе транспортных издержек.«Заседание» прервала Клавдия. На этот раз она появилась с пустыми руками.— Мальчики! Ужинать!Толстяк плотоядно облизнулся. Будто голодный кот при виде миски со сметаной.— Вот это дело! Звучит, как хорошая симфоническая музыка. Поспешим, парни, за стол, а то другие опередят!…
После сытного ужина отец и сын уединились на лавочке, стоящей в зарослях смородины. Лавр нервно курил изжеванную папиросу, Федечка успокаивал его.— Не волнуйся, папа, не бери в голову. По нотам сыграем, по нотам! Вот только Мамыкин явно не в себе. Предчувствует поражение или затаил что-то опасное…— Ты не передумал?— Наоборот, утвердился… Папа, перестань брякать ржавым оружием!Лавр понял — убеждать, уговаривать бесполезно, даже вредно. Парень убежден в правильности избранного пути, с которого его никакими уговорами не свернуть.— Тогда послушай… Когда человек привыкает чувствовать себя безраздельным хозяином, у него отказывают мозги, руки и ветрила. Самый здравый человек начинает зарываться. И это опасное состояние. Короче говоря, Мама опасен, очень опасен!— Но при всей его опасности похищать людей?… Сегодня?… Просто не укладывается в голове!Самолюбивый, обидчивый и наивный — как все это умещается в одном человеке7 Лавр не то, чтобы удивился — позавидовал. У него никак не получалось такое совмещение. Наивность выжгла трудная жизнь, самолюбием он никогда не болел, а обиду научился скрывать.— Видишь ли, мальчик, твое «сегодня» кончается за московской кольцевой дорогой. Еще верст через пятьдесят начинается «вчера» или «сто лет тому назад». Учти при наезде на Окимовск…Лавр хотел добавить еще несколько слов, увязав их с глупым начинанием будущего предпринимателя, но помешала настойчивая трель мобильника.— Это у тебя, папа. Мне в такой час никто звонить не рискует.Лавр включил трубку. В ней — трудное мужское дыхание. Будто тяжелобольной человек пытается что-то сказать важное, но ничего не получается — слышны только всхлипы и стоны. Наконец, трубка ожила.— Привет. Ты где?Знакомый, до чего же знакомый голос с едва заметной хрипотцой заядлого курильщика! Такое не забывается.Федечка увидел, как глаза отца залил расплавленный свинец, как окаменело лицо и на скулах набухли желваки.— Интересуетесь где я? Разумеется, в постели… Кто это? Плохо слышно… Алло! Сигнал не доходит! Если вы меня слышите, перезвоните завтра утром. Я буду целый день в новой квартире… Алло! Алло! — отключив мобильник и спрятав его в карман пиджака, Лавр снял очки и ладонями потер лицо. Желваки исчезли, но свинец в глазах остался. — Дюбель звонил…— Кто это?— Помнишь небритого мужика, который сорвал нам семейный обед в забегаловке?— Я его не запомнил… И что он хочет?Ольга, вроде, прикрыта, сын — со мной, лихорадочно думал Лавр. Будто решал уравнение с множеством неизвестных. Будет искать? Пусть ищет. А потом наступит моя очередь. Найду и отправлю по месту постоянного жительства — к Сатане!Федечка терпеливо ожидал ответа. Он уже догадался — отцу звонил не знакомый или приятель — злейший враг. Такой же, как для него — Мамыкин. Но одно дело догадываться, совсем другое — знать.Немую сцену нарушил Санчо.— Ну, что, господа хорошие, долго продолжатся ваши посиделки? Это самое… мы едем или разрешается вздремнуть?— Погоди с дремотой! Русик пусть останется здесь с женщинами. И еще кого-нибудь свистни.Санчо мигом забыл не только про одолевающий его сон — вообще обо всем. Добродушная физиономия напряглась, превратилась в звериный оскал.— Что случилось?— Дюбелек наклюнулся. — нарочито презрительно отмахнулся Лавр. — Интересуется, по каким норкам мышки разбежались.Санчо покосился на ничего не понимающего Федечку. Ответил спокойно с такой же показной пренебрежительностью.— До чего же беспардонный тип! Звонит среди ночи… это самое… беспокоит. Мог бы поинтересоваться утром, как поступают все порядочные граждане.— Не хочет утром. Гордыня заела.Федечка смотрел на театральное представление, бесталанно разыгрываемого двумя «актёрами», молчал и улыбался. Он уже всё понял: друзья задумали серьёзную операцию, скорей всего, по спасению Леркиного брата. Они, конечно, ничего ему не скажут — поберегут нервы родного и «приемного» сына… Глава 12 Все готово: машина заправлена, вещи сложены в багажник. Санчо потревожил тайник с арсеналом, взял из него два пистолета и один «калаш». Для серьёзного сражения, конечно, мало, но будет чем отбиться от мамыкинских бандитов. С учетом обещанной Шахом помощи.Друзья на прощание посидели, обменялись понимающими взглядами и пошли к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32