Силину даже припомнилось детство, как он ходил с отцом по выходным дням в городскую баню. Но главное, здесь было гораздо теплее, чем под дырявым пологом лесных елей.
В этот раз Силин спал до самого рассвета, и хотя по зорьке опять замёрз, но чувствовал себя гораздо лучше, посвежевшим, хотя и по-прежнему зверски голодным.
Поразмыслив, Нумизмат решил, что утро лучшее время, чтобы сходить на разведку в странную деревню. Уже через пять минут он понял, что деревня мертва. Большинство домов стояли заколоченные, на первом же столбе за околицей безнадёжно свисали оборванные электрические провода. Уже не таясь,
Нумизмат прошёлся по центральной улице и остановился около большого дома — типичной избы-пятистенки. Ставни в доме были открыты, сам он выглядел более ухоженным, чем все остальные, и, толкнув калитку, Силин прошёл за ограду. Все тут было сделано добротно, с толком и на века: сараи, большой сеновал, солидная собачья будка. Михаилу показалось, что сейчас из неё с гулким лаем выскочит громадный пёс, но цепь, уходившая в тёмное отверстие будки, даже не дрогнула.
Пройдя вдоль дома, Силин заметил на дальнем конце огорода ладную баньку, а затем и нечто другое, взволновавшее его больше всего — небольшие, характерные холмики по всему огороду с пучками высохшей ботвы. Без сомнения, это было картофельное поле, почему-то не выкопанное хозяевами. У Нумизмата даже слюна потекла по подбородку, настолько явно он ощутил во рту вкус вареной картошки.
«Надо посмотреть в доме какую-нибудь посуду и спички», — решил он, поднимаясь на крыльцо. Пройдя сени, Силин открыл дверь в дом и тут же почувствовал неприятный резкий запах. В комнате было темновато, первым делом Михаил посмотрел на стол, затем на печь, приглядываясь к посуде, потом обернулся к кровати…
Ноги словно сами вынесли Силина из дома. За последние две недели он видел много ликов смерти, но подобного ужаса не перенёс и он.
«Господи, сколько же он там лежит? Месяц, два? А раздуло то как, спаси-помилуй!»
Вытерев с лица пот и чуть успокоив дыхание, Нумизмат присмотрел среди инструмента в закутке рядом с сараем лопату, Бог с ним, с трупом, но есть-то хочется. И тут услышал где-то совсем рядом знакомый звук автомобильного мотора. Силин мгновенно определил даже марку машины — без сомнения, «уазик».
«Менты!» — сразу мелькнуло в голове у Михаила. Бежать в лес он уже не успевал, надо было прятаться там, где стоял.
Местом для игры в прятки Силин избрал сеновал. Сена оставалось не много, но при случае в него можно было закопаться. Упав на охапку старого сена и сморщившись от поднятой пыли, Нумизмат достал пистолет, передёрнул затвор и приник к щелям сарая.
Он оказался прав, «уазик» был действительно милицейским и остановился он точно у забора дома, где скрывался Нумизмат. В ворота сильно постучали, затем бодрый голос прокричал:
— Дед, встречай гостей!
Так как никто на этот призыв не ответил, то вскоре скрипнула калитка и широкоскулый усатый человек в милицейской фуражке опасливо заглянул во двор. Сзади его кто-то явно понукал, так что усатый даже огрызнулся:
— Ага, сам иди! Знаешь, какая у него псина? — Затем он снова крикнул в сторону дома: — Дед, Дмитрич! Ты дома, что ли?!
Наконец милиционер вошёл во двор, все так же опасливо косясь в сторону будки. Вслед за ним шагали ещё двое, уже в камуфляже, рослые, с автоматами наперевес. Силин со своего наблюдательного пункта не видел, как они входили в дом, слышал только топот ног на крыльце. Зато он наблюдал, как все трое, поспешно десантировавшись из дома, выскочили на самую середину двора. Усатого явно трепал нервический колотун. Щедро сыпали матюгами и два его пятнистых брата. Того, что помоложе, даже вывернуло наизнанку.
— Ну ты даёшь, Синицын! «Дед, дед!» А дед уж загнулся полгода назад, — поддел усатого милиционера спецназовец повыше ростом со смутно различимыми на погонах звёздами лейтенанта.
— Да нет, ты что! Я месяца два назад сюда на охоту приезжал, он ещё жив
был. Бодрый такой старик. Кто бы мог подумать, что он так резко крякнет? — оправдывался участковый.
— И как же он тут один жил? Ни света нет, ни магазина.
— Хлеб он сам пёк, мешок муки ему привезёшь, он и живёт на нем целый год. Я ж тебе говорю, крепкий старик! Ты что думаешь, он от голода умер? Вон, смотри какое поле картошки осталось!
Весь разговор переместился в огород, теперь Силин только слышал своих собеседников.
— А что ж ему, пенсию совсем не платили? — допытывался лейтенант.
— Эх, вспомнил! Как раз в августе последний раз дали, и все. У нас по району как раз задержка полгода. Телефон ещё года три назад сняли, столб в прошлом году повалило, тогда Васильевы в город перебрались, только Дмитрич в деревне и остался. «Не хочу, — говорил, — уезжать. Всю жизнь здесь прожил, все восемьдесят лет. Здесь и помру».
— Да, слово своё он сдержал, — невесело протянул лейтенант.
В обратном порядке вся троица снова появилась в поле зрения Нумизмата. Подчинённый лейтенанта заглянул было в будку, но тут же резко отпрянул в сторону.
— Фу, блин! Похоже, и пёс его подох. Вонища!
Парня чуть снова не вывернуло. А его начальство обсуждало планы дальнейших действий.
— Ладно, поехали, похоже, здесь никого нет. Ищем непонятно кого, может, этот шакал уже за тысячи вёрст от Перми, а нас гоняют по всем углам, как тараканов, — рассуждал лейтенант. Он очень удачно лёг на мушку пистолета Силина, того так и подмывало пристрелить всех троих. Останавливали только два довода: если кто-нибудь из этой троицы успеет открыть огонь, то пистолет против автомата явно проигрывал. К тому же Силин не умел водить машину, в жизни не сидел за рулём.
Тем временем участковый, стоя у калитки, что-то оживлённо втолковывал лейтенанту. До Силина доносились лишь отдельные слова:
— …Тебе же все равно, а мне с этим возиться, людей везти… Давай, а? Какая тебе разница?
— Ну хорошо, только это уже будет на твоей совести, — согласился спецназовец.
— Не дрейфь, лейтенант! Бог все простит. Лучше уж так, чем гнить ещё неделю, — воскликнул повеселевший милиционер.
Дальнейшие его хлопоты были непонятны Силину. Карты ему смешал второй спецназовец, пристроившийся в сарае облегчить желудок. Нумизмату пришлось замереть на сухом и ломком сене, он старался даже не дышать. А парень внизу с кряхтением тужился, заодно покуривая.
«Сука, не мог до туалета дойти!» — с ненавистью подумал Силин. Заждались солдатика и его друзья.
— Димок, ты скоро, что ли, там?
Димок сопел, кряхтел, но не отзывался. Силин расслышал, как участковый тихо предложил лейтенанту:
— Давай поможем парню.
Тот в ответ хохотнул, раздался какой-то плеск, потом все смолкло, но через пару секунд серое убожество осеннего дня осветилось ярким светом — это мощно и сильно загудело взметнувшееся выше крыши сарая пламя.
«Вот что, они решили дом спалить, чтобы с трупом деда не возиться!» — понял Силин.
Снизу под Михаилом раздался вопль, затем сдавленный мат. Нумизмат сквозь гул пламени расслышал хохот оставшихся во дворе милиционеров. Впрочем, хохот резко оборвался и сменился непонятными возгласами с интонацией тревоги. Оказалось, что ментовская шутка не удалась. Димок хоть и сверхбыстро натянул штаны, но, пробегая полыхающие ворота, все-таки умудрился загореться. К тому же от искры неожиданно полыхнул облитый бензином дом, да с такой силой, что вместо того чтобы помочь горящему солдатику, оба шутника вперёд него рванули через забор.
Это оказалось на руку Нумизмату. Сухое дерево горело как порох, занялось уже и пересушенное сено. Страх придал Михаилу дополнительную энергию. Двумя ударами ноги он выбил доски со стороны огорода и кубарем вывалился наружу. Мягкая куча перепревшего навоза смягчила удар и, подхватив сумку, Силин побежал к единственному убежищу, попавшемуся ему на глаза, — маленькой баньке деда. Забежав за угол, Михаил, тяжело дыша, наблюдал оттуда, как могучее пламя постепенно охватывает весь большой дом старика. Полыхало и все остальное: сараи, курятник, заборы. С треском лопались стекла, частой перестрелкой взрывался шифер. И где-то за огнём загудел и стал удаляться звук мотора.
Творцы поминального костра не стали долго любоваться картиной пожара. Озверевший от боли и страха Димок чуть не перестрелял обоих шутников. Огонь слизнул с его лица брови и ресницы, кроме того, сильно обгорела его роскошная униформа.
Лишь пообещав выдать новую амуницию, лейтенант немного успокоил подчинённого и отговорил того подать рапорт о всех их выходках начальству.
Так Силин остался полновластным хозяином брошеной деревни. Слава Богу, что огонь не перекинулся на другие дома, погода стояла безветренная и сырая. Найдя лопату в соседнем дворе, Михаил накопал картошки, с угольками ему помогли милиционеры, и через полчаса Нумизмат уже жадно ел печёную картошку. К ней не хватало соли, хотелось хлеба, но и это уже была еда, пища. Насытившись и согревшись у догорающей усадьбы, Силин неумолимо захотел спать. Его так и тянуло прилечь прямо около этого животворного тепла, но начал накрапывать дождь, и Нумизмат ушёл в баньку. На этот раз он спал спокойно. Силин знал, что здесь его теперь долго никто не потревожит.
12. СТЕРВЯТНИКИ ШОССЕЙНЫХ ДОРОГ.
Шоссе в ранних осенних сумерках само по себе вызывает чувство тревоги, а когда «газель « Сергея Козлова начало потряхивать и тянуть в сторону кювета, тот выругался с чувством и во весь голос. Жена Сергея, Марина, мирно дремавшая на соседнем сиденье, сразу очнулась и с удивлением посмотрела на мужа.
— Ты, что, Серёжа?
— Скат, похоже, пробили. — Он свернул в сторону и, уже заглушив мотор, добавил: — Не вовремя! Сплошная невезуха.
Да, в этот день чете Козловых явно не везло. Очень много времени потеряли на заводе, оказались не так оформлены документы на груз, хватились в последнюю минуту, долго искали какого-то Семёнова, только он мог подписать бумаги. Километрах в десяти от города внезапно заглох мотор. Поломка не очень серьёзная, но час времени она съела. Вот и получалось, что к пяти вечера они даже не выехали за пределы Пермской области.
Посидев несколько минут в одиночестве, Марина вышла из машины и, зябко поёживаясь под северным ветром, стала наблюдать, как работает муж. А тот явно спешил, движения его были лихорадочны и не всегда точны. Сергей взглянул на жену с осуждением — та недавно переболела гриппом, — но ничего не сказал. Сняв переднее колесо, он притащил запаску, все это время нервно поглядывая на проезжающие мимо машины. Поток их редел, лишь вечные «альбатросы» дорог — дальнобойщики — продолжали без устали нестись каждый к своей дальней цели.
Повозившись ещё немного с колесом, Сергей не выдержал.
— Иди сядь в кабину, а то простудишься, — велел он жене.
— Да ладно, я постою, ничего со мной не будет.
Тон, с которым обратился к ней Сергей, больно корябнул по нежным струнам души Марины. Вместе они жили всего три месяца, и толстая корка повседневного равнодушия не успела сковать их взаимные чувства. Сергей хотел сказать что-то ещё, но бежевая «шестёрка», до этого лихо нёсшаяся по шоссе, вдруг рядом с ними резко сбросила скорость, шофёр «газели» проводил её насторожённым взглядом и ещё лихорадочнее принялся возиться с колесом.
Почувствовав тревогу мужа, Марина спросила:
— Серёжа, что-то случилось?
— Пока нет… — пробормотал тот, затягивая последние гайки. — Убираться нам надо отсюда поскорей.
Им не хватило какой-то минуты. Вылетевшая из-за бугра все та же бежевая «шестёрка», резко просвистев шинами, остановилась рядом. Сергей понял, что ничего хорошего ждать им не приходится.
Внешне казалось, что от троих мужчин, вылезших из машины, никакой опасности не исходило. Двое чуть покрепче в плечах, лет по сорок, с заметными животами, третий гораздо выше ростом, узкоплечий, примерно тех же лет. Именно он первым начал разговор:
— Ну вот, мы так спешили помочь, а он уже сам справился. Молодец, шустрый парень!
Марина, ничего не понимая, переводила взгляд с незваных помощников на застывшего в столбняке Сергея. Чтобы зря не волновать жену, тот никогда не рассказывал ей, что в этих местах пропали несколько легковушек с людьми.
А приезжие продолжали лицедействовать.
— Хорошая «газель», новенькая, — заметил один из троицы, что пониже ростом. Он попинал ногой только что сменённое колесо и спросил: — Твоя?
— Нет, — онемевшими губами ответил Сергей. — Заводская.
Он по-прежнему до ступора боялся этих людей. Тем временем водитель «шестёрки» развернул машину, пристроил её сразу за «газелью», а затем присоединился к беседующим. Мимо проехала ещё пара «Жигулей», но под отчаянными взглядами Сергея ни одна из машин даже не притормозила.
— Ну что, отойдём, потолкуем? — обратился высокий не к водителю «газели», а к своим спутникам.
Распределившись по двое, они легко, ловко и как-то даже играючи подхватили под руки и потащили молодожёнов в сторону леса. Сергей по сравнению с ними смотрелся щуплым подростком, под стать ему была и жена. Марина лишь теперь начала понимать, что происходит что-то неладное.
— Серёжа! — тихо вскрикнула она. Её слова подстегнули растерявшегося парня. Он внезапно понял, что до сих пор держит в руках не очень большой, но все же увесистый баллонный ключ. Первые деревья уже отделили всех шестерых от дороги, когда Сергей высвободил правую руку и изо всей силы ударил своего левого провожатого ключом по голове. Тот вскрикнул от боли и выпустил руку шофёра. Сергей рванулся было вперёд, к жене, но тяжёлый удар сзади по голове заставил его распластаться на земле.
Без сознания он пребывал несколько секунд, не больше. Саныч, так звали второго из его конвоиров, убивал обычно одним ударом кастета, но его расчёты спутал этот отчаянный рывок водителя к жене. Сергей почувствовал, что его подняли и куда-то тащат. До конца же он пришёл в себя уже привязанный к дереву. Где-то рядом, за его спиной, слышалась отчаянная возня. Это вторая пара бандитов пыталась привязать к дереву Марину. При всей своей худощавости она билась всем телом с отчаяньем, свойственным лишь женщинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56