Ловец пнул ногой шлем-череп и уселся в грязь.
Где-то наверху глухо заскрежетала каменная плита…
– Святые угодники! Эти дикари думают, что совершают благое дело.
Самуэль, едва живой от ужаса, слабо трепетал в цепких руках пустынных воинов.
«Я для них вовсе не человек! – бились в его голове отчаянные мысли. – Мое тело – всего лишь оболочка! То, что внутри меня, – вот моя истинная сущность! Красный Огонь! Швырнуть меня в огонь для них – все равно что бросить рыбу в воду…»
Языки костра, вздрагивая, тянулись к звездам темно-синего небосвода. Вокруг огня плясали люди в развевающихся белых одеждах. Тени от них вихрем носились по камням, пятнали хлипкие хижины. Женщины, из-за своих черных одежд почти невидимые в темноте, сгрудились кучками. В пляске они не участвовали, зато звонко били в ладоши и выкрикивали что-то тонкими голосами.
В поле зрения Самуэля выплыла широко ухмыляющаяся бородатая физиономия Исхагга. Он прокричал несколько слов на своем языке и радостно закивал, как бы говоря: «Скоро! Уже совсем скоро!»
Господи, что же делать? Они не привязали его к шесту, не развели костер вокруг него, как принято сжигать человека. Они явно намереваются просто швырнуть его в пламя, уверенные в том, что родная стихия сразу примет сущность Красного Огня, соединится с ней, обретя силу, необходимую для снятия проклятия…
Самуэль не сомневался: так оно и будет. Ожидания дикарей вполне оправдаются. С него не сняли одежду: куртка со множеством карманов, напичканных адскими искрами, львиными зевами, пламенем преисподнейи прочими оконченными и неоконченными творениями, рванет так, что об этом дне среди народа Исхагга еще долго будут слагать легенды…
Исхагг, не вышедший из транса бешеной пляски, размахивая руками, приближался к воинам, поддерживающим Самуэля.
Кажется, начинается… Самуэль весь похолодел от страха.
«Ничего, – мелькнула в его голове полубезумная мысль. – У меня еще будет время погреться…»
Тревожные крики руимцев привлекли внимание Сета.
Что там еще случилось?
Он отбросил кость, которую сосредоточенно обгладывал, не чувствуя голода, чувствуя лишь насыщение желудка, разумно набирая сил для предстоящих поисков. Поднялся, вытирая измазанные жиром руки об одежду, и окликнул пробегавшего мимо оборванца.
Тот остановился, но не сразу. Пробежал по инерции несколько шагов, обернулся… На мгновение заколебался – словно сомневаясь, стоило ли подходить к Сету – но все же подошел.
– Почему паника? – прикрикнул Сет.
– Дикие… – отводя глаза в сторону, проворчал оборванец.
– Что – дикие? – раздраженно переспросил Сет.
Руимец помедлил с ответом. Сет разглядывал его.
Был этот человек истощенно худ, лохмотья выгоревшей добела одежды не полностью закрывали его тело. В многочисленных прорехах темнела грязная кожа. За веревкой, которая вместо ремня обнимала его пояс, торчали два кривых длинных ножа.
– Затеяли чего-то дикие, – будто бы неохотно пояснил оборванец. – Огни жгут… Может, нападение опять готовят…
Его окликнули свистом. Оборванец дернулся и, не спрашивая позволения, рванул на свист.
– Стой! – негромко приказал Сет. – Стой! – повторил он, ощущая, как непривычная злость закипает в нем. – Я не разрешал тебе уходить!
Оборванец остановился. Он по-прежнему не смотрел на Сета.
– Занять оборону на стенах, – скомандовал Сет. – И Ургольда ко мне. Живо!
– А нету его! – с непонятной истерической веселостью взвизгнул вдруг оборванец. – Нету его! И никого нету из этих… с разрисованными рожами! Собрались тишком и двинули куда-то… Вот так вот!
– Господин…
– А?
– Обращаясь ко мне, изволь говорить: «господин»…
Оборванец нервно хрюкнул и отступил на шаг.
– Северяне ушли! – крикнул он. – Господин! А нам что – подыхать тут? Затащили нас в эту дыру, а здесь… – не договорив, он шумно сплюнул. – Как нам обратно-то? Парни дорогу не знают! Северяне привычные по бездорожью шляться, по звездам и по солнцу путь определять, они не пропадут, а мы?! Домой хотим! Не было такого уговора, чтобы мы здесь головы сложили…
Кто-то еще из руимцев, прислушавшись к разговору, остановился. И этот остановившийся свистнул в сторону, подзывая товарищей…
Сет затравленно заозирался. Страх всплеснулся в нем – но лишь на мгновение. Руки его сами собой покинули обычное убежище за пазухой и крепко сцепились на груди.
– Я сказал: выставить оборону на стенах.
– Мало нас! – опять взвизгнул оборванец.
– Скоро всех до одного перережут… – гукнул еще один из руимцев, подходя ближе.
– Или ночью мертвяки загрызут… – раздался мрачный голос на спиной Сета.
Сет не обернулся.
– Господин, – выговорил он, поймав, наконец, взгляд оборванца с двумя ножами за поясом.
Тот уже не смог отвести глаз.
– Мало нас, господин… – с трудом, утишая голос, сказал он.
Сет посмотрел на второго. Руимец отшатнулся, инстинктивно прикрыв лицо ладонью.
Больше ничего не говоря, Сет направился к полуразрушенному гребню стены, у которой сгрудилась руимская шпана. Два оборванца потащились за ним, словно завороженные, глядя себе под ноги, вяло переставляя ноги, беспрестанно спотыкаясь. Третий, тот, что подошел к Сету со спины, перебегая от одного к другому, испуганным шепотом пытался их тормошить. Ему не отвечали.
Когда Сет подошел к стене, портовые головорезы притихли. Он увидел отсвет далекого пламени, багровым ожогом отраженный на черном небе.
– Слишком далеко, – ровно проговорил Сет. – На всякий случай держать оборону до утра.
Резко повернувшись, он ушел в сторону дворца. Двух оборванцев с одеревенелыми лицами, которые, будто псы, бездумно двинулись ему вслед, удержали. Их били по щекам, кричали в уши… Первым пришел в себя обладатель пары кривых ножей. Сильно вздрогнув от очередной оплеухи, он широко раскрыл глаза и вдруг разрыдался. Второй лишился чувств, рухнул плашмя на землю.
– Я видел… – глядя во тьму, туда, где исчез силуэт человека в черной одежде, проговорил один руимцев. – Рядом стоял. Прямо за ним. Глянул он на Кургузого, тот сам не свой стал. Глянул на Дылду, тот тоже обомлел… Колдун это, братцы. На погибель нас завел. Я о таких слыхивал. Говорят, такие душами человеческими питаются.
– Резать! – бухнул чей-то решительный бас. – Резать и весь разговор. От него вся гниль идет…
– Как его резать, когда он взглядом своим так и вяжет… ни рукой, ни ногой не ворохнуть.
– А подобраться незаметно и ножичком по горлу… Когда спит, – не сдавался бас.
– Да он и не спит теперь совсем.
– Неужто не осилим, ежели вместе навалимся? Лучше уж пусть дикие пиками своими проткнут, чем здесь заживо гнить…
– Видали? Нормальный человек в такую темень без огня ни пса не разберет, а он идет себе… вышагивает… Как тьма его водит…
После этих слов над развалинами повисло недолгое молчание.
– Здесь, – сказал Ургольд, останавливаясь. И поворошил сапогом потревоженные совсем недавно комья темной пыли. – Здесь, – подсветив еще для верности факелом, повторил он.
– Стена-то сплошная, – негромко проговорил воин за его спиной. – Что ж он – сквозь стену прошел?
– Следы тута обрываются…
Ургольд, передав кому-то факел, пудовыми кулаками забарабанил в стену.
– Вроде пусто за ней… – на минуту опустив руки, проговорил он.
Еще несколько ударов пришлись в разные части стены – и вдруг раздался резкий скрежет. Часть стены поднялась вверх, втянулась в открывшийся паз на потолке. Северяне загомонили.
– Бона! – победно выкрикнул Ургольд, но сразу же умерил голос. – Видали как?.. – почти шепотом закончил он.
Минуту все смотрели в черную дыру прохода. Ургольд нервно облизывал губы. Как старший, он должен был идти первым, но не решался сделать шаг. И тут его осенило.
– Ну-ка! – не оборачиваясь щелкнул он пальцами.
Его поняли. Верзила с подсохшими следами ногтей на татуированном лице подтащил к проходу Марту. Рыжеволосая почти не сопротивлялась. Что она могла поделать со здоровенным детиной, который к тому же всю дорогу в темноте не упускал момента, чтобы злобно пнуть ее исподтишка – расплачивался за позорные царапины… Верзила вопросительно оглянулся на Ургольда, тот кивнул.
Марта, подчиняясь мощному тычку громадной ручищи, рыбкой пролетела через порог, исчезла во мраке. Только слышно было, как она звучно шлепнулась на каменный пол.
Следом за ней шагнул верзила. Оказавшись в объятиях темноты, он чего-то забеспокоился и остановился, неуверенно оглянувшись.
– Давай, давай! – хотел сказать ему Ургольд и даже открыл для этого рот, но не успел вымолвить и слова. Плита, открывшая проход, рухнула вниз…
Верзила погиб мгновенно. Северяне инстинктивным жестом только еще подносили ладони к забрызганным кровью лицам, а душа несчастного уже покинула искореженное тело. В полной тишине снова заскрежетал камень – плита поднималась вверх. С нижней ее плоскости капали на порог крупные и тяжелые капли крови.
– Надо это… – хрипло выговорил Ургольд. – Надо… быстро перескакивать… Понятно?
Марта, зашевелившись во мраке, истошно закричала.
Вот он – шанс. Единственный шанс выбраться отсюда, другого уже наверняка не будет.
Последний раз слабо полыхнув, угас факел, и Берт остался в кромешной темноте. Тьма навалилась на него со всех сторон. Он замер, почему-то боясь шевельнуться. И в этот момент услышал мужские голоса сверху. Слов было не разобрать, но он и не силился понять, о чем говорили… Важно было одно: сюда идут!
И тогда сквозь толщу камня к нему прорвался женский крик.
Марта!
Рыжеволосая Марта!
Они притащили ее с собой. Какого черта?!
Перед ним белел в полной темноте громадный череп – будто светился изнутри. Этого света хватало даже на то, чтобы рассеять мглу на расстоянии двух шагов вокруг. Берт нашарил рядом с собой свой меч. «Ловушка захлопывается намертво, – вспомнил Берт. – И открывается только тогда, когда сюда приходит кто-то еще… Но после того, как опустится рычаг, выход остается открытым всего несколько секунд…» «Кость Войны невозможно уничтожить…» – пронеслась еще одна мысль.
Решение созрело в один миг.
Ловец схватил шлем. Голоса наверху звучали все громче – кажется, эти люди спорили о чем-то. О чем?
Два рычага.
Какой из них опустить?
– Правый… – прошептал Берт. – Правый…
А что будет, если они возьмутся за левый рычаг? Ему не хотелось даже думать об этом. Ведь там, в верхней комнате, – Марта…
Ловец, сжимая громадный череп в скользких от пота ладонях, целиком превратился в слух. Сейчас все – его жизнь и жизнь Марты – зависело от выбора людей там, наверху. Один рычаг запустит механизм опускающегося потолка, второй – раздвинет плиты пола.
Секунды тянулись с надрывной болью, будто жилы, подчиняясь клещам палача, медленно покидали его тело.
Наконец наверху надсадно заскрежетало. Дрожь побежала по каменным стенам. И в верхней комнате раскатился многоголосый крик, в который сверкающей нитью вплетался отчаянный женский визг…
ГЛАВА 3
Столько людей набилось в тесную комнату, что трудно было пошевелиться. Ургольд убрал руку с каменной змеиной головы и поспешно отступил назад, тотчас наткнувшись спиной на кого-то, мягко отстранившегося. Баба! Эта чертова баба… Он взял ее с собой, надеясь встретить чужака. Посмотрел бы Ургольд, как бы он бился, если б перед его глазами его бабу держали с ножом у горла. Но чужака не было здесь… Куда он делся? Следы вели в эту странную комнату, следы здесь обрывались.
Северяне, голося, заметались, путаясь друг в друге. Свет нескольких факелов из-за страшной толчеи не давал возможности рассмотреть происходящее – желто-красные пятна прыгали по человеческим лицам, по камням стен, рождали сотни уродливых, бешено скачущих, рваных теней.
– Тихо! – крикнул Ургольд, пытаясь понять, что же так напугало его людей. – Стоять!
Обернувшись, чтобы схватить девушку – кто ее знает, за ней глаз да глаз нужен, – он вдруг увидел, что плита входа, окровавленная понизу, медленно опускается, отрезая путь к отступлению. И в этот момент что-то коснулась затылка северянина. Вздернув руки, он расшиб костяшки о потолок, который почему-то очутился сразу над его головой. И все опускался вниз.
– Назад! – заорал он. – Отходим!
Только двое успели проскочить под опустившейся низко плитой входа. Только двое – но в комнате почему-то стало просторно. Дикие вопли теперь летели отовсюду: Ургольду казалось, что прямо у него из-под ног. Оттолкнув девушку – не до нее теперь стало – он подхватил с пола факел.
И едва не опрокинулся в расползающуюся в полу трещину. От неожиданности он вскрикнул, уронив в черную дыру факел. Пылающая головня прочертила огненный след в темноте, осветив копошение людских тел на дне открывшейся ямы.
Что происходит?! Яма? Откуда яма? И девка исчезла, как и не было ее.
Он попытался разогнуться, но ударился плечами о потолок, опустившийся еще ниже.
Крики ужаса летели из черной ямы, тревожно вопили счастливцы, оставшиеся по ту сторону страшной комнаты – каменная дверь все опускалась. Мерцающий факельный свет превращался в узкую полоску между порогом и окровавленной дверью. Каменные челюсти смыкались. Дрожали стены, скрежетали невидимые шестерни работающего механизма… Ургольд, силясь понять, что происходит и как ему теперь быть, шарахнулся в сторону – и уперся в стену. В стену? Но ведь он стоял в середине комнаты? Как он оказался у стены?
И вдруг увидел, что рядом с ним никого нет. Он остался один, совсем один. В смятении он переступил с ноги на ногу и провалился в пустоту. Рухнул в черную яму, подмяв кого-то под себя…
Нельзя было терять ни мгновения. Когда вокруг него завихрилась адская круговерть, Ловец, уловив огненные отблески, прыгнул, выдирая ноги из зловонной грязи, к свету. Люди, закованные в доспехи, вооруженные длинными тяжелыми мечами, падали на дно ямы, перепуганно орали. Пытаясь подняться, мешали друг другу… Где-то совсем рядом мелькнула копна рыжих волос.
Марта! Она жива. И она вместе с этими ублюдками провалилась под пол, в яму.
Берт скрипнул зубами, но заставил себя не поворачиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40