– Да. Теперь относительно артрита вашей матушки. Если его не лечить – это губительно скажется на ее здоровье. Чем раньше она обратится в доктору, тем лучше. В Веллингтоне есть очень хороший доктор. – Дойл быстро написал в своем маленьком блокнотике фамилию и номер телефона, вырвал листок и протянул Дэниелу. – Он наверняка поможет унять боли. А вот вам, мой мальчик, если хотите иметь нормальный сон, следует меньше пить на ночь чая. Вы слишком молоды, чтобы страдать бессонницей.
– Да вы просто волшебник, сэр!
– Нет, друг мой, никакой я не волшебник. Просто у меня есть глаза и уши. Глаза и уши. Понимаете? Передайте поклон вашей матушке. – Дойл сжал плечи Дэниела и вышел.

ГЛАВА 5

В воскресенье, когда уже начали спускаться сумерки, Дойл явился на место гибели Дюваля. Походил туда – сюда некоторое время. Экипажей на улице было мало. Мимо проехали всего несколько автомобилей, в которых принаряженные горожане возвращались домой с вечерней мессы. В парке неспешно катались велосипедисты. Дойл глубоко вдохнул осенний воздух и повернулся к Британскому музею.
Где-то там находилась разгадка тайны.
Он протиснулся сквозь группу туристов, покидающих музей. Высокий плотный охранник стоял между двумя античными скульптурными изображениями Анубиса, египетского бога, покровителя загробного мира, сам похожий на какогото идола.
– Пять часов! – возвестил он глубоким басом с сильным шотландским выговором. – Музей закрывается. Не забудьте сумочки, зонтики и прочие вещи. Пожалуйста, на выходе держите детей за руку. Через две минуты двери будут заперты. – Заметив Дойла, он повысил голос: – Вам лучше развернуться, сэр. Музей закрыт.
Дойл улыбнулся:
– Я Артур Конан Дойл и…
– … а я маленькая балерина, – закончил охранник. – А теперь, сэр, покиньте, пожалуйста, помещение. Мне сегодня нельзя задерживаться. Супруга приготовила на ужин говяжье жаркое, и у меня уже выделяется желудочный сок. Так что…
Конан Дойл показал документы. Охранник побледнел.
– Прошу прощения, сэр, – промолвил он, опустив голову. – Чем могу служить?
– Как вас зовут, приятель?
– Уэлгерд, сэр.
– Так вот, мистер Уэлгерд, я здесь по поручению лорда Черчилля. Он пожелал лично расследовать обстоятельства несчастного случая, имевшего место несколько дней назад.
– Джентльмен, которого сбил автомобиль?
– Именно. И если я не ошибаюсь, в ту же ночь здесь была предпринята попытка ограбления.
– Ну не то чтобы ограбление, сэр. У нас разбили окно, и сработала сигнализация. Я закончил обход всех помещений только сегодня после полудня и уверяю вас, сэр, ничего не пропало.
– Не сомневаюсь в тщательности ваших поисков, мистер Уэлгерд, но, надеюсь, вы не обидитесь, если я сам совершу небольшой обход здания, чтобы удовлетворить любопытство.
Уэлгерд поморщился.
– За тридцать лет службы, сэр, я узнал музей, как самого себя. Заверяю вас, ничего не пропало.
– Я не свободен разглашать детали моей миссии, мистер Уэлгерд. Скажу лишь, что ваше сотрудничество будет высоко оценено лордом Черчиллем. И разумеется, я глубоко сожалею, что по причине моего неожиданного визита остынет ужин, приготовленный вашей супругой.
Уэлгерд грустно усмехнулся:
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Дойл, но все равно мне не миновать скандала.
– Искренне сочувствую, мистер Уэлгерд. Да поможет вам Бог.
Охранник кивнул и принялся выпроваживать посетителей из центрального холла. Гул запирающихся замков эхом прокатился по коридорам пустого музея, оставляя за собой тишину.
– Следуйте за мной, сэр, – произнес Уэлгерд. Его начищенные до блеска черные туфли застучали по полу.
Он вошли в зал Черного континента, где под массивными стеклянными панелями находились предметы материальной культуры большинства племен и туземных народов Африки. Посетителей музея особенно привлекали маски и обрядовые одежды, поскольку эти вещи обладали очень высокой энергетикой.
Уэлгерд включил свет и, выбирая из связки нужные ключи, начал отпирать тяжелые решетчатые двери, поднимая их к потолку.
– Вы были здесь той ночью? – спросил Дойл, когда они зашагали по длинному коридору, по обеим сторонам которого были выставлены средневековые доспехи.
– В другом конце здания, сэр. Потом зазвонил сигнальный колокол, и я с несколькими сотрудниками начал поиски. О несчастном случае мы узнали позднее. Насколько мне известно, человек, сбитый машиной, был одет совсем не по погоде. Бедняга, видимо, лишился разума.
– А еще что-нибудь необычное произошло в ту ночь?
– Больше, пожалуй, мне ничего не запомнилось.
Дойл остановился.
– Боюсь, здесь наши пути разойдутся. Государственные дела, сами понимаете.
Уэлгерд не сумел скрыть разочарования.
– О, конечно. Но… вы хорошо знаете музей?
– Если заблужусь, позову вас.
– Ладно. – Охранник покраснел и нерешительно протянул Дойлу блокнот. – Сэр, может, вы…
– О да, конечно, конечно. – Дойл взял блокнот и начал писать автограф.
– Я… сам сочинил несколько рассказов, сэр, – признался Уэлгерд, заглядывая мэтру через плечо.
Конан Дойл поднял голову:
– Вот как? Вы тоже литератор?
– Пока ничего особенного не получилось, сэр. Разные детективные истории. Ограбления, полицейские. Но моей супруге нравится. Иногда она даже дает советы.
– А джентльмены из Скотленд-Ярда помещение осматривали? – неожиданно спросил Дойл.
– Они все прочесали, сэр. Очень тщательно.
– Замечательно. – Дойл протянул блокнот охраннику. Там было написано: «Достойному человеку Уэлгерду. Продолжайте сочинять. Артур Конан Дойл».
Охранник пробормотал слова благодарности. Дойл дотронулся до края шляпы и двинулся по коридору.

В зале археологических находок Дойл миновал колоссальный ассирийский рельеф, по сравнению с которым выглядел карликом. Посмотрев на Розеттский камень Базальтовая плита 196 г. до н. э., найденная в городе Розетта в устье западного рукава Нила, давшая ключ к дешифровке египетской письменности.

и мраморные статуи Элджина Греческие статуи V в. до н. э. из Парфенона, привезенные в Англию графом Элджином.

, он спустился на один пролет и прошел в зал античной греческой керамики и текстиля. Экспонаты его совершенно не интересовали, что было странно для человека, занимающегося расследованием ограбления. Он остановился у двери в туалет, расположенный в дальнем углу, и вошел.
Стены на две трети были выложены белыми и зелеными шестиугольными плитками, а выше выкрашены желтой краской, в некоторых местах она отслаивалась. В кабинках для слива воды следовало потянуть за цепочку. Это ничем не примечательное помещение находилось в историческом месте. Именно здесь начали копать котлован для фундамента этого здания в стиле неоклассицизма, которое Роберт Смирк задумал возвести после сноса дома Монтегью, где с 1759 года размещался музей.
Дойл вымыл руки, вытер их полотенцем, висящим над раковиной, и повернулся к стене напротив двери. Коснулся ладонью одной из центральных плиток, передвинул руку вверх на две плитки и сделал то же самое. После чего его рука скользнула еще наверх примерно через пять плиток, а затем опустилась вниз на четыре.
Через несколько секунд раздался скрежет, и часть стены отошла назад в темноту, обнаружив неровный контур тайного прохода. Дойл толкнул дверь дальше, быстро обернулся и скрылся в тени. Механизм снова заскрежетал, и стена приняла свой обычный вид.
Ярко вспыхнувшая спичка осветила лицо Дойла, когда он зажигал свечу на жестяной подставке на полу. Винтовая лестница вела вниз на двенадцать ступеней. Ровно через шесть штукатурка на стенах заканчивалась, и дальше шел просто камень. Последняя ступенька упиралась в деревянную дверь. Дойл повернул ручку.
В кабинете пахло старыми бумагами и жасминовым ладаном. Помещение было довольно тесным, способным вместить лишь письменный стол с креслом у стены, гардероб и книжный шкаф. Потрескавшиеся стены задрапированы арабскими шелками темно-фиолетового и изумрудного цветов. В стоящем в углу гардеробе располагалась часть знаменитой коллекции обуви Дюваля. Тайские тапочки, тибетские ботинки из кожи яка, немецкие танцевальные башмаки на деревянной подошве, поношенные самурайские сандалии с отверстиями для двух пальцев и многое другое.
Дойл приблизился к настенной вешалке. Наверху лежал талисман Дюваля – искривленный кусок дерева длиной чуть более полутора метров с гладкой поверхностью, на ней была выжжена надпись на древнем языке друидов. На стойке висели берет Дюваля и его пальто.
– Как же так, Константин? – прошептал Дойл. – Значит, ты вышел прогуляться под дождем без верхней одежды? Без своего берета?
Дойл бросил взгляд на шахматную доску на столе, где игра была прервана посередине, и повернулся к книжному шкафу у стены, самой дальней от двери. Там хранились оккультные тексты, в числе которых несколько редких первых изданий. Фолиант 1619 года «Ключ к алхимии» Роберта Флудда, «Откровения колдунов» Анри Боге 1608 года, «Изида без покрывала» Блаватской и «Пророчества Мишеля Нострадамуса» 1555 года. Завораживающие названия для любого адепта оккультизма, но детский лепет для мага ранга Дюваля.
Внимание Дойла привлекла карта мира восемнадцатого века, прибитая гвоздиками над столом. Она была испещрена сотнями небольших рукописных заметок. Символы, крестики, даты. Дойл достал из кармана пиджака лупу и приложил ее к карте, прослеживая пальцем линию от Греции до Италии. С трудом удалось прочесть:

«420 г., первое упоминание о заблудшем племени – из Афин в Рим. Справиться в журналах у Ди относительно даты, упоминаемой у Еноха. Племя разделилось в Имперской Персии. Часть направилась в буддийскую Индию, остальные в Китай династии Хань».

На одном из гвоздиков, держащих карту, Конан Дойл заметил амулет, монету на ленточке. На лицевой части изображен воин верхом на коне. Может, похожа на римскую. Он снова принялся разглядывать карту. Остров Манхэттен в Соединенных Штатах был обведен толстым кружком. Рядом надпись:

«Некоторые факты указывают на то, что племя объединилось в Нью-Йорке. Проконсультироваться с Лавкрафтом.
Новые игроки. Новые опасности. Религиозный орден Золотой утренней зари».

Последняя строчка, написанная почти каракулями, подчеркнута несколько раз:

«ОХРАНЯТЬ ТАЙНЫ ЕНОХА»

– Как же туда попасть? – произнес Дойл, осматривая комнату.
Он пошарил пальцами под антикварной пепельницейлампой, прохлопал боковые стенки книжного шкафа, перебрал все книги в поисках пустот под переплетом, отогнул край персидского ковра и простукал деревянные половицы. Тщетно. Расстроившись, Дойл некоторое время блуждал взглядом по шахматной доске на столе Дюваля.
С Константином он всегда играл белыми и неизменно проигрывал. Тот просто забавлялся, намеренно оттягивая роковой конец. Но на сей раз у белых было явное преимущество.
– Конечно, надо сделать рокировку, – пробормотал Дойл, меняя позиции ладьи и короля.
И тут же в книжном шкафу что-то щелкнуло.
– Надо же, какой шельмец осмотрительный, – с улыбкой прошептал Дойл.
Дюваль был на высоте, даже находясь на том свете.
Дойл осторожно отодвинул книжный шкаф от стены, где обнаружилась кабина лифта. С сильно бьющимся сердцем он сунул трость под мышку и со свечой в руке вошел в кабину. Повернул управляющую ручку по часовой стрелке на половину оборота. Механизм негромко загудел, дверь кабины захлопнулась. Кабинет Дюваля пропал из вида. В течение десяти секунд удушающую черноту чуть рассеивало подрагивающее пламя свечи. Натужно скрипел скользящий по металлу толстый канат. Кабина покачивалась. Наконец, слегка завибрировав, остановилась. Дойл прижался к стенке и постоял так, прислушиваясь к собственному дыханию. Затем сдвинул дверь в сторону и вышел на роскошный красный бархатный ковер.
Свеча осветила небольшой салон со стенами горчичного цвета. Большое количество зеркал и консольных канделябров. На стенах висели портреты в дорогих рамах. Персонаж одного сильно напоминал самого Дойла. В дальнем конце комнаты виднелись застекленные створчатые двери. За ними находился зал реликвий.
Экспонаты размещались внутри защитных сфер из венецианского стекла на постаментах, которые сами по себе являлись произведениями искусства. Одной из первых реликвий была мумия женщины в застекленном гробу. Высохшие руки, напряженно вытянутые вдоль туловища, зияющие черные глазницы, волосы, похожие на паучьи ноги. Тело выбросили на песчаный берег океанские волны где-то в Западной Африке. Дойл был свидетелем находки.
Абсолютно все у этой женщины было человеческое. Но ниже сморщенного живота, в том месте, где должны находиться ноги, начинался толстый рыбий хвост с частично осыпавшимися чешуйками. Надпись на гробе гласила:

РЕАЛЬНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУЩЕСТВОВАНИЯ РУСАЛКИ – МАДАГАСКАР, 1905 г. ВОЗМОЖНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ – АТЛАНТИДА

Подняв свечу повыше, Дойл двинулся дальше, к следующему экспонату – великолепному изумруду, покрытому резной финикийской вязью, датируемой примерно 200 годом до н. э. Именно его безуспешно искали ученые-алхимики. Чудо, короткое, как сонет, и по-прежнему непостижимое в своей истинности.

ИЗУМРУДНАЯ ТАБЛИЧКА ГЕРМЕСА

При виде следующей реликвии по коже Дойла пошли мурашки. Он знал обстоятельства обнаружения этого экспоната, а также то, что демонический дух удалось успокоить лишь с помощью специальных заклинаний. Но даже сейчас ощущалось, что на вас улыбаясь смотрит сам дьявол. Под стеклом лежал череп, принадлежащий самому ужасному человеку пятнадцатого столетия, чья злоба была столь интенсивной, что пережила тело. Надпись гласила:

ЧЕРЕП ЖИЛЯ ДЕ ЛАВЕ, «СИНЕЙ БОРОДЫ» Жиль де Лаве, барон де Ретц (1404–1440) – французский маршал, занимался алхимией в своем замке вблизи Нанта; невероятно порочный, погубил множество мальчиков и девочек; сожжен на костре.

– 1766 г.

Дойл перенес внимание на экспонат, лежащий по другую сторону от черепа и уравновешивающий энергетику комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33