Томас Уилер
Арканум



Томас Уилер
Арканум

Посвящается Кристине

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мой отец Джералд Уилер был не только замечательным писателем и рассказчиком, но и тонко разбирался в исторических курьезах и загадках. Видимо, я частично унаследовал его дар, иначе этот роман никогда бы не увидел свет.
Моя мать Джуди Бартон научила меня смотреть на вещи особым образом и заставила поверить, что в этом мире возможно все. Аркануму Таинственные силы, тайны, доступные только посвященным; в романе так называется тайное общество магов. – Здесь и далее примеч. пер.

она оказывала постоянную помощь, за что я ей бесконечно благодарен.
Мой друг и менеджер Уоррен Зиде также поддерживал Арканум с самого начала. Его коллега Крейг Перри, выдающийся знаток литературы, многократно перечитывал рукопись романа, подвергая его яростной критике. Автор порой приходил в отчаяние и бунтовал, но в конце концов это способствовало улучшению качества романа.
Мой брат Уильям Уилер, обладающий незаурядным писательским талантом, знал содержание романа настолько, что, наверное, смог бы процитировать некоторые пассажи, будучи разбуженным посередине ночи. При общении с автором он проявил поистине героическое терпение и внес ряд чрезвычайно ценных предложений.
Хочу также поблагодарить моих дорогих друзей Бобби Коэна и Мишель Раймо за постоянную поддержку в работе над рукописью и необыкновенно ценные советы.
Большую помощь в подготовке рукописи к изданию оказали мои помощники Кэролайн Крисе и Робби Томпсон, включившиеся в работу позднее.
Я в вечном долгу перед моим агентом Мелом Бергером за его необыкновенный энтузиазм и компетентную помощь.
Мой редактор в издательстве «Бэнтам Делл» Ричард СанФилиппо оказался не только исключительно квалифицированным специалистом, но и замечательным другом.
И наконец, все написанное обязательно читала моя жена Кристина Малперо-Уилер. Она ежедневно подпитывала меня энергией, даже не предполагая, насколько помогали в работе ее мудрость, искренность и оптимизм. Разумеется, я благодарен ей также и за то, что она произвела на свет Луку Томаса Уилера.

ГЛАВА 1
Лондон, 1919 год

Спящий Лондон нещадно терзало сентябрьское ненастье. Налетали порывы ветра, по крышам барабанили капли дождя, огромные, как серебряные доллары, заставляя голубей на верхушках фонарных столбов испуганно жаться друг к другу. Неожиданно ветер стих. Деревья в Кенсингтон-Гарденз качнулись в последний раз, и, город, затаив дыхание, наконец перевел дух.
«Форд-Т» нырнул под Марбл-Арч Триумфальная арка, сооруженная в качестве главного въезда в Букингемский дворец и позднее перенесенная в Гайд-парк.

и обогнул Гайд-парк. Взрывы смеха в машине можно было услышать, даже не напрягаясь.
Дэниел Бизби держал руль одной рукой. Другая была занята исследованием пышного бедра Лиззи. Что ни говори, а после пяти пинт Примерно два с половиной литра.

смелости прибавилось. Лиззи, которая после спектакля даже не успела переодеться, притворялась, будто не замечает, как под юбкой елозят его настойчивые пальцы. Всегда готовая пофлиртовать, она почему-то не осознавала, какое впечатление производит своим поведением на ухажеров и какие ожидания в связи с этим у них возникают. Когда рука Дэниела добралась до колена, Лиззи проворковала:
– Представляешь, этот нахал Куигли передал мне записку перед выходом, когда я была уже в образе! А как у него противно пахнет изо рта. Непонятно, что этот человек ест, но в нем явно ощущается нечто нездоровое. Ты заметил, какая сегодня странная публика? Даже никто ни разу не засмеялся.
Дэниел улыбался, делая вид, что слушает, но его внимание было сфокусировано на том, чтобы продвинуться чуть дальше вверх по ее бедру. Наконец она его одернула, смущенно пробормотав:
– Дэнни…
На заднем сиденье дела шли веселее. Там Гулливер Ллойд вовсю лапал Селию Уэст, не столь красивую, как Лиззи, и уж тем более не такую талантливую актрису, но зато покладистую. Селия не жеманничала, и мужчины это ценили. Недостаток роста Гулливер компенсировал нахальством, к тому же он был богат.
– Ну перестань же, Гулли, – прошептала Селия, часто дыша, однако не делая попыток отстраниться.
Когда Гулливер наконец жадно впился губами в ее губы, она покорно прикрыла подведенные веки. Дэниел Бизби бросил взгляд в зеркало заднего обзора и стиснул зубы.
Все четверо – актеры театра на Лестер-сквер, где начали играть новую пьесу. У Дэниела и Лиззи роли влюбленных. Он был неравнодушен к ней и в жизни, только вот никак не мог найти правильного подхода. Смущался, а сейчас, выпив, лез напролом. А Гулливер не комплексовал, нет. В этом сезоне Селия у него уже четвертая. Конечно, Гулли богат и потому получал все, что хотел, а Дэнни жил в Ист-Энде, бедном рабочем районе, в многоквартирном доме, и этот новенький автомобиль, разумеется, принадлежал Гулли, но зависти не было. Просто…
На заднем сиденье прерывистое дыхание и шорохи сменились хихиканьем. Дэниел положил обе руки на руль и бросил взгляд на Лиззи. Она густо покраснела. Он достал из кармана старую кожаную фляжку, глотнул и прибавил газу, выезжая на Пиккадилли-серкус. Лиззи ухватилась за дверную ручку.
– Дэнни, помедленнее, пожалуйста.
Не снижая скорости, он свернул еще раз, ударившись колесом о бордюр.
– Ой, Дэн, – проворчал с заднего сиденья Гулливер. – Полегче, старина. – Его рука уже наполовину втиснулась под корсет Селии.
– Высади меня где-нибудь. – Лиззи повернулась к окну, затуманив дыханием стекло. – Уже поздно.

«Форд-Т» резко свернул за угол в восьмидесяти метрах от ворот Британского музея, мрачно поблескивающего темными зарешеченными окнами. Монументальное приземистое здание, обсаженное высокими елями, распростерлось на три квартала. Единственным посетителем в столь поздний час здесь был туман, который по странному капризу природы вдруг спустился на землю. Он напоминал вражескую армию. Обволакивал дымкой каждое строение, делал непрозрачными окна, стелился по земле, пытаясь проникнуть во все закоулки.
Вдруг в темноте раздался звук, словно где-то разбилось стекло. Следом зазвонил сигнальный колокол.

Автомобиль также обволокло туманом. За окнами была сплошная белесая мгла. Лиззи поежилась.
– Дэнни.
Дэниел Бизби затормозил, как только исчезла дорога. А через секунду произошло нечто ужасное.
Позднее в полиции Лиззи рассказала, что в первое мгновение ей почудилось, будто она видит одного из «белых ангелов», каких лепила из снега с младшими братьями в Швейцарии, куда ее возили кататься на лыжах богатые дедушка и бабушка. Проступающее сквозь туман серое пятно напоминало ей ангела с раскинутыми крыльями. Но когда туман рассеялся, крылья превратились в обыкновенные человеческие руки, отчаянно молотящие воздух.
Человек возник из тумана совершенно неожиданно. Лиззи истерически вскрикнула, ухватившись за ручку. Дэниел Бизби резко повернул руль, автомобиль вылетел на тротуар, проехал несколько метров по лужайке и врезался в металлическую ограду. Скрежет металла смешался с треском человеческих костей. Отброшенное ударом бампера, тело перевернулось в воздухе и шлепнулось на мокрую мостовую.
Лиззи не переставала кричать, закрыв лицо руками.

– Дэн, что случилось?.. – нервозно спросил Гулливер.
– Это был человек? – завопила Селия. – Да? Человек?
Дэниел ничего не соображал. Мешали крики Лиззи и Селии.
Гулливер повернулся к заднему окну.
– О Боже, Дэн! Он лежит на дороге!
– Но я же ничего… – Дэниел смотрел на ветровое стекло. Оно все потрескалось от удара, а в одну из трещин попала прядь седых волос несчастного незнакомца.
– Он мертвый? – воскликнула Селия.
Справой стороны дверцу заклинило. Гулливеру пришлось перелезть через нее, чтобы вылезти из машины.
– О Боже мой, Боже мой, Боже мой… – причитала Лиззи.
– Девушки, прошу вас, успокойтесь! – прикрикнул Гулливер и быстро двинулся вслед за Дэниелом к распростертому на асфальте телу, куда вел широкий кровавый след.
Они осторожно обошли мертвеца. То, что человек погиб, сомнений не было. Вокруг головы уже образовалась лужа крови. Правая рука казалась в два раза длиннее левой, потому что была оторвана. Лопаточная кость белела, похожая на акулий плавник. Правое колено согнуто под противоестественным углом. Дэниел вгляделся в лицо. Рост под два метра. Седые волосы, борода. Вроде бы старик, но крепкий. Руки мускулистые, широкоплечий.
– Что же это такое, Дэн? – прошептал Гулливер.
Терзаемый виной, Дэниел опустился на колени и коснулся руки старика. Тот неожиданно застонал.
– Он живой, Дэн, – изумился Гулливер. – Дышит.
С помощью приятеля Дэниел приподнял старика за плечи и положил голову себе на колено. Веки старика задергались, а затем он открыл глаза и огромной ручищей крепко сжал предплечье Дэниела. Задвигал челюстью, роняя капли крови на бороду. Дэниел попытался отстраниться, но старик не отпускал.
– Он проник…
– Гулли, помоги! – крикнул Дэниел, стараясь освободиться от цепких пальцев старика. – Гулли…
– Он проник ко мне в сознание, – прохрипел старик, ухитрившись приподнять голову на несколько сантиметров.
– Что он сказал? – испуганно спросил Гулливер, пытаясь оттащить Дэниела.
Но старик притянул его к себе, обдав дыханием, в котором смешались запахи табака, крови и… смерти, и произнес свистящим шепотом:
– Предупреди… Арканум…
– О Боже… – Дэниел снова попытался вырваться.
Старик неожиданно разжал пальцы, голова безжизненно откинулась назад. Взгляд остановился, уставившись в бесконечность.
Последнее произнесенное им слово, «арканум», повисло в тишине, нарушаемой лишь приглушенными всхлипываниями девушек.
Неожиданно облака рассеялись, выпустив полную луну, и она озарила поверженного старика серебристым сиянием.
Стало достаточно светло, но никто не заметил, как в тени вспыхнул голубой монокль. Там притаился еще один свидетель. Он постоял несколько секунд и, взмахнув полами длинного черного пальто, бесшумно удалился, оставив после себя лишь тишину, наступившую после бурного ненастья.

ГЛАВА 2

Сэр Артур Конан Дойл сидел перед чистым листом бумаги. Сосредоточиться не получалось. Мешало все, даже мерное тиканье старинных часов. Он посмотрел на тигровую шкуру под ногами, обвел глазами комнату, медленно переводя взгляд с предмета на предмет.
Бильярдная в Уиндлхеме занимала весь первый этаж особняка. Она служила Дойлу также рабочим кабинетом и, если нужно, трансформировалась в танцевальный зал. Рядом с камином из красного кирпича стояли пианино и арфа его жены, леди Джин. Бильярдный стол с ножками в виде львов располагался в противоположном конце. Оружие эпохи Наполеона, которым были увешаны стены, Дойл приобрел в разное время по случаю. Впечатляла вешалка из оленьих рогов двухметровой длины. Взгляд Дойла миновал бюст Шерлока Холмса в знаменитой охотничьей шляпе и надолго задержался на портрете кисти Сидни Пейджета, на котором был изображен Кингсли Дойл в форме королевских ВВС. Ему показалось, что он смотрится в зеркало. Но не сейчас, а много лет назад, когда он был в возрасте сына. Дойл вздохнул и принялся разглядывать свои руки, чувствуя, как где-то внутри с легким скрипом открывается дверца шкафчика, выпуская на волю знакомую томительную печаль. Он дождался, когда его окатит первая волна, и снова уткнулся взглядом в чистый лист бумаги.
Зазвонил телефон. Приглушенное треньканье этого хитрого изобретения Белла неизменно раздражало Дойла. Какая наглость: человек заявляется к вам без предупреждения, требует внимания, и не важно, чем вы в данный момент заняты. А не отвечать невежливо. Дойл недовольно смотрел на телефон, постукивая авторучкой по подлокотнику кресла.
Половицы скрипнули. Он поднялся и прошел к деревянной полке над камином. Снял трубку.
– Да! Слушаю! – У Дойла была привычка кричать в телефон.
– Артур? – произнес глубокий голос.
В телефонной линии что-то постоянно трещало, но перепутать было невозможно. Говорил приятель Дойла, министр вооружения Уинстон Черчилль. Они подружились во время парламентских выборов 1900 года.
– Я слушаю, Уинстон.
– У меня новость. Боюсь, что ужасная. – Несколько секунд на линии раздавались трески. – Умер Константин Дюваль.
Из ручки на пол капнули чернила. Дойл провел ладонью по пышным усам и закрыл глаза. Плечи обмякли. Он положил капающую ручку на полку.
– Когда?
– Вчера ночью. Сбит автомобилем. В тумане.
– Боже мой. – Конан Дойл почувствовал приступ тошноты, верный спутник горя. К сожалению, за свои шестьдесят лет он переживал такое не раз.
– Артур, ты хорошо знал Дюваля. У него есть какие-то родственники?
– Вообще-то… мне неизвестно.
– Я попрошу, чтобы в Ярде разузнали, но не думаю, что им повезет больше, чем мне. У нас практически нет о нем никаких сведений.
Дойл стоял, пошатываясь. В голове мелькали какие-то образы, слова, обрывки мыслей.
– Кажется, он упоминал однажды… после поездки на Восток… что хочет, чтобы его кремировали.
– Да? Это мы можем устроить. – Черчилль замолчал. Он понимал, что Дойл располагает информацией, и ждал, когда тот что-нибудь выдаст. В конце концов не выдержал: – Что он делал в Британском музее… ночью?
– Понятия не имею, – ответил Дойл.
– Не сомневаюсь, что имеешь! – взорвался Черчилль. – Ведь вы были друзьями. Артур, старина, я жду, когда ты мне расскажешь.
Дойл вздохнул.
– Честно, Уинстон, мы уже очень давно не виделись и…
– Дюваль был выдающейся личностью! – прервал его Черчилль. – Это известно многим, но только ты знаешь, насколько эта личность была выдающейся. И обязан поведать об этом нам всем. В конце концов, хотя бы из уважения к своей стране и королю. Потому что… – Сообразив, что пережимает, Черчилль смягчился. – Я понимаю… для тебя это ужасная потеря. Вы были так близки. Но… он прожил хорошую жизнь. Каждый из нас может только мечтать о такой интересной, насыщенной замечательными событиями жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33