Как ты будешь отчитываться, когда отсрочка по таможне кончится?— Никак не будем отчитываться, — бурчали графья, когда полковник, утомленный непонятливостью Сысоева, разводил руками. — Отвяжись, ради бога. Ну плохие мы коммерсанты. Покупаем дорого, продать норовим подешевле. В убыток работаем. Так и скажем, что проторговались. Не дергайся.Однако не все рассуждали так, как полковник. Испуганное сгущающимися тучами общество инвалидов, которое попало в указ явно за компанию, резко свернуло работу по льготам. Сотрудничавшие с ними коммерсанты стали нести огромные убытки. Сначала инвалидов пытались переубедить, но потом, столкнувшись с явным непониманием ситуации, коммерсанты объявили, что отныне будут говорить по-другому. Начался отстрел непокорных. Строптивых сотрудников фондов гасили из армейских карабинов и пистолетов иностранного производства, взрывали в машинах и подъездах, поджаривали утюгами и паяльниками. Министерство внутренних дел, знакомое с разгулом уличных войн только по методическим пособиям, зашевелилось всерьез, но сделать ничего не могло. Нужна была свежая мысль, а ничего такого в голову не приходило.— Ты что такой нервный? — спросил Виктор у полковника, заскочив к нему как-то на Старую площадь.Полковник, беспорядочно передвигавшийся по кабинету на поскрипывающих протезах, цветисто выматерился и погрозил в окно кулаком.— Да ну их всех! — объявил он. — Городят невесть что.— Есть проблемы? — встревожился Виктор, у которого на подходе был очередной миллион на колесах. Полковник махнул рукой.— Ты же видишь, что творится. Заварили эту дурацкую кашу с отсрочками…Льготники напугались, боятся, что потом взыщут. И объяснить им никак нельзя. А у людей из-за них бизнес встал. Конечно, никто не будет этого терпеть.Позавчера еще одного в подъезде грохнули, слышал? Короче, меня вызвали и приказали что-нибудь придумать. Чтобы льготники перестали трястись и смогли нормально работать. А что я им придумаю? Я кто — финансист, что ли? Я говорю, давайте отсрочки отменим на хер, будем работать как работали. Нет, говорят, нельзя.Он снова выругался.— Слушай, Вить, а этот твой главный… Он же толковый мужик вроде. Если его попросить… Можешь сделать?На встречу с полковником Платон согласился мгновенно, что при его загрузке было просто удивительно. Выслушав по-военному четкий рассказ Беленького, он сразу оценил ситуацию.— Ни с кем не соединяйте, — приказал Платон администратору клуба. — Значит, так. Сначала была отмена всех таможенных платежей. И льготники работали нормально. Потом сказали, что за таможню придется платить. Через полгода. Так?И льготники напугались. Я правильно понимаю, Паша?— Правильно, — кивнул Беленький, прихлебывая апельсиновый сок.— А теперь на них из-за этого наехали, и начался беспредел. Верно?— Все верно.— У нас в связи с этим проблемы есть? А, Вить?— У нас нет.— Угу. Тогда при чем здесь я?— Мы все по одному указу идем, — напомнил полковник. — А сейчас уж больно напряженная обстановка. Мне сказали тут… — Он ткнул пальцем за окно. — Короче, если не возобновится нормальная работа, все могут прикрыть. В МВД уже справку готовят. Лично для Самого.Платон задумался.— Я просто так ничего делать не буду, — объявил он. — Какой у нас будет интерес, если я скажу, как надо поступать?— Процент хочешь? — догадался Беленький. — Это нормально. Могу переговорить. Думаю, что договоримся.— Паша, — сказал Платон, размышляя о чем-то, — мне как-то один человек звонил… Когда все начиналось… Помнишь? Ну насчет тебя… Пусть он мне еще раз позвонит. Это ведь и в его интересах, правда?— А чего ж не позвонить? — согласился Паша и выудил из внутреннего кармана мобильный телефон. — Сейчас сделаем.— Павел Беленький на проводе, — доложил он в трубку. — У себя? Соедини. — И полковник протянул аппарат Платону.Платон схватил телефон и выскочил за дверь. Через несколько минут вернулся улыбающийся.— Договорились? — поинтересовался Беленький. Платон кивнул.— Садитесь поближе. Рассказываю, как надо делать. Виктор оценил изящество идеи мгновенно, тем более что он познакомился с ней еще в ту пору, когда Платон и Ларри подбирали под себя «Информ-Инвест». Это была слегка модифицированная схема «Мельницы».— Я с НИМ согласовал, — сообщил Платон, указывая пальцем на мобильный телефон полковника Беленького. — Тут нужен будет всего лишь документ, утвержденный Министерством финансов. ОН обещал, что сделает без проблем.Значит, идея такая. Президентский указ гласит, что он обеспечивает государственную поддержку всяким там… объединениям и фондам. Так вот…Освобождение от таможенных платежей — это не годится. Абсолютно! И отсрочка тоже… Это все противозаконно. Надо что сделать… Выбираем банк. Там открываются такие счета — спецсчет Минфина, счет таможенного комитета и счета всех льготников… Я просил ни с кем не соединять! Неужели непонятно?.. Кто?Пошел он к черту. Скажи, что перезвоню через полчаса… О чем я?.. Да! К льготнику поступил товар. Он тут же со своего счета оплачивает таможню. В полном объеме, без всяких льгот и отсрочек. Это понятно. Деньги за пять минут поступают на таможенный счет… потому что все в одном банке… тут же с него списываются… и поступают на спецсчет Минфина. Здесь же. Вот и все.— Я что-то не понял, — нахмурил лоб полковник Беленький. — А где же… — Он пошевелил пальцами.— Ах да, — огорчился Платон. — Забыл совсем. Льготники для оплаты таможни берут в этом же банке кредит. Под очень низкий процент. Практически бесплатно.Им-то и расплачиваются с таможней.— Где же ты такой банк найдешь? — иронически спросил полковник. — Который даст дешевый кредит, да без обеспечения, да еще и безвозвратный?— Почему это без обеспечения! — обиделся Платон. — Я же объясняю, что президент хочет обеспечить государственную поддержку инвалидам и малому бизнесу… Вот пусть Минфин и прогарантирует возврат кредитов. На один день. А если через день льготники не вернут банку кредит, то Минфин, как гарант, рассчитается с банком со своего спецсчета.Полковник уставился на Платона, как на возникшего из ниоткуда инопланетянина.— Что-то я не врубился, — признался он. — Переведи.— Еще раз объясняю, — терпеливо сказал Платон. — Предположим, я должен один рубль тебе, ты должен рубль Витьке, а он должен рубль мне. Ни у одного из нас денег нет. Тут приходит кто-то, администратор, к примеру, и покупает у меня за один рубль… не знаю что… квартиру. Он дает мне рубль. Понял? Я отдаю этот рубль тебе, потому что я тебе должен. Теперь мы с тобой в расчете, так? Ты отдаешь рубль Витьке. С ним ты теперь тоже в расчете. Он отдает рубль мне. Все!Больше никто из нас никому ничего не должен. А у меня остался рубль. За проданную квартиру. Тут опять приходит этот… администратор… и говорит, что квартиру покупать раздумал. Я ему его рубль и возвращаю. В результате я при своей квартире, администратор с рублем, а мы все без долгов.Полковник долго молчал, переваривая услышанное.— Все равно не понял, — объявил он наконец. — Выходит, мы платим за таможню? Так или нет?— Так, — согласился Платон. — Кредитными деньгами. Потом эти деньги проходят по цепочке, попадают в Минфин, и Минфин за тебя рассчитывается с банком. Уловил?Полковник уловил, потому что глаза его вдруг заблестели.— Ну ты голова! — восторженно сказал он. — Башка! А твой интерес где будет?— Не переживай, — рассмеялся Платон. — Себя я не обижу. Просто банк, через который будет идти вся работа, назову я. И маленький, ма-аленький такой, процент по кредиту — он и будет моим интересом. Но зато сразу со всех льготников. Именно это, кстати говоря, я только что согласовывал.Только поражение всегда остается сиротой, а у победы много отцов.Видоизмененная «Мельница» вошла в новейшую историю российского бизнеса и наречена была в честь заместителя министра финансов, который впоследствии использовал эту же схему, но в интересах совсем других людей. И другого банка.Полковник Беленький, воодушевленный открывшимися перспективами, развернул бешеную активность. При поддержке таинственного собеседника Платона «Мельница» уже через неделю закрутилась в полную силу. Поредевший строй льготников сомкнул ряды и с новыми силами потащил через границу легализованную отныне контрабанду. * * * Однако на стене продолжали появляться новые огненные буквы, выводимые все той же невидимой рукой. И пророчество постепенно обретало смысл и кристальную ясность.После того как несколько групп первопроходцев были выведены из строя, незыблемые когда-то конвенции и договоренности утратили исходную силу. Раздел рынка, определенный в самом начале, перестал существовать. Захват чужих территорий стал повседневной реальностью. Автомобили, которые раньше были исключительной прерогативой полковника Беленького и его аристократов, стали ввозиться всеми, кому не лень. То же самое происходило на водочном и сигаретном рынках. Льготники, выступавшие в прошлом единым фронтом, стали беззастенчиво сбивать цены на свои услуги, перетягивая одеяло каждый на себя. Всех подстегивало ощущение, что очень скоро таможенный бизнес может закончиться.Великая война льготников началась с мелочей.— Мы знаем, что вы работаете через «глухих», — заявляли «афганцы»Радчикова, появляясь в офисе коммерческой фирмы. — Они с вас дерут тридцать процентов. Мы будем брать по двадцать пять. Но с условием — весь завоз товара только через нас. Договорились?На Смоленской таможне неделями стояли многокилометровые хвосты. Фуры табачных королей съезжали с дороги на обочину, на предельной скорости обходили очередь и подлетали к таможенному посту. Нам ждать некогда! Народ желает курева.Однажды Виктор, обеспокоенный необъяснимой задержкой автовозов, поехал на Смоленскую таможню вместе с графом Пасько. То, что они увидели, потрясло обоих.Когда партнеры стояли возле покрытых пылью и грязью автовозов, мимо них стрелой пролетела колонна. Впереди шли два джипа, на подножках которых стояли автоматчики. За ними — две фуры. Из кабин торчали ружейные стволы. Замыкал движение грузовик с людьми в камуфляже. В руке одного из них Виктору померещилась граната на длинной ручке.— Табачники, — сплюнул в грязь водитель автовоза. — Общество слепых.Сегодня уже четвертый раз проходят. А мы тут торчим…— Надо будет Паше рассказать, — произнес расстроенный граф. — Просто беспредел.Когда Павлу Беленькому рассказали про увиденное на таможне, он только скрипнул зубами.— «Слепые», говоришь? Ладно. Я знаю, кто у них там заправляет. Надо стрелку забивать. Первые выстрелы Льготники вовсе не хотели воевать друг с другом. Обостренные отношения с коммерсантами уже нанесли им трудно восполнимые потери. Однако нервозная неуверенность в завтрашнем дне создала поистине взрывоопасную обстановку, и для начала кровавых разборок достаточно было самого ничтожного повода. Такой повод не заставил себя ждать.Славянские группировки издавна воевали с кавказцами. После серии крупных стычек, выведших из строя немало бойцов, было достигнуто что-то вроде неустойчивого перемирия. На сходке в ресторане «Метрополь», вотчине «славян», куда съехались, помимо хозяев, чеченцы и ингуши, армяне и грузины, азербайджанцы и дагестанцы, внешне царила атмосфера согласия и взаимопонимания.Потягивая из высоких стаканов свежеотжатый апельсиновый сок и минеральную воду, вчерашние непримиримые враги договаривались о том, что жить надо по справедливости, разбираться только по понятиям и по закону, а допускать беспредел во взаимоотношениях никак нельзя. Такая постановка вопроса устраивала совершенно всех, хотя на самом деле никто не собирался сдавать позиции — практически каждый держал фигу в кармане или камень за пазухой.И все же открытая война, с использованием как оружия, так и прирученных ментов, совершающих заказные налеты на базы противника, стала надоедать даже самым принципиальным. Сережа Красивый, еще вчера оравший, скрипя зубами, что он есть самый злейший враг чеченского народа, сегодня дружески беседовал с Большим Малом, который согласно кивал, слушая рассказ Сережи о его недавней поездке в Лондон.Сережа закатился в Лондон проведать старых друзей, а заодно проветрить одну знакомую. Относился он к ней вполне нормально, однако последнее время эта знакомая стала выступать с несусветными посягательствами на Сережину личную жизнь, и поездка должна была красиво завершить затянувшиеся отношения. За ужином в ресторане «Грин Рум», незадолго до возвращения на родину, Сережа объявил об этом подруге, а чтобы она не очень огорчалась, предложил организовать для нее какой-нибудь бизнес. Подруга и не думала огорчаться.— Ювелирку какую-нибудь, — сказала она. — Не намного. Так, для раскрутки.На следующий день, в субботу, в ювелирный магазин на Бонд-стрит зашла парочка: он — в лакированных сапогах на высоком каблуке, черных узких брюках и ослепительно белом пиджаке, она — в умопомрачительно короткой юбке и черном же топе. Сопровождая неуверенно выговариваемые английские слова выразительной жестикуляцией, клиенты потребовали показать им что-нибудь.— Where you come from? < — Откуда вы? (англ.)> — с дежурной вежливостью поинтересовался продавец.Услышав, что из России, продавец изменился в лице, быстро юркнул за дверь и вернулся с четырьмя подносами. Парочка кивнула, взяла подносы и устроилась у окна в углу.Через четыре часа они все еще продолжали изучать содержимое подносов. Пора было закрывать магазин, но парочка с места не двигалась. Продавец, уже утратив надежду продать что-либо этим экскурсантам, подошел, покашлял в кулак и сообщил:— Soiry, but we are closing. You like something of this? <Извините, мы закрываемся. Вы хотите что-нибудь из этого? (англ.)>.— Чего он лопочет? — спросил Сережа. — А? Скажи ему, что берем.Продавец воодушевился.— What of this would you like to buy? < — Что из этого вы хотите купить? (англ.)>.— Он что, тупой? — возмутился Сережа. — Скажи ему — все берем. Услышав перевод, продавец изменился в лице и исчез. Появился он через минуту, в сопровождении менеджера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101