Хатч отчаянно метнулся в сторону, и чудом избежал второй пули. Прямо перед собой успел заметить разветвление туннеля – левый оканчивался чем-то похожим на зияющую пропасть. Третий выстрел, четвёртый – и что-то прошило ухо жуткой иглой.
Ранен! Хатч на бегу схватился за лицо, чувствуя струйку крови из разорванного уха. Он нырнул в узкий коридор и, насколько смел, приблизился к яме. Затем вжался в стену и принялся напряжённо выжидать в непрогрядной мгле. С очередным выстрелом он прыгнет на Стритера, схватит обеими руками и швырнёт вниз. А может, Стритер разбежится, не успеет остановится и сам туда свалится.
В напряжённой тишине абсолютно чёрного коридора он услышал тихую поступь, едва ли громче, чем стук собственного сердца. Стритер наощупь брёл вдоль стены. Хатч продолжил выжидать. Теперь послышалось негромкое хриплое дыхание. Стритер бережёт патроны – наверняка у него ограничен запас. Быть может, придётся…
Внезапная вспышка – и грохот. Хатч прыгнул вперёд, отчаянно пытаясь предвосхитить второй выстрел, и когда он почти сомкнул руки на Стритере, в голове взорвалось. Глаза заполнило ослепительное сияние, стирая мысли, стирая всё на свете…

50

Стараясь держаться под прикрытием скал, Бонтьер по узкой тропинке прошла от Главного лагеря в глубь острова, до тропинки, ведущей вверх по склону. Оттуда направилась выше, пробираясь украдкой, постоянно замирая и вслушиваясь во мглу. Вдали от света лагеря тьма оказалась настолько кромешной, что время от времени приходилось протягивать руку к жёлтой ленте, которую разорвал ветер. Лента дико раскачивалась под порывами шторма. Тропа грязи вела вверх, затем ненадолго спускалась, в точности повторяя контуры острова. Бонтьер промокла до костей, струйки дождя стекали по подбородку, локтям и запястьям.
Тропа в очередной раз пошла вверх, и Изобель оказалась на вершине. В нескольких сотнях ярдов впереди возвышался скелет Ортанка; трио огней перемигивалось на верхушке башни, а окна – яркие квадратики огней, вырезанные на фоне ночи. Трактор стоял рядом, громадные шины лоснились от дождя. На платформе возвышались два больших металлических контейнера. Прямо под башней темнело отверстие Колодца. Но не совсем тёмное – призрачный свет струился изнутри, с неимоверной глубины. Поверх завывания шторма было слышно перестукивание механизмов и гудение воздухоочистителей.
Сквозь стеклянные окна Ортанка Бонтьер увидела тёмную фигуру. Человек медленно прошёлся внутри.
Она подползла поближе, пользуясь высокой травой как прикрытием, стараясь держаться как можно ниже. На расстоянии ста футов снова остановилась, спрятавшись за кустами шиповника. Вид отсюда оказался намного лучше. Человек стоял к ней спиной; археолог продолжила выжидать. Как только он передвинулся на свет, Бонтьер разглядела широкие плечи и длинные грязно-светлые волосы Рэнкина, геолога. Кажется, он один.
Бонтьер помедлила в нерешительности, как можно старательней прикрывая дозиметр от дождя. Быть может, Рэнкин знает, как им пользоваться – или, как минимум, сможет сообразить. Но это означает, что придётся ему довериться.
Стритер намеренно пытался их убить. Почему? Да, это правда – он с самого начала терпеть не мог Малина. Но невозможно поверить, что это – достаточный повод. Стритер не очень-то похож на того, кто действует, повинуясь внезапным порывам.
И, однако – Хатч попытался остановить работы.
Замешаны ли в этом остальные?
Как бы то ни было, Бонтьер не могла представить, чтобы открытый, добродушный Рэнкин оказался хладнокровным убийцей. А что касается Найдельмана… нет, об этом и думать не стоило.
Над головой возник сияющий столб молнии, и Бонтьер содрогнулась от гулкого раската грома. Из Главного лагеря донёсся резкий треск – выбило второй генератор. Огни над Ортанком в последний раз мигнули – и затем контрольную башню окутал оранжевый свет: заработали аварийные батареи.
Бонтьер плотнее прижала к себе дозиметр. Больше ждать невозможно. Права она или нет – выбор нужно сделать сейчас.

51

К реальности туннеля Малина вернула грязь, облепившая лицо. Голова ныла от мощного удара Стритера, и что-то безжалостно упиралось в спину. Холодная сталь пистолетного дула впилась в разорванное ухо. Его не застрелили, смутно осознал он; просто от души врезали по голове.
– Слушай сюда, Хатч, – зашептал Стритер и ещё сильнее вдавил ствол в ухо. – Мы мило побегали, но теперь – всё. Понял?
Малин попытался кивнуть, но Стритер жёстоко дёрнул за волосы.
– Да или нет?
– Да, – хрипло откликнулся Хатч, выкашливая грязь.
– Не увёртывайся, не прыгай, даже не вздумай чихнуть, если я тебе не скажу – не то вышибу тебе мозги.
– Да, – повторил Хатч, пытаясь собраться с силами.
Он почувствовал себя отупевшим, продрогшим, еле живым.
– Теперь мы поднимаемся – медленно и спокойно. Только попробуй поскользнуться – это будет последнее, что ты сделаешь.
Давление на спину ослабло. Хатч поднялся на колени, затем на ноги – медленно, осторожно, пытаясь утихомирить биение пульса в висках.
– Сейчас мы сделаем вот что, – продолжал голос Стритера. – Вернёмся к развилке. А потом направимся прямо вниз по Бостонской шахте. Ну – пошёл! Медленно.
Хатч как можно осторожнее переставил одну ногу, затем вторую, пытаясь не оступиться во тьме. Вскоре они добрались до развилки и продолжили спуск по главной штольне, держась за стену.
Малину казалось, что у него есть шанс оторваться. Было темно, как в угольных копях, и всё, что требовалось – просто как-нибудь вырваться из хватки Стритера. Но комбинация пистолетного ствола, вгрызающегося в раненое ухо, и заторможенности сознания не давала возможности думать рационально. Мимолётно он задался вопросом, почему Стритер просто его не застрелил.
По мере того, как они уходили всё дальше, Малин задумался, насколько хорошо Стритер знает Бостонскую шахту. На острове было лишь несколько горизонтальных туннелей, и чуть ли не все они буквально испещрены вертикальными шахтами.
– Тут есть колодцы? – наконец, решился спросить он.
– Если и есть, ты первым это узнаешь, – с резким смехом ответил Стритер.
После, казалось, бесконечного кошмара спуска в кромешной тьме, где каждый шаг грозил падением в пропасть, Хатч увидел впереди слабый отблеск. Туннель медленно повернул, и взору предстало неровное отверстие, обрамлённое светом. Теперь стало слышно и негромкое гудение механизмов. Стритер, подтолкнув, заставил подбавить ходу.
Хатч остановился на выходе, где туннель встречался с Водяным Колодцем. На какой-то миг ослеплённый после бесконечной погони, он вскоре осознал, что светят лишь аварийные огни, расставленные по лестнице. Новый приступ боли в ухе – и Стритер заставил его ступить на металлический мостик, что соединял Бостонскую шахту с лестницей. Не отставая ни на шаг, Стритер нажал на кнопку вызова лифта. Снизу донеслось гудение, и через несколько секунд появился сам лифт. Он замедлился и, наконец, остановился прямо у мостика. Стритер тычком указал Малину встать на платформу, и сам занял место у него за спиной.
По мере того, как они ехали к основанию шахты, Хатч почувствовал – к влажному гнилому запаху Водяного Колодца теперь примешивается кое-что ещё: вонь дыма и жжёного металла.
Спуск завершился. У основания Колодца стены сузились, воздух стал тяжёлым, несмотря на вентиляционные системы. По центру располагался новый колодец, поуже, недавно вырытый. Тот самый, что вёл к самой сокровищнице. Стритер жестом велел доктору спуститься по лестнице. Вцепившись в поручни, Хатч миновал сложное переплетение титановых прутьев и брусьев. Снизу донеслись треск и шипение ацетиленовой горелки.
И затем он очутился на дне шахты, в самом центре острова, нетвёрдо стоя на ногах. Стритер спрыгнул на землю за его спиной. Хатч отметил, что грунт уже счистили, и теперь перед ними лежала огромная ржавая железная плита. При виде неё в нём угасли последние проблески надежды. Джерард Найдельман на коленях склонился над плитой, ацетиленовой горелкой вырезая узкий прямоугольник в три квадратных фута. Затем к вырезанному куску приварили болт и кабелем прикрепили к огромной бадье. В дальнем углу шахты, сложив руки на груди, стояла Магнусен – стояла и молча смотрела на Малина с выражением холодной ненависти и презрения.
Найдельман закрутил пламя на горелке, оно с яростным шипением угасло. Отложив её в сторону, капитан поднялся и поднял маску сварщика, безо всякого выражения уставившись на доктора.
– Жалко выглядишь, – сухо заметил он.
И повернулся к Стритеру.
– Где ты его нашёл?
– Они с Бонтьер пытались вернуться на остров, капитан. Я догнал его в Бостонской шахте.
– А Бонтьер?
– Их ялик налетел на риф. Есть некая вероятность, что она выплыла, но крайне маленькая.
– Понятно. Жаль, что она тоже оказалась во всём этом замешана. Но всё равно, ты молодец!
Стритер вспыхнул от похвалы.
– Капитан, можно на минутку одолжить ваш пистолет?
Найдельман с озадаченным выражением вытащил из-за пояса оружие и подал Стритеру. Последний навёл его на Малина и передал Найдельману свой.
– Сэр, можно попросить перезарядить мой? У меня кончились патроны.
И криво ухмыльнулся в лицо Малину.
– Вы упустили свой шанс, доктор. Другого не будет.
Хатч повернулся к Найдельману.
– Джерард, прошу – выслушай меня!
Капитан щелчком загнал в пистолет новую обойму, после чего заткнул оружие за пояс.
– Выслушать тебя? Я слушал твои речи неделю за неделей. Это утомляет.
Он содрал с головы защитную маску и передал её Магнусен.
– Сандра, будь добра, поработай горелкой. Батареи проживут не больше двух часов, может быть, трёх. Тянуть нельзя.
– Ты должен выслушать, – сказал Хатч. – Меч Святого Михаила радиоактивен. Открыть ларец – самоубийство!
Лицо Найдельмана перекосило от ярости.
– Нет, ну посмотрите, какой неугомонный. Миллиарда тебе недостаточно?
– Подумай, – настойчиво продолжал доктор. – Хотя бы на миг выбрось из головы сокровище, и подумай, что случилось на острове. Это объясняет всё: проблемы с компьютерами, торможение в сетях. Излучение из сокровищницы вызывало те аномалии, которые описывал Вопнер. А болезни в команде? Радиация подавляет иммунную систему, понижает число лейкоцитов, позволяет сдаться на милость первой попавшейся болезни. Держу пари, самые тяжёлые случаи – среди тех, кто постоянно торчал в Колодце, день за днём. Кто копался в земле и устанавливал подпорки.
Капитан уставился на него. В его взгляде было невозможно что-либо прочесть.
– Радиация вызывает облысение, у людей выпадают зубы. Точь-в-точь как со скелетами пиратов. Что ещё могло быть причиной такого захоронения? На скелетах нет признаков насильственной смерти. А почему остальные бросились отсюда сломя голову? Они бежали от невидимого убийцы, которого не понимали. А почему, как ты думаешь, корабль Окхэма нашли брошенным, почему погибла вся команда? Да потому, что они мало-помалу получили смертельную дозу радиации – утечку из ларя с Мечом Святого Михаила.
Стритер жестоко прижал дуло пистолета к раненому уху, и Хатч безуспешно попытался освободиться.
– Разве непонятно? Бог знает, насколько радиоактивен меч. Должно быть, он излучает как не знаю что. Если ты его достанешь, то убьёшь не только себя, но многих. Ты…
– Я выслушал достаточно, – произнёс Найдельман и посмотрел в глаза доктору. – Забавно. Я и не думал, что это можешь оказаться ты. Когда я продавал идею раскопок инвесторам, показывал им цифры оценок риска, ты был самым стабильным фактором. Ненавидел сокровище. Никогда никому не позволял вести раскопки. Чёрт, да ты даже не возвращался в Стормхавэн! Я знал, что если заручусь твоим согласием, мне не придётся беспокоиться насчёт алчности.
Он покачал головой и добавил:
– Больно думать, как я в тебе ошибался.
Последнее шипение горелки, и Магнусен поднялась на ноги.
– Готово, капитан! – сказала она, снимая маску и протягивая руку к пульту управления лебёдкой.
Кабель со звоном натянулся. В следующее мгновение железный прямоугольник, протестующе заскрипев, оказался в воздухе. Магнусен передвинула его в дальний угол шахты и опустила на землю, после чего отцепила кабель от основания бадьи.
Взгляд Малина непроизвольно, даже вопреки его воле, притянуло к неровному квадрату, вырезанному в железной плите. Из тёмного отверстия в сокровищницу пахнуло слабым запахом амбры, ладана и сандалового дерева.
– Опусти фонарь, – велел капитан.
Плотные телеса Магнусен задрожали от возбуждения. Инженер сорвала с лестницы лампу и опустила в отверстие. Затем Найдельман опустился на четвереньки. Медленно, внимательно он всмотрелся внутрь.
Некоторое время никто не издавал не звука; тишину лишь подчёркивала капель воды, слабое шипение вентиляции да далёкий раскат грома. Наконец, капитан поднялся. Он слегка качнулся, но восстановил равновесие. Лицо сделалось строгим, чуть ли не похожим на маску; вспотевшее лицо побледнело. Подавляя эмоции, он промокнул его платком и кивнул Магнусен.
Женщина моментально опустилась на колени, засовывая голову в отверстие. Хатч услышал, как её непроизвольный выдох отдался в сокровищнице странно гулким эхом. Она несколько минут оставалась словно намертво приклеенной к полу. В конце концов встала и нетвёрдо шагнула в сторону.
Найдельман повернулся к доктору.
– Твоя очередь.
– Моя?
– Ну да. Я же не бесчувственный. Все эти богатства могли наполовину стать твоими. И мы смогли взяться за раскопки лишь с твоего позволения. И за это я тебе по-прежнему благодарен, несмотря на все трудности, которые ты создавал. Конечно же, ты хочешь увидеть, из-за чего мы так трудились.
Хатч глубоко вдохнул.
– Капитан, в моём офисе есть счётчик Гейгера. Я не прошу верить мне на слово, просто…
Найдельман наотмашь ударил его в челюсть. Несильно, но боль, пронзившая рот Малина и отдалась в ухе, оказалась настолько невыносимой, что он упал на колени. Хатч смутно осознал, что лицо капитана внезапно сделалось красным, перекошенным от нестерпимой ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54