– Стритер чуть раньше направил туда группу водолазов, но те не смогли пройти ниже тридцати футов – всё загородили обломки. Не поверишь, сколько мусора там набралось.
Он кивнул на экран и добавил:
– Здесь будет видно, как опускается уровень.
– Внимание всем, – заговорил Найдельман. – Подрываем по очереди.
В Ортанке воцарилась тишина.
– Взрываем с первого по пятый, – негромко произнесла Магнусен, а её толстые пальцы скользнули по панели.
– Десять секунд, – пробормотал Найдельман.
Атмосфера накалилась.
– Подрываем первый.
Хатч бросил взгляд на море. Томительный миг вода оставалась неподвижной. Затем из глубин океана вырвался огромный гейзер, изнутри окрашенный оранжевым. Через секунду окна обзорной палубы сотрясла ударная волна. Звук раскатился над водой, и через тридцать секунд в ответ донеслось слабое эхо от материка. Окутанный дымкой измельчённых пород, грязи и водорослей, гейзер медленно взлетал всё выше и выше. Когда же столб грязных брызг принялся опадать, отвесные волны побежали по поверхности и яростно замолотили о берег. «Наяда», стоявшая ближе других судов, бешено закачалась на накатившей зыби.
– Второй, – скомандовал Найдельман, и новый взрыв разорвал на куски подводный риф в сотне ярдов от первого заряда.
Подводные заряды подрывались один за другим, пока Малину не стало казаться, будто яростный шторм захлестнул всю южную часть острова Рэгид. Жаль, что сегодня не воскресенье , – подумал он. – Мы бы оказали Вуди услугу, разбудили бы заснувших на службе прихожан .
Как только волнение улеглось, группы аквалангистов отправились на осмотр дна. Вскоре они подтвердили, что все пять туннелей запечатаны, и Найдельман повернулся к Магнусен.
– Откройте клапаны на насосах, – произнёс он. – Скорость откачки – двадцать тысяч галлонов в минуту. Стритер, держи группу наготове!
Зажав рацию в руке, он бросил взгляд на присутствующих.
– Ну что же, давайте осушать Водяной Колодец, – заявил капитан.
С южного берега докатился рёв насосов. Буквально в тот же миг Хатч услышал громкие неохотные перестукивания из Колодца – то начала уходить из его глубин вода. Опустив голову, доктор увидел, как напрягся толстенный рукав. Вода из Колодца направилась в океан через просторы острова. Рэнкин и Бонтьер приклеились взглядами к дисплею глубинометра, в то время как Магнусен продолжила наблюдать за подсистемами насосов. Башня потихоньку завибрировала.
Прошло несколько минут.
– Уровень воды упал на пять футов, – произнесла Магнусен.
Найдельман повернулся к Малину.
– Во время отливов уровень опускается до восьми футов, – сказал он. – И никогда – больше, даже в самые сильные отливы. Как только достигнем десяти футов, будет ясно, что мы победили.
Бесконеное томительное ожидание. Затем Магнусен оторвалась от приборов.
– Уровень воды опустился на десять футов, – будничным тоном заявила она.
Все посмотрели друг на друга. И затем, неожиданно, Найдельман расплылся в широкой улыбке.
В одно мгновение наблюдательная башня Ортанка превратилась в сумасшедший дом. Бонтьер громко присвистнула и прыгнула на руки изумлённому Рэнкину. Техники с энтузиазмом принялись хлопать друг друга по спине. Даже губы Магнусен изогнулись в нечто напоминающее улыбку, прежде чем она вновь обратила взор на монитор. Посреди хлопков и радостных выкриков кто-то достал бутылку «Вдовы Клико» и несколько пластиковых стаканчиков.
– О, Боже, мы это сделали! – воскликнул Найдельман, пожимая руки всем собравшимся. – Мы осушаем Водяной Колодец!
Он дотянулся до шампанского, сорвал фольгу и выстрелил пробкой.
– Это место не случайно назвали именно так, – сказал он, разливая шампанское по стаканчикам. Малину показалось, что в голосе капитана слышна эмоциональная дрожь. – В течение двухсот лет врагом была вода. Пока Водяной Колодец оставался затопленным, не могло быть и речи о том, чтобы достать сокровища. Но, друзья мои, завтра ему понадобится новое название. Всем спасибо! Мои поздравления!
Он поднял свой стаканчик. С острова донеслись слабые радостные крики.
– Уровень – минус пятнадцать футов, – отметила Магнусен.
Сжимая в руке свою долю шампанского, Хатч подошёл к центру помещения и посмотрел сквозь стекло. От вида распахнутой пасти Водяного Колодца ему сделалось неспокойно. Группа Стритера по-прежнему стояла рядом с громадным рукавом и следила за потоком. Вода уходила из Колодца, двадцать тысяч галлонов в минуту – целый бассейн каждые две минуты – и Малину показалось, он даже видит, как опускается уровень. Всё ниже и ниже, вода отступала с покрытых водорослями балок, выставляя напоказ усыпанные вросшими ракушками и обрамлённые водорослями стенки. Как ни странно, в этот миг он почувствовал сожаление. Казалось разочаровывающим, даже нечестным, что меньше чем через две недели они сделают то, чего не могли добиться два столетия борьбы, страданий и смерти.
Найдельман поднял рацию.
– Говорит капитан, – произнёс он, и его голос разнёсся по всему острову и над тёмными водами у берега. – По праву руководителя экспедиции, для всего второстепенного персонала объявляю выходной.
С острова донеслись новые крики радости. Хатч бросил взгляд на Магнусен, раздумывая, что это она так внимательно рассматривает на мониторе.
– Капитан? – сказал Рэнкин, снова опуская глаза на экран.
Заметив выражение его лица, Бонтьер подошла ближе и тоже уставилась в монитор.
– Капитан? – повторил геолог, на этот раз громче.
Найдельман, захваченный врасплох посреди процедуры разлития шампанского, повернулся к ним. Рэнкин жестом указал на экран.
– Уровень остановился, дальше не опускается.
Найдельман на шаг отошёл от окна.
– Поднимите скорость откачки, до тридцати, – негромко приказал он.
– Да, сэр, – отозвалась Магнусен.
Рёв насосов на южной стороне острова усилился.
Без единого слова Хатч присоединился к Рэнкину и Бонтьер и тоже вперил взгляд в экран. Голубая полоска воды застыла точно между отметок десяти и двадцати футов. Спустя мгновение он увидел, что она качнулась и медленно поползла вверх – медленно, но неумолимо.
– Вода вернулась к пятнадцати футам, – произнесла Магнусен.
– Но как? – Спросил Хатч. – Все туннели запечатали. Вода же не может проникнуть в Колодец!
– Стритер, каков предел у насосов? Красная черта? – произнёс Найдельман в рацию.
– Они рассчитаны на сорок тысяч, сэр, – донёсся ответ.
– Я не спрашиваю, на какой режим они рассчитаны. Я спрашиваю, какой у них предел.
– Пятьдесят тысяч. Но, капитан…
Найдельман повернулся к Магнусен.
– Действуй.
Грохот насосов снаружи стал чуть ли не оглушительным, башня яростно закачалась от напряжения. Все молча приклеились к экранам. Хатч увидел, что голубая полоска снова остановилась, затем качнулась – и, может, даже чуточку опустилась. Он медленно выдохнул, только сейчас сообразив, что задержал дыхание.
– Grande merde du noir , – прошептала Бонтьер.
Не веря своим глазам, Хатч увидел, что уровень воды вновь начал подниматься.
– Мы снова на десяти футах, – жёстко произнесла Магнусен.
– Поднимай до шестидесяти тысяч, – сказал Найдельман.
– Но, сэр! – затрещал по рации голос Стритера. – Мы не можем…
– Давай! – рявкнул Найдельман на Магнусен.
Его голос прозвучал, словно удар хлыста, а губы сжались в узкую белую полоску. Инженер решительно повернула ручку.
И снова Хатч оказался у обзорного стекла. Под собой он увидел группу Стритера, увидел, как они набрасывают на рукав полоски металла, а сам рукав изгибается и бьётся, словно живой. Хатч напрягся, с ужасом понимая, что если рукав прорвётся, вода при таком давлении сможет запросто разрезать человека надвое.
Рёв насосов превратился в заунывный вой злых духов, который, казалось, заполнил голову. Малин ощутил, как трясётся под ногами весь остров. Ошмётки грязи вырывались из пасти Колодца и снова падали в тёмную бурлящую воду. Уровень воды качнулся, но не опустился.
– Капитан! – снова крикнул Стритер. – Передний затвор не выдерживает!
Найдельман стоял неподвижно и смотрел в Колодец, словно зачарованный.
– Кэп! – заорал Стритер по рации, силясь перекричать грохот. – Если рукав прорвёт, вода может снести Ортанк!
И, как только Хатч открыл рот, чтобы заговорить, Найдельман резко повернулся к Магнусен.
– Выключай, – приказал он.
В оглушительной тишине, что за этим последовала, Хатч явственно различил стоны и перешёптывания Водяного Колодца.
– Вода вернулась к обычному уровню, сэр, – произнесла Магнусен, не отводя взора от панели.
– Но это же хрень собачья, – пробормотал Рэнкин, один за другим считывая показания сонаров. – Мы запечатали все пять туннелей. У нас проблема, и чёрт знает какая!
При этих словах Найдельман слегка повернул голову, и Хатч увидел каменный профиль, жёсткий блеск в глазах.
– Это не проблема, – заявил он низким, непривычным голосом. – Мы просто-напросто повторим то, что сделал Макаллан. Возведём вокруг берега плотину.

20

В тот же вечер, без четверти десять, Хатч показался в проёме приёмного люка «Цербера» и спустился по сходням на свою лодку. Под конец дня он причалил к кораблю, чтобы проверить состояние центрифуги для работы с кровью – на тот случай, если она вдруг понадобится для какого-либо члена экспедиции. Будучи на борту, Малин разговорился с интендантом «Талассы», который недолго думая пригласил его отужинать на камбузе и познакомиться с полудюжиной членов экипажа. В конце концов, до отвала наевшись вегетарианской лазаньей и напившись эспрессо, он распрощался с добродушными моряками и техниками лабораторий и белыми коридорами направился к приёмному люку. Проходя мимо каюты Вапнера, Хатч несколько секунд размышлял, не зайти ли к программисту в гости, но в итоге решил, что прохладный приём, который его совершенно точно ожидает, перевешивает привилегию узнать состояние дел.
Сейчас, вернувшись на «Плэйн Джейн», он запустил двигатель, сбросил швартовы и направил лодку в тёплую ночь. Далёкие огни материка рассыпались во тьме, а ближайшая горстка – на острове Рэгид – мягко просвечивала сквозь мантию тумана. Венера нависла низко над западным горизонтом, отражаясь в воде колыхающейся белой нитью. Мотор заработал несколько неровно, но, когда Хатч подбавил оборотов, звук улучшился. Светящийся след фосфоресценции вдруг возник по правому борту – искорки, кружась, возникали из холодного зелёного пламени. Хатч удовлетворённо вздохнул, предвкушая, несмотря на поздний час, безмятежную поездку вперёд.
Неожиданно звук двигателя снова сделался неровным. Малин моментально вырубил мотор, предоставляя лодке плыть самой по себе. Похоже, вода в топливопроводе , – подумал он. Вздохнув, направился на нос за фонариком и инструментами, после чего вернулся в кабину и поднял доски, обнажая скрытый под ними двигатель. Доктор пошарил лучом в поисках прокладки между водой и топливом. Обнаружив искомое, дотянулся и открутил небольшую ёмкость. Ну, конечно – заполнен тёмной жижой. Выплеснув содержимое за борт, Малин вернулся, чтобы прикрутить сосуд на место.
И замер. В тишине, воцарившейся после того, как он выключил двигатель, Хатч расслышал звук, прилетающий из ночи. Доктор помедлил, вслушиваясь, некоторое время не в силах распознать, что это такое. Но затем узнал – женский голос, низкий и мелодичный, выводит чарующую арию. Малин поднялся на ноги и непроизвольно повернулся в его направлении. Звуки лились поверх тёмых вод, пленительно неуместные, в них ясно слышалась очаровательная нотка сладкой муки.
Хатч подождал, словно околдованный, вслушиваясь в звуки. Устремив взор поверх воды, понял, что ария доносится с тёмных очертаний «Гриффина», огни которого погашены. Одна-единственная красная точка выделялась на фоне корабля Найдельмана – в бинокль Малин увидел, что это капитан собственной персоной попыхивает трубкой на передней палубе.
Доктор опустил доски на место, затем снова попытался завести мотор. Тот ожил со второго щелчка, заработал гладко и чисто. Малин слегка подбавил оборотов и, повинуясь внезапному порыву, медленно направил лодку в сторону «Гриффина».
– Добрый вечер, – произнёс капитан, когда судёнышко доктора оказалось вблизи.
В ночном воздухе звуки его тихого голоса прозвучали неестественно чисто.
– Вам того же, – ответил Хатч, переводя «Плэйн Джейн» на холостые обороты. – Зуб даю, это Моцарт, но вот оперы не узнал. «Свадьба Фигаро», быть может?
Капитан покачал головой.
– «Цеффиретти Люзиньери».
– А, вот как. Из «Идоменео».
– Оно самое. Сильвия Мак-Нэя поёт замечательно, не правда ли? Любите оперу?
– Мама её обожала. Каждое воскресенье «трио» и «тутти» звучали у нас дома, по радио. Ну, а я научился ценить её лишь в последние пять лет – или около того.
Они немного помолчали.
– Не прочь подняться на борт? – неожиданно спросил Найдельман.
Хатч привязал «Плэйн Джейн» к поручням, выключил мотор и запрыгнул на «Гриффин». Капитан пришёл на помощь – подал руку. Найдельман в очередной раз затянулся, и его лицо на миг озарилось красноватым светом, что подчеркнуло впадины щёк и глаз. Лунный свет, отразившись от золота на фуражке, подмигнул драгоценным металлом.
Они тихо постояли у поручня, вслушиваясь в финальные, умирающие нотки арии. Когда та завершилась и начался речитатив, Найдельман глубоко вдохнул, затем выбил остатки табака о борт судна.
– Почему вы так ни разу и не посоветовали мне бросить курить? – спросил он. – Каждый из тех докторов, что я знал, пытался заставить меня бросить – все, кроме вас.
Хатч некоторое время обдумывал, как лучше ответить.
– Мне показалось, я лишь зря потрачу дыхание.
Найдельман испустил мягкий смешок.
– Значит, вы достаточно хорошо меня знаете. Спустимся, может быть – пропустим по стаканчику портвейна?
Малин бросил на капитана удивлённый взгляд. Как раз сегодня вечером, на камбузе «Цербера», он слышал, что никого никогда не приглашают в каюты «Гриффина» – и что, фактически, никто даже не в курсе, как они выглядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54