К этому времени большая часть наземной команды сгрудилась неподалёку. Раздались подбадривающие восклицания. Хатч бросил взгляд на ликующие лица; тот самый миг, которого все – и он сам – так ждали.
Бонтьер широко улыбнулась. Даже на Вопнера, казалось, повлияло всеобщее возбуждение: он поправил экипировку и важно дёрнул за свой трос.
Найдельман ещё раз бросил взгляд на окружающих и помахал толпе рукой. А затем ступил на край колодца, прицепил трос к лестнице и начал спуск.

29

Хатч ступил на лестницу последним, когда остальные уже растянулись на двадцать футов. Лучи света от фонарей на их касках подрагивали во тьме, пока они ступенька за ступенькой спускались всё ниже. Малина охватило чувство головокружения, и он бросил взгляд вверх, схватившись за перекладину. Впрочем, доктор знал, что лестница надёжна, как скала – даже если он свалится вниз, ремень безопасности не даст ему улететь далеко.
По мере того, как они спускались всё глубже, их группу накрывала странная тишина. Молчание хранила и команда Ортанка, наблюдающая за спуском в режиме реального времени. Нескончаемые звуки усаживающегося Колодца – мягкие потрескивания и шорохи – наполнили воздух, подобно перешёптываниям полчищ невидимых морских тварей. Хатч миновал первый узел кабелей, электрических розеток, соединений и разъёмов. Такие узлы шли вдоль всей лестницы через каждые пятнадцать футов.
– У всех всё нормально? – через интерком донёсся до него голос Найдельмана.
Один за другим, все ответили утвердительно.
– Доктор Магнусен? – спросил капитан.
– Инструменты в норме, – ответила инженер из башни Ортанка. – Все панели в зелёных огоньках.
– Доктор Рэнкин?
– Приборы ничего не фиксируют, капитан. Никаких признаков сейсмических возмущений или магнитных аномалий.
– Господин Стритер?
– Все системы на лестницах в норме, – донёсся до них лаконичный ответ.
– Очень хорошо, – произнёс Найдельман. – Мы продолжим спускаться до платформы на пятидесяти футах, по мере необходимости расставляя датчики, а там сделаем передышку. Смотрите, не зацепитесь тросами за какие-нибудь брусья. Доктор Бонтьер, доктор Хатч, господин Вопнер, глядите в оба! Если заметите что-нибудь необычное, немедленно доложите мне.
– Вы шутите, что ли? – донёсся в ответ голос Вопнера. – Здесь же всё необычно!
Следуя за группой, Хатч почувствовал, будто тонет в глубоком бассейне тухлой воды. Сырой и холодный воздух отдавал запахом разложения. При каждом выдохе конденсировалось облачко пара, повисало в перенасыщенном воздухе и упрямо не желало рассеиваться. Он посмотрел по сторонам, и фонарь на его каске синхронно качнулся. Теперь они вошли в «приливную» зону Колодца, туда, где не так давно вода поднималась и опускалась дважды в день. С некоторым удивлением он обнаружил здесь ту же самую живность, что бесчисленное число раз видел среди камней и в оставшихся от прилива лужах на берегу моря: усоногие раки, морские водоросли, мидии и блюдечки-присоски. Затем Малин обнаружил несколько морских звёзд, а вслед за ними на глаза попались голотурии, береговые улитки, морские ежи и анемонии. Спустившись ещё ниже, он миновал слой кораллов и водорослей. Сотни улиток по-прежнему жалко цеплялись за стены и брёвна, напрасно надеясь на возвращение прилива. То одна, то другая время от времени уставала держаться и падала в гулкую бездну.
Хотя из осушенного Колодца уже извлекли неимоверное количество всяческих обломков, полоса препятствий из старинной рухляди всё равно осталась. Лестница ловко пронзала трухлявые брёвна, обходила согнутые и переплетённые металлические прутья и обломки древних буров. Группа ненадолго остановилась, когда Найдельман вогнал сенсор в небольшую щель по краю Колодца. Пока Вопнер калибровал его, Хатч почувствовал, что совершенно падает духом в этом зловонии. Он спросил себя, чувствуют ли остальные то же самое, или просто на него действует мысль, что где-то в этом холодном влажном лабиринте покоится тело брата.
– Ой, ребята, здесь так воняет! – с чувством произнёс Вопнер, склонившись над карманным компьютером.
– Состав воздуха в норме, – окликнулся Найдельман. – Через пару дней запустим вентиляцию.
Когда они спустились ещё ниже и толстый слой обычных водорослей уступил место лохмотьям бурых, изначальное обрамление шахты стало намного заметней. С поверхности донёсся приглушённый гул – раскат грома. Хатч бросил взгляд наверх и увидел небо в отверстии колодца и тёмное брюхо Ортанка в зеленоватом сиянии. Низкие облака над Ортанком придали небу серый металлический цвет. На краткое мгновение молния осветила Колодец мрачным отблеском.
Неожиданно группа под ним прекратила спуск. Бросив взгляд вниз, Хатч увидел, что Найдельман устремляет луч вглубь двух неровных отверстий по обе стороны шахты – в туннели, ведущие во тьму.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Найдельман, вгоняя в дерево очередной датчик.
– Их построили позже, – ответила Бонтьер, осторожно наклоняясь ко второму отверстию, чтобы прикрепить сенсор и взглянуть повнимательнее. – Посмотрите на материал – тонкий, обработан пилой, а не обтёсан. Наверное, во время экспедиции Паркхёрста в 1830-х, non ?
Она выпрямилась и бросила взгляд на Малина, и луч её фонаря осветил ему ноги.
– Я вижу, что у тебя под штанами, – подмигнув, заметила она.
– Может, нам лучше поменяться местами? – парировал Хатч.
Они принялись спускаться ещё ниже, время от времени вгоняя датчики в балки и перекрытия, и вскоре достигли узкой платформы на уровне в минус пятьдесят футов. В отражении света от своей каски Хатч увидел, что лицо капитана побледнело от возбуждения. Несмотря на прохладу, его покрыла испарина.
Снова вспышка молнии и отдалённый раскат грома. Звуки падающих капель усилились, и Хатч решил, что наверху, должно быть, идёт настоящий ливень. Доктор посмотрел наверх, но из-за перекрестий пройденных брёвен практически ничего не разобрал. В свете фонаря было видно, как падают капли. Он задумался, усилилось ли волнение на море. Оставалось лишь надеяться, что дамба выдержит; Малин живо представил, как море проламывает её, с рёвом врывается в Колодец и моментально их топит.
– Холодно, – пожаловался Вопнер. – Почему мне никто не сказал, что нужно захватить электрическое одеяло? И воняет ещё хуже, чем раньше.
– Слегка повышен уровень метана и углекислого газа, – бросив взгляд на монитор, сказал Найдельман. – Беспокоиться не о чем.
– Однако, он прав, – поддержала программиста Бонтьер, поправляя флягу на поясе. – И правда холодно!
– Сорок восемь градусов 48°F = + 9°C. – прим. пер .

, – сухо произнёс Найдельман. – Может быть, поделитесь ещё какими-нибудь наблюдениями?
Никто не ответил.
– Тогда продолжаем. Ниже этого уровня нам, наверное, будут чаще попадаться новые шахты и ответвления. Устанавливать датчики будем по очереди. Поскольку господин Вопнер вынужден калибровать их вручную, он отстанет. Мы подождём его на уровне минус сто.
На этой глубине поперечные балки нахватали на себя неимоверное количество рухляди. Старые тросы, цепи, инструменты, куски шлангов и даже гниющие кожаные перчатки сплелись на них в один клубок. Группа миновала несколько новых ответвлений, вырезанных в деревянных стенках – здесь соседние туннели шахты пересекались с Колодцем. Найдельман отправился в первый, чтобы поместить сенсоры в двадцати футах от выхода; Бонтьер – в следующий. Затем настал черёд доктора.
Хатч осторожно отцепил ремень от карабина и шагнул с перекладины на покрытие бокового туннеля. Он почувствовал, как утопает ботинок в липкой тине. Ответвление оказалось узким и низким, резко уходящим вверх. Его кое-как прорыли в плотной глине. Туннель ничем не напоминал элегантный стиль штольни Колодца – очевидно, его возвели позднее. Согнувшись, Малин прошёл по туннелю на двадцать футов, выудил из мешка один из датчиков и вогнал в твёрдую землю. Вернувшись к Колодцу, установил у выхода туннеля небольшой флуоресцентный флажок для Вопнера.
Вернувшись к лестнице, Хатч услышал громкий, словно в агонии, стон ближайшего бруса, за которым последовала какафония тресков, что стремительно разнеслись вверх и вниз. Малин замер, крепко ухватившись за лестницу и затаив дыхание.
– Колодец усаживается, только и всего, – донёсся голос Найдельмана.
Капитан уже установил новый датчик и спустился ниже, к следующему пересечению туннелей. Одновременно с его словами донёсся новый скрип, резкий и как будто живой. Он эхом вернулся из ответвления.
– Чёрт возьми, что это было? – спросил Вопнер сверху, в ограниченном пространстве его голос прозвучал чересчур громко.
– Более-менее то же самое, – ответил капитан. – Треск старой древесины.
Послышался новый вопль, за которым последовало низкое бормотание.
– Никакое это не дерево, – произнёс Вопнер. – Звуки живые.
Хатч бросил взгляд наверх. Программист замер в процессе калибровки одного из датчиков: карманный компьютер лежал в протянутой руке, указательный палец второй покоился на экране. Вид был до крайности нелепый – словно он указывал на свою ладонь.
– Слушай, не свети мне в глаза, будь добр! – произнёс Вопнер. – Чем быстрее прокалибрую эти долбанные сенсоры, тем скорее выберусь из этой задницы.
– Я знаю – ты просто хочешь вернуться на корабль до того, как Christophe присвоит себе твою славу, – шутливо заметила Бонтьер.
Она уже вернулась из очередного туннеля и теперь снова спускалась по лестнице.
Когда они приблизились к платформе на уровне минус сто футов, на глаза попалось нечто новое. До сих пор горизонтальные туннели, пересекающиеся с Колодцем, были грубыми и неровными, кое-как укреплёнными, некоторые частично обрушились. Но над этим туннелем, очевидно, поработали на славу.
Бонтьер устремила луч света в квадратное отверстие.
– А вот это, очевидно, часть Колодца, – сказала она.
– И каково его предназначение? – спросил Найдельман, вытягивая из мешка очередной датчик.
Бонтьер склонилась в туннель.
– Точно сказать не могу. Но только взгляните, как Макаллан воспользовался естественными трещинами в скалах для возведения тайника!
– Господин Вопнер? – позвал Найдельман, бросив взгляд вверх.
Некоторое время никто не отвечал. Затем Хатч услышал отклик Вопнера:
– Да?
Голос программиста прозвучал тихо, необычайно слабо. В свою очередь подняв голову, Малин увидел, что парень опёрся о лестницу футах в двадцати выше их, рядом с оставленным доктором флажком, и калибрует сенсор. Влажные волосы прилипли к щёкам, а сам программист дрожал.
– Керри? – спросил Хатч. – У тебя всё нормально?
– У меня всё замечательно.
Найдельман по очереди посмотрел на Бонтьер, затем на Малина. В глазах капитана зажёгся необычный огонёк нетерпения.
– Ему потребуется какое-то время, чтобы прокалибровать все установленные датчики, – сказал он. – Почему бы нам пока не рассмотреть это ответвление поближе?
Капитан перешагнул через щель между лестницей и туннелем, после чего помог остальным. Они оказались в длинном узком коридоре, быть может, футов пяти в высоту и трёх в ширину. Подобно самому Водяному Колодцу, он был укреплён массивными брусьями. Вытащив из кармана небольшой нож, Найдельман попытался вогнать его в дерево.
– Полдюйма идёт легко, а дальше – никак, – заметил он, выдёргивая лезвие. – Похоже, опасности нет.
Они осторожно продвигались вперёд, сутулясь под низким потолком. Найдельман часто останавливался, чтобы проверить брёвна на прочность. Туннель уходил вдаль ярдов на пятьдесят. Время от времени капитан останавливался и тихо присвистывал.
Устремив взгляд вперёд, Хатч увидел любопытную каменную нишу, футов пятидесяти в диаметре. Казалось, у неё восемь сторон, каждая из которых оканчивается аркой, поднимающейся к крестовым сводам. На полу в самом центре помещения – железная решётка, расплывшаяся от ржавчины. Под ней – яма, глубину которой и предположить невозможно.
Они постояли у входа в зал, с каждым вздохом поднимая в вонючий воздух всё больше тумана. Воздух резко ухудшился, и Хатч начал чувствовать лёгкое головокружение. Из-под решётки донеслись слабые звуки: перешёптывание воды, может быть, или просадка земли.
Бонтьер водила фонарём по потолку.
– Mon dieu mon dieu (фр.) – боже мой. – прим. пер .

, – выдохнула она, – классический пример английского барокко. Быть может, чуточку грубоват, но его ни с чем не спутаешь!
Найдельман уставился в свод.
– Да, – сказал он, – здесь явно приложил руку сэр Уильям. Только посмотри – делится на три части. А рёбра свода? Потрясающе.
– Удивительно то, что всё это здесь, в сотне футов под землёй, – сказал Хатч. – Но для чего его построили?
– Думаю, – произнесла Бонтьер, – я бы сказала, у этого зала какое-то гидравлическое предназначение.
Девушка выдохнула облачко тумана в центр зала. Все трое смотрели, как оно плавно скользнуло к решётке, и затем его моментально всосало в бездну.
– Мы поймём, когда получим план всего этого, – сказал Найдельман. – А пока, давайте-ка установим два датчика здесь и здесь.
Он прикрепил датчики к стыку между камнями на противоположных концах зала, после чего поднялся и бросил взгляд на анализатор воздуха.
– Уровень углекислого газа повышается, – заметил он. – Думаю, не стоит здесь слишком задерживаться.
Они вернулись к главной шахте и обнаружили, что Вопнер их практичесски догнал.
– Ещё два датчика в комнате в конце туннеля, – сказал ему Найдельман, опуская флажок на пол ответвления.
У них над головой Вопнер, не поворачиваясь, пробормотал что-то неразборчивое, продолжая работать с КПК. Хатч отметил, что когда остаёшься стоять на одном месте, дыхание конденсируется в облачко тумана вокруг головы и становится плохо видно.
– Доктор Магнусен, – заговорил в рацию Найдельман. – Отчёт, пожалуйста.
– У доктора Рэнкина на мониторе несколько сейсмических аномалий, капитан, но ничего серьёзного. Может быть, это из-за непогоды.
Словно откликаясь на предположение, низкий рокот грома – бах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54