На разведку пойдёт небольшая группа, чтобы провести первоначальные наблюдения и поместить пьезоэлектрические сенсоры напряжения в наиболее важные деревянные брусья. Как только датчики окажутся на месте, Керри с Острова-1 удалённо их прокалибрует. В том случае, если напряжение внезапно усилится – это сигнал о возможном обрушении – сенсоры выдадут нам предупреждение. Они будут радиоволнами удалённо связаны с сетью, так что сигнал дойдёт моментально. Как только их установим, направим группы для формального картографирования.
Капитан опустил руки на стол.
– Я основательно и долго обдумывал состав первой группы, но в конце концов пришёл к выводу, что здесь и спорить не о чем. Пойдут трое: доктор Бонтьер, доктор Хатч и сам я. Опыт доктора Бонтьер в археологии, анализе почв и конструкциях пиратов жизненно важен в первой экскурсии в Колодец. Доктор Хатч обязан идти с нами на тот случай, если возникнут непредвиденные ситуации. Что касается третьего участника, я воспользуюсь привилегией капитана.
При этих словах его глаза на мгновение блеснули.
– Я знаю, что большинство из вас – если не все – с тревогой будут ожидать нашего возвращения. Это вполне понятно. И позвольте вас заверить, что в ближайшие дни каждый получит свой шанс познакомиться поближе – бесспорно, очень близко – с творением Макаллана.
Он выпрямился во весь рост.
– Вопросы?
Ответом было молчание. Капитан кивнул.
– В таком случае, перейдём к делу.

27

На следующий день Хатч покинул остров в прекрасном расположении духа. Насосы усердно пыхтели весь предыдущий день и продолжили работу в ночь, откачивая миллионы галлонов коричневой воды из Колодца, прогоняя её через весь остров и сливая обратно в океан. И, в конце концов, через тридцать часов, шланг начал втягивать в себя ил с самого дна Водяного Колодца, на глубине ста сорока футов.
Хатч напряжённо выжидал в медицинском бараке, но к пяти часам ему сообщили, что сильный прилив пришёл и ушёл, а вода в Колодец так и не просочилась. Затем наступил черёд беспокойного наблюдения за внутренними структурами – брусья стонали, потрескивали и усаживались под отяжелевшей ношей. Сейсмические датчики зарегистрировали несколько обвалов, но они произошли в боковых туннелях и колодцах, не в главной шахте. Через несколько часов основной этап стабилизации, казалось, завершился. Дамба выдержала. И теперь команда взялась за магнитный крюк, чтобы вытащить обломки, нападавшие за прошедшие столетия в Водяной Колодец и осевшие на бесчисленных поперечных балках и брусьях.
Поставив лодку на якорь у пристани Стормхавэна, Хатч заглянул в «Ко-оп», чтобы взять себе филе сёмги. Затем, повинуясь внезапному порыву, отъехал на восемь миль вдоль берега, в Сауфпорт. На шоссе 1А, старой прибрежной автостраде, он обратил внимание на линию мрачных молний над морем, бледно-жёлтую на фоне синих и лиловых тонов вечера. Мощная гроза разорвала небо за островом Монхеган далеко к югу, вздымаясь ввысь на тридцать тысяч футов, и её внутренние части цвета прямо-таки сочились электричеством. Типичная летняя гроза – обещала здесь ливень и, быть может, несколько молний, но она не настолько сильна, чтобы вызвать на море опасный шторм.
В бакалейной лавке Сауфпорта, пусть и имеющей по стандартам Кембриджа достаточно скудный выбор, всё же оказалось довольно много продуктов, которых в «Суперетте» Бада нет в принципе. Возвращаясь в «ягуар», Хатч быстро осмотрел улицу – ему вовсе не хотелось, чтобы его кто-нибудь узнал и поведал о таком предательстве самому Баду. При этой мысли он улыбнулся, подумав, какой чуждой показалась бы подобная логика мелкого городка уроженцу, например, Бостона.
Вернувшись домой, Хатч налил себе чашку кофе, отварил сёмгу с лимоном, укропом и спаржей, после чего на скорую руку залил соусом из приправленного карри хрена. Большая часть обеденного стола оставалась покрыта большим зелёным полотнищем брезента, так что ему пришлось расчистить место у дальнего края, где он и уселся ужинать с «Вестником Стормхавэна» в руке. Его частично обрадовало и немного разочаровало, что материал о раскопках на острове Рэгид переместили на вторую страницу. Первая полоса была всецело посвящена Празднику омаров и лосю, который забрёл на стоянку за хозяйственным магазином Кая Эстенсона, начал буйствовать и был отловлен лесниками. В статье же, посвящённой поискам сокровищ, упоминался «потрясающий прогресс, несмотря на некоторые неожиданно возникшие сложности» и, в частности, говорилось, что мужчина, получивший травму на прошлой неделе, уже пошёл на поправку и находится дома. Как Малин и просил, его собственное имя так и не было упомянуто.
Покончив с ужином, он залил посуду водой и оставил в раковине, после чего вернулся в столовую к зелёному брезенту. Попивая новую чашку кофе, Малин отодвинул ткань в сторону. Под ней оказался брезент поменьше, а на нём лежали два скелета, откопанные днём раньше. Доктор отобрал из ошеломляюще огромной братской могилы наиболее цельные и типичные образцы и привёз домой, где можно было спокойно их исследовать.
Кости были чистые и сухие, усыпанные светло-коричневыми пятнышками железистой почвы острова. В сухом воздухе дома от них исходил слабый запах застарелой земли. Хатч отступил на шаг, уперев руки в боки, и принялся созерцать сами скелеты и жалкую коллекцию пуговиц, пряжек и гвоздей от сапог, что при них нашли. На одном скелете висело кольцо – золотой кружок с драгоценным камнем без оправы, ценное скорее с точки зрения истории. Хатч вытащил его из аккуратной кучки и примерил на мизинец. Обнаружив, что по размерам подходит, так его и оставил, по непонятной причине получив удовольствие от такой своеобразной связи с давно умершим пиратом.
Летние сумерки спустились на лужайку за открытыми окнами, и жабы на запруде у мельницы, в низине, взялись за вечернее кваканье. Хатч взял небольшую тетрадь, написал «Пират А» с левой стороны страницы и «Пират Б» – с правой. Затем перечеркнул и заменил прозвищами «Чёрная Борода» и «Капитан Кидд». Каким-то образом так показалось более человечным. И на каждой половинке начал записывать первые впечатления.
Хатч начал с определения пола – известно, что в 1700-х годах по морям плавало больше женщин-пиратов, чем считают многие. Оба пирата были мужчинами. Они оказались практически беззубыми – характерная черта и прочих скелетов в братской могиле. Хатч взял в руки лежащие отдельно челюстные кости и осмотрел их через лупу. На нижней челюсти отметил рубцы от повреждений дёсен, местами кость истончилась и, очевидно, частично съедена. Немногие из оставшихся зубов проявляли удивительную патологию: слой одонтобласта отделился от дентина. Хатч опустил челюсть на стол, размышляя, в чём причина – болезнь, истощение или просто плохая гигиена.
Он покачал на руках череп пирата, прозванного «Чёрной Бородой», и внимательно осмотрел. Единственный оставшийся резец, очевидно, имел форму лопатки; это подразумевало либо выходца из Восточной Азии, либо эскимоса. Опустив череп, Малин продолжил осмотр. Второй пират, Кидд, когда-то ломал ногу: края кости рядом с трещиной истёрлись и затвердели, причём перелом не сросся как надо. Вероятно, при ходьбе он хромал и испытывал сильную боль. При жизни Кидд едва ли был добродушным пиратом. У него имелась ещё одна рана, на ключице – глубокий шрам на кости, окружённый костными шпорами. Удар саблей ? – подумал Хатч.
Оба пирата, похоже, не дожили до сорока. Раз Чёрная Борода – азиат, тогда Капитан Кидд, по всей вероятности, европеец. Хатч мысленно сделал себе зарубку на память – спросить Сен-Джона, что он знает о расовом составе команды Окхэма.
Хатч обошёл вокруг стола, размышляя, после чего взял в руки бедренную кость. Та показалась лёгкой и хрупкой. Когда доктор её согнул, кость, на удивление, хрустнула между пальцами, как тонкий прутик. Доктор посмотрел на края обломков. Явный случай остеопороза – истончения костей – а не обычное разложение в земле. Теперь Малин внимательнее осмотрел кости второго скелета и обнаружил те же самые симптомы.
Пираты были слишком молоды, чтобы это имело отношение к возрасту. Ещё раз – это может объясняться либо скудным питанием, либо болезнью. Но какой именно болезнью? Он мысленно перебрал несколько возможных заболеваний со схожими симптомами, диагностический аппарат был запущен на полную катушку, – и внезапно лицо расплылось в широкой улыбке.
Малин повернулся к шкафу с медицинской литературой и схватил потрёпанную копию «Принципов изучения болезней внутренних органов» Гаррисона. Прошёлся пальцем по алфавитному указателю, затем быстро раскрыл на нужной странице. «Цинга (Scorbutus) (Дефицит витамина C)». Ага, вот и симптомы: потеря зубов, остеопороз, замедление восстановительных процессов, даже повторное вскрытие старых ран.
Он захлопнул книгу и вернул на полку. Тайна раскрыта. Хатч знал, что цинга теперь чрезвычайно редка в подавляющей части планеты. Даже в беднейших районах стран Третьего мира, где он побывал, выращивают свежие фрукты и овощи – за все годы работы он ни разу не сталкивался с этим заболеванием. До сих пор. Он отступил от стола, чувствуя необычайное удовлетворение.
Зазвенел дверной звонок. Чёрт бы вас побрал ! – подумал он, торопливо набрасывая брезент поверх скелетов, прежде чем выйти в гостиную. Чем приходится платить за жизнь в крохотном городке – так это тем, что никто и не думает про телефон, прежде чем зайти в гости. Не будет ничего хорошего, подумал он, если его увидят в столовой с разложенными на столе древними скелетами вместо набора фамильного серебра.
Подходя к двери и бросая взгляд из окна, Хатч с удивлением узнал сутулую фигуру профессора Орвилля Хорна. Старик опёрся на трость, а космы волос вздыбились, будто его только что подзарядило генератором Ван-де-Граафа.
– Ага, вижу ужасного доктора Хатча! – воскликнул профессор, когда дверь отворилась. – Я просто проходил мимо и увидел, что в твоём старом мавзолее горит свет.
При этих словах его небольшие ясные глаза беспокойно запрыгали по сторонам.
– Я думал, что ты, наверное, заперся в подвале и делаешь вскрытие. Знаешь ведь, несколько юных дев недавно пропало из деревни, народ волнуется, – продолжил он. Его взгляд упал на кусок брезента на столе. – Ого! А это что?
– Скелеты пиратов, – с ухмылкой произнёс Хатч. – Вы же хотели подарок, правильно? Ну что же, с днём рождения!
Глаза профессора вспыхнули восторгом, и даже не спрашивая позволения, он шагнул внутрь.
– Фантастика! – воскликнул старик. – Вижу, подозрения были небеспочвенны. Где ты их откопал?
– Не я. Археолог «Талассы» нашла место бивака пиратов на острове Рэгид пару дней назад, – ответил Хатч, ведя профессора в столовую. – Потом нашли братскую могилу. Я решил взять парочку себе и попытаться выяснить причину смерти.
Косматые брови старика приподнялись при этом известии. Хатч вновь откинул брезент, и гость с интересом склонился ниже. Профессор Хорн принялся внимательно осматривать кости, постукивая по некоторым тростью.
– Думаю, я знаю, от чего они умерли, – сказал Хатч.
Профессор предостерегающе поднял руку.
– Молчи. Дай и мне попытаться!
Хатч улыбнулся, вспомнив любовь профессора к научным проблемам. Они не раз играли в подобную игру после полудня – профессор давал Малину странный образец или научную загадку, над чем тот ломал себе голову.
Доктор Хорн поднял череп Чёрной Бороды, перевернул его и бросил взгляд на зубы.
– Азиат, – произнёс он и опустил череп на стол.
– Замечательно.
– Это меня не удивляет, – откликнулся профессор. – Пираты были первыми работодателями, не допускавшими дискриминации. Полагаю, этот тип из Бирмы или с Борнео. А может, и индиец.
– Я вам поражаюсь, – сказал Хатч.
– Нет, ну эти дети – ничего не помнят! – констатировал профессор.
Он прошёл вдоль скелетов. Глаза-бусинки заблестели, как у кота, что вертится вокруг мыши. Старик взял кость, сломанную доктором.
– Остеопороз, – произнёс он и бросил взгляд на Малина.
Тот улыбнулся и ничего не сказал.
Доктор Хорн поднял челюсть.
– Да уж, эти пираты явно не трудились чистить зубы дважды в день, – констатировал он, изучив зубы. И, легонько и задумчиво постучав по лицу длинным пальцем, выпрямился. – Все признаки указывают на цингу.
Хатч почувствовал, что краснеет.
– Вы догадались намного быстрее меня.
– В прежние века цинга свирепствовала на кораблях только так. Боюсь, это знают все.
– Может быть, это и было очевидно, – несколько удручённо произнёс Малин.
Профессор бросил на него острый взгляд и ничего не сказал.
– Пойдёмте, посидим в гостиной, – предложил Хатч. – Попьём кофе.
Когда несколько минут спустя он вернулся с подносом, чашками и блюдцами, профессор сидел в мягком кресле и праздно листал один из тех детективов, которые, помнил Хатч, мать так обожала. Она держала на полке около тридцати штук – вполне достаточно, как говорила, чтобы к тому времени, как дочитать последнюю, забыть первую, а потому можно было начать сызново. Вид человека из детства, сидящего в гостиной и читающего книгу матери, вызвал у Малина внезапный прилив горько-сладкой ностальгии, настолько сильной, что он опустил поднос на столик несколько резче, чем намеревался. Профессор взял чашку, и они некоторое время молча пили кофе.
– Малин, – наконец, сказал старик, прочистив горло. – Я должен попросить у тебя прощения.
– Не надо, – попросил Хатч. – Даже не упоминайте об этом. Я ценю вашу прямоту.
– К чёрту мою прямоту. В тот день я слишком поспешно высказался. Я по-прежнему считаю, что Стормхавэн прекрасно обошёлся бы без этого проклятого острова сокровищ, но ведь от него никуда не денешься. У меня нет права судить о твоих мотивах, так что делай что должен делать.
– Спасибо.
– В знак примирения я принёс кое-что для игры «я покажу – ты расскажи», – со знакомым блеском в глазах сказал профессор. Он вытащил из кармана коробочку и раскрыл, показывая странного вида раковину из двух половинок, с замысловатым узором из точек и бороздок на поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54