– Посмотрим, посмотрим, можно ли убрать всё, кроме изначальной структуры, – сказал он.
Большая часть цветных линий теперь исчезла, остались лишь красные. Теперь диаграмма показалась Малину более понятной – он легко различил огромную центральную шахту, уходящую в землю. На уровне минус сто футов он увидел туннель, что ведёт в большой зал – тот самый, где погиб Вопнер. Глубже, у самого дна Колодца, сходились шесть туннелей поменьше, расставленные словно пальцы; а прямо над ним очередной крупный туннель резко поднимался на поверхность. От дна Колодца отходил ещё один туннель, там же обнаружились и несколько дополнительных боковых ответвлений.
Сен-Джон указал на нижнюю часть экрана.
– Вон те шесть туннелей, откуда поступала вода.
– Шесть?
– Да. Пять из них мы нашли, а сквозь ещё один дьявольский туннель краска не просочилась. Магнусен говорила что-то насчёт хитрой гидравлической системы с обратным током, но, если честно, я и половины не понял, – объяснил историк и нахмурился. – Хм. Наклонный туннель сверху – Бостонская Шахта, её прорыли намного позднее. Она не входит в изначальную конструкцию.
Стук по клавишам, и лишний туннель исчез с экрана.
Сен-Джон быстро глянул на Малина, а затем снова перевёл взор на экран.
– Так-так. Теперь, вот этот туннель – тот, что забирает к берегу, – заговорил он и сглотнул. – Он не входит в базовую систему Колодца, и его не обследуют ещё какое-то время. Но, кажется, он заканчивается герметичным тупиком на полпути к берегу. Быть может, он имеет отношение к ловушке, в которую попал ваш брат…
При этих словах историк смущённо умолк.
– Понимаю, – выдавил из себя Хатч, которому собственный голос показался сухим и неестественно высоким. Он глубоко вдохнул. – Они его исследуют, правильно?
– Конечно, – ответил Сен-Джон и посмотрел на экран. – Знаете, ещё три дня назад я безмерно восхищался Макалланом. А теперь отношение поменялось, и сильно. Его конструкция превосходна, и я не могу порицать его за то, что он хотел отомстить пирату, который его похитил. Но он же прекрасно понимал, что Колодец может одинаково легко погубить и виновного, и невиновного!
Кристофер снова заставил всю структуру вращаться.
– Конечно, историк во мне сказал бы, что у Макаллана были все причины считать, что Окхэм проживёт достаточно долго, чтобы вернуться весной и испробовать ловушку на себе. Но Колодец был рассчитан служить и дальше, охраняя сокровище ещё долго после смерти Окхэма.
Он нажал ещё на одну кнопку, и диаграмма украсилась мешаниной зелёных линий.
– Здесь видны все брусья и подпорки главного Колодца. Четыреста тысяч четырёхфутовых дубовых досок. Этого было вполне достаточно для постройки двух фрегатов. Колодец был возведён, чтобы служить сотни и сотни лет. Так почему же, как вы считаете, Макаллан решил сделать машину смерти настолько мощной? А теперь, если повернуть вот так…
Сен-Джон нажал очередную клавишу, затем ещё одну, и ещё.
– Проклятье! – пробормотал он, когда вся структура принялась бешено вращаться.
– Эй, вы сожжёте видеокарту, если будете вращать ещё быстрее! – раздался голос Рэнкина.
Геолог встал в дверях – медведеподобная фигура, заслонившая неясный утренний свет. Светлая борода разделилась на две части кривой усмешкой.
– В сторону, пока не поломали! – пошутил Рэнкин, закрывая дверь и подходя к экрану.
Заняв место Сен-Джона, он пару раз стукнул по клавиатуре, и изображение моментально остановилась – образец послушности.
– Как успехи? – спросил Рэнкин историка.
Сен-Джон покачал головой.
– Пока сложно сказать, очевидных параллелей не видно. Есть нечто общее в некоторых гидравлических работах Макаллана, но это, пожалуй, всё.
– Давайте-ка покрутим его вокруг оси Z, пять оборотов в минуту. Посмотрим, может это нас вдохновит, – предложил Рэнкин и стукнул по клавишам. Структура снова пришла в движение. Геолог откинулся на спинку кресла, сложил руки за голову и глянул на Малина. – Знаешь, это просто потрясающе. Кажись, наш архитектор воспользовался помощью при строительстве, если так можно выразиться.
– Какой именно?
Рэнкин подмигнул.
– Помощью матушки-природы. Томографическое сканирование говорит, большая часть Колодца была уже готова, когда появились пираты. В природном виде, то есть. Огромная вертикальная трещина в основании скал. Должно быть, по этой причине Окхэм и выбрал этот остров.
– Не уверен, что понимаю.
– В метаморфической скале, что лежит в основании острова, неимоверное количество дислокаций и сдвигов.
– А вот теперь я уверен, что не понимаю! – воскликнул Хатч.
– Я говорю о сдвиге пластов прямо под островом. Пластов, которые каким-то образом разошлись.
– Значит, там множество пещер?
– Уйма, – кивнув, подтвердил Рэнкин. – Открытые трещины, разрывы всевозможных форм. Наш приятель Макаллан лишь расширил некоторые из них. Но вопрос, на который я так и не могу найти ответ – почему они здесь, лишь под одним островом? Обычно такие явления наблюдают в более широких масштабах. Но в этой местности они, похоже, ограничиваются лишь островом Рэгид.
Монолог прервался появлением Найдельмана. Он по очереди посмотрел на всех троих, по лицу скользнула и так же быстро исчезла улыбка.
– Ну, Малин, Сандра выдала тебе разрешение?
– Да, спасибо, – ответил Хатч.
Найдельман повернулся к Рэнкину.
– Нечем заняться?
– Я просто помогал Сен-Джону с трёхмерной моделью, – ответил геолог.
Хатч перевёл взгляд с одного на другого. Беспечный геолог неожиданно стал формальным, напряжённым. Они что, не поладили? – подумал было Малин, но затем понял, что дело в том, как Найдельман на них посмотрел. Хатч и сам почувствовал еле преодолимое желание, запинаясь, пробормотать что-нибудь в своё оправдание и объяснить, чем они заняты.
– Ясно, – сказал Найдельман. – В таком случае, у меня для тебя хорошие новости. Последняя часть замеров уже в сети.
– Замечательно, – произнёс Рэнкин и нажал ещё несколько кнопок. – Получено. Сейчас сведу воедино.
На экране Хатч увидел, как появляются небольшие сегменты конструкции. Они дорисовывались с неимоверной скоростью. Ещё пара секунд – и рисунок завершён. Изображение, казалось, осталось тем же самым, стало лишь чуточку запутаннее.
За спиной у геолога Сен-Джон глубоко вдохнул. Рэнкин отстучал по клавиатуре, и модель снова принялась вращаться вокруг вертикальной оси.
– Убери все структуры, кроме самых ранних, – предложил Сен-Джон.
Щёлканье клавиш – и бесчисленные тонкие линии исчезли. Теперь Хатч увидел лишь изображение самого центрального Колодца.
– Значит, гидравлические ловушки добавили ближе к концу, – произнёс Найдельман. – Ничего нового – мы и так это знали.
– Ну что, видно что-нибудь общее с другими творениями Макаллана? – спросил Рэнкин. – Или что-нибудь, похожее на ловушку?
Сен-Джон медленно покачал головой.
– Убери всё, кроме деревянных балок, будь добр.
Очередное постукивание по клавиатуре – и на чёрном экране возникло изображение каркаса.
Внезапно историк с шумом вдохнул.
– Что? – резко спросил Найдельман.
Помолчав, Сен-Джон покачал головой.
– Не знаю, – ответил он. Затем указал на две точки на экране, в которых пересекалось несколько линий. – В этих соединениях что-то знакомое, но не знаю, что.
Они в молчании постояли полукругом ещё несколько мгновений, вперившись взглядом в экран.
– Наверное, это бессмысленное занятие, – продолжил Сен-Джон. – То есть, я хочу сказать, какого рода исторические параллели мы надеемся отыскать с другими строениями Макаллана? Что за здание имеет десять футов в поперечнике и сто с лишним футов в высоту?
– Падающая Пизанская башня? – предположил Хатч.
– Минутку! – резко перебил Сен-Джон. Он ещё пристальнее вгляделся в экран. – Взгляните-ка на симметричные линии слева – здесь и здесь. А теперь обратите внимание на эти изгибы, один под другим. Если что, я бы сказал, это поперечные арки.
Он бросил взгляд на Найдельмана.
– Вы знали, что на половинной глубине Колодец сужается?
Капитан кивнул.
– С двенадцати футов в поперечнике до, примерно, девяти – на глубине в семьдесят пять футов.
Историк принялся водить пальцем по изображению, пытаясь соединить между собой различные точки.
– Да, – прошептал он. – Это, должно быть, вершина перевёрнутой колонны. А это, скорее всего, основание внутренней подпорки. А вот на этой арке, здесь, должно быть, концентрируется центр масс. В отличие от обычной арки.
– Может быть, поведаете нам, о чём вы вообще говорите? – спросил Найдельман.
Его голос был спокоен, но Хатч безошибочно распознал в глазах неподдельный интерес.
Сен-Джон отступил от монитора на шаг, его голос был предельно задумчив.
– Да, это имеет смысл. Глубокий и узкий, вроде… И, в конце концов, Макаллан создавал религиозные сооружения…
Его голос умолк.
– Да в чём дело?! – прошипел Найдельман.
Сен-Джон уставился на Рэнкина большими грустными глазами.
– Поверни структуру вокруг оси Y на сто восемьдесят градусов.
Рэнкин подчинился, и диаграмма на экране перевернулась вверх ногами. Теперь очертания Водяного Колодца устремились ввысь и замерли светящимся красным скелетом из линий.
Внезапно капитан резко выдохнул.
– Господи Боже, – произнёс он. – Это же кафедрал!
Триумфально улыбнувшись, историк кивнул.
– Макаллан создал то, что знал назубок. Водяной Колодец – ни что иное, как шпиль. Чёртов перевёрнутый шпиль кафедрального собора.

33

Чердак оказался более-менее таким, каким Хатч его запомнил: забитый доверху всякой всячиной, десятилетия копившейся в семье. Через крохотное окошко сюда проник дневной свет и моментально потускнел среди кучи мрачной тёмной мебели, старых шкафов и остовов кроватей, вешалок и коробок для шляп, штабелей стульев. Когда Малин ступил на последнюю ступеньку, ведущую наверх, духота, пыль и запах нафталина вызвали к жизни острое, как бритва, воспоминание – как они с братом играли в прятки под крышей дома, а снаружи громко барабанил дождь.
Хатч глубоко вдохнул и осторожно продвинулся вперёд, не желая на что-нибудь наступить или издать громкий шум. По какой-то причине этот склад воспоминаний показался ему святым местом, и он едва ли не физически ощутил, что вторгается, вламывается в храм.
Теперь, когда предварительное исследование Колодца завершилось, а агент страховой компании должен был прибыть на остров лишь после полудня, Найдельману не оставалось ничего другого, кроме как остановить работы на весь остаток дня. Малин воспользовался удобным моментом, чтобы вернуться домой перекусить и, может быть, провести небольшое исследование. Он вспомнил огромное иллюстрирование издание «Величайших кафедралов Европы», что некогда принадлежало двоюродной бабушке. Если повезёт, оно может найтись среди коробок книг, которые его мать бережно сложила на чердаке. Малину хотелось лично разобраться, хоть чуть-чуть, что означает открытие Сен-Джона.
Хатч продвинулся среди беспорядка, едва не ободрав кожу о потрёпанный бильярдный стол и чуть ли не перевернув старинную «Виктролу», что ненадёжно балансировала на коробках с записями 70-х. Осторожно поставил проигрыватель вниз, а затем глянул на эти коробки, потёртые и выцветшие настолько, что еле можно было разобрать названия: «Puttin' On the Ritz», «The Varsity Drag», «Let's Misbehave», совместная работа Бинга Кросби и «Эндрюс Систерс» – «Is You Is Or Is You Ain't My Baby». Он вспомнил, как отец настаивал на том, чтобы эта древность играла летними вечерами, и сиплые звуки музыки диссонансом разносились по двору и улетали к усыпанному галькой пляжу.
В тусклом свете чердака ему бросилась в глаза большая изогнутая кленовая спинка семейной кровати, притулившаяся в дальнем углу, которую его пра-прадедушка в своё время подарил пра-прабабушке в день свадьбы. Забавный подарок , – подумал Хатч.
Ну, конечно же – рядом со спинкой кровати стоял старинный шкаф. А рядом виднеются коробки с книгами, аккуратно сложенные с тех самых пор, когда они с Джонни под присмотром матери там их и оставили.
Хатч шагнул к шкафу и попытался отодвинуть его в сторону. Тот передвинулся на дюйм или, может быть, чуточку дальше. Малин отступил на шаг, оценивая на вид этот отвратительный, тяжёлый, неповоротливый осколок викторианской эпохи, оставшийся от деда. Упёрся в него плечом и столкнул на несколько дюймов, да так, что тот зашатался. Учитывая, что за прошедшие годы дерево заметно подсохло, шкаф всё равно весил неимоверно много. Быть может, внутри что-то лежит? Хатч вздохнул и смахнул с брови пот.
Верхние дверцы шкафа оказались незапертыми и приоткрылись, обнажив заплесневелые пустые внутренности. Хатч проверил выдвижные ящики внизу и убедился, что там тоже пусто. Но не в самом нижнем: здесь нашлась чёрная, порванная и выцветшая футболка с эмблемой «Led Zeppelin». Её подарила Клэр, вспомнил он, на школьной экскурсии к Бар-Харбору. Хатч повертел футболку в руках, вспоминая тот далёкий день. Теперь это лишь старая тряпка двадцатилетней давности. Малин отложил её в сторону. Сейчас Клэр обрела своё счастье – или утратила, смотря кого спросить.
Ещё одна попытка . Он обхватил шкаф и принялся с ним бороться, раскачивая взад-вперёд. Неожиданно древний монстр подался и опасно накренился вперёд. Хатч отпрыгнул в сторону, освобождая шкафу путь, и тот с ужасающим грохотом рухнул на пол. Малин выпрямился, оказавшись в огромном облаке взлетевшей пыли.
Затем с любопытством наклонился, нетерпеливо от неё отмахиваясь.
Деревянная задняя стенка шкафа разломилась надвое по узкой щели. Внутри виднелись вырезки из газет и страницы, покрытые неровным узким почерком. Края листов показались ему тонкими и хрупкими на фоне старого красного дерева.

34

Длинная полоса земли цвета охры, под названием Бёрнт-Хэд, лежала к югу от города, выступая в море подобно скрюченному пальцу великана. На дальней оконечности мыса утёс, усыпанный деревьями и дикой травой, спускался к бухте, которую называли бухтой Сквикера squeaker (англ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54