Я постучал – никто не ответил. Я постучал еще. Сильнее и настойчивее.
Наконец дверь со скрипом приоткрылась. Изабель! Увидев меня, женщина улыбнулась, и тут же лицо ее приняло серьезное и даже тревожное выражение.
– Она ушла, Хью, – пробормотала Изабель.
– Ушла? Куда? Как...
Я прислонился к притолоке – силы покинули меня.
– Сначала я думала, что она пошла искать тебя, но потом, совсем недавно, увидела вот это.
Изабель протянула мне явно наспех написанное письмо:
Мой отважный Хью!
Когда будешь читать это, не бойся – мое сердце всегда с тобой. Но мне нужно уйти. Ты победил. Как видишь, я не ошиблась, правда? То, что есть, будет не всегда. Ты поднялся еще на одну ступеньку в постижении своей судьбы, своего предназначения. И я горда тем, что сумела понять тебя и оценить уже при первой встрече. Ты даже не представляешь, как я рада.
Но мне пора возвращаться в Боре. Не сердись. Анна для меня почти как мать. Я не могу оставить ее, отдавшись радости твоего триумфа.
Пожалуйста, не беспокойся. Я не обо всем тебе рассказала, но знай, что даже Стефен не посмеет тронуть меня. Напиши королю, Хью. Доверши начатое. А я сыграю свою роль.
Как жестоко. У меня защипало в глазах. Я не мог потерять ее после всего, что случилось. После всего, что было между нами. Смахнув слезы, я дочитал письмо.
Я полюбила тебя с первого дня. И знаю, что скажу тебе то же самое, когда мы снова увидимся. Помни мои слова: если надеешься, то увидишь.
Эмили.
Боль, как копьем, пронзила меня, и из нанесенной ею раны излилось все, что переполняло меня в тот победный день. Я выиграл битву. И потерял любимую женщину.

Глава 118

– Кто там? – прозвучал из-за двери хриплый, надтреснутый голос. – Назови себя!
Эмили накинула на голову капюшон и сгорбилась. Напускная суровость старого друга вызвала у нее улыбку.
– Похоже, мозги у тебя так же заплесневели, как и твои шутки! – отозвалась она.
Дверь медленно открылась. В щели появилась помятая физиономия Норберта с венчиком взлохмаченных волос.
Он недоверчиво уставился на гостью, но когда она откинула капюшон, лицо его прояснилось, а глаза вспыхнули от радости.
– Госпожа Эмили!
Старый шут выглянул в коридор и, убедившись, что их никто не видит, заключил свою любимицу в объятия.
– Как же я рад снова вас видеть!
– А я тебя.
Втащив ее в комнату, Норберт поспешно захлопнул дверь.
– Рад-то я рад, но лучше, чтобы нас не видели вместе здесь. – Он нахмурился и покачал головой. – Вы многим рискуете, придя сюда. Ну да ладно, расскажите, как... Вы ведь были с Хью?
Эмили быстро ввела старого шута в курс последних событий, рассказав и о нападении на Вилль-дю-Пер, и о священном копье.
– Оно было в том самом посохе, который ты прислал Хью!
Когда она дошла до похода на Трейль, Норберт снова недоверчиво покачал головой, а узнав о захвате крепости и пленении Болдуина, он пустился в пляс, после чего в полном изнеможении рухнул на матрас.
– Я знал, что у мальчишки дар от Бога, но чтобы такое...
Норберт приподнялся и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на Эмили. От его взгляда не ускользнули ни счастливый блеск в ее глазах, ни румянец на щеках.
– Но скажите, госпожа, почему вы здесь? Зачем вернулись?
Она потупилась.
– Из-за Анны. Мой долг – быть с ней.
– Анна! Вы проделали долгий путь и многим рисковали, а ради чего? Здесь многое изменилось. Герцог только о том и мечтает, чтобы убить Хью. В своем рвении он похож на пса, которого дразнят сочной косточкой. Кто-нибудь еще знает, что вы вернулись?
– Я пришла с монахами-паломниками и сразу к тебе.
– Мудро. Ваша уловка с поездкой к тете в Тулон не прошла. Герцогу известно, что вы были с Хью. Если бы не госпожа Анна, псы Стефена уже рыскали бы по дорогам.
Эмили улыбнулась.
– Я знала, что она вступится за меня. Я никогда не сомневалась в Анне и рада, что не ошиблась.

Глава 119

Среди сторонников Болдуина нашлось-таки несколько упрямцев, попытавшихся организовать сопротивление, так что окончательно утвердить в Трейле новую власть нам удалось лишь спустя несколько дней. Ходили слухи и о том, что один из предполагаемых союзников герцога готов прийти ему на помощь. Помощь так и не пришла.
Трейль был в наших руках.
Теперь оставалось понять, что с ним делать.
В замке обнаружились казна герцога и огромные запасы продовольствия. И то и другое надо было распределить по справедливости.
Самые горячие споры разгорелись между теми, кто был с нами с самого начала, и теми, кто присоединился позднее. Жорж предложил открыть закрома и допустить всех в поместье герцога – пусть каждый уносит мешок зерна и курицу. Алоис пошел дальше:
– Открыть казну! Раздать все деньги! Повесить ублюдка!
Мне недоставало Эмили. Я не имел ни навыков управления, ни желания осваивать это ремесло. Я не знал, что и как делать.
Ясно было только одно: сохранить армию долго не удастся. Люди все громче выражали недовольство. Они хотели вернуться домой. Все чаще и чаще я слышал одни и те же слова: "Время собирать урожай. Когда мы получим то, что обещано?"
И дело было не только в продовольствии и деньгах. Требовались новые законы. Обеспечение безопасности. Свобода выбора: где жить, кому служить. Должна ли крепостная неволя отца распространяться на его детей? Кто-то должен был заниматься всем этим.
Однажды вечером я нашел лист бумаги, печать Болдуина, перо и пузырек с тягучими красными чернилами. Я сел за стол и начал писать самое важное в своей жизни письмо:
Его величеству Филиппу Капету, правителю Франции.
Молю Господа дать мне слова для того, чтобы написать это, поскольку я всего лишь простой горожанин. Точнее, крепостной, на долю которого выпала непосильная роль.
Сотни людей считают меня своим предводителем. Некоторые называют их толпой, я же думаю, что они просто не могут больше терпеть. Крестьяне, кожевники, лесорубы, ваши верные слуги, они поднялись против нашего сеньора лишь после неоднократных жестокостей и необоснованных притеснений и издевательств с его стороны.
Ваше величество, я пишу Вам из Трейля, где сижу за столом герцога Болдуина, который заточен в темницу, где и пребудет до тех пор, пока я не получу от Вас указания, что делать дальше.
Мы не изменники, не предатели и не бунтовщики. Нас сплотила жестокая несправедливость, и лишь тогда, когда она стала угрожать нашей безопасности, благосостоянию и самой жизни. Мы сплотились, чтобы потребовать законности, чтобы положить конец безнаказанным насилиям, убийствам и беспричинному уничтожению нашей собственности. Мы сплотились, чтобы освободиться от бесконечной неволи.
Неужто люди, как простого звания, так и благородного, не могут мечтать о том, чтобы жить по законам справедливости? Неужто это такая несбыточная мечта?
Многие из тех, кто вступил в наши ряды, верно служили Вашему величеству в войнах и принимали участие в походах против неверных по призыву Его святейшества. Мы просим лишь того, что нам обещали за эту службу: права на справедливые налоги; права подавать жалобу и получать возмещение за причиненный нам ущерб; права на справедливый суд и привлечение к ответственности обидчика независимо от его звания; права владеть землей, за которую оплачено годами тяжкого труда.
Мы старались не проливать ничью кровь. Мы стремились уладить разногласия мирно и с взаимным уважением. Но люди устали и хотят вернуться домой. Пожалуйста, Ваше величество, подайте нам надежду на то, что и Вы поддерживаете нас в этих устремлениях.
Я же предлагаю Вам то единственное, чем владею, величайшее сокровище всего христианского мира, оказавшееся в моих руках в Антиохии.
Это то самое Копье, которым проткнули Господа нашего Иисуса Христа на Кресте.
При всей ценности этой реликвии, как ни удивительно, души и сердца людей, которые служат Вам, еще ценнее.
Мы ждем Вашего ответа.
С верой, Ваш покорный слуга
Хью де Люк, трактирщик, Вилль-дю-Пер.
Я ждал, пока высохнут чернила.
От нахлынувших воспоминаний сдавило грудь. Столько людей умерло: Софи, Мэттью, мой сын Филипп, Нико, Робер, безымянный турок. И все для того, чтобы привести меня сюда?
Копье стояло у стола. Что, если бы я погиб в той церкви от рук турка? Неужели ничего этого тогда бы не случилось?
Я сложил письмо и запечатал печатью герцога. Руки мои дрожали.
Чудо. Только что произошло чудо. Я, крепостной, шут по призванию и ремеслу, бездомный и нищий...
Я обратился к королю Франции.


Часть пятая
Осада

Глава 120

Стефен, герцог Борейский, вздрогнул и поморщился, когда лекарь поставил ему на спину очередную отвратительную пиявку.
– Скоро в этих тварях будет больше крови, чем останется во мне, – недовольно проворчал он.
Лекарь продолжал свою работу.
– Вы жалуетесь на дурное настроение, мой господин, но притом жалуетесь и на лечение.
Стефен хмыкнул.
– Мое настроение не улучшат никакие пиявки.
В жестокую меланхолию герцог впал с того самого дня, когда получил известие о неудаче Моргана, своего верного и проверенного слуги. Что еще хуже, Морган упустил прекрасную возможность завладеть копьем. В довершение всего этот гнусный червяк, наглый шут, собрав вокруг себя толпу оборванцев, выступил маршем на Трейль. От одного этого в герцоге закипала желчь.
И вот буквально накануне ему сообщили невероятное: проклятый шут взял Трейль, дурачина Болдуин покорно сдал свой замок кучке жалкого сброда.
Стефен снова поморщился, чувствуя, как противные скользкие твари высасывают из него последние силы.
Копье должно быть у него! Стефен даже подумывал о том, чтобы призвать к крестовому походу для освобождения Трейля и возвращения реликвии, украденной трусом и изменником, в достойное место. Куда? Конечно, в Боре. Но кто знает, где она окажется потом? В Париже? В Риме? Или, может быть, даже в Антиохии?
Раздумья прервал неожиданный приход Анны. Посмотрев на распростертого на столе мужа, она сдержанно улыбнулась.
– Вы искали меня, мой господин?
– Да. – Он повернулся к лекарю. – Выйди, мне надо поговорить с женой.
– Но я еще не закончил! Вам нужно...
Стефен вскочил, смахнув присосавшихся к коже пиявок.
– У тебя рука палача, а не целителя. Убери этих тварей, а со своим дурным настроением я справлюсь сам.
Анна наблюдала эту сцену с легкой усмешкой.
– Удивительно, мой господин, что эти маленькие скользкие создания так неприятны вам, ведь во многих отношениях вы очень схожи.
Она провела ладонью по изуродованной багровыми пятнами спине.
– Судя по всему, вам сильно нездоровится, муж мой. Позвольте приложить мазь?
– Ну, если вам не претит прикасаться ко мне. Стефен посмотрел ей в глаза.
– Конечно, нет. – Анна открыла банку с густой белой мазью. – Я ко многому привыкла. Так зачем вы позвали меня?
– Хотел осведомиться о здоровье вашей кузины Эмили. Надеюсь, ее путешествие к тетушке прошло хорошо?
– Кажется, да, – спокойно ответила Анна, размазывая снадобье по спине супруга. – По крайней мере, она выглядит довольной.
Довольной... Оба прекрасно знают, что чертовка и в глаза не видела свою тетушку.
– Я бы хотел поговорить с ней и узнать подробности визита.
– Как сильно они вас покусали, эти пиявки. – Анна надавила на крохотную ранку, и Стефен вскрикнул. У него закружилась голова. – Безделье плохо влияет на вас, муж мой. Может быть, вам лучше вернуться в Святую землю? Поискать развлечений там? А что касается Эмили, то она слишком устала, чтобы делиться с кем-либо подробностями нелегкого путешествия. – Она надавила на другую ранку. – Устала, но... довольна, как я уже сказала.
– Хватит! – Стефен схватил ее за руку. – Вы же знаете, я могу и не спрашивать вашего позволения.
– Можете. Но вы также знаете, что она находится под моей защитой. И должны понимать, какую цену придется уплатить, если с ней что-то случится.
Она ткнула острым ногтем в кроваво-красное пятно. Стефен чуть не свалился со стола и вскинул руку. Анна не дрогнула, лишь посмотрела на герцога с глубочайшим презрением. Потом губы ее дрогнули в улыбке.
– Хотите ударить? Я здесь. Или, если мое лицо кажется вам слишком грубым, могу позвать кого-то из служанок.
– Я не позволю, чтобы надо мной насмехались в моем же доме.
– Тогда вам лучше найти себе другое место, – бросила Анна.
– Убирайся! – крикнул Стефен, потрясая кулаками. – И не думай, что ты сможешь защитить ее. Твои клятвы для меня ничто. Когда-нибудь ты еще пожалеешь о том, что вела себя так. Ты и твоя розовощекая сучка. И безродный шут, перед которым она с таким удовольствием задирает юбку!

Глава 121

– Ваша милость! – Опустившись на колени, Стефен поцеловал рубиновое кольцо Бартельма, епископа Боре, которого считал самым откормленным и вонючим священнослужителем во всей Франции. – Так любезно с вашей стороны откликнуться на мое приглашение. Пожалуйста, садитесь.
Епископ Бартельм коротко кивнул. Маленького роста, с большими глазами навыкате, делавшими его похожим на сову, он был настолько толст, что, глядя на него, Стефен всегда задавался вопросом, как удается ему ходить, подниматься по ступенькам и даже совершать церковные таинства. Епископ не любил, когда его куда-то звали и вообще беспокоили. Он считал, что давно заслуживает лучшего, чем эта отдаленная епархия, и жаждал повышения. В Париж или, может быть, даже в Рим.
– И вы оторвали меня от сексты ради вот этого? – прохрипел Бартельм.
Следуя знаку герцога, юный паж наполнил элем два серебряных кубка.
– Это особый эль, – сказал Стефен, поднимая кубок. – Его варят в одном монастыре возле Фландрии.
Епископ позволил себе улыбнуться.
– Господь простит, если это во исполнение его воли.
Они сделали по глотку.
– Аааах! – Священник облизал губы. – Хорош. Очень хорош. Вкус яблок и меда. И все же, думается мне, вы пригласили меня не для того, чтобы услышать мнение об этом славном напитке.
– Я пригласил вас лишь потому, – ответил Стефен, – что в душе у меня заноза, помочь вытащить которую можете вы.
Бартельм кивнул.
– Слушаю.
Герцог наклонился к гостю.
– Вы слышали, конечно, о бунте на юге, где некий шут повел за собой местный сброд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42