Боюсь, довольно жалкое оправдание для того, чья обязанность – смешить людей. И все-таки ты вернулся как раз вовремя. Как насчет того, чтобы подменить меня, пока я поправлюсь? Работа не самая тяжелая.
Я пододвинул табурет поближе.
– Подменить тебя? Здесь, в Боре?
– А почему бы и нет? Ремесло тебе знакомо. Ты ведь теперь профессионал. Одна просьба – не очень старайся.
Предложение заставило меня задуматься. Мой дом лежал в руинах, да и возвращаться в Вилль-дю-Пер было бы слишком рискованно. Куда еще я мог пойти? Здесь у меня друзья. Они верят мне, и я доверяю им. К тому же, что скрывать, меня привлекал и еще один аспект.
Мне это нравилось. Толпа, зрители, аплодисменты, признание... Новое обличье... Да, мне это очень нравилось.
– Хорошо, Норберт, я подменю тебя. Но только до тех пор, пока ты не выздоровеешь.
– Тогда договорились. – Мы пожали друг другу руки. – Вижу, ты все еще таскаешь с собой эту палку. И костюм сохранил. А вот колпак потерял.
– Мой портной просто не успел пошить новый.
– Ничего страшного. – Норберт рассмеялся и, подойдя к сундуку, достал фетровую шапочку. Упав мне на колени, она звякнула. – Колокольчики, да. Но, как говорится, бедняки не выбирают.
Я напялил шляпку на голову и тут же ощутил нечто странное, что-то вроде гордости, от которой потеплели щеки.
– Ты их уморишь, это точно. – Шут усмехнулся. – И вот что... Я знаю еще кое-кого, кто будет очень рад тебя увидеть.

Глава 60

Я увидел ее раньше, чем она увидела меня. Вместе с другими собравшимися в гостиной дамами Эмили склонилась над вышивкой. Из-под белого капюшона струились пряди золотистых волос. Ее маленький носик напомнил мне бутон. В этот миг я понял то, что знал с самого начала, но в чем не хотел себе признаваться.
Эмили прекрасна. Ее просто не с кем сравнивать.
Поймав ее взгляд, я подмигнул и улыбнулся. Ее глаза расширились, словно распускающиеся в июле полевые цветы.
Эмили поднялась, аккуратно положила вышивку на стол и, вежливо извинившись, направилась к двери. Ничто не выдавало ее чувств, кроме разве что слегка участившихся шагов.
И только в коридоре, когда она подбежала ко мне и взяла за руки, я увидел ее радость, ее восторг.
– Хью де Люк... Так это правда. Кто-то сказал мне, что видел вас. Вы все же вернулись к нам.
– Надеюсь, госпожа, вы не очень этим разочарованы.
Она усмехнулась.
– Я очень рада. И... Нет, вы только посмотрите – тот же шутовской наряд! Хорошо выглядите, Хью.
– Да, наряд тот самый. Тот, что вы пошили для меня. Только вот немного пообносился. Норберт приболел, и я пообещал подменить его на время.
Ее глаза, живые, сияющие зеленые глаза, как будто освещали мрачный коридор.
– Уверена, нам всем будет только веселее. Но скажите, как ваши поиски? Как все прошло? Вы нашли?..
Я опустил голову.
Мы прошли дальше по коридору, туда, где не было стражников, и сели на скамейку.
– Пожалуйста, я вижу, что вы огорчены, но мне надо знать.
– План был отличный. Ваша идея сработала. Я занял место бывшего шута, пробрался в замок и получил возможность разузнать, что к чему.
– Я спрашиваю о другом, Хью. Ваша жена, Софи... Что вы узнали о ней? Расскажите.
– Что касается моей жены, – я сглотнул подступивший к горлу сухой комок, – то она, несомненно, умерла. По крайней мере, у меня нет оснований надеяться на что-то иное.
Свет надежды в глазах Эмили померк. Она дотронулась до моей руки.
– Мне очень жаль, Хью. Вижу, вы сильно опечалены. – Некоторое время мы сидели молча, потом она посмотрела на мою руку. – Вас снова ранили.
– Немного. Пустяки. Заживет. Я отыскал человека, виновного в смерти Софи и Филиппа. В конце концов мне пришлось схватиться с ним.
– Схватиться... – повторила она, и на ее лице появилось озабоченное выражение. – И каков исход этой схватки?
– Исход? – Я на мгновение отвел глаза, потом снова посмотрел на нее и горько усмехнулся. – Я жив, он – нет.
Эмили удовлетворенно кивнула.
– Я рада. И еще больше рада тому, что вы собираетесь задержаться у нас. Вы же собираетесь? – Она отвернула рукав и осмотрела оставленные мечом Норкросса отметины. – Вам надо подлечиться, Хью.
– У вас это хорошо получается.
Удивительно, как быстро я снова попал под ее опеку. Все получалось легко и без каких-либо усилий. Мне вообще было хорошо в Боре. Спокойно. Я чувствовал, как уходят тревоги, как затихает боль.
– Мне нужно сказать вам еще кое-что, Эмили. Кое-что не очень приятное. Тот человек, с которым мне пришлось драться... он был рыцарем. Более того, кастеляном Болдуина. Я убил его...
Эмили пристально посмотрела на меня и кивнула.
– Нисколько не сомневаюсь, что вы поступили правильно.
– Клянусь вам, госпожа! – воскликнул я. – Он убил мою жену и моего сына. Но он из благородных, а я...
– Разве вы не восстанавливали справедливость? – перебила меня Эмили. – Воздавая за утрату собственности? Защищая репутацию жены?
– Да, по меркам вашего сословия это так. – Я снова опустил голову. – Но боюсь, простолюдину не дождаться справедливости и правосудия, если он убил рыцаря. Ему не будет оправдания.
– Может быть, так оно и есть... сейчас, – сказала Эмили. – Но так будет не всегда.
Наши взгляды встретились.
– Вам всегда здесь рады, Хью. Вас всегда здесь ждут. Я поговорю с госпожой Анной.
Мне стало вдруг так легко, словно с плеч свалилась тяжелейшая ноша. Почему мне так повезло? Почему судьба наградила меня таким другом? Как стало возможно, что эта молодая женщина жила по законам справедливости, а не по тем, что установили задолго до нее? Я был бесконечно благодарен ей.
– Вряд ли я когда-нибудь смогу отблагодарить вас, – сказал я, сжимая ее руку.
И с опозданием понял, что совершил ошибку, что переступил незримую, но ясную черту, разделявшую нас в этом мире.
Однако Эмили даже не попыталась освободиться.
– Так вы говорите, кастелян Болдуина... – Она улыбнулась. – Может быть, вы и низкого происхождения, Хью де Люк, но целитесь высоко.

Глава 61

– Вы поступаете крайне неосторожно, дитя мое, – отчитывала Эмили Анна, когда девушка позднее вернулась в спальню госпожи. – Совать нос в такие дела не только недостойно вас, но и опасно. Это почти всегда заканчивается того или иного рода неприятностями.
Хозяйка замка сидела перед высоким зеркалом, а Эмили расчесывала ее длинные каштановые волосы. Анна явно пребывала не в лучшем настроении. В прошлом Эмили обычно удавалось смягчить ее несколькими удачно вплетенными в ткань разговора комплиментами или к месту вставленной шуткой. Свободомыслие девушки всегда становилось источником споров между ними, хотя оно же – при том, что Анна тщательно скрывала это, – странным образом связывало обеих женщин.
Но не сейчас. Похоже, старшую из них расстроило известие о скором возвращении мужа из похода.
– Я не ребенок, – возразила Эмили.
– Но ведете себя порой именно так. Подумайте только, ваш шут убил человека. И не какого-то простолюдина, а благородного рыцаря, кастеляна герцога. Теперь он скрывается в моем замке, а вы вынуждаете меня не только делать вид, что ничего не случилось, но и давать ему убежище.
– Он пришел сюда, моя госпожа, не потому, что скрывается от правосудия, а потому, что только здесь чувствует себя среди друзей, среди тех, кто понимает истинный смысл правосудия.
– Неужели дружба с ним так важна для вас, Эмили? Дружба с пройдохой, привыкшим прятаться здесь всякий раз, когда ему прижмут хвост? Разве ради него стоит забывать обо всем и отбрасывать наши законы и традиции?
– Рыцарь погиб в честном поединке, госпожа. У человека похитили жену и убили сына.
– Вы располагаете убедительными доказательствами? Кто может поручиться за этого человека? Кузнец? Мельник? Пекарь?
– А кто поручится за Болдуина? Разбойники, прячущие лица за забралами шлемов? Его жестокость и жадность не нуждаются в свидетелях.
Их взгляды встретились в зеркале.
– Герцогу не требуются свидетели, дитя мое. – После этих слов в комнате повисла напряженная тишина. Понемногу Анна смягчилась. – Послушайте, Эмили, вы прекрасно знаете, что Болдуина не считают здесь другом. Но не заставляйте меня выбирать между вашим сердцем и тем, что мы все понимаем как закон. Каждый сеньор управляет своими вассалами так, как сам считает лучшим. Жадность и черствость всегда были свойственны мужчинам, – продолжала она. – Они раздвигают нам ноги, оставляют в нас свое семя, а потом отворачиваются и сопят в подушку. Вам не понадобится много времени, чтобы понять – этот шут ничем не отличается от других. – Почувствовав, что ее слова больно задели девушку, Анна повернулась и взяла Эмили за руку. – Знай, для меня было бы радостью выставить Болдуина в глупом виде. Но только в отсутствие мужа. Однако твоя цена слишком велика, так что не проси меня становиться на сторону невеж и грубиянов, независимо от их происхождения.
– Ваш выбор в другом, госпожа, – в стремлении к справедливости или отказе от нее.
Глаза Анны похолодели.
– Не упрекайте меня в том, о чем сами не имеете понятия. Вам еще не приходилось управлять, и вы не знаете, какое это бремя. Вы никогда не были под властью мужчины. Да и здесь, при нашем дворе, вы всего лишь гостья. Может быть, пришло время отправить вас назад?
– Что? – изумилась Эмили, никогда прежде не слышавшая таких слов. Анна впервые пустила в ход угрозу.
– Все, что с вами сейчас происходит, еще не жизнь, а лишь подготовка к ней. Ваша жизнь уже определена. И какими бы сильными ни были ваши страсти, вам не изменить того, что предначертано.
– Я говорю не о себе, госпожа, а о человеке, ставшем жертвой несправедливости. Уверяю вас...
– Вы ни в чем не можете меня уверять, – резко перебила девушку Анна, – потому что сами ничего не знаете. Все, что вы говорите, всего лишь мечта. Вы слепы, дитя мое. Слепы и упрямы. И кстати, до сих пор, вопреки стараниям самых отважных рыцарей, так и не смогли найти себе мужа.
– Мужчины, о которых вы говорите, похожи на грязных быков, и воняет от них так же. Для меня они все равно что не существуют.
– А этот низкородный молокосос? Почему вы так уверены, что от него можно ждать большего? Этот позорящий вас флирт должно прекратить. Немедленно.
Понимая, что зашла в своей горячности слишком далеко и обидела Анну, Эмили отступила. Понемногу смягчилась и хозяйка замка.
– Вам всегда хватало смелости спорить со мной, – сказала она, протягивая девушке руку.
– Потому что я всегда доверяла вам, моя госпожа. Потому что вы всегда учили меня поступать правильно.
– Боюсь, ваше доверие переходит разумные пределы, – вздохнула Анна и поднялась.
Эмили опустила голову.
– Я дала ему обещание, госпожа. Прошу вас разрешить ему остаться здесь. Далее я не пойду. Вы бы и не знали ни о чем, если б я сама вам не рассказала. Пожалуйста, позвольте ему остаться.
Анна пристально посмотрела ей в глаза и, по-видимому, не найдя ответа на свои вопросы, покачала головой.
– Что же сделала с вами жизнь, дитя мое, если вы так ожесточены против себе подобных?
– Я не ожесточена ни против них, ни против кого-либо еще. – Эмили опустилась на колени и прижалась щекой к протянутой руке Анны. – Я только вижу, что есть и другой мир.
– Встаньте. – Хозяйка замка бережно помогла ей подняться. – Ваш шут может остаться. По крайней мере, до тех пор, пока Болдуин не спросит о нем. Надеюсь, он поможет сделать так, чтобы временное отсутствие Норберта ощущалось не так сильно.
– Он хорошо обучен, моя госпожа. Вот увидите, все будет в порядке, – радостно пообещала Эмили.
– Меня беспокоит то, чему он учится от вас. Этот другой мир, о котором вы говорите, может оказаться очень реальным. Он может возбудить ваше любопытство. Растревожить ваши чувства. Но поверьте мне, Эмили, он никогда не станет вашим миром, вашим домом.
Эмили содрогнулась от прозвучавшей в словах Анны уверенности и еще раз потерлась щекой о ее руку.
– Я знаю, госпожа.

Глава 62

На следующее утро состоялся мой дебют в роли шута перед двором госпожи Анны.
В первый раз я видел большой зал замка только из-за занавеса, когда наблюдал за выступлением Норберта, изучал его трюки. Сейчас это помещение с поднимающимися на тридцать футов могучими арками и заполненное рыцарями и придворными в ярких нарядах выглядело даже внушительнее, чем я себе представлял.
Сердце колотилось от волнения. Не только потому, что мне предстояло выступать перед столь огромной аудиторией. И не только потому, что Трейль по сравнению с Боре казался деревней. И даже не потому, что я должен был завоевать благосклонность новой хозяйки. Я заменял Норберта, шута высшего ранга. Такое доверие накладывало особенную ответственность.
Наконец трубы объявили о прибытии Анны, и в зале появилась хозяйка замка в шелковом платье с длинным шлейфом, за ней вереницей следовали придворные дамы, которые несли подушечки, прохладительные напитки и все прочее, что могло потребоваться госпоже.
Пажи в зеленых с золотым туниках объявили повестку дня, и Анну тут же окружили советники, каждый из которых претендовал на право получить постоянный допуск к уху герцогини. Рыцари, в отличие от своих собратьев в Трейле, не разгуливали в повседневной одежде, а чинно восседали за столами в праздничных нарядах цветов своего сеньора.
Спор, вынесенный на рассмотрение двора, касался претензий бейлифа к местному мельнику. Как и повсюду, бейлиф полагал, что мельник утаивает размеры дохода и должен платить больше. Нечто похожее я наблюдал сотни раз в своей деревне. И не было еще случая, чтобы бейлиф проиграл.
Анна рассеянно выслушала доводы сторон, но потом, похоже, начала уставать. В отсутствие супруга ей приходилось заниматься самыми утомительными и скучными делами, а препирательства мельника с бейлифом полностью соответствовали этой категории.
Взгляд герцогини ушел в сторону.
– То, что здесь происходит, достойно комедии, – сказала она. – Шут, комедия – твой удел. Что скажешь? Выходи и решай.
Я выступил из толпы у нее за спиной. Анна посмотрела на меня немного удивленно, как будто не ожидала обнаружить новое лицо.
– Вы приказали мне решать, госпожа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42