Ну дела! Столько лет прошло! Я мотался по свету. Где только не побывал?! Франция, Япония… Уже работал как секьюрити за границей! А у них все числится недостача моей спецкабуры. Материал передан в Инспекцию. И вот ее начальник меня находит! В Иерусалиме!
«Браво, ребята…»
—Ты сказала, что я в Израиле?
—Нет. Возможно, он будет звонить…
—Скажи обязательно. И предупреди, что у меня два гражданства. Сразу отстанет…
—А другого ничего?
—Нет.
Теперь я мог спокойно звонить адвокату.
Леа была уже дома. Мы обменялись стандартными:
— Шолом! Ма шлом?
«Здравствуй!» и «Как здоровье?»
Оба эти приветствия тут постоянно шли в связке. Даже между малознакомыми.
И только на «ты». Вежливое «вы» в древнем языке отсутствовало напрочь. Поэтому и к Богу верующие обращаются только на «ты», как в Торе…
— С приездом, — адвокат перешла на русский.
К моему приезду у Шломи уже появились важные для меня новости. Леа и не подумала говорить о них после работы да еще по телефону.
Мы разговаривали не очень долго. Я рассказал о своем визите к вдове Любовича и ее воспоминаниях о покойном…
—Хорошо, тогда до утра. Бай…
—Спокойной ночи.
Я продолжал разыскивать Рембо, но его по-прежнему не было.
Я включил телевизор. Нарусском канале израильского телевидения шла политическая дискуссия на извечную местную тему: правые и левые. Выступал кто-то из бывших соотечественников, депутат кнессета — он говорил долго и скучно.
«Такова беда всех написанных речей…»
Ведущий несколько раз его перебивал, и камера показывала чаще ведущего, чем собеседника…
Наконец, я смог переговорить с Рембо. Он позвонил на мобильный.
—Если вам звонит нотариус… — Он прокомментировал свой звонок английской поговоркой: — Значит, кто-то умер или собирается умирать…
—Надеюсь, это не так…
—Почти. На генерала Арзамасцева было совершено покушение…
—Сегодня?
—Около часа назад. У дома, когда он возвращался с работы. «КАМАЗ» преградил дорогу, а в это время с тротуара дали автоматную очередь по машине. Водитель находится в реанимации. Арзамасцев чудом остался в живых: отделался царапинами…
—По телевидению дали?
—Нет. Тему закрыли.
—А стрелявший?
—Киллера, как водится, не нашли.
—Да-а…
—Так что Бирк снимал только девицу… Когда будешь? — Рембо уже прощался.
Я машинально взглянул на циферблат.
—Завтра. Точнее, уже сегодня.
—Что-нибудь есть?
—Пожалуй. Завтра я с утра встречаюсь с Леа…
—
ЛЕА
Около девяти утра я уже стоял у входа в Министерство юстиции с длинным названием «Рашам ле инъяней еруша», занимающееся регистрацией завещаний и вопросами наследства.
Леа приехала еще раньше — к открытию и должна была вот-вот появиться.
Наш необыкновенно опытный и деловой израильский адвокат при необходимости с необыкновенной легкостью открывал казенные сейфы с нужными документами.
В израильской столице было по-весеннему свежо. Ночью в городе прошел тропический зимний ливень. Над крышей отеля все время грохотало, сверкала молния. Утром, когда ехал в такси, я видел на тротуаре несколько сломанных зонтов, выброшенных ночными прохожими.
Но сейчас дождь закончился и даже на несколько минут выглянуло солнце.
Леа действительно появилась очень быстро.
— Можно уезжать…
Худенькая, немногословная, она показала на свой портфель.
Мы прошли несколько метров к ее машине, Леа села за руль. Мы поехали в ее контору на Гилель. Поднялись в офис.
— Наконец-то… — Она с удовольствием закурила.
Из портфеля появилась копия завещания Любовича.
Через минуту-другую Леа уже начала переводить основные фрагменты в поисках важного для моей миссии в Иерусалим.
— Документ составлен в присутствии двух свидетелей, судя по фамилиям, выходцам из Латинской Америки, здесь исчерпывающие распоряжения по части имущества, принадлежащего завещателю…
Постепенно я вошел в курс дела.
Завещательную массу, как ее называют юристы, составили уже известная квартира в Гило, дома в Иерусалиме и Нетании, шеклевые и валютные счета в израильских и европейских банках.
Суммы, содержащиеся на счетах, не указывались. Зато упоминался счет Любовича в банке «Яркон».
У нас бы этот банк назвали бандитским. Он работал с фиктивными фирмами, в том числе с «Лузитанией» и «Меридором». Можно было предположить, что и остальные, названные в завещании, были такими же фиктивными, зарегистрированными по утерянным и украденным паспортам, большей частью российским.
— Недавно у нас принят закон «Хок албанот хон». Он запрещает сознательное отмывание капитала, полученного преступным путем… — Она подвинула мне сигареты и пепельницу, устроилась удобнее в кресле, подложив ногу под себя. — Банк не переведет деньги на ваш счет, пока не будет предоставлена достаточная информация о вашей личности. Кроме того, банк обязан проинформировать о финансовой операции правоохранительные органы…
Леа формулировала сжато и точно.
Еще в бывшем Союзе, несмотря на молодость, она была уже заметной фигурой в Рижской городской коллегии адвокатов. Особенно ее привлекали сложные гражданские дела.
Кроме недвижимости и валюты на банковских счетах, Любовичу принадлежали и акции в нескольких крупных американских компаниях…
Главное же, в чем я смог быстро убедиться, Любович ни словом не упомянул в завещании московскую квартиру. Жилой площади этой словно и не существовало…
«Все зря…»
Розыск заказчика через Любовича и девушку не имел перспективы. Не Любович поселил ее в элитном доме, не у него получил ключи от квартиры мой заказчик…
Я подавил вздох разочарования. Леа еще подымила сигареткой.
—Дел много в судах? — спросил я, продляя перекур.
—По искам о возмещении ущерба я больше не работаю… — Она засмеялась.
Это случилось в мой последний приезд. Одна из клиенток — женщина золотого возраста, весьма энергичная особа умудрилась зацепиться ногой за выступ плинтуса в супермаркете и обратилась к адвокату. Леа составила заявление в суд, и с владельца супермаркета, представитель которого отчаянно сопротивлялся, говоря, что выступ в таком месте, что не увидеть его просто невозможно, суд взыскал в пользу истицы двести долларов. Через неделю женщина снова пришла к Лее, на этот раз она зацепилась за ограду у мэрии. «У тебя легкая рука, девочка…» В иске, правда, на этот раз отказали: «заграждения для того и существуют, чтобы их обходить…» Но женщина вскоре пришла снова, и Леа заметила, что она как-то странно присматривается к выступам в адвокатском офисе…
— Любович был достаточно состоятелен… — Леа погасила сигарету, вернулась к делу. Сразу, без предварительной раскачки. Таков был здешний стиль. — Отель «Ганей ха-Ям ха-Тихон», о котором вам рассказала его вдова, — место отдыха миллионеров… Роскошные квартиры на крыше сдаются за полтора миллиона на полгода… Кроме того, Нетания пользуется определенной известностью в криминальном мире… Наркотики, рэкет… — Она включила компьютер. — Что же касается его сберегательных программ в «Леуми». То там могут быть и стотысячешекелевые вклады — это минимальная вкладываемая сумма…
Я поблагодарил.
Сам по себе Любович меня не интересовал.
Мне нужны были его связи, которые могли облегчить путь к заказчику. А кроме того, все, что имело отношение к счетам Фонда Изучения Проблем Региональной Миграции в банке «Яркон», а следовательно, к генералу Арзамасцеву. Эту часть моего поручения выполнял частный детектив.
Леа улыбкой обозначила смену предмета разговора.
— Теперь то, что подготовил Шломи… — Она вошла в сайт на компьютере. — Фонд Изучения Проблем Миграции… Последнее перечисление из Москвы поступило в банк «Яркон» на счет некоей фирмы…
— «Меридор»? «Лузитания»?
— В данном случае «Меридор», который их и обналичил.
— Давно?
— Месяц назад. «Лузитания» тут тоже фигурирует…
Все игры, которые велись фондом, происходили на
одном, поле.
— Получателю выдан наличными валютный эквивалент перечисленной суммы в размере сто тысяч долларов США…
— А кто отдал распоряжение?
Она заглянула в компьютер:
— Поручение подписал господин… Что у вас за клиенты? Все с неудобопроизносимыми фамилиями… Может, Харобистов? Харубистов…
Я не удивился, услышав исковерканную почти до неузнаваемости фамилию заместителя Арзамасцева. В иврите существовала проблема с гласными.
—Хробыстов…
—От его имени есть еще поручение, подписанное в начале года. На триста тысяч долларов…
«Почему Хробыстов? Почему не сам Исполнительный директор?! — подумал я. — Знает ли об этом Арзамасцев? Или все происходит за его спиной?!»
— За подобное другой наш генерал — от юстиции… — Я смягчил слышанное шуткой. — Был приговорен к девяти годам тюремного заключения. Правда, условно.
Леа улыбнулась. Она была родом из буржуазной Латвии и лишь потом жила в Советском Союзе. Ее родственников сразу сослали в Сибирь. У этих людей с самого начала не было тех иллюзий, с которыми мы, рожденные в России, расставались все последнее десятилетие…
— Деньги получил… — Она вернулась к компьютеру. — Тоже фамилишка… Язык сломаешь! Калин-шевски…
Я кивнул.
Эту фамилию я тоже знал. Вначале и мне тоже она далась с трудом. Но теперь я полностью с ней освоился, так как понимал, что с ее обладателем по-хорошему нам было уже не разойтись…
Леа считала с компьютера:
— Сведений о нем у Шломи нет. Однако — и это вам тоже будет интересно… — Она обернулась ко мне. — Некоему господину с похожей фамилией… — Леа снова глянула на экран. — Калину… Так вот, несколько лет назад господину Калину Министерство внутренних дел Израиля зпаретило выезд из страны. Кстати, он тоже из Нетании…
Сходство фамилий, безусловно, наводило на размышления.
К «Калин» легко дописывалось остальное окончание…
А еще упоминание города Нетании.
В Информационном центре «Лайнса» содержалось немало данных на тамошних криминальных авторитетов из наших бывших соотечественников, о тамошних криминальных разборках и дерзких кражах. Последним в этом ряду было ограбление банковских сейфов в Кфар-Шмарьягу…
Из соседнего заброшенного здания преступники прокопали длиннющий подземный тоннель к сейфам банка «Леуми». Кражу обнаружила одна из клиенток, которая за три недели до этого положила в свой сейф 130 тысяч долларов и драгоценности, а нашла лишь песок и мусор. В задней стенке сейфа зияла дыра. Пострадал и некий почтенный нумизмат, хранивший в сейфах банка золотые и серебряные монеты, оцененные в 240 тысяч долларов. Полиции удалось задержать преступников. Все они оказались выходцами из стран СНГ. Главным подозреваемым являлся житель Нетании…
Я уточнил:
—Калину закрыли выезд в связи с уголовным делом?
—Да, против него полиция возбудила дело по отмыванию денег…
Опять тот же закон! Словно специально против нашей мафии!
— Запрещено проведение операций, имеющих целью скрыть источник и имя настоящего владельца капитала…
С этим было ясно. Все, связанное с наркотиками, проституцией, убийствами… И даже с торговлей ворованными запчастями, не говоря об азартных играх, незаконной торговли оружием…
Я вспомнил фото Любовича, сидящего за карточным столом со знаменитым гангстером.
—Кстати, Цион Дахан… Вам это что-то говорит?
—Безусловно… Он начинал карьеру как вожак банды Кирьят-Ювель. Потом пытался установить власть над криминальным миром Иерусалима… Король преступного мира восьмидесятых. Легендарная личность.
—Он жив?
—Погиб в автокатастрофе, но перед этим вернулся к религии… Почему вы спросили о нем?
—Любович был с ним знаком…
Леа пожала плечами: преступники легко сходятся…
— Известен тем, что боролся за рынок наркотиков. Несколько раз его пытались убить, даже в тюрьме. Но он только лишился глаза. Вместо него погибла его первая жена, француженка…
Это были частности, которые имели отношение к Любовичу, но ничем не могли мне помочь. У меня больше не было нерешенных вопросов в Израиле, осталось лишь покончить с формальностями.
Леа включила лазерный принтер. Пока он работал, Леа достала из стола узкую форменную полоску бумаги.
— Шломи оставил счет за работу… Он немного больше обычного, но, по-моему, на этот раз мальчик заслужил свои деньги…
Принтер выбросил последнюю страницу, застыл.
— Справка готова…
Леа сколола листы степлером, передала мне сколку.
У центрального супермаркета «Машбир» и у соседней автобусной остановки было по-прежнему многолюдно. Узкая центральная Кинг Джордж, она же улица Короля Георга Четвертого, напоминала в этом месте стремительный ручей в половодье — вниз, к торговой Яффе, непрерываемым потоком неслись машины.
Я позвонил в аэропорт имени Бен Гуриона. Рейсы «Эль-Аль» шли в соответствии с расписанием. Вечером я мог быть уже в Химках.
Я не видел, что происходит за моей спиной, хотя именно здесь можно было ожидать интерес к себе со стороны все тех же служб, которые вели наблюдение за мной в Москве.
Израильские частные детективы, коллеги Шломи, были всегда готовы принять заказ на скрытое сопровождение. В маленьких сыскных бюро обычно не было разведчиков, но, получив заказ, они по наработанным связям в считанные минуты обеспечивают себя высокопрофессиональной сборной командой…
Я перешел на другую сторону улицы, остановился, проглядывая толпу.
Свободная от транспорта Бен-Иегуда по обыкновению была заполнена туристами, молодежью. Откуда-то со стороны переулка проскочила на мотоциклах летучая группа израильской полиции — пара крепких молчаливых парней в черных кожаных куртках и шлемах. У маленьких уютных кафе, вперемежку с сувенирными лавками и цветочными магазинами, как дань последним событиям, повсюду дежурили секьюрити, проверяли одежду и сумки клиентов. При мне такого не было…
Мой выбор пал на маленькое кафе за углом, где раньше я не раз вел переговоры с Леа и ее частным детективом. Хозяин кафе за стойкой — худощавый поджарый израильтянин в кипе на лысом высоком черепе — похоже, узнал меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35