Газелей у них мало, но зато в этой области есть «коровы сынов Израиля» – маленькие коровы с рогами, как у настоящих коров, но они сами меньше коров и очень быстро бегают. Из Нила к ним выходят животные, которых они называют «морской лошадью». Они похожи на маленькую корову, глаза у них небольшие, шерсти мало, точно у буйвола. В нижней челюсти у них длинные клыки, а в верхней – отверстие для них, так что концы высовываются у них из-под глаз. Их крик напоминает крик кабана, и они не вылезают из пруда с водой. Они едят хлеб, траву и ячмень. [290]

Охота в Акке

Я поехал однажды с эмиром Му‘ин ад-Дином Му‘ин ад-Дин Анар – правитель Дамаска при Буридах.

, да помилует его Аллах, в Акку к королю франков Фулько, сыну Фулыко Фулько V – король иерусалимский (1131–1142), в союзе с которым находились одно время дамасские Буриды.

. Мы увидели там одного генуэзца, который прибыл из франкских земель. С ним был большой сокол, сменявший перья, который охотился за журавлями, и маленькая собака. Когда он пускал сокола на журавля, собака бежала под соколом, и когда он захватывал птицу и спускался с ней на землю, собака вцеплялась в нее зубами, и та не могла от нее вырваться. Этот генуэзец сказал нам: «У нас охотятся на журавлей только с теми соколами, в хвосте которых тринадцать перьев». Мы сосчитали перья хвоста его сокола, и их сказалось именно столько. Эмир Му‘ин ад-Дин попросил этого сокола у короля франков, и его отобрали у генуэзца вместе с собакой. Король подарил сокола эмиру Му‘ин ад-Дину, и он отправился с нами. На пути я видел, что он бросается на газелей так, как бросается на мясо. Мы приехали с ним в Дамаск, но жизнь его там оказалась непродолжительной, он ни разу не участвовал в охоте и умер. [291]

Охоты у крепости Кайфа

Я принимал участие в охоте в крепости Кайфа Крепость Кайфа, в Диарбекре, у северо-восточной границы Сирии, была местопребыванием Усамы в 1164–1174 годах.

вместе с эмиром Фахр ад-Дином Кара-Арсланом ибн Даудом, дапомилует его Аллах. Там было много куропаток, болотных курочек и рябчиков. Что касается водяных птиц, то они водятся на берегу в зарослях, очень обширных» так что соколы ничего не могут с ними сделать. Главный предмет их охоты – антилопы и горные козы. Они устраивают для них сети, которые протягивают в долинах, и загоняют туда коз, так что они запутываются. Этих животных там много, и места охоты на них недалеко, так же как и на зайцев. [292]

Охоты с Нур ад-Дином

Я также видел охоту с аль-Малик аль-Адилем Нур ад-Дином Нур ад-Дин – сын и преемник атабека Зенги, гостеприимством которого в Дамаске Усама пользовался в 1154–1164 годах.

, да помилует его Аллах. Я был с ним вместе в области Хама. Ему показали сидящую зайчиху, он пустил в нее стрелу. Зайчиха вскочила и убежала в нору, где и скрылась. Мы поскакали за ней, а Нур ад-Дин остановился над норой. Ас-Сейид аш-Шериф Беха ад-Дин, да помилует его Аллах, показал мне ногу зайчихи, отрезанную стрелой сверху бедра. Острие наконечника стрелы пронзило брюхо зайчихи, и оттуда выпала матка. После этого зайчиха убежала и скрылась в норе. Нур ад-Дин приказал одному из ловчих сойти с коня и снять сапоги. Он проник за зайчихой, но не добрался до нее. Я сказал тому, у кого была матка зайчихи, в которой было двое зайчат: «Вскрой ее и зарой их в землю». Он так и сделал, а детеныши еще двигались и жили.
Однажды я был вместе с Нур ад-Дином, когда собаку пустили на лисицу. Мы были в долине Кара-Хисар в области Алеппо. Нур ад-Дин поскакал за лисицей вместе со мной. Собака настигла лисицу и схватила ее за хвост, но та повернула к ней голову и укусила ее за нос. Собака начала выть, а Нур ад-Дин, [293] да помилует его Аллах, рассмеялся. Лисица отпустила собаку и скрылась в своей норе. Мы так и не могли ее захватить.
Однажды, когда мы сидели на конях под крепостью Алеппо с северной стороны города, Нур ад-Дину принесли сокола. Нур ад-Дин сказал Наджм ад-Дину Абу Талибу ибн Али курду Сын правителя Хама.

, да помилует его Аллах: «Скажи этому (т. е. мне), чтобы он взял этого сокола и выдрессировал его». Когда Наджм ад-Дин передал мне это, я сказал: «Я не умею хорошо это делать». – «Вы постоянно охотитесь, и ты не можешь хорошо обучить сокола!» – воскликнул Нур ад-Дин. «О господин мой, – ответил я, – мы не обучаем их сами, у нас есть сокольничие и слуги, которые их дрессируют и охотятся с ними перед нами». Я так и не взял сокола. [294]

Охоты с отцом в Шейзаре

Я видел при охоте с этими великими людьми очень многое, и мне не хватит времени отдельно упомянуть обо всем этом. Они могли располагать всем, чем только хотели, для охоты и ее приспособлений и всего прочего, но я не видал ничего подобного охоте моего отца, да помилует его Аллах. Не знаю, может быть, я смотрел на него глазами любви, ведь сказал же поэт:
И все, что ни делает любимый, – любимо.
Но не знаю, может быть, мой взгляд на него соответствовал действительности. Я расскажу кое-что об этом, чтобы мог судить о нем тот, кто на этом остановится.
Мой отец, да помилует его Аллах, проводил свое время за чтением Корана, постом и охотой в течение дня, а по ночам переписывал книгу великого Аллаха. Он собственноручно описал сорок шесть полных копий Корана, да помилует его Аллах, и две из них были разукрашены золотом. Один день он выезжал на охоту. Другой день отдыхал и постоянно постился.
У нас в Шейзаре было два места охоты. Одно – для охоты на куропаток и зайцев на горе к югу от города, а другое – для охоты на водяных птиц, рябчиков, зайцев и газелей на реке в зарослях к западу от города. Отец много тратил, отправляя некоторых [295] приближенных в разные города для покупки соколов, и посылал даже в Константинополь. Ему привезли оттуда соколов; слуги взяли с собой голубей, которых, по их мнению, должно было хватить для соколов, бывших с ними. Но море изменило им, и они задержались в пути настолько, что бывший с ними запас пищи для соколов пришел к концу. Они дошли до такой крайности, что стали кормить соколов рыбой, что отозвалось на их крыльях, перья которых стали ломаться и выпадать. Когда слуги отца вернулись в Шейзар с соколами, среди них все же были редкостные соколы.
У моего отца служил сокольничий, очень опытный в дрессировке соколов и уходе за ними, которого звали Ганаим. Он излечил крылья привезенных соколов и охотился с ними, причем некоторые сменили у него перья. Ганаим доставал и покупал большую часть соколов из долины Ибн аль-Ахмар, платя за них дорогую цену. Он позвал к себе несколько человек, живших на горе, расположенной поблизости от Шейзара, из жителей Башилы, Ясмалиха и Хиллет Ара, предложил им сделать у себя ловушки для соколов. Он одарил этих людей, и они ушли и построили себе хижины для охоты. Они поймали соколят, соколов, уже сменивших перья, и белых ястребов и снесли их моему отцу. «О господин наш, – сказали они ему, – мы бросили свой заработок и пашни, служа тебе, и хотели бы, чтобы ты брал у нас все, что мы наловим, и назначил нам неизменную цену, которую бы мы знали». Отец установил цену соколенка в пятнадцать динаров, птенца ястреба – вполовину меньше. Сокола, сменявшего перья, он оценил в десять динаров, а такого же ястреба – вполовину этой цены. Таким образом, горцам открылась возможность получать динары без всякого труда и утомления. Они делали себе домик из камней по своему росту, накладывали сверху бревно и скрывали все это соломой и травой. Затем они устраивали в домике отверстие, брали голубя, привязывали его ногами к палке и высовывали из этого отверстия. Они двигали палку и вместе с ней птицу, и она развертывала крылья. Сокол видел голубя, бросался [296] на него и схватывал его. Когда охотник замечал сокола, он пододвигал палку к отверстию и, протянув руку, схватывал за ноги сокола, вцепившегося в голубя. Охотник снимал птицу, завязывал ей глаза, а на другой день с утра доставлял ее к нам. Он брал ее цену и возвращался дня через два в свой домик.Число охотников умножилось, так же как и соколов, пока их не развелось у нас столько, как кур. Некоторые из них участвовали в охоте, а некоторые сидели на шестах, так как их было много.
На службе у моего отца, да помилует его Аллах, были сокольничие и псари. Отец научил нескольких своих невольников дрессировать соколов, и они стали в этом искусны.
Отец выезжал на охоту, а мы, четверо его сыновей, были с ним. С нами были слуги, запасные лошади и оружие, так как мы не были в безопасности от франков ввиду их близости от нас Апамея, принадлежавшая франкам с 1106 года, находилась только в 20 километрах от Шейзара.

. С нами выезжало много соколов, десять или около того, а с отцом – два сокольничих, два надсмотрщика за гепардами и два псаря. С одним из них были салунские собаки, а с другим – византийские. И в тот день, когда отец отправлялся к горе на охоту за куропатками, будучи еще вдали от нее, он говорил нам, выезжая на дорогу, ведущую к горам: «Пусть каждый из вас, кто не дочитал Корана, отъедет в сторону и дочитает». Мы, дети нашего отца, знали Коран наизусть. Мы разъезжались в разные стороны и читали Коран до тех пор, пока отец не доезжал до места охоты и не приказывал позвать нас. Он спрашивал, сколько прочел каждый из нас, и, когда мы. ему это сообщали, говорил: «Я прочел сто стихав Корана или около этого». Отец, да помилует его Аллах, читал Коран так, как он был ниспослан. Когда же мы достигали места охоты, он отдавал приказ своим слугам, и некоторые из них разъезжались по сторонам с сокольничими, и когда где-нибудь взлетала куропатка, с той стороны всегда был сокол, которого на нее напускали. С отцом было [297] сорок человек невольников и приближенных, опытнейших людей в охоте, и редко случалось, что улетала какая-нибудь птица или поднимался заяц или газель, и мы не излавливали ее. Достигнув гор, мы охотились до вечера и возвращались. Накормив соколов, мы бросали их в горные пруды, где они пили и купались. После сумерек мы возвращались в город.
Когда мы выезжали на водяных птиц и рябчиков, это был для нас день забавы. Мы выезжали на охоту из ворот города и подъезжали к зарослям. Гепарды и ястреба оставались снаружи зарослей, а мы подходили к ним с соколами. Если взлетал рябчик, сокол захватывал его, а если выпрыгивал заяц, выпускали на него сокола, и он также ловил его, а если нет, заяц выбегал к гепардам, и их пускали на него. Если же подымалась газель, она выбегала к гепардам, и их напускали на нее, и они ее ловили, а если нет, на нее пускали ястребов, и никакая дичь не уходила от нас иначе как по прихоти судьбы. В зарослях были большие кабаны. Мы подъезжали к ним галопом и убивали их. Мы испытывали, убивая их, самое большое наслаждение за всю охоту. Мой отец так организовывал охоту, точно организовывал сражение или важное дело. Ни один из его приближенных не отвлекался разговором со своим товарищем, и у них не было другой заботы, как тщательно наблюдать за землей, чтобы увидеть зайца или птицу в ее гнезде.
Между моим отцом и сыном Рубена Рубен – армянский князь из династии Багратидов, около 1080 года добившийся самостоятельности.

, Торосом, Девоном-армянином Левон – родственник Жоселена, графа эдесского, преемник Рубена, умерший в византийском плену в 1144 году.

, владыками Массисы, Антартуса, Аданы и ущелий Названные местности находятся в Киликии на границе с Малой Азией.

, существовала большая дружба, и они обменивались письмами. Главной причиной этого было увлечение его соколами. Армяне каждый год посылали ему партию соколов штук в десять или около того, которых приносили на руке пешие армянские сокольничие; кроме того, посылали византийских собак. [298] Отец же посылал к ним лошадей, благовония и египетские материи. К нам попадали от армян красивые, редкостные соколы. В каком-то году у нас собрались соколы, принесенные из ущелий, среди которые был. молодой сокол, похожий на орла, и другие соколы поменьше. С гор же нам доставили несколько соколов, между которыми был сокол, похожий размерами на сероголовых, молодой, ширококостый, еще не сравнявшийся с другими. Однако сокольничий Ганаим говорил нам: «Среди этих соколов нет похожего на этого сокола аль-Яхшура. Он не оставит никакой дичи непойманной». Мы не верили его словам. Ганаим обучил этого сокола, и он стал таким, как тот предполагал. Это был один из самых ловких, быстролетных и умелых соколов. Он сменил у нас перья и вышел из линьки еще лучшим, чем был. Этот сокол жил у нас долго и менял перья в продолжение тринадцати лет. Наконец он сделался как бы членом семьи и охотился как бы по долгу службы, а не так, как обыкновенно бывает у хищных птиц, которые охотятся по инстинкту, для самих себя. Место этого сокола было всегда у отца, да помилует его Аллах, и он не оставлял его у сокольничего.
Сокольничие же обыкновенно держат у себя сокола ночью и заставляют его голодать, чтобы потом лучше охотиться, но этот сокол обходился сам и делал все, что от него требовалось. Когда мы выезжали на охоту за куропатками, с нами было несколько соколов. Мой отец отдавал аль-Яхшура кому-нибудь из сокольничих и говорил ему: «Удались с ним и не посылай его вместе со всей охотящейся стаей. Походи с ним по горе». Однажды, когда сокольничий с соколом удалились, охотники увидели куропатку, притаившуюся под деревом. Они сказали об этом моему отцу. «Подайте сюда аль-Яхшура», – крикнул он. Как только отец поднял к соколу свою руку, тот слетел с руки сокольничего и сел на руку отца без всякого зова. Затем он вытянул голову и шею и остановил свой взгляд на сидящей куропатке. Мой отец бросил в нее палку, бывшую у него в руке, и птица вспорхнула. Отец пустил тогда на нее аль-Яхшура, и тот поймал ее на расстоянии [299] десяти локтей. Сокольничий опустился к нему, запутал ему ноги и принес к отцу. «Отойди с ним в сторону», – сказал отец. Когда охотники увидели другую притаившуюся куропатку, сокол сделал с ней то же самое и поймал таким образом пять-шесть куропаток, захватывая их на расстоянии десяти локтей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37