После этих слов Элен снова положила свою руку на руку Лью.
– Мне хотелось бы знать, будем ли мы видеть друг друга после того, как я…
Лью молчал. Он просто физически уже не мог оставаться спокойным, находясь в такой близости от Элен. Как отсветы пламени играли блики на ее волосах, упавших на щеку, и тень от ресниц приглушала свет ее синих с прозеленью глаз. Ее слова подействовали на него как кинжальный удар – он понял, как сильно ему будет не хватать их встреч, как необходимо для него просто видеть ее, разговаривать с ней, рассказывать о своих делах.
Элен молча смотрела на Лью, словно пыталась навсегда запомнить его образ: гладкую, со свежим загаром кожу, густые темно-русые волосы, слегка выгоревшие на солнце, приятный тембр его голоса, ненавязчивый, но несущий в себе нотки властности, интеллигентный, с нотками юмора и очень теплый. Целое долгое напряженное мгновение молчали, не желая разрушить наваждение.
Элен вдруг оказалась в его объятиях. Он нежно целовал ее, его руки ласкали ее волосы, губы его были теплыми и мягкими. Элен ничего не помнила, кроме поцелуя, поцелуя, который казался вечностью, когда они лежали на полу в объятиях друг друга, ничего не замечая вокруг, отдавшись во власть своих чувств.
– Я тебя везде ищу! Твоя секретарша сказала, что ты можешь быть здесь. – Джоанна Вайкопф стояла в дверях, держа в руках образцы тканей. – Я принесла показать тебе ткани, чтобы ты одобрил их. – Ее голос казался неестественно громким в пустых комнатах, отражаясь от голых стен и пола. Она переводила взгляд с Лью на Элен, а потом опять на Лью.
– Если я не вовремя… – начала она, ничуть не смущаясь из-за того, что она могла им помешать.
Лью и Элен посмотрели друг на друга, в их глазах можно было прочитать так много! Элен начала собирать вещи – вино, салфетки, не поднимая глаз на Лью и стараясь избежать оценивающих взглядов Джоанны.
– Мне лучше уйти – сказала она, ее щеки пылали от смущения и от чувств, которые она испытывала. – У меня еще много заказов на сегодня!
Она собрала тарелки и остатки ленча в корзину, не глядя на Лью; ее единственным желанием было, чтобы эта женщина – кто бы она ни была – немедленно исчезла.
– Я – Джоанна Вайкопф, – представилась Джоанна и протянула руку Элен так, будто они знакомились на коктейле.
Волосы в беспорядке, горящие щеки, хорошая фигура, правда, несколько худовата, маленькая грудь, короткие ноги, изумительные глаза, скромная одежда – Джоанна оценила Элен с первого взгляда.
– Элен Дурбан, – представилась Элен, мечтая скрыться куда-нибудь от глаз этой резкой, проницательной, уверенной в себе женщины.
– Макс считает вас потрясающей женщиной, – сказала Джоанна. Пожатие ее руки было крепким, на мгновение она задержала руку Элен в своей. Она повернулась к Лью. – Ты же помнишь, он именно так выразился!
Лью отвернулся, он, как и Элен, хотел бы, чтобы Джоанна провалилась в тартарары. Его бесила ее полнейшая бестактность. Джоанна тем временем продолжала что-то болтать по поводу образцов тканей, разворачивать сначала один кусок, затем – другой, спрашивая мнение Лью. Она также обратилась к Элен. Она ничего не сказала по поводу поцелуя, который она прервала. Она просто заложила этот эпизод в свою память. В будущем это могло ей пригодиться…
Как и конверт из оберточной бумаги с письмами, который она обнаружила на одной из полок в офисе Макса.
12
– Я не хочу, чтобы между нами все закончилось так, как это закончилось сегодня. – Лью позвонил Элен в тот же день, его голос снова вверг Элен в изведанное недавно радостное возбуждение. Он говорил о вторжении Джоанны и об их собственных неразрешенных чувствах. Он пытался представить, что бы случилось, если бы Джоанна не ворвалась к ним. – Не встретиться ли нам на ленче на следующей неделе? Во вторник?
Элен с радостью согласилась, ее сердце воспарило высоко над всеми ее сомнениями.
Вторник.
Во вторник у нее были вымыты и уложены волосы, был сделан маникюр – редкие подарки самой себе. У нее на губах был новый тон помады, и она надела новое, все в кружевах белье, светлое платье из хлопка и нитку жемчуга. Элен даже открыла флакончик «Мисс Диор», она не пользовалась духами с момента смерти Фила. Даже поезд, на котором она приехала в Нью-Йорк, в кои-то веки прибыл вовремя.
Элен вышла из здания вокзала в двенадцать ноль две и пошла вверх к ресторану «Красный Петух» между Второй и Третьей авеню на 32-й улице, где они с Лью условились встретиться. Она шла очень медленно, наслаждаясь этим днем, воздухом, вглядываясь в прохожих, спешивших мимо нее. Она в первый раз за долгое время ощущала себя красивой, желанной женщиной. Она вдруг заметила, как много влюбленных на улицах города: парочки держались за руки, шли, обняв друг друга за талию, страстно целовались в тени небоскребов, шептались о любви и будущем. Элен чувствовала, что незримые узы связывают ее с ними. Ей казалось, что она тоже принадлежит к их сообществу. А ведь долгое время после смерти Фила она чувствовала себя отвергнутой и одинокой.
Она вспомнила, как они целовались с Лью, и представляла себе поцелуи, которые ожидают их в будущем. Она удивлялась шелковистости его кожи, силе его рук, его длинным ногам. Вспоминала запах его волос, его ласковые объятия. Она ничего не замечала вокруг себя, занятая своими мечтами – и оказалась в объятиях Уилсона Хобэка, столкнувшись с ним на 48-й улице.
– Элен! Ты витаешь в облаках! – воскликнул Уилсон, отметив про себя, что никогда раньше он не видел Элен такой красивой и притягательной.
– Наверно, – призналась Элен. Она была рада, что неожиданно встретила Уилсона именно сейчас, когда она так хорошо выглядела. Она сразу увидела восхищение в его глазах. Незнакомые мужчины обращали на нее внимание, смотрели на нее с одобрением и с понимающими улыбками.
– Куда ты направляешься? – спросил ее Уилсон, глядя на часы. – У тебя есть время, чтобы перекусить со мной?
Элен покачала головой.
– Прости…
– У тебя важное свидание? – поддразнил ее Уилсон, беря ее под руку и шагая рядом с ней.
– Просто друг, – пробормотала Элен, злясь на себя за румянец, вдруг заливший ее лицо.
– Просто друг, – передразнил ее Уилсон. – Элен, ты совсем не умеешь обманывать! – Он перебрал в памяти мужчин, своих знакомых и посторонних, женатых и холостых, и вспомнил, как все они реагировали на Элен. – Кто-то, кого я знаю?
Элен покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Ты его не знаешь.
Они остановились на углу 52-й улицы и Лексингтона.
– Мне сюда. Здесь мы расстаемся.
– Как мне не хочется расставаться, – сказал Уилсон таким голосом, какого она никогда не слышала у него раньше.
Уилсон смотрел, как она повернула на восток по 52-й, смотрел, пока она не скрылась из виду, и только слабый запах духов напоминал о ее недавнем присутствии. Теперь он понял, почему она была так холодна с ним, так раздражающе неуловима. Он подумал о человеке, с которым она должна была встретиться, подумал о своем сопернике. На 52-й улице были расположены самые элегантные, роскошные рестораны. Кто бы ни был ее ухажер, он не прятал ее от посторонних глаз.
Пока Элен шла по 52-й улице, она никак не могла вернуть назад свои романтические фантазии, которые унесла ее встреча с Уилсоном. Теперь она думала о том, что Лью женат, и, насколько она знала, счастлив в браке. Она, наверное, сошла с ума, когда решила еще раз встретиться с ним – у нее больше не было повода видеть Лью.
Когда Элен подошла к двери «Красного Петуха» и взялась за тяжелую медную ручку, собираясь войти, она вдруг заколебалась. Остановилась в нерешительности.
Лью всегда нравился Элен, но она всегда помнила, что он муж другой женщины. Она представила себе, что было бы, если бы мужчина, который ждал ее в ресторане, был бы Фил, а она, его жена, сидела бы дома, ждала его, любила, и верила ему.
Элен вздрогнула и медленно опустила руку. Затем она продолжила свой путь ко Второй Авеню. Сердце ее бешено колотилось, наконец ресторан «Красный Петух» скрылся из вида, и только тогда она почувствовала себя вне опасности.
Она вернулась обратно на 42-ю улицу и села на поезд, отправлявшийся в час четырнадцать до Нью-Рошели. Ей было стыдно за свою трусость и жестокость по отношению к Лью, но она гордилась своей силой воли.
– Ты не хочешь видеть меня? – спросил ее Лью, когда позже Элен позвонила ему.
– Да, – ответила ему Элен. – Так будет лучше.
– Я понимаю тебя, – сказал Лью, – Ты права, так будет лучше.
«Лучше для кого?» – подумал он, когда они попрощались. Он подумал о том, хватит ли у него сил, чтобы не видеть Элен. Ведь не смог же он справиться с собой, не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее во время их импровизированного пикника…
Спустя две недели Элен в первый раз занималась любовью с Уилсоном.
– Я говорил тебе, – сказал он хриплым голосом, его глаза пожирали ее, – ты сводишь меня с ума. Я – сумасшедший в квадрате, но мне приятно это состояние. И-я-тоже-должен-свести-тебя-с-ума!
Он был нежным, сильным и страстным любовником. Элен полностью отдалась ему. Она была нетерпеливой и жаждущей его ласк возлюбленной. «Как прекрасно, – подумала она после того, как все закончилось и они молча лежали рядом, – как прекрасно, когда нет никаких осложнений».
Уилсон был привлекателен, он добился успеха в жизни, его добивались многие женщины, и он был свободен!
* * *
– Где это вы достали такие странные очки? – не очень-то вежливо поинтересовался Денни, когда Элен в первый раз пригласила Уилсона к обеду. – Вы в них похожи на бурундука. – Как раз в это время Элен перекладывала кусок баранины на блюдо, она была готова провалиться под землю вместе с бараниной, блюдом и всем, что ее окружало.
– В городе купил, – скованно ответил Уилсон, наливая себе бокал вина и делая огромный глоток.
– В каком городе? – сладким голоском подхватила Бренда. – В столице Нижней Слобовии?
– Нет, ясно, что не в столице, – продолжил Денни, приспосабливая лист салата в виде усов. – Где-нибудь в захолустье, даже в столице Нижней Слобовии не могут продавать такие очки!
– Денни, Бренда! – предупредила их Элен. – Мистер Хобэк наш гость. Ведите себя прилично! – Ей хотелось тут же на месте убить их обоих.
– Тоже мне гость! – продолжал Денни, пытаясь прилепить другой лист салата на подбородок в виде бородки: майонез капал ему на шею и на ворот рубашки.
– Да уж! – поддержала брата Бренда. Она повернулась к Денни. – Он совсем не гость! Он просто дружок нашей мамочки!
– У тебя прелестные дети! – угрюмо буркнул Уилсон, разрезая баранину. Элен простить себе не могла, что пригласила его к себе домой. Ей не следовало знакомить его с детьми. Никогда!
Но через неделю она снова позвала его. Уилсон стал важной частью ее жизни, и ее детям придется приспособиться к новому положению вещей.
– Между прочим, чем вы занимаетесь? – спросил его Денни.
– Я владею фирмой, которая занимается рекламой, – ответил Уилсон.
– Как вы считаете, вы добились какого-нибудь успеха? – продолжила допрос Бренда.
– Вы много зарабатываете? – перебил ее Денни.
Элен посмотрела на Уилсона.
– Да, – твердо ответил он. – Да, я добился успеха в своей работе. И я зарабатываю много денег.
– А вы что, все время здесь будете? – продолжала спрашивать Бренда. – Вы все время будете крутиться около нашей мамочки?
– Да, – подтвердил Уилсон. – И вам придется научиться как следует вести себя в моем присутствии. Ты, – он обратился к Денни, – должен быть более почтительным, и ты, – он посмотрел на Бренду, – должна изменить свое отношение ко мне. Кроме того, я требую, чтобы вы уважали свою мать!
К удивлению Элен, Бренда сразу же согласилась с ним и смущенно добавила:
– Да, я знаю, я могу быть очень вредной.
Денни на этот раз воздержался от комментариев.
Видимо, Уилсон знал волшебные слова. Элен стала еще больше ценить твердость и проницательность Уилсона.
В доме давно был нужен мужчина, который был бы требователен к детям и смог бы держать их в рамках . Элен прекрасно понимала, что она постоянно шарахалась от одной крайности к другой: она была с ними то слишком строгой, то прощала им все. Она прощала им все, так как она постоянно испытывала чувство вины перед ними, потому что работа занимала у нее слишком много времени, она мало бывала с детьми. Элен была с ними резкой, когда понимала, что дети пользовались ее добротой. Пытаясь воспитывать детей и одновременно занимаясь бизнесом, Элен все время была как бы на качелях. Она постоянно обвиняла себя, что не может достичь нужного равновесия.
Через несколько месяцев Денни спросил Уилсона:
– Если ты женишься на моей маме, ты мне станешь отцом? – Он хотел знать, что он должен сказать ребятам в школе.
– Я стану тебе отчимом, – ответил Уилсон. Он ясно понял, что Денни имел в виду. Его собственный сын задал тот же вопрос, когда Мэри Лу снова вышла замуж.
– Денни, мистер Хобэк пришел к нам на обед, – Элен сама удивилась твердым ноткам в ее голосе. – На обед, а не на допрос.
Денни рассмеялся – его смех был так похож на смех Фила, что Элен каждый раз просто терялась. «Допрос с пристрастием». Денни часто слышал это выражение в телевизионных фильмах о полицейских, и каждый раз, когда Элен спрашивала, где они были или что делали, дети говорили ей, что она прибегает к допросу с пристрастием.
Элен посмотрела на Уилсона, который подмигнул ей. Она поняла, что они уже преодолели самое главное препятствие, и ей, наконец, можно было несколько расслабиться.
Слово «встречаться» не могло определить страстные и напряженные отношения между Элен и Уилсоном – они иногда целые вечера проводили в квартире Уилсона, не вылезая из кровати, когда они просто не могли не касаться друг друга каждую минуту.
Элен никогда не могла найти точное слово для определения роли Уилсона в ее жизни. «Приятель» – это слово больше подходило бы для подростков, для пятнадцатилетней Бренды. «Любовник» – это определение было из лексикона людей светских, таких, например, как всемирно известные Софи Лорен и Бриджит Бардо. «Друг» – и это понятие не подходило к их отношениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46