– Клиенты должны знать, что именно я готовлю их! Они получают ваши кулебяки из моей кухни! А не из вашей!
– Элен, не следует так волноваться! – сказала Тамара, понимая, что ей придется каким-то образом искупить неловкость. Ей ни в коем случае нельзя было терять Элен. Она даже назвала свое отделение в Гринвиче «Этот Русский Дух». И дела там шли просто прекрасно! – Знаешь, Элен, у меня есть предложение: я буду отдавать тебе часть прибыли!
– Забудьте об этом, – прервала ее Элен. – Зная вас, я могу предположить, что никогда не буду точно знать, каковы же ваши доходы.
– Это ты так думаешь обо мне? – Тамара сделала вид, что она страшно обиделась, но огромным усилием воли старается держать себя в руках. Секундой позже она спросила: – Так что же ты хочешь?
– Я хочу получить кредит, Тамара. – Элен взяла пачку бланков-заказов с прилавка. – И я хочу получать часть прибылей. – Элен обратила внимание, что на бланках-заказах были перечислены специальные блюда из «Этого Русского Духа»: каша, цыпленок по-киевски, бефстроганов, телятина по-орловски, пожарские котлеты, кулебяка с лососиной – блюда, которые готовила для Тамары Элен. На бланках было указано имя Тамары, ее адрес и номера телефонов магазинов в Скарсдейле и в Гринвиче. Нигде даже не упоминалось имени Элен, не были обозначены и цены. Это было так похоже на Тамару – эта сумасбродка могла назначить цены в соответствии с гороскопом на каждый отдельный день!
– Что вы собираетесь делать с этими бланками? – спросила Тамара. На этот раз в ее голосе звучала тревога. Она представила, как с уходом Элен уплывают ее заказы. – Верните эти бумаги мне! Я заплатила за их изготовление! – Голос Тамары звенел, ее экзотический русский акцент внезапно заглушила простонародная брань, словно она была рыбной торговкой.
Если Элен и услышала слова Тамары, то не обратила на них никакого внимания. Элен молча направилась к машине и вставила ключ зажигания.
– Элен! Элен! – Тамара выбежала за ней на улицу и постучала в стекло машины. – Если вы не доверяете мне, я распоряжусь, чтобы в других заказах были указаны цены!
– Я сама проставлю цены на других бланках, – крикнула в ответ Элен, разогревая мотор и трогая машину со стоянки.
– Как вы можете так поступать со мной?! – Тамара была потрясена.
– А что вас удивляет? – усмехнулась Элен. – Я с превеликим удовольствием сделаю так, как говорю.
Клаус Фейринг не пропустил ни единого слова из ссоры Элен с Тамарой. Следующую половину рабочего дня он был занят составлением роскошного букета, который он сам отвез по адресу Догвуд Лейн, 76.
10
– Джоанна, – произнес Макс Сван, возвращаясь из глубин блаженства после оргазма. Он лежал на кровати королевских размеров, широко раскинув руки и ноги, в квартире на Гремерси-Парк, которую он купил для Джоанны.
– Да? – прошептала она. Ее светлые волосы цвета шампанского струились по подушке как шелк.
– Сделай так еще раз.
– Нет. – Простенькая форма отказа. Односложное слово. «Нет».
– Что? – переспросил Макс. Он в удивлении приподнялся со своего роскошного ложа.
– Нет. – Вот так-то просто. Как бы между прочим. Хочешь ешь, хочешь – пей.
– Что значит «нет»? – Макс был в ярости. «Нет» было совсем не тем словом, к которому он привык.
– Ты прекрасно меня слышал. Нет.
– Ну и что дальше? – спросил Макс. Он не понимал ее и был удивлен.
– Все зависит от тебя.
– От меня?
– Ты хочешь, чтобы я сделала это еще раз?
– Боже мой, я сразу так и сказал! – ответил Макс, посчитав, что она пришла в себя и начинает наконец соображать, что к чему.
Джоанна слегка подвинулась и начала что-то шептать на ухо Максу. Она прошептала ему семь простых и вечных слов, которые нельзя было неправильно понять. Таким образом, ее предложение было выражено абсолютно недвусмысленно.
– Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора? – спросил Макс.
– Это значит, что у тебя нет выбора, – подтвердила Джоанна.
– Дерьмо, – заявил Макс.
Это было самое образное предложение руки и сердца, которое когда-либо делал Макс Свен.
– Что же такое есть в тебе, чего нет у меня? – спросил Макс своего сына Лью спустя три недели. – Женщины присылают тебе деньги! – громогласно говорил Макс, похохатывая. – Мои женщины говорят только «дай мне» или «дай мне еще денег!»
Макс втайне гордился тем, что его женщины постоянно требовали у него денег, а еще больше он был горд тем, что мог выполнять любые их требования и просьбы – финансовые и сексуальные!
– Я сам был удивлен, – признался Лью. – Элен выплатила мне почти половину задолженности, – добавил он. Еще один чек, на этот раз на триста долларов, пришел по почте в то самое утро, когда Макс приехал в город с новостями для Лью. Лью как раз собирался позвонить Элен, поблагодарить ее и пригласить на ленч. В последний год у них вошло в привычку встречаться за ленчем, каждый раз после того, как Элен посылала ему очередной чек. Никто из них не признался бы – во всяком случае, пока, – как они оба ждали этих нечастых встреч.
– Твоя мать и я разводимся, – сказал Макс, внимательно следя за реакцией Лью. – Надеюсь, ты не считаешь меня плохим человеком?
– Нет, конечно, – искренне ответил Лью, которого не удивили эти новости. – Ты и мать… – Лью остановился, только жестом показывая, что он все понимает, что он давно знал, что Макс и его мать, Эсме, давно уже не живут вместе.
– Этот развод будет стоить мне уйму денег, – недовольно продолжал Макс. – Твоя мать жаждет моей крови. Но я не виню ее!
– А что же будет с фирмой? – Лью работал в «Декоре» больше десяти лет, но ему казалось, что он занимался делом всю свою жизнь.
– Никаких проблем, – заявил Макс. – Твоя мать не заинтересована в бизнесе. Ей нужен дом и наличность. Много-много денег. Ты будешь продолжать заниматься «Декором», как и раньше. Черт возьми, это же твое детище! – сказал Макс, хотя на самом деле «Декор» был только наполовину детищем Лью. Каждый из них владел только пятьюдесятью процентами акций.
– В таком случае я бы хотел выкупить твою половину, – сказал Лью. – Все было бы проще, если бы «Декор» полностью принадлежал мне. – Не хватало только, чтобы Макс продал акции кому-нибудь со стороны, чтобы иметь наличные для развода. Или, еще хуже, продаст Макс дело Джоанне, которую Лью считал бесстыдной наглой сукой.
– Черт, Лью! У тебя не хватит денег, чтобы выкупить мою долю, – заявил Макс со свойственным ему сарказмом. – Ты слишком хорошо поработал в «Декоре». Акции теперь стоят гораздо дороже! Ты сам себе подгадил!
– Если ты все же соберешься продавать акции, я хочу, чтобы ты первому предложил их мне. Договорились? – Лью не собирался так легко сдаваться. Он слишком много сил вложил в фирму.
– Конечно, – пообещал Макс. – Ведь это ты занимаешься этим чертовым делом!
– Я слышал такую глупость сегодня! – заявил Макс Джоанне, когда вернулся к ней вечером. – Женщина платит мужчине! Ты помнишь Фила Дурбана? Я, кажется, рассказывал тебе о нем? Он был управляющим по продаже продукции у Лью. Он был должен Лью пять тысяч, когда загнулся. Лью и не надеялся получить обратно эти деньги. Но боже ты мой, его маленькая вдовушка выплачивает этот долг Лью, сотню сегодня, две сотни завтра. – Макс запрокинул голову и захохотал в удивлении и восхищении перед этой мужественной женщиной.
– Как она выглядит? – поинтересовалась Джоанна, которая всегда бдительно охраняла свои интересы. Она хорошо знала неутолимые сексуальные аппетиты Макса.
– Какого черта, откуда я знаю? – взорвался Макс. – Я в жизни ее ни разу не видел!
Джоанна не знала, верить ему или нет, но решила не продолжать этот разговор и вернулась к тому, что по-настоящему было важно для нее.
– Что сказал тебе Лью, когда ты объявил ему о разводе?
– Он спросил, не получит ли Эсме «Декор» в качестве компенсации за развод. Я сказал ему, чтобы он не беспокоился. Эсме интересует только наличность.
– Он что-нибудь спрашивал обо мне? – поинтересовалась Джоанна. Ее совершенно не волновало, что получит после развода Эсме. Макс был так богат, что даже после удовлетворения требований Эсме, денег у них останется еще куча.
Макс покачал головой.
– Я хочу, чтобы он хорошо относился ко мне, – Джоанна размышляла, что ей нужно сделать, чтобы заполучить Лью в союзники. Развод Макса многим вряд ли понравится, и Джоанне были необходимы союзники. Лью был самым близким для Макса человеком, после Джоанны, конечно. Она хотела, чтобы Лью был на ее стороне. Джоанна задумалась, что бы такое необыкновенное подарить Лью… заручиться его поддержкой, завоевать симпатии.
Развод родителей и реакция на него самого Лью заставили младшего Свана пересмотреть и свою собственную семейную жизнь. Лью осознал, что не имеет права примириться с вялостью и серостью своей жизни. Рини после совсем холодных, порой просто ледяных отношений с Лью, опять стала проявлять к нему внимание, как в самом начале их семейной жизни. Умеренный интерес, спокойный и ровный. Лью думал с завистью о том, что его отец никогда не оставлял своих попыток найти настоящее счастье. Прохладные отношения – это совсем не то, что нужно настоящему мужчине. Лью было тридцать шесть лет, и он оставался страстным мужчиной. Слишком молодым, чтобы довольствоваться прохладными отношениями с женщиной.
Днем Лью получил наличные деньги по чеку, который Элен прислала ему, и истратил часть их на цветы для Элен. На карточке Лью написал, что признателен ей за ее желание вернуть долг Фила, и снова пригласил ее на ленч.
Он давно, а в последнее время, довольно часто возвращался в мыслях к Элен. Пожалуй, теперь настало время перейти от мыслей к делам.
11
– Вы никогда мне не звоните, Элен, – сказал Уилсон Хобэк спустя почти год после их первой встречи. Он пригласил ее в бар «Карлайл» послушать Бобби Шорта. Беби Джейн Холзер, чьи роскошные волосы сверкали как золото, была с Энди Уорхолом – его серебряная грива была заметна издалека. Мик Джаггер, в белом атласном костюме, отделанном косичками из белого сутажа, был с группой типов, которые занимались записями его песен. Все они были словно не от мира сего – в дыму и мечтах. По залу прошел шепоток, что скоро должны прибыть Дэвид Бейли и Джин Шримптон.
– Вам это нравится? – спросила его Элен, пытаясь перевести разговор на другую тему, чтобы скрыть свое замешательство. Она не могла понять Уилсона. Уилсону и вправду хотелось, чтобы она ему звонила? Или он давал ей понять, что она должна это сделать? Когда он обещал ей звонить, может быть, он ждал, что она сама позвонит ему? Элен всегда помнила, когда Фил ухаживал за ней, он предпринимал все необходимые шаги, а она ждала. Или, как говорилось в ее время: «Он бежал за ней, пока она его не поймала». Элен никогда в жизни первая не позвонила мужчине, если это не были деловые звонки, – и не собиралась менять свои привычки.
– Это все так своеобразно, – ответил Уилсон, загадочно улыбаясь. Он был очень привлекателен, не меньше, чем любая знаменитость в этом зале. Когда Уилсон появлялся в обществе, все головы поворачивались, присутствующие секунду оценивали нового гостя и затем неохотно возвращались к прерванному разговору. Элен замечала, какое внимание приковывал к себе Уилсон. Хотя Элен приятно было появляться в его обществе, она не могла не понимать, что на нее – в ее скромном, несколько консервативном наряде – переставали обращать внимание после первых же беглых взглядов.
– О… – Элен, не знала, что еще добавить. На мгновение воцарилась неприятная пауза. Элен всегда немного нервничала в присутствии Хобэка. Отчасти это происходило из-за того, что она находила Уилсона чертовски привлекательным. Была еще одна причина – Уилсон казался таким светским человеком, образованным и раскованным, что она постоянно боялась сказать или сделать что-то неправильно. Ввернуть, например, в разговор модное словечко, а через мгновение увидеть изумленно поднятые к небу глаза, как часто бывало в тех кругах, где привык вращаться Уилсон. И, конечно, Элен нервничала из-за того, что их сексуальные отношения так и не разрешились.
Элен не знала, да и не могла знать, так как сам Уилсон не осознавал этого – он находился на перепутье. С одной стороны, его поступки были мотивированы теми условиями, в которых он рос, – теми же самыми условиями, в которых выросла и Элен. С другой стороны, его поведение, стиль жизни были сформированы обществом, в котором он жил и в котором все было разрешено. В этом обществе он был желанным членом, к нему тянулись все. Жизнь Уилсона напоминала сюжеты из «Плейбоя», которые стали явью.
Его телефон звонил так часто, что ему пришлось абонировать второй номер. Целый сонм умных, модных, преуспевающих женщин – одиноких и разведенных, израненных прошлым опытом, замужних, но готовых на все – осаждали его приглашениями на коктейли, ужины, открытия выставок, на презентации новых изданий, ленчи, приглашениями в театры и на премьеры балетов, просмотры новых фильмов, или, если сказать кратко, «в постель»!
Однажды, когда Уилсон заболел гриппом, женщины чередой то передавали ему домашний супчик и новые журналы, то развлекали его игрой в карты, приносили бумаги из офиса, растирали ему спину, меняли простыни, стирали белье и ходили за продуктами.
Те уик-энды, которые Уилсон не проводил с одной своей приятельницей в ее роскошном сельском доме в Коннектикуте, переоборудованном из амбара, доставшегося ей после развода, он проводил в другом, не менее роскошном доме в дюнах Ист Хемптона, возведенном на деньги, которые эта его пассия заработала сама. Элен была совсем не похожа на женщин, с которыми привык иметь дело Уилсон.
Она никогда ему не звонила. Она никогда не посылала ему миленькие, умненькие открытки, несущие определенный посыл «почему-это-я-так-давно-ничего-от-вас-не-слышала». Она никогда не присылала ему газетные вырезки, которые имели отношение к последнему коктейлю, на котором они были вместе, или просто записочку, чтобы он помнил о ее существовании. Она никогда никуда его не приглашала – ни на ленч, ни на коктейль или просто в гости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46