Кирилл слабо разбирался в бизнесе, и его удивляло то, с каким вниманием Николь относилась к оформлению документов, и он был безумно горд, когда ее адвокат сказал ему после подписания контракта:– Вы знаете, а у нее, несомненно, чутье на бизнес! Из уст французского юриста это был комплимент высшего порядка. 3 К сентябрю 1918 года Николь открыла отремонтированный и украшенный зеркалами свой магазин, а Кирилл отправился в Нью-Йорк. Николь, нервничавшая от дерзости своей затеи, не подозревала, что находилась абсолютно в нужном месте в нужное время.В Париже, в последний год войны, все традиции были нарушены. Викторианская придворная стыдливость рухнула в результате громадных перемен, вызванных войной; светская жизнь была исключительно веселой и активной; моральные нормы были ослаблены. Париж был полон французских, английских, американских, австралийских, датских, канадских, бельгийских и североафриканских солдат, находившихся в отпуске, дипломатов, бизнесменов, снабжавших армии товарами, журналистов и искателей приключений, тех, кто разбогател на войне, и политиков, и женщин – женщин, плененных мужчинами, женщин, которые добровольно служили в «Красном Кресте» или водили санитарные машины, женщин, которые работали там, где до этого работали только мужчины, и женщин, которые с помощью мужчин достаточно легко делали карьеру. Находясь под постоянной угрозой обстрела, запуганные беженцами, рассказывавшими страшные истории, вдовами и ранеными, парижане осознавали, насколько коротка и хрупка была жизнь. Люди ценили жизнь и хотели насладиться ею полностью, а чтобы наслаждаться ею, женщинам, естественно, хотелось иметь новые наряды.Пуаре, законодатель парижской моды, из патриотических побуждений обратил свои таланты на снаряжение армии, и без него конкурентоспособность парижской моды стала, казалось, чуть менее острой. Портнихи и закройщики – удивительно искусные «руки» Франции – остались без работы, и Николь могла взять к себе талантливых мастериц. Законы нарушались, в том числе и законы моды. Имея двух портных, создав свою модель из джерси – по высоким стандартам того времени, она даже не считалась одеждой – и придумав свою пижаму. Николь в своем магазинчике, состоявшем из демонстрационного зала, двух примерочных и одной пошивочной комнаты, продолжала дело, начатое в Биаритце.Некоторые клиенты Николь из Биаритцы продолжали покупать ее наряды и в Париже, и Николь, будучи сама интересной женщиной, постаралась привлечь в свой магазин актрис, писательниц, художниц и получивших независимость работающих женщин. Поначалу всех их привлекали необычные наряды Николь. Наряды, в которых пуговицы выполняли свою обычную функцию (другие модельеры использовали пуговицы как украшение, а само застегивание рядов мелких крючков требовало помощи служанки); наряды, которые были действительно удобны. Как настаивала Николь, они были «логичными», хотя ни один из законодателей моды не обращал на них ни малейшего внимания.Маргарет Берримэн, которая была нетрадиционной и здравомыслящей женщиной и корреспондентом американского журнала «Харперс базар», несомненно слышавшая об оригинальных моделях Николь, однажды зашла посмотреть их, заказала несколько моделей для себя – блузку из каша и фиолетовый вечерний халат.Маргарет, которая была на десять лет старше Николь, являлась хорошим примером того, что французы называют «симпатичная дурнушка». Она была необычно высокой для женщины, почти под метр восемьдесят. У нее была невзрачная фигура: ни бюста, ни талии, ни бедер. Долговязая, как жирафа, она имела нос, напоминавший клюв ястреба. Ее серо-голубые глаза сидели глубоко, и над ними нависали темные густые брови. Ее муж Ройс, банкир, был связан с военным отделением министерства финансов. Маргарет, у которой не было детей, отказалась сидеть дома и поехала со своим мужем, когда его послали в Париж, там она стала работать на «Красный Крест», штаб-квартира которого размещалась в отеле «Криллон». Обладая необычным чувством стиля и будучи через отца знакома с редактором журнала «Харперс базар», Маргарет согласилась посылать в Нью-Йорк репортажи о парижской моде.– Можете вы мне дать рисунок вашей модели из джерси? – спросила Маргарет у Николь после того, как стала ее клиенткой. – Я отправлю его в «Харперс базар».– «Харперс базар»? – Николь никогда не слышала о таком издании.– Это американский журнал мод, – объяснила Маргарет. – Если ваша модель поправится, они опубликуют ее.– Я с удовольствием дам вам рисунок, – сказала Николь, которая любила работать непосредственно с тканью и редко рисовала.– Я знаю одного молодого человека, который делает изумительные рисунки. Станислав Раковский, поляк. Я попрошу его нарисовать для вас.– Замечательно! – воскликнула Маргарет с обычным для себя восторгом, когда обнаруживала что-то новое и стильное. – В ваших моделях что-то есть! У вас будет огромный успех! Вам всего лишь нужна реклама, и я сделаю для этого все, что смогу.Николь поблагодарила ее, попросила Стаса сделать рисунок и, получив его через три дня, лично опустила в почтовый ящик квартиры четы Берримэн. И забыла об этом до октября 1918 года, когда он появился в журнале – за месяц до того, как в ее жизнь вошел Ким Хендрикс и перевернул эту жизнь. 4 К февралю 1919 года, когда Кирилл возвратился в Париж, Николь рассталась с надеждой, что Ким вернется. Обиженная его непонятным и неожиданным исчезновением, Николь все больше и больше привязывалась к Кириллу и уже вновь любила его нежность, надежность, открытое и очевидное восхищение ею и то, как он радовался каждому моменту жизни. В начале лета, когда погода стала жаркая, Николь вдруг решила коротко подстричься, чтобы соответствовать своим коротким юбкам, и именно Кирилл отрезал ее косу. И когда клиентки захотели такую же короткую, свободную, удобную прическу, Кирилл не удивился.– Какая женщина не захочет быть похожей на тебя? – сказал он. Потом Николь пришла в голову мысль нанять манекенщицу для показа своих моделей. Кирилл не только поддержал ее, но даже предложил девушку, идеально подходившую для этого. В 1919 году женщины заказывали свои платья по рисункам или образцам, висевшим на манекенах.– Это – бессмыслица, – говорила Николь. – Женщина не может ничего сказать о платье по рисунку. Нужно увидеть платье на живом человеке. Я замечаю, что клиенты часто заказывают то, что ношу я сама. Они говорят: сделайте мне такое, которое сейчас на вас. И это потому, что они видят, как оно будет выглядеть. Но я-то могу носить лишь одно платье в данный момент. И у меня пет времени переодеваться весь день. Если бы у меня была манекенщица, то она могла бы весь день менять наряды для показа клиентам.– Как всегда, ты говоришь логично, – сказал Кирилл. – Ты знаешь, что у Стаса есть сестра? Она только что приехала из Польши и ищет работу…– Сможешь познакомить меня с ней?Кирилл привел Николь в квартиру Стаса на Левом Берегу. Она была непохожа ни на одну из квартир, которые Николь когда-либо видела, в ней не было стульев, стояла лишь очень низкая софа, покрытая пледом нейтрального цвета, напоминавшим первую модель Николь под названием каша. Был коктейль-бар из белого дерева с красивыми геометрическими линиями. Единственное «цветное» в этой комнате – персидский ковер в приглушенных оттенках синего и бежевого цветов. Николь подумала о том, что, если у нее когда-нибудь окажутся деньги на собственную квартиру, она попросит Стаса покрасить ее.– Это моя сестра Хелена, – представил Стас. – Все называют ее Лалой.– Вы только что из Польши? – спросила Николь. Кирилл уже рассказал ей историю Лалы: ее родителей у нее на глазах убили немцы, их собственность присвоили, деньги конфисковали. Лале удалось убежать сначала на парусной лодке, затем верхом на лошади, потом в крестьянских телегах, выдавая себя за немую, и когда она видела солдат, она с ужасом вспоминала истерзанные тела своих родителей.– Это – ужасная история. В какое страшное время мы живем…– Да, – сказала Лала, чей французский, благодаря польскому акценту, звучал экзотически привлекательно. – Мне повезло, что я жива.– Я знаю, что вы ищете работу, – сказала Николь. – У меня есть предложение… возможно, оно вас заинтересует.Лала, которая любила наряды, когда еще была маленькой девочкой, сказала, что идея Николь просто отличная, она готова начать работать хоть сейчас. Стройная и высокая, с рыжевато-коричневыми волосами, высокими скулами и зелеными глазами, Лала стала не только манекенщицей Николь, но и тем человеком, под которого она создавала свои модели. Николь всегда предпочитала черпать вдохновение от материала, от того, как он падал и двигался на фигуре. Прежде она примеряла, прикалывая и наметывая на себе; работать с материалом на другом человеке было не только гораздо легче, но и позволяло, по мнению Николь, улучшать свои модели, поскольку примерка модели на фигуре позволяла лучше видеть изделие целиком.Лала и Николь по нескольку часов в день проводили вместе в пошивочной комнате Николь. Николь скалывала и распарывала, опускалась на колени, чтобы наметить шов, поднималась, чтобы примерить плечо, наклонялась, чтобы наметить шов, поднималась, чтобы примерить плечо, наклонялась, чтобы измерить талию, спину и перед. Николь была в постоянном движении, а Лала часами стояла неподвижной. Пока они работали, они обо всем болтали и скоро стали хорошими подругами. Николь рассказала Лале о своей растущей привязанности к Кириллу, – Лала была первым человеком, кому Николь сообщила, что она и Кирилл решили объявить о своей помолвке. 5 Николь и Кирилл хотели провести рождественские праздники на снятой ими вилле, находившейся в горах над Каннами. Они объявят о своей помолвке оттуда. Кирилл уехал раньше, закрыв свой магазин на улице Де-Риволи, в котором дела шли не очень удачно, – он не имел того ошеломляющего успеха, который ему предрекали. Почти никто уже не хотел носить стеклянные драгоценности – это считалось теперь вульгарным. Николь должна была встретиться с Кириллом в Каннах двадцать четвертого декабря. Праздничных заказов в магазин на улице Монтань поступило гораздо больше, чем ожидала Николь, ей не было смысла закрывать магазин рано, – обстоятельство, которое Кирилл понимал и страшно этим гордился.Вечером двадцать третьего декабря Николь отправилась на званый обед к Маргарет и Ройсу Берримэн. Маргарет, проявившая к Николь большой интерес, задумала представить ее всем, кто сам из себя что-то представлял. Прекрасная гостиная супругов Берримэн, освещенная свечами и украшенная огромной пихтой, наполнявшей воздух особым ароматом, была заполнена очаровательными и роскошно одетыми людьми. Николь испытывала благоговейный трепет, болтая с баронессой Ротшильд, любимой клиенткой Пуаре; со свергнутой румынской королевой Марией, которая одевалась у Ланвина; с Магарани, одетой в платье из мулине, на которой, помимо повседневных бриллиантов в ушах, на шее, запястьях и пальцах, по этому торжественному праздничному случаю был одет широкий пояс, инкрустированный сапфирами, рубинами, алмазами и изумрудами. Никто, конечно же, из них, богатых аристократов, не одевался у Редон. Они предпочитали дорогие и изысканные наряды известных модельеров. Николь заинтересовало: появились бы они на улице Монтань, если бы она стала великой княгиней? Она была уверена, что рано или поздно они появятся там.Эта приятная мысль настроила Николь на волнующее ожидание – как будущего успеха, так и романтических праздников на вилле в Каннах. Они с Кириллом будут вместе очень, очень счастливы – в этом она была уверена. Николь болтала и смеялась, достаточно молодая и достаточно новая для Парижа, она не расстраивалась оттого, что была в маленьком черном платье своего собственного фасона, украшенном «драгоценностями» из магазина Кирилла, – она чувствовала себя не менее привлекательной, чем любая миллионерша или аристократка в этой комнате. Комплименты, которые она получала, она ценила больше, чем бриллианты.Обед был прерван прибытием курьера. Сначала он появился на квартире Николь на улице Сен-Луи, и консьержка направила его в дом Берримэна. Курьер отказался передать послание дворецкому дома Берримэна, и поэтому Николь сама подошла к двери. Поеживаясь от декабрьского ветра, она открыла письмо, и внутри у нее похолодело. Ей вряд ли нужно было читать все до конца, чтобы понять, что ее опасения подтвердились: Кирилл был мертв. * * * Подробности этого несчастного случая были опубликованы во французских газетах спустя два дня. На автомобиле «гранд корник» лопнула шина, в результате чего он съехал с дороги и упал в глубокий овраг. Кирилл был мертв; смерть, согласно сообщению каннской полиции, наступила мгновенно. Он ехал с виллы в Каннах и вез ящик с шампанским для вечеринки, которую планировал устроить, чтобы объявить о своей помолвке с Николь Редон, парижским модельером. Трагедия произошла в горах, и в газетных репортажах сообщалось, что, хотя автомобиль разбился, бутылки шампанского, находившиеся в деревянных ящиках, остались целы. Ни одна капля этого напитка не пропала.Николь казалось, что для нее все было потеряно. В Кирилле она нашла того человека, кто хотел принадлежать ей и кому хотела принадлежать она. Она была так близка к трогательному счастью – оно отвернулось от нее. Это было несправедливо и жестоко, и она горько спрашивала себя: почему несчастье выбрало ее? Что она сделала такого, чтобы заслужить такое горе – потерять любимого человека и испытать такую боль?Она еще находилась в шоке и отчаянии, едва способная работать, как спустя месяц после смерти Кирилла случилось следующее событие. Исполнители завещания Кирилла выслали Николь копию этого документа, поскольку в нем было названо ее имя. Кирилл оставил ей пять тысяч английских фунтов стерлингов, а также все вещи в его почти обанкротившемся магазинчике на улице Де-Риволи. Чисто механически выполняя необходимые действия, Николь закрыла его магазин и завернула «драгоценности» в небольшие мешочки из серой фланели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49