Он хотел доказать Николь, что ничуть не хуже Найджела. Найджел был влюблен в Николь. Ким видел это. Киму было крайне необходимо доказать Николь, что он не уступал любому мужчине, а в данных конкретных обстоятельствах он был равным легендарному белому охотнику Африки. Лицензия, купленная Кимом, давала ему право убить двух львов. Тот лев, которого подстрелил Найджел, уже пошел в зачет. Остался лишь один шанс.Ким стал как одержимый – целыми днями он только и говорил и думал о том льве, которого подстрелит. Целую неделю они колесили по пересохшему бушу, их «лендровер» рыскал по сухим руслам рек – именно там рано утром и по вечерам можно было скорее всего увидеть львов. Неделя тянулась целую вечность. Ким был одержим идеей подстрелить своего собственного льва. Он сходил с ума оттого, что Найджел был влюблен в Николь и уже с трудом скрывал свои чувства. Он видел, как Найджел смотрел на Николь; он видел, как все сложнее было ему прикасаться к ней; он видел, каких усилий стоило Найджелу быть так же дружески расположенным к Киму, как и к Николь. В самом конце недели заметили львов – их было три, два взрослых и один детеныш. Они заметили их на рассвете, но утренний ветер донес до львов их запах, и звери исчезли в мгновение ока. Прошло еще несколько дней, – они не встретили ни одного льва, хотя по ночам, издалека, доносился их рык. Киму все стало безразлично. Он классическим выстрелом свалил буйвола, но лишь почувствовал легкое разочарование. Огромное неуклюжее животное почти не двигалось, по такой мишени было несложно метко стрелять.– Он стоял как привязанный, – сказал Ким Николь позже. – Буйвол всегда обречен. Стрелять в него – это как стрелять по грузовику. Все, что требуется для этого – это достаточно большое ружье.Николь ничего не ответила. Что бы она ни сказала, Ким не расстанется со своей идеей. Она была напугана степенью его одержимости. Она чувствовала какую-то опасность, крывшуюся в ней, но не понимала, в чем именно заключается опасность. Она надеялась, что скоро он подстрелит своего льва.Десять дней спустя после неудачного выстрела Ким, наконец, получил свой шанс. Был тот же довольно поздний час, ландшафт начал приобретать бледно-сиреневый оттенок. С «лендровера» они заметили льва, и не одного, а двух зверей. Пышногривого льва сопровождала гибкая и меньшая в размерах львица. Их силуэты четко вырисовывались на фоне неба, а вдали виднелся пик Кибо гор Килиманджаро. Львы удалялись от них, идя против ветра, и не знали о присутствии людей.– Застрели льва, – шепнул Найджел Киму. – А ты застрелишь львицу. – Николь кивнула в знак согласия.Ким встал, приготовившись к выстрелу. Лев, неожиданно, как будто чем-то потревоженный, обернулся, облизывая верхнюю губу. Его пышную гриву шевелил легкий ветер. Ким видел это все, как в замедленной съемке. Он прицелился, лев оказался точно в центре оптического прицела; ведя свой «Пэрди» вслед за неспешным передвижением льва, Ким выстрелил. Лев осел, как будто из него выпустили воздух, и затем повалился на иссушенную африканскую землю. Львица, почувствовав угрозу, повернулась на девяносто градусов и одним мощным бесшумным прыжком, достигнув кустарников, оказалась вне поля их зрения.– Отличный выстрел, – сказал Найджел. – Чертовски хороший выстрел.Они двинулись в сторону, где лежал поверженный лев. Его рыжевато-коричневое тело лежало недвижно, вытянувшись, его массивная голова казалась вблизи еще больше, чем через оптический прицел «Пэрди». Этот лев был значительно крупнее предыдущего. Он был больше и красивее. Ким ощутил прилив гордости, стоя над своей жертвой.– Ким! Не двигайся, – крикнула Николь. Ким повернулся на ее голос. Его лицо было озарено выражением триумфа. Никогда он не казался Николь таким красивым и желанным. Она сфотографировала Кима.Той ночью, крепко прижав Николь к себе, Ким предложил ей выйти за него замуж. 2 Ким и Николь вернулись в Париж в марте 1927 года после почти двухмесячного отсутствия. Его лицо было загорелым, тело более поджарым. Когда он сходил с поезда в куртке цвета хаки, то был самим олицетворением великого белого охотника – легендарной, романтической и мифической фигуры. Щелкали камеры, потрескивали вспышки, а репортеры, ожидавшие его на Восточном вокзале, обращались к нему не иначе как «Папа».– Где вы этому научились? – спросил Ким. Николь прибыла в столицу более ранним поездом и избежала докучливых журналистов.– Мне рассказали об этом барабаны джунглей, – ответил Пит Астуриас, приятель Кима из «Пари трибюн».– Называйте меня Ким, ладно? Во время сафари африканцы называют своих клиентов «папа». Я не сумел их от этого отучить. Но мне не понравится, если это слово попадет на газетные страницы, – объяснил он. – Оно слишком поганое.– Ваша следующая книга будет посвящена Африке? – спросил кто-то. Интервью началось, появились блокноты и карандаши.– Будьте уверены в этом! – ответил Ким. – Именно в Африке мужчина может убедиться в том, мужчина он или нет.– Что чувствуешь, когда охотишься на льва?– Расскажите нам, как вы подстрелили буйвола!– Мы слышали, вы застрелили трех антилоп импала ради их красивых голов!– Есть ли среди ваших трофеев газели?Они выкрикивали вопросы, мешая друг другу.– Как вы узнали о буйволе и о газели? – спросил Ким изумленно.– Африканские барабаны донесли до нас эту весть, – ответил Пит.– А как поживает Николь? – выкрикнул кто-то. – Мы слышали, что вы собираетесь заключить с мадемуазель брачный союз.– Откуда у вас подобная информация? – Ким потерял бдительность.– Вы и мадемуазель будете жить в Париже или в Нью-Йорке?– Как они прознали о Николь? – спросил Ким Пита.– Парижские барабаны бьют так же громко, как и барабаны немецкой армии.– Я расскажу вам все, что вы хотите об Африке, но прошу не упоминать имя мадемуазель Редон, – начал торговаться Ким. Он не хотел, чтобы Салли была поставлена в неловкое положение, но больше всего ему не хотелось, чтобы Салли разозлилась. Вопрос о разводе еще не был урегулирован. И он не хотел, чтобы она поменяла свое решение. – Я хочу пощадить чувства Салли и не хочу, чтобы она узнала, что в Африке я был вместе с Николь.– Уже поздно, – сказал Пит. – Информация просочилась на страницы парижской прессы. Нью-йоркские газеты обязательно подхватят новость, вопрос только, как скоро это произойдет. Ведь вы оба очень известны.– Но у нас есть право на личную жизнь, – сказал Ким, обеспокоенный тем, как воспримет весть о его романе Салли. Для нее это станет публичным унижением.– Не стройте из себя невинность, – заметил Пит. – Вы – знаменитость, и люди хотят знать о вас как можно больше.– Черт подери, но я не хочу этого, – запротестовал Ким, хотя и не слишком убедительно. Ему нравилась известность, он получал нескрываемое удовольствие от того, что находился в центре внимания прессы, а его наигранное возмущение никого не убедило в обратном. – Почему бы вам не написать о ком-нибудь еще?– Но вы действительно собираетесь жениться на мадемуазель Редон? – настаивали на своем журналисты.– А как насчет развода? Что говорит ваша жена?– Вы уже наметили дату бракосочетания?– Ладно, – вынужден был сдаться Ким. – Вы загнали меня в угол. Мадемуазель Редон и я говорили о возможном браке. Но окончательно еще ничего не решено.– А развод?– Моя жена сказала, что не будет мне мешать.– Вы сделала предложение мадемуазель Редон в Африке? – выкрикнул кто-то очередной вопрос.– Днем? Или под звездами? – крикнул кто-то еще.– Или в палатке? Валяй, Ким, дай нам несколько ярких деталей.– Нет-нет! Больше ничего. Я сказал вам все, что собирался сказать, есть вещи сугубо личные.Глаза его блеснули. Ему льстило внимание, он с трудом мог сопротивляться прессе; журналисты получили все, что он собирался им рассказать. Необходимо только, чтобы отношения с Салли остались ровными. Газетная история о его романе с Николь могла ему крупно повредить. Он стоял на платформе, улыбаясь, загорелый и жизнерадостный, производя впечатление самого счастливого человека на свете. Этим наблюдением и начиналась большая часть статей о намеченном браке известного американского писателя и известной французской модельерши. 3 Ким поехал в Нью-Йорк просить Салли о разводе, К этому времени во многих газетах появились фотографии и статьи, посвященные очаровательному роману между Кимом и Николь. Одна из статей так и называлась: «Медовый месяц во время сафари».Салли была преисполнена горечи и боли, она была унижена и хотела отомстить за унижение.Она рыдала и кричала, она умоляла Кима не сходить с ума. Она клялась, что никогда не даст ему свободы. Она постоянно возвращалась к тому, что они давно женаты. У них общее прошлое, у них дети – Кимджи и Кристи, у них многообещающее будущее. Они дали друг другу обещание перед Богом и обменялись кольцами. Не было никакого основания бросать все ради какого-то романтического приключения.Ким просил, спорил, угрожал. Салли отказалась даже думать о разводе. Ким, у которого уже было все, чего он хотел, вдруг всерьез понял, что сейчас он может не получить того, чего жаждет. Это привело его в бешенство. Его мучили, и он сам стал мучителем.– Ты хочешь остаться замужем за человеком, который тебя не любит? – спросил он. – За человеком, который никогда тебя не любил?– Никогда? – Салли побледнела. Ее как будто ударили. На это Ким и рассчитывал.– Я встретил Николь еще до женитьбы на тебе. Я был влюблен в нее, когда стоял перед алтарем рядом с тобой! Я жил во лжи долгие годы. Я не люблю тебя сейчас, и я не любил тебя раньше.– Я не верю тебе, – сказала наконец Салли. Голос ее звучал как хриплое карканье. – Ты сошел с ума.– Верь мне, – сказал Ким. – Это – правда.Салли выглядела как побитая. Ее лицо скривилось. Глаза помертвели и вдруг зажглись безумным огнем.– Я ненавижу тебя! – закричала она. – Я тебя ненавижу!– Очень хорошо, – сказал Ким. – Я очень рад. Теперь у тебя есть все основания для развода. – Он повернулся, чтобы выйти.Они спорили на кухне в доме на Чарльтон-стрит. Салли вдруг схватила нож, острый, как бритва, и бросилась на пего.– Я убью тебя! – завизжала она не своим голосом. – Я убью тебя за то, что ты хочешь отшвырнуть меня, как мусор!Ким в ужасе отпрянул. Он был напуган за себя. За Салли.– Нет! – закричал он, пытаясь поймать ее за руку. – Не делай этого!– Я убью тебя! – рычала Салли, вновь бросаясь на него, движимая только своей яростью. Неожиданно – как будто это был совершенно другой человек – она посмотрела на нож в руке – это не была ее рука. Она не сразу отвела взгляд от ножа, потом увидела свое лицо, отраженное блестящей поверхностью оказавшегося рядом утюга. Рот ее кривила уродливая гримаса, ее волосы были растрепаны, тело ее содрогалось от гнева, в ее руках было оружие, взятое с ужасным намерением. Она подумала, что похожа на сумасшедшую.– Боже мой! – вымолвила она в ужасе. Она положила нож. – Ким, уходи. Просто уходи, – сказала она, напуганная тем ураганом чувств, который она с трудом обуздала. Она боялась оставаться с Кимом в одной комнате.Он повернулся, чтобы выйти, напуганный и обескураженный тем, во что превратились их отношения.– Запомни только одно, – добавила Салли, когда Ким уже был в дверях. – Запомни: я никогда не дам тебе развода. Никогда!Ким вернулся в Париж. У него было все, кроме развода. Только этого не хватало для полноты счастья. Всего было в изобилии: таланта, свободы, жизненных сил, успеха, Николь была рядом. Может быть, Салли передумает. Может быть, по прошествии некоторого времени… Он старался не вспоминать то, как она произнесла «Никогда!». 4 – У меня для тебя свадебный подарок, – сказал Ким Николь десятого мая.– Для меня? Но это Эрни и Полин только что поженились, – ответила Николь. Она и Ким присутствовали на венчании в парижской церкви, в районе Пасси. Потом были на приеме у Ады Маклейш. Полин говорила с Николь о моде, Эрни выпытывал у Кима все, что тот знал об Африке, уверяя, будто сам всегда мечтал съездить на африканское сафари.– Вот именно, для тебя! – сказал Ким Николь. Он наклонился вперед и велел шоферу такси ехать на улицу Де-Бретонвильер.– Мы едем домой? – спросила Николь. Была только середина дня!У Кима на губах плясала улыбка, его молчание было мучительным.– Что происходит? Зачем мы едем домой? – спросила Николь. – Не держи меня в неведении. Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы!– Этот сюрприз тебе понравится, – сказал Ким, наслаждаясь той таинственностью, которую он сумел создать и той неуверенностью, которую он вселил в Николь.– Пожалуйста, – попросила Николь. – Скажи сейчас! Я не могу так долго ждать.– Нет-нет! Тебе придется подождать.– Но я не умею ждать. Я никогда не умела ждать.– Вот и поучись, – сказал Ким, почти повторяя слова Лео, сказанные давным-давно. Он повернулся к Николь, обнял ее, возбужденный ее духами. – Давай целоваться, – предложил он, так же улыбаясь. Они обменялись улыбками давних любовников и начали целоваться, в то время как такси подпрыгивало по булыжным улицам города.В этот послеполуденный час квартира Николь была особенно красива. Солнце проникало в гостиную через густую листву деревьев, блики от Сены отражались на потолке и на дальней стене. Бутылка шампанского в серебряном ведерке стояла на столике Для коктейлей – там же, где ее и оставил Ким сегодня утром. Он открыл бутылку и наполнил два бокала. Один протянул Николь. Ким пил шампанского больше, чем кто-либо, известный Николь. Иногда она задавалась вопросом, как бы он прожил, если бы шампанское не было изобретено.– Это не только подарок, – догадалась Николь, зная привычки Кима почти так же хорошо, как и свои. – Мы что-то празднуем.Ким улыбнулся.– Ничто не становится реальным, пока ты не выпьешь за это бокал шампанского. – Он вручил Николь большой белый конверт из плотной бумаги, запечатанный голубым сургучом и перевязанный красной лентой. – Открой его.Внутри был юридический документ. Акт о покупке дома. Николь прочла его.– Дом! – воскликнула она. – Ты купил этот дом!– Я решил, что тебе пора иметь свой собственный дом, – сказал Ким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49