– Она лишь такой кажется. А сейчас попробуй отдохнуть. Ты все еще выглядишь бледным.Для Салли неделя перед свадьбой прошла в вечеринках, в примерках своего свадебного платья и получении подарков. Для Кима она оказалась заполненной поздравлениями, восхищением друзей, родственников и незнакомцев, которые узнали о нем из газеты. Две статьи, написанные в Париже, были сразу же куплены «Сатердей ивнинг пост», которая, помимо того что имела тираж более двух миллионов, публиковала также высококачественную беллетристику таких писателей, как Эдит Уортон и Ринг Ларднер. «Пост» также выразила желание посмотреть «все, что вы когда-либо написали». На этой же неделе Киму предложили работу в пяти газетах, и все эти комплименты и успех были действительно опьяняющими. Все это внимание, вся эта лесть смягчили боль и тоску Кима по Николь, и в какой-то самовлюбленной дымке волнений Ким смирился с приближающимся днем свадьбы.За день до того, как ему, Салли и его отцу надо было уехать в Сен-Луис, Ким отправился навестить Эс. Ай. Брэйса.– Сейчас, когда я сделал тебя знаменитостью, я думаю, ты стал очень дорогим, – сказал этот редактор тоном, который был на добрых два тона менее грубоватым, чем обычно. Газетный мир был слишком узок, и Эс. Ай. прекрасно знал, что после него репортажи Кима из Парижа опубликовали все газеты Нью-Йорка. – Насколько поднялись в цене твои услуги с тех пор, как ты вернулся из Парижа?– Этим летом вы сказали, что будете платить мне двадцать долларов в неделю, – сказал Ким. То, что Эс. Ай. Брэйс сейчас оборонялся, доставляло Киму приятное удовольствие.– Мне звонили из многих газет, – продолжил он. – «Джорнал», «Таймс»…– «Геральд», «Кроникл», «Триб» и «Ньюс». Я знаю, знаю! – вмешался Эс. Ай., подняв руки в знак капитуляции, – Пожалуйста! Помни, что у меня язва, и просто скажи: сколько «Сан» должна платить тебе, чтобы ты остался у нас?Трудно было поверить, что это был тот же самый человек, который позвонил Киму в мае, сразу же после того, как «Сан» поместила его фотографию и интервью.– Я заплачу тебе сто долларов за эксклюзивный репортаж о рейде на батарею орудий, обстреливающих Париж. – Эс. Ай. говорил по телефону кратко и грубоватым голосом, даже не потратив время на обычные приветствия бывшему посыльному. – При условии, что он будет достаточно хорош для публикации.– Я напишу его, и он вам понравится, – ответил тогда Ким. – Когда вы хотите получить его?– Тогда же, когда мне нужно все остальное! Вчера! Вчера! – прокричал Эс. Ай. и бросил трубку.Летом Ким подрабатывал в редакции «Сан», разнося копии, сигары и кофе, вдыхая запах газетной бумаги и неспокойную атмосферу в комнате новостей и восхищаясь главным редактором Эс. Ай. Брэйсом – ворчливым, выпивающим и жестоким (среди сотрудников этой газеты ходила легенда о том, что Эс. Ай. переехал свою любовницу, когда та приняла в качестве подарка автомобиль от другого поклонника, и оставил ее на тротуаре, истекающей кровью и просящей прощения). Конечная цель Кима заключалась в том, чтобы стать известным писателем, пока же он хотел стать журналистом. Он рассказал о своей мечте Эс. Ай., тот рассмеялся над ним, отхлебнул глоток виски из бутылки, всегда стоящей на его столе, и сообщил ему, что мальчики из высшего света не приживаются в суровом мире газетчиков. Но вместе с тем Эс. Ай. восхищался настойчивостью Кима, изредка брал его на ленч – ленч состоял из шести рюмок виски и сандвича с ветчиной в темном баре напротив здания, в котором размещалась редакция «Сан», – и знакомил его с печатниками, разносчиками, репортерами и агентами по рекламе, работающими в «Сан». Ему нравился Ким: он никому бы не признался, что был поражен социальным происхождением Кима; и в не меньшей мере удивлен, когда Ким вернулся с войны как один из героев того дневного рейда на батарею орудий, из которых немцы обстреливали Париж. Ким написал репортаж, назвав его «МНЕ СКАЗАЛИ, ЧТО Я ГЕРОЙ». Репортаж получился живым, увлекательным и в то же время достаточно сдержанным.– Неплохо, – заметил Эс. Ай., после того как прочитал его, и тут же отправил в набор.– Сейчас-то вы дадите мне работу? – спросил Ким. Он просил работу у Эс. Ай. с того самого первого лета, кода начал служить в «Сан».– Жалованье начинающих репортеров – двадцать долларов в неделю, – сказал Эс. Ай, – Я хочу заключить с тобой сделку. Если ты сможешь вернуться в Париж ко дню перемирия и написать для меня лучшие репортажи из тех, что поступают из Европы, ты получишь работу. Мне нужны статьи, которые заставят людей смеяться и плакать. Мне нужны статьи, которые заставят их просить номера «Сан». Как думаешь, сможешь это сделать? – Ким уже собирался ответить, как Эс. Ай. жестом опередил его. – Я знаю, ты думаешь, что сможешь. Докажи это! И помни, что жалованье – двадцать долларов в неделю, Ни цента больше. Договорились?– Договорились, – ответил Ким, и они ударили по рукам.Опьяненный своим романом с Николь, чувствуя в себе силы, о которых раньше и не подозревал, Ким слал свои репортажи из Парижа, наполненные такими подробностями, которые интересовали читателей. Факты всегда соответствовали действительности, а сообщения были написаны как рассказы – с началом, серединой и концовкой, а не в традициях обычной журналистики типа кто-что-когда-где-почему. Они вызвали сенсацию, и Эс. Ай. распорядился поместить их на первой полосе.– Да, я хотел, чтобы ты справился с этой работой, – сказал Эс. Ай. в декабре Киму, который был все еще слегка бледен после болезни гриппом, – но я не думал, что ты сделаешь это так успешно! Ты не слишком обольщайся, но ты хорош. Ты чертовски хорош. И ты стоишь столько, сколько сможешь заставить «Сан» заплатить тебе, – продолжил Эс. Ай., а его голубые глаза, смотревшие на него из-за очков в проволочной оправе, выражали восхищение. – Скажи мне плохие новости. – Он откинулся назад, со смирением ожидая астрономической суммы.– Сэр, у нас с вами была договоренность, что если вам понравятся репортажи, которые я пришлю из Парижа, то я получу работу, начиная со следующего года, и жалованье будет двадцать долларов в неделю, – сказал Ким и сделал паузу, видя, как Эс. Ай. нервничает, ожидая услышать, какую же прибавку он собирается потребовать. – Сэр, что касается меня, то я начну работать с первого января 1919 года и надеюсь, что вы будете мне платить двадцать долларов в неделю.– И только? – Эс. Ай. был ошеломлен. – И это все?– Это все, что касается меня, – сказал Ким. – У нас ведь была договоренность. Договоренность есть договоренность.Ким встал, пожал руку Эс. Ай. и попрощался, пожелав своему боссу приятного Рождества и счастливого Нового года.Через час эту историю уже знал весь газетный мир Манхэттена. Фраза «договоренность есть договоренность» повторялась снова и снова с благоговением и изумлением, и ей предстояло стать частью легенды о Киме Хендриксе, которая представляла его непоколебимой цельной личностью.К тому времени, когда Ким прибыл в Сен-Луис, он пришел к выводу, что женитьба на Салли будет правильным шагом. Он не сомневался в том, что Салли сделает все, чтобы ему жилось счастливо. Возбуждение, которое окружало его свадьбу и рождественские каникулы, продажа его репортажей в «Пост» и новая работа в редакции «Сан» – все это отодвинуло прошлое; Париж казался теперь очень далеким. Иногда он спрашивал себя, не является ли Николь и его отношения с ней просто плодом его воображения? Но потом он вспоминал шампанское и гвоздики, квартиру с видом на Сену и понимал, что все это было реальным. Горьковато-сладкая история любви, концовка которой была написана в начале. Он просто не знал, что эта боль будет такой сильной.В канун Рождества отец Кима устроил для него мальчишник. Это была обильная пирушка со многими тостами и большим количеством шампанского. К тому времени, когда вечеринка закончилась, Ким был сильно пьян. Его отец помог ему добраться до его номера в отеле, раздел и уложил в постель.– В день свадьбы у тебя будет ужасная головная боль, – сказал Лэнсинг. – Хотя я не одобряю этого, но понимаю, что сейчас многие молодые мужчины венчаются именно в таком состоянии. – После этих слов он тихо закрыл за собой дверь и пошел в свою комнату на первом этаже холла.Находясь в темном гостиничном номере, в какой-то странной кровати, Ким не выдержал: алкоголь помог выпустить наружу сдерживаемые до поры чувства, – по его щекам потекли слезы, и скоро подушка от них стала мокрой. Салли будет ему хорошей женой, а он ей – хорошим мужем. Но он обманывал и себя, и ее. Он должен сейчас встать, должен отправиться в Париж, должен пойти к Николь…Он не помнил, как заснул в ту ночь, и в день своей свадьбы у него жутко болела голова; Ким совсем не помнил пи о тех слезах, которые пролил этой ночью, ни о тех мыслях, которые у него были, пока он проливал слезы. 3 В январе Ким и Салли переехали в небольшую квартиру на Кармин-стрите в Гринвич-Виллидж, тогда же Ким начал работать в газете «Сан». Эс. Ай. назначил его ответственным за район Таймс-сквер. Он делал репортажи о пожарах и убийствах, скандалах и кражах; часами просиживал в участке, знакомясь с полицейскими и грабителями, и нашел естественное взаимопонимание с другими репортерами, перенимая их шутки, но не их цинизм. У Кима было романтическое отношение к написанному и печатному слову, и он был достаточно проницателен для того, чтобы не показывать этого тем мужчинам, которые, держа в одной руке бутылку виски, а в другой – трубку телефона, торопились рассказать какой-нибудь эпизод, сразу сообщая любое имя, дату и адрес. Он познакомился с мелкими воришками, крупными картежниками Бродвея владельцами магазинов, девочками, которые занимались древним ремеслом в отеле «Эндрю Хэмилтон».В свободное время Ким много писал. В январе он закончил статью о реакции посетителей в одном из баров в Гринвич-Виллидж на ратификацию 18-й Поправки к Конституции, которая запрещала торговлю виски и вводила Сухой закон. В июле он сделал репортаж о торжественном открытии авиапочтового обслуживания между Нью-Йорком и Парижем. Когда закончился медовый месяц, дома его ждали три письма от Николь. Он собрал всю свою волю, чтобы сдержаться и не вскрыть их, и после того, как порвал письма на куски, почувствовал, что это было труднейшим испытанием его брака. Четвертого июля он написал свой первый спортивный репортаж, – Джек Демси нокаутировал Джесса Уилларда в третьем раунде из запланированного двенадцатираундового поединка. В августе он написал о забастовке актеров, которая привела к закрытию нью-йоркских театров, в ноябре – еще один спортивный репортаж: о том, как ВМС со счетом 6:0 выиграли у армии матч в поло.Для Салли жизнь была восхитительным водоворотом, в центре которого находился Ким. Она никогда не знала, чего от него ожидать; один день не походил на другой. Иногда Ким приходил домой обедать, не сообщая заранее, когда он приедет и с кем; иногда он приводил неожиданных гостей – одного или дюжину; это мог быть судья, букмекер или девица из Зигфельда. Салли гордилась набором без конца расширявшихся меню, которые она придумывала, чтобы угощать постоянно менявшийся круг друзей и знакомых своего мужа. В какие-то вечера он звонил ей, в любое время – от пяти до полуночи, и просил ее встретиться с ним в баре на Третьей авеню, в шикарном гарлемском ресторане «Бар-Бе-Кю», в китайском ресторанчике на Мотт-стрите, в молочном ресторане на Эссекс-стрите. Жизнь с Кимом была сумасшедшей и прекрасной, и всякий раз, когда она становилась спокойной, Ким вновь ее взбалтывал. Жизнь представляла собой сплошной поток идей, знакомств и приключений. Салли обожала Кима: его босс считал, что он был лучшим молодым репортером, которого он когда-либо встречал. Для Кима прошедший год был полон любви и успеха. Все пришло к нему легко, без особых усилий. Но его всегда учили, что успех надо зарабатывать тяжелым трудом. Он решил бросить вызов. Он понял, что настало время написать роман, о котором он долго думал. А потом погода испортилась. Эрнест Хемингуэй Глава третья 1 В начале года пошел поток писем от Кима. Длинные, более десяти страниц, они были воплощением его самого: яркие, страстные, выразительные, наполненные энергией, сильным желанием, фантазиями, мечтаниями и обещаниями. Они были драматичными и героическими, идеалистичными и романтическими. Ким исписывал страницы жирным полупечатным, полукурсивным почерком, испытывая нехватку места, но никогда не энергии. Его письма делали его осязаемым, они были излиянием его души. Все они были написаны на борту «Белой звезды» и отправлены из Нью-Йорка. Они прибыли в Париж в первую неделю 1919 года, пачками по шесть-семь штук, в течение трех дней подряд. После этого поток писем неожиданно прекратился.Поначалу Николь винила в этом трансатлантическую почту. Потом подумала, что Ким, возможно, пересел на другой корабль, идущий в обратном направлении, – и это было бы очень похоже на него! – и сейчас возвращается к ней. Но неделя шла за неделей, а он не появлялся в Париже, и от него не пришло ни одного нового письма с объяснением, и Николь не знала, что и думать.Иногда ей казалось, что он встретил кого-то еще и у него не хватило мужества сообщить ей. Однажды ей вдруг пришло в голову, что он смертельно болен и не в состоянии писать. Ей даже представлялось, что он мертв. Потом она передумала и снова решила, что он едет к ней. Потом, мысленно, она назвала его лжецом. Она боялась, что его письма потерялись на почте или что ее письма, по какой-то необъяснимой причине, так и не дошли до него, и он решил, что безразличен ей. Она измучилась, передумав все возможное.Поток безумной страсти, и затем молчание. Николь по очереди испытывала обиду, гнев, смятение и волнение, надеясь, что на следующий день или уже через секунду он неожиданно появится перед ней. Она не могла понять, что случилось, и ей не у кого было спросить. Ее собственные письма, все до одного, остались без ответа. 2 Кирилл вернулся в Париж в феврале 1919 года, в марте открыл небольшой магазин, торговавший ювелирными изделиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49