https://wodolei.ru/catalog/mebel/steklyannaya/
Бой и Миранда танцевали до самого рассвета.На другое утро, когда служанка принесла Миранде чай, ее сопровождали трое посыльных в темно-зеленых ливреях, какие носили слуги Меллани. Каждый нес в руках огромную корзину с цветами – пионами, розами, ирисами, тюльпанами, белыми и бледно-желтыми нарциссами. На подносе Миранда обнаружила маленький конвертик, в котором лежала карточка с единственным словом: «Вечером…»Каждое утро посыльные в ливреях приносили новые корзины с цветами. Каждый вечер Миранда и Бой встречались в «Савойе», в «Беркли», в «Ректорс», в кафе «Де-Пари», в Регентском дворце, а однажды даже в отеле Пиккадилли», считавшемся довольно легкомысленным местом. Весь Лондон только и говорил о них, и вот уже два месяца Миранда пребывала в нетерпеливом ожидании.Ее ожидание подошло к концу на the dansant, Dansant – танцевальный вечер (фр.).
в особняке сэра Эрнеста на Кассельс-парк-лейн, в здании эпохи Эдуарда; финансист украсил его восемью тоннами тосканского мрамора, привезенного из Италии на кораблях вместе с мастерами, которые и облицовывали все этим мрамором. В сводчатой танцевальной зале, расположенной на четвертом этаже особняка и занимавшей огромное прямоугольное пространство, Бой пригласил Миранду на вальс. Она разволновалась, оказавшись в его объятиях, но еще больше разволновалась, когда он спросил:– Вы согласитесь пообедать со мной в воскресенье в «Кларидже»?Воскресные обеды в «Кларидже» являлись воплощением высшего светского общества. Лучшие люди Лондона собирались там, и, представив себе, как она обедает там вдвоем с Боем, Миранда почувствовала, что сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди.Днем она сообщила родителям потрясающую новость:– Бой пригласил меня на обед в «Кларидж» в это воскресенье!Родители Миранды обменялись взглядами, в которых можно было уместить целые тома. Берил Таулс-Фолконер, как и все матери, мечтала, чтобы ее дочь имела все, а значит – счастливое замужество. Хью Таулс-Фолконер, для которого дочь являлась центром существования, возлагал на судьбу еще большие надежды – он хотел, чтобы она вышла замуж по любви, за богатого человека и желательно за какого-нибудь герцога. И вот их дочь, их красавица, их любимая, их чистейшая Миранда близка к тому, чтобы добиться великолепного замужества… Нет, не было таких слов, которыми они могли бы описать свои восторженные чувства.– Желаю тебе хорошо провести время, – сказала мать.– Хорошо бы ради такого случая купить тебе новый наряд, – сказал отец, – я хочу, чтобы ты выглядела там лучше всех.– Мне кажется, это еще ничего не значит, – поспешила Миранда оградить родителей, а заодно и себя, от возможного грядущего разочарования. Что, если Бой попросту развлекается?– Он разведен, ты знаешь? – спросила Берил у мужа, когда они остались наедине друг с другом.– Кто ж этого не знает! – ответил Хью. – Но разве можно винить его в этом, ведь жена его оказалась бесплодной.– Разумеется, нельзя винить, – согласилась Берил. – В конце концов, каждый мужчина, а тем более герцог Меллани, стремится иметь потомков.– Боюсь только, что у этого Боя дурной характер, – сказал Хью, со всех сторон пытаясь рассмотреть перспективы замужества своей дочери.– Но я, например, никогда не слышала о нем ничего дурного, – возразила Берил. – Ну, разве что он донжуан. – Она, помолчав, подумала. – Впрочем, то же самое говорят и о принце Уэльском.– Да, но они же холостые. Когда женятся – остепенятся.– Только бы он не обижал нашу Миранду.– Разве может найтись такой человек, который захочет ее обидеть? – спросил Хью, зная, что на этот вопрос не нужно ждать ответа.Вольно или невольно, но Бой Меллани, в конце концов, пришел к одному весьма значительному выводу относительно цели своей жизни: этой целью были не деньги, и не слава, и не служение империи, этой целью было произвести на свет сына, чтобы род Меллани благополучно проследовал дальше в грядущую историю человечества.Первая женитьба Боя закончилась разводом, когда стало ясно, что его жена будет всякий раз иметь выкидыши на третьем месяце беременности. Развод был вынужденной мерой, и первая герцогиня понимала, что ее главной и единственной обязанностью была обязанность рожать сыновей. Когда стало ясно, что на это она неспособна, судьи были не вправе запретить развод. Бой был свободен выбирать себе новую герцогиню.Бой, человек сильных страстей, но не сильных чувств, поскольку развод был необходимостью, смирился с этим и нисколько не переживал. Единственное, о чем он сожалел, – это, что, дожив до двадцати восьми лет, не имел сына. Конечно, он обвинял свою бывшую жену. Родственники не осуждали его увлечений и спокойно отнеслись даже к затянувшемуся роману с Николь, понимая, что на ней он никогда не женится. Кем бы Бой ни был, прежде всего он являлся герцогом Меллани, и он женится только на своей ровне. В 1925 году Миранда Таулс-Фолконер стала самой блестящей невестой в Лондоне – ее брак с Боем казался неизбежным. Она была из хорошей семьи, обладала отличными манерами я воспитанием, вращалась в хорошем обществе. К тому же она была красива, мила и обладала добрым и чистым сердцем.Обед в «Кларидже» был роскошным и очень дорогим. Официанты были наряжены в старинные одежды – чулки, брюки до колен. Еда здесь подавалась самая лучшая во всей Англии: самое свежее и нежное мясо, только что пойманная рыба, самые зеленые овощи, самые ароматные ягоды, лучшие вина. Но никто не приходил сюда, чтобы есть. Сюда приходили себя показать и людей поглядеть. Когда Бой и Миранда вошли в зал, Миранда с удовольствием, хотя и безо всякого эгоизма, отметила, что нет в мире прекраснее пары, чем они. А между тем в зале находились форейторы, его величества и фрейлины королевы. Сири Моэм, придворный архитектор, обедал с Дианой Купер. В другом углу Михаил Эссаян с оранжевой орхидеей в петлице обедал в компании трех арабов, одетых в белые одежды и белые чалмы. Ноэль Ковард сидел за одним столиком с Таллулой Бэнкхедом, а Ким Хендрикс, который только что вернулся из Мидленда, где он интервьюировал рабочих, и теперь, будучи в курсе классовой борьбы, удивлялся, как это богатым так долго удается удерживать власть, обедал со Стасом Раковским, который не так давно прославился в качестве иллюстратора. Когда вошли Бой и Миранда, Ким рассказал Стасу об инциденте, случившемся прошлым летом на террасе у Мерфи, где Бой столь грубо обошелся со Скоттом Фицджеральдом.– Я знаю, – сказал Стас. – У Боя и Николь разгорелась жуткая ссора по этому поводу. Он настаивал, чтобы они немедленно покинули Антиб. Он тогда сильно перевозбудился, ведь до сих пор она ни разу не перечила ему.– Они что, уехали в ту же ночь? – спросил Ким. – Дело в том, что я назначил ей свидание на пляже на другой день, но она так и не пришла.– Да, в ту же ночь, – сказал Стас. – Причем она уехала от него в Париж.Ким и Стас, подобно всем, кто находился в зале, продолжали следить за герцогом Меллани и девушкой-мечтой. Ким видел, как они наклонились друг к другу, поднимая бокалы с шампанским, и Бой что-то сказал Миранде, после чего на лице ее появилось сильное удивление. Затем Бой вылил из своего бокала шампанское в вазу с розами и извлек из него кольцо с таким огромным бриллиантом, будто это был не бриллиант, а кусочек льда из ведерка. И это кольцо Бой надел Миранде на безымянный палец левой руки.– Я уверен, что Николь ничего не знает об этом, – сказал Ким.– Не знаю, – пожал плечами Стас. Он недавно делал для Николь эскизы одежды. Это был неестественно маленького роста человек, тщедушный и слабый. Но лицо его выражало силу, особенно скулы, твердый подбородок и живые проницательные глаза серо-зеленого цвета. – Одно я знаю точно, я не буду тем человеком, кто скажет ей об этом.– Думаю, герцог сам окажет ей эту честь, – сказал Ким.На другой день Ким вернулся в Нью-Йорк. Перед отъездом он написал письмо Николь и отправил его из Лондона. 5 Все в Англии казалось замедленным, даже движение на улицах. Ограничение скорости здесь довели до двадцати миль в час, и за месяц у Кима накопилось полдюжины штрафных талончиков. Он был счастлив вернуться в Нью-Йорк, где можно было гонять с любой скоростью. Салли показалось, что поездка пошла ему на пользу – он выглядел таким же, как раньше. Он привез ей в подарок полную сумку вещей из шотландки, а для Кимджи – биту для крикета. Он поцеловал ее, подержал на руках Кимджи и весело швырнул его в огромную детскую коляску. В эту ночь они спали вместе и Ким любил Салли. Засыпая, Салли счастливо улыбалась. Наконец-то Ким забыл об исчезнувшей рукописи.Он отправил свою статью об Англии в «Коллье», а в мае и июне закончил работу над «Делом чести». За день до того, как они отправились в Кап Д'Антиб, где сняли ту же виллу, что и в прошлом году, Ким пообедал с Перкинсом и лично вручил ему готовую рукопись. Этим летом в Антибе никого не было, только я. Зельда, Валентино с женой, чета Мерфи, Мистингуэт, Рекс Ингрэм, Дос Пассос, Элис Терри, супруги Маклиш, Чарли Брэкетт, Мод Канн, Эстер Мерфи, Маргарет Намара, И. Филип Оппенгейм, скрипач Манн, Флойд Делл, Макс, Кристал Остмэн, бывший премьер Орландо, Этьен де Бомон, и хотя нам приходилось мириться с лишениями, это было самое подходящее место для того, чтобы спрятаться от всего мира. Но мы отлично проводили время. Я не представлял, когда мы вернемся домой… Фрэнсис С. Фицджеральд Глава седьмая 1 Бой, продукт многовековых традиций, предпочитал, чтобы год складывался из сменявших друг друга привычных ему событий. Он чувствовал себя особенно уверенно, когда делал что-то такое, что ему уже приходилось совершать раньше. Оставив Миранду в Лондоне заказывать подвенечное платье, надзирать за внутренней отделкой и украшением дома в Белгравии и разбираться с тысячами тех дел, которыми занимаются женщины, собирающиеся замуж, он пригласил Николь поехать с ним в Монте-Карло, чтобы отправиться оттуда в морской круиз. Николь, которая никогда и ни в чем не могла отказать Бою, уступила ему и теперь, даже несмотря на то, что ей уже удалось подняться на новую ступень своей успешной карьеры. Ее ателье, которых теперь стало три, были загружены работой так, как никогда раньше. С каждым новым сезоном у нее становилось все больше клиентов, а заказов на летний сезон 1925 года было столько, что это стало явным рекордом. В довершение всего Николь получила первое официальное признание своей деятельности: комитет по подготовке предстоящей Выставки декоративных искусств пригласил ее продемонстрировать свои модели. Выставка должна была состояться осенью. Предполагалось, что она будет посвящена в основном мебели и архитектуре, поэтому всего несколько модельеров получили приглашения участвовать в ней, и Николь была среди них. Теперь «Редон», новый дом моделей, созданный менее двенадцати лет назад, становился в один ряд с такими фирмами, как «Ворф», «Ланвин», «Пато» и «Пуаре». Заветная мечта Николь о собственном доме моделей становилась реальностью. Но, несмотря на свой успех и заслуженные почести, Николь бросила все и поехала в Монте-Карло. Бой приветствовал ее поцелуем и преподнес подарок: портсигар, украшенный драгоценными камнями. Николь полагала, что они сразу же отправятся в круиз, но «Белое облако» оставалось в своей бухте.За три последующих дня пришвартованная к берегу яхта так и не снялась с якоря, и каждый вечер Бой ходил в казино, где обменивал крупные суммы денег на большие столбики фишек. Проигрывая, он снова покупал фишки в таких количествах, чтобы их хватило до самого утра. Выигрывая, он удваивал ставки и продолжал играть, пока не проигрывался вчистую. Николь не играла даже на те деньги, которые дал ей Бой специально для этого. У нее не было никаких моральных возражений против азартных игр, но она не могла заставить себя забыть про нищету и порванные платья и играть на деньги, рискуя их потерять в зависимости от того, как упадут кости или какая придет карта. Деньги имели для нее слишком большое значение, и, несмотря на все напоминания Боя о том, что она становится богатой женщиной, она не ощущала себя разбогатевшей. Поэтому она сидела в казино, наблюдая за Боем, испытывая скуку и безразличие, внезапно сменявшиеся раздражением и даже злостью. Она не затем покинула Париж, где ею восхищались и в ней нуждались, чтобы делить своего любовника с игорным столом. Она настойчиво спрашивала его, когда же они начнут свой круиз, а он отвечал, что пока ему не хочется уезжать из Монте-Карло. Он ожидал, что Николь заведет разговор про Миранду и его помолвку, и злился на нее за то, что она воздерживалась от этого.На четвертый день утром Бой появился на палубе, чтобы выпить кофе и перекусить, в цилиндре и в том же самом фраке, в котором он был накануне вечером. Николь уловила запах духов другой женщины. Бой изменил ей не в первый раз, но впервые откровенно провоцировал ее на скандал. Он ждал слез, криков, угроз, ругательств и оскорблений. Он рассчитывал нарваться на бурную сцепу, которая бы завершилась каким-либо физическим действием, например пощечиной, а потом последовало бы нежное и страстное примирение. Николь вела себя сдержанно и была спокойна. Такой реакции он от нее не ожидал.– Мы близнецы, разве ты не помнишь? Мы даже всегда носим похожие вещи… – начала она, жестом показывая на свой белоснежный яхтенный костюм, почти такой же, какой был у Боя. – То, что у нас есть, это неповторимо. Это ничем нельзя заменить. Мы спасли друг друга от одиночества. Почему ты хочешь все это разрушить? – Она говорила спокойным голосом, но, когда она взяла свой кофе с молоком, Бой заметил, что руки ее дрожат.Бой оказался застигнутым врасплох. Он был удивлен; он был смущен. А действительно, почему он хотел погубить все то, что у них было с Николь? Женитьба не обязательно должна все изменять… впрочем, он не знал…– Не знаю, – наконец выговорил он. Он не мог посмотреть ей в глаза.– Разве для тебя это не имеет значения? – спросила Николь.– Нет, – сказал он. – Мне все равно.Но в действительности ему было не все равно; он просто не представлял, как в этом признаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
в особняке сэра Эрнеста на Кассельс-парк-лейн, в здании эпохи Эдуарда; финансист украсил его восемью тоннами тосканского мрамора, привезенного из Италии на кораблях вместе с мастерами, которые и облицовывали все этим мрамором. В сводчатой танцевальной зале, расположенной на четвертом этаже особняка и занимавшей огромное прямоугольное пространство, Бой пригласил Миранду на вальс. Она разволновалась, оказавшись в его объятиях, но еще больше разволновалась, когда он спросил:– Вы согласитесь пообедать со мной в воскресенье в «Кларидже»?Воскресные обеды в «Кларидже» являлись воплощением высшего светского общества. Лучшие люди Лондона собирались там, и, представив себе, как она обедает там вдвоем с Боем, Миранда почувствовала, что сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди.Днем она сообщила родителям потрясающую новость:– Бой пригласил меня на обед в «Кларидж» в это воскресенье!Родители Миранды обменялись взглядами, в которых можно было уместить целые тома. Берил Таулс-Фолконер, как и все матери, мечтала, чтобы ее дочь имела все, а значит – счастливое замужество. Хью Таулс-Фолконер, для которого дочь являлась центром существования, возлагал на судьбу еще большие надежды – он хотел, чтобы она вышла замуж по любви, за богатого человека и желательно за какого-нибудь герцога. И вот их дочь, их красавица, их любимая, их чистейшая Миранда близка к тому, чтобы добиться великолепного замужества… Нет, не было таких слов, которыми они могли бы описать свои восторженные чувства.– Желаю тебе хорошо провести время, – сказала мать.– Хорошо бы ради такого случая купить тебе новый наряд, – сказал отец, – я хочу, чтобы ты выглядела там лучше всех.– Мне кажется, это еще ничего не значит, – поспешила Миранда оградить родителей, а заодно и себя, от возможного грядущего разочарования. Что, если Бой попросту развлекается?– Он разведен, ты знаешь? – спросила Берил у мужа, когда они остались наедине друг с другом.– Кто ж этого не знает! – ответил Хью. – Но разве можно винить его в этом, ведь жена его оказалась бесплодной.– Разумеется, нельзя винить, – согласилась Берил. – В конце концов, каждый мужчина, а тем более герцог Меллани, стремится иметь потомков.– Боюсь только, что у этого Боя дурной характер, – сказал Хью, со всех сторон пытаясь рассмотреть перспективы замужества своей дочери.– Но я, например, никогда не слышала о нем ничего дурного, – возразила Берил. – Ну, разве что он донжуан. – Она, помолчав, подумала. – Впрочем, то же самое говорят и о принце Уэльском.– Да, но они же холостые. Когда женятся – остепенятся.– Только бы он не обижал нашу Миранду.– Разве может найтись такой человек, который захочет ее обидеть? – спросил Хью, зная, что на этот вопрос не нужно ждать ответа.Вольно или невольно, но Бой Меллани, в конце концов, пришел к одному весьма значительному выводу относительно цели своей жизни: этой целью были не деньги, и не слава, и не служение империи, этой целью было произвести на свет сына, чтобы род Меллани благополучно проследовал дальше в грядущую историю человечества.Первая женитьба Боя закончилась разводом, когда стало ясно, что его жена будет всякий раз иметь выкидыши на третьем месяце беременности. Развод был вынужденной мерой, и первая герцогиня понимала, что ее главной и единственной обязанностью была обязанность рожать сыновей. Когда стало ясно, что на это она неспособна, судьи были не вправе запретить развод. Бой был свободен выбирать себе новую герцогиню.Бой, человек сильных страстей, но не сильных чувств, поскольку развод был необходимостью, смирился с этим и нисколько не переживал. Единственное, о чем он сожалел, – это, что, дожив до двадцати восьми лет, не имел сына. Конечно, он обвинял свою бывшую жену. Родственники не осуждали его увлечений и спокойно отнеслись даже к затянувшемуся роману с Николь, понимая, что на ней он никогда не женится. Кем бы Бой ни был, прежде всего он являлся герцогом Меллани, и он женится только на своей ровне. В 1925 году Миранда Таулс-Фолконер стала самой блестящей невестой в Лондоне – ее брак с Боем казался неизбежным. Она была из хорошей семьи, обладала отличными манерами я воспитанием, вращалась в хорошем обществе. К тому же она была красива, мила и обладала добрым и чистым сердцем.Обед в «Кларидже» был роскошным и очень дорогим. Официанты были наряжены в старинные одежды – чулки, брюки до колен. Еда здесь подавалась самая лучшая во всей Англии: самое свежее и нежное мясо, только что пойманная рыба, самые зеленые овощи, самые ароматные ягоды, лучшие вина. Но никто не приходил сюда, чтобы есть. Сюда приходили себя показать и людей поглядеть. Когда Бой и Миранда вошли в зал, Миранда с удовольствием, хотя и безо всякого эгоизма, отметила, что нет в мире прекраснее пары, чем они. А между тем в зале находились форейторы, его величества и фрейлины королевы. Сири Моэм, придворный архитектор, обедал с Дианой Купер. В другом углу Михаил Эссаян с оранжевой орхидеей в петлице обедал в компании трех арабов, одетых в белые одежды и белые чалмы. Ноэль Ковард сидел за одним столиком с Таллулой Бэнкхедом, а Ким Хендрикс, который только что вернулся из Мидленда, где он интервьюировал рабочих, и теперь, будучи в курсе классовой борьбы, удивлялся, как это богатым так долго удается удерживать власть, обедал со Стасом Раковским, который не так давно прославился в качестве иллюстратора. Когда вошли Бой и Миранда, Ким рассказал Стасу об инциденте, случившемся прошлым летом на террасе у Мерфи, где Бой столь грубо обошелся со Скоттом Фицджеральдом.– Я знаю, – сказал Стас. – У Боя и Николь разгорелась жуткая ссора по этому поводу. Он настаивал, чтобы они немедленно покинули Антиб. Он тогда сильно перевозбудился, ведь до сих пор она ни разу не перечила ему.– Они что, уехали в ту же ночь? – спросил Ким. – Дело в том, что я назначил ей свидание на пляже на другой день, но она так и не пришла.– Да, в ту же ночь, – сказал Стас. – Причем она уехала от него в Париж.Ким и Стас, подобно всем, кто находился в зале, продолжали следить за герцогом Меллани и девушкой-мечтой. Ким видел, как они наклонились друг к другу, поднимая бокалы с шампанским, и Бой что-то сказал Миранде, после чего на лице ее появилось сильное удивление. Затем Бой вылил из своего бокала шампанское в вазу с розами и извлек из него кольцо с таким огромным бриллиантом, будто это был не бриллиант, а кусочек льда из ведерка. И это кольцо Бой надел Миранде на безымянный палец левой руки.– Я уверен, что Николь ничего не знает об этом, – сказал Ким.– Не знаю, – пожал плечами Стас. Он недавно делал для Николь эскизы одежды. Это был неестественно маленького роста человек, тщедушный и слабый. Но лицо его выражало силу, особенно скулы, твердый подбородок и живые проницательные глаза серо-зеленого цвета. – Одно я знаю точно, я не буду тем человеком, кто скажет ей об этом.– Думаю, герцог сам окажет ей эту честь, – сказал Ким.На другой день Ким вернулся в Нью-Йорк. Перед отъездом он написал письмо Николь и отправил его из Лондона. 5 Все в Англии казалось замедленным, даже движение на улицах. Ограничение скорости здесь довели до двадцати миль в час, и за месяц у Кима накопилось полдюжины штрафных талончиков. Он был счастлив вернуться в Нью-Йорк, где можно было гонять с любой скоростью. Салли показалось, что поездка пошла ему на пользу – он выглядел таким же, как раньше. Он привез ей в подарок полную сумку вещей из шотландки, а для Кимджи – биту для крикета. Он поцеловал ее, подержал на руках Кимджи и весело швырнул его в огромную детскую коляску. В эту ночь они спали вместе и Ким любил Салли. Засыпая, Салли счастливо улыбалась. Наконец-то Ким забыл об исчезнувшей рукописи.Он отправил свою статью об Англии в «Коллье», а в мае и июне закончил работу над «Делом чести». За день до того, как они отправились в Кап Д'Антиб, где сняли ту же виллу, что и в прошлом году, Ким пообедал с Перкинсом и лично вручил ему готовую рукопись. Этим летом в Антибе никого не было, только я. Зельда, Валентино с женой, чета Мерфи, Мистингуэт, Рекс Ингрэм, Дос Пассос, Элис Терри, супруги Маклиш, Чарли Брэкетт, Мод Канн, Эстер Мерфи, Маргарет Намара, И. Филип Оппенгейм, скрипач Манн, Флойд Делл, Макс, Кристал Остмэн, бывший премьер Орландо, Этьен де Бомон, и хотя нам приходилось мириться с лишениями, это было самое подходящее место для того, чтобы спрятаться от всего мира. Но мы отлично проводили время. Я не представлял, когда мы вернемся домой… Фрэнсис С. Фицджеральд Глава седьмая 1 Бой, продукт многовековых традиций, предпочитал, чтобы год складывался из сменявших друг друга привычных ему событий. Он чувствовал себя особенно уверенно, когда делал что-то такое, что ему уже приходилось совершать раньше. Оставив Миранду в Лондоне заказывать подвенечное платье, надзирать за внутренней отделкой и украшением дома в Белгравии и разбираться с тысячами тех дел, которыми занимаются женщины, собирающиеся замуж, он пригласил Николь поехать с ним в Монте-Карло, чтобы отправиться оттуда в морской круиз. Николь, которая никогда и ни в чем не могла отказать Бою, уступила ему и теперь, даже несмотря на то, что ей уже удалось подняться на новую ступень своей успешной карьеры. Ее ателье, которых теперь стало три, были загружены работой так, как никогда раньше. С каждым новым сезоном у нее становилось все больше клиентов, а заказов на летний сезон 1925 года было столько, что это стало явным рекордом. В довершение всего Николь получила первое официальное признание своей деятельности: комитет по подготовке предстоящей Выставки декоративных искусств пригласил ее продемонстрировать свои модели. Выставка должна была состояться осенью. Предполагалось, что она будет посвящена в основном мебели и архитектуре, поэтому всего несколько модельеров получили приглашения участвовать в ней, и Николь была среди них. Теперь «Редон», новый дом моделей, созданный менее двенадцати лет назад, становился в один ряд с такими фирмами, как «Ворф», «Ланвин», «Пато» и «Пуаре». Заветная мечта Николь о собственном доме моделей становилась реальностью. Но, несмотря на свой успех и заслуженные почести, Николь бросила все и поехала в Монте-Карло. Бой приветствовал ее поцелуем и преподнес подарок: портсигар, украшенный драгоценными камнями. Николь полагала, что они сразу же отправятся в круиз, но «Белое облако» оставалось в своей бухте.За три последующих дня пришвартованная к берегу яхта так и не снялась с якоря, и каждый вечер Бой ходил в казино, где обменивал крупные суммы денег на большие столбики фишек. Проигрывая, он снова покупал фишки в таких количествах, чтобы их хватило до самого утра. Выигрывая, он удваивал ставки и продолжал играть, пока не проигрывался вчистую. Николь не играла даже на те деньги, которые дал ей Бой специально для этого. У нее не было никаких моральных возражений против азартных игр, но она не могла заставить себя забыть про нищету и порванные платья и играть на деньги, рискуя их потерять в зависимости от того, как упадут кости или какая придет карта. Деньги имели для нее слишком большое значение, и, несмотря на все напоминания Боя о том, что она становится богатой женщиной, она не ощущала себя разбогатевшей. Поэтому она сидела в казино, наблюдая за Боем, испытывая скуку и безразличие, внезапно сменявшиеся раздражением и даже злостью. Она не затем покинула Париж, где ею восхищались и в ней нуждались, чтобы делить своего любовника с игорным столом. Она настойчиво спрашивала его, когда же они начнут свой круиз, а он отвечал, что пока ему не хочется уезжать из Монте-Карло. Он ожидал, что Николь заведет разговор про Миранду и его помолвку, и злился на нее за то, что она воздерживалась от этого.На четвертый день утром Бой появился на палубе, чтобы выпить кофе и перекусить, в цилиндре и в том же самом фраке, в котором он был накануне вечером. Николь уловила запах духов другой женщины. Бой изменил ей не в первый раз, но впервые откровенно провоцировал ее на скандал. Он ждал слез, криков, угроз, ругательств и оскорблений. Он рассчитывал нарваться на бурную сцепу, которая бы завершилась каким-либо физическим действием, например пощечиной, а потом последовало бы нежное и страстное примирение. Николь вела себя сдержанно и была спокойна. Такой реакции он от нее не ожидал.– Мы близнецы, разве ты не помнишь? Мы даже всегда носим похожие вещи… – начала она, жестом показывая на свой белоснежный яхтенный костюм, почти такой же, какой был у Боя. – То, что у нас есть, это неповторимо. Это ничем нельзя заменить. Мы спасли друг друга от одиночества. Почему ты хочешь все это разрушить? – Она говорила спокойным голосом, но, когда она взяла свой кофе с молоком, Бой заметил, что руки ее дрожат.Бой оказался застигнутым врасплох. Он был удивлен; он был смущен. А действительно, почему он хотел погубить все то, что у них было с Николь? Женитьба не обязательно должна все изменять… впрочем, он не знал…– Не знаю, – наконец выговорил он. Он не мог посмотреть ей в глаза.– Разве для тебя это не имеет значения? – спросила Николь.– Нет, – сказал он. – Мне все равно.Но в действительности ему было не все равно; он просто не представлял, как в этом признаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49