Он принес их назад, на вершину склона над рекой Юр, где осталась стоять Одра. Вытащив большой клетчатый плед, он встряхнул его и расстелил у ее ног. А потом торжественно согнулся перед ней в низком поклоне на манер галантных кавалеров прошлых времен.
– Мой плащ к вашим услугам, миледи, прошу вас, присядьте, чтобы мы смогли приступить к нашей трапезе, – сказал он, пародируя манеру людей из высшего общества.
Глаза Одры заблестели от восторга, и она сделала ответный реверанс.
– Примите, сэр Галахэд, мою глубокую благодарность. – Она грациозно опустилась на разостланный плед.
Винсент хохоча, плюхнулся рядом.
– Должен сказать, – заметил он, – что было очень мило со стороны швейцара из отеля «Виктория» снабдить нас едой, ты не находишь? – После этих слов он начал доставать маленькие свертки из другой сумки.
– Да, очень мило, – согласилась Одра, помогая ему. – Ой, посмотри, здесь даже яйца по-шотландски, – воскликнула она, развернув пергаментную бумагу и показывая Винсенту рулет.
– Это не хуже, чем то, что готовит моя матушка, – сказал он, глотая слюну. – А еще здесь есть маленький кулек маринованного лука и кусок прекрасного венслидейлского сыра. Думаю, можно начинать. А вот и твоя бутылка молока, крошка…
– Спасибо, Винсент.
Они проголодались после долгого путешествия в Рипон из бухты Робин Гуда на Восточном побережье через бесконечные болота Северного Йоркшира. Поэтому, лакомясь разложенными на траве разными вкусными вещами, захваченными из отеля, они говорили очень мало.
День стоял удивительный. На ярко-голубом небе сияло солнце. Легкий освежающий ветерок шелестел в ветвях деревьев, но не было слышно никаких звуков, кроме тихого журчания воды, щебетания диких птиц и шороха их крыльев в залитом солнечным светом летнем воздухе.
Ни Одра, ни Винсент никогда не испытывали чувства неловкости оттого, что они, находясь вместе, молчали, а это случалось часто. Им было вполне достаточно просто быть рядом, и они радовались тому, что не нужно принуждать себя к разговору, если этого не хочется.
С самого начала, с тех пор, как они стали встречаться в январе, им было легко друг с другом.
Незаметно для Винсента Одра рассматривала его.
Сегодня было двенадцатое июня, и ему исполнилось двадцать пять лет. Но ей он казался намного моложе. Возможно, это было из-за свежего цвета его лица, покрывшегося загаром за последние несколько дней. Хотя большую часть своего медового месяца они провели в гостиничном номере, остальное время, которое они проводили вне его, было использовано ими с большой пользой. Они много гуляли, а когда Одра решилась подняться на отвесные скалы, чтобы с этой удобной точки сделать акварель бухты Робин Гуда, Винсент настоял на том, чтобы сопровождать ее. Он читал свою газету, изучая результаты скачек, а потом растянулся на земле, подставив лицо солнцу.
Одра стала думать о том, как отреагировал бы Винсент, если бы она сказала ему, что не так уж много радости принес ей день их свадьбы. Говоря по правде, радости бы вообще никакой не было, если бы не он. Одра рассмеялась про себя от абсурдности этой мысли. Ведь само собой разумеется, что без Винсента Краудера свадьбы не было бы вовсе.
Ему, однако, свадьба понравилась во всех отношениях. Он улыбался, смеялся, пожимал руки, со всеми чувствуя себя непринужденно. До такой степени, что Одра была крайне удивлена его свободными манерами. Он положительно чувствовал себя в обществе как рыба в воде – можно было подумать, что это он был хозяином Калфер-Хауза. Не то чтобы его поведение могло показаться оскорбительным для Беллов или кого-нибудь еще просто Винсент был завидно спокоен, по крайней мере так казалось ей. Она же большую часть времени испытывала неловкость, хотя и пыталась спрятать ее за любезными манерами и веселой улыбкой, старательно приклеенной к лицу.
С самого начала Одра уловила некие странные подводные течения на приеме в их честь, не замеченные Винсентом.
Начать с того, что между Торнтонами и Краудерами возникла определенная натянутость, которая, как она поняла, в первый же час переросла в скрытую антипатию. Ее беспокойство переросло в страдание, и она делалась все молчаливее. Винсент же, напротив, полный доброжелательности, становился только общительнее.
В какой-то момент, ища Винсента, она зашла в элегантную столовую Беллов. Здесь мистер Эджитер, Кора и Доди накрывали стол для легкого завтрака – вкуснейших йоркширских блюд и других деликатесов из богатой кладовой миссис Джексон. Одра тут же заметила в углу Гвен и Чарли, с заговорщицким видом о чем-то перешептывавшихся. Уже собираясь отвернуться от них, она увидела, что они смотрят на Винсента, который в другом конце комнаты разговаривал с Ирэн Белл. Их глаза метали молнии.
Если бы взглядом можно было убить, Винсент упал бы замертво в ту же минуту, подумала Одра, и ее руки покрылись гусиной кожей. Она поспешила к мужу и взяла его под руку, как бы желая защитить его.
Поговорив минуту или две с миссис Белл, она извинилась за них обоих, объяснив, что хочет, чтобы Винсент поближе познакомился со старшей сестрой Маргарет Леннокс. Не выпуская его локтя, она повела его к выходу из зала. В душе ее была боль. И страшная обида.
Она отправилась в свадебное путешествие с облегчением и радостью тотчас, как это стало возможным, не нарушая приличий и не обижая Беллов. Они были так щедры, что ей совсем не хотелось, чтобы они посчитали ее неблагодарной.
Одра слегка подвинулась на клетчатом пледе, вытянула перед собой ноги, взяла кусочек сыра и, рассеянно откусывая от него, попыталась отогнать от себя мысли о Гвен. Но не смогла этого сделать.
Ее лучшей подруге не нравился ее муж.
Это было горькой правдой, огорчившей Одру. К несчастью, Гвен почувствовала неприязнь к Винсенту еще за несколько месяцев до того, как лично познакомилась с ним. Ее слова, произнесенные в ночь костра, все еще звучали в ушах Одры. Конечно же, все это было из-за Чарли. Гвен осуждала Винсента, даже не потрудившись узнать его получше, только потому, что он был избран вместо ее брата.
Как глупо ведет себя Гвен, подумала Одра. Она была разочарована в подруге, потому что ждала от нее только хорошего. Дорожа их дружбой с самого начала, Одра была встревожена тем, что поставлена под удар. Но ведь это Гвен, а не она была виновата в том, что их дружбе грозила опасность. Она любила Гвен и не хотела потерять ее. Но своего мужа она тоже любила. Если они будут продолжать видеться друг с другом, Гвен придется быть более дружелюбной к Винсенту. Теперь он был на первом месте. Винсент же, не замечая неприязни Гвен, был с ней неизменно любезен и радушен. Одра считала, что он заслуживает лучшего отношения.
Подавив вздох, в тяжелом раздумье Одра откинулась назад, опершись на локти. Она должна найти способ показать Гвен, как та несправедлива. Она поговорит с ней об этом при первой же возможности. «Мне придется быть дипломатичной», подумала Одра и принялась обдумывать, что она скажет.
А Винсент размышлял о Хай-Клю. Как только они пришли на этот склон, он стал украдкой бросать на него взгляды. Старый дом находился сейчас в поле его зрения, на другой стороне реки, и что-то заставляло его все время смотреть туда. Делая это, он не мог не думать о маленьком коттедже, который они с Одрой нашли и сняли в Верхнем Армли месяц тому назад.
Когда однажды совершенно случайно наткнулись на него, он подумал, что им очень повезло. Коттедж был крепкий, в хорошем состоянии и расположен в месте, откуда ему удобно добираться до работы. Но внезапно он потерял для него всякую привлекательность. Каким маленьким и ничтожным казался он по сравнению с Хай-Клю, где родилась и выросла его жена. Дом, который он предлагал ей, был несравнимо меньше.
Повернув голову, он посмотрел на Одру как бы со стороны и впервые беспристрастно. Какой она была красивой в своем желтом, лютиковом платье, такая свежая и желанная. У нее было столько похвальных качеств. Он был убежден, что она будет ему прекрасной женой. Хотя Винсент никогда не был склонен к самоанализу, сейчас, глядя на Одру, он погрузился в размышления.
Если бы обстоятельства ее жизни сложились иначе, ей никогда не разрешили бы выйти за него замуж.
Эта неожиданная мысль потрясла Винсента до глубины души. Тот факт, что ее семья возражала бы против ее брака с ним, никогда раньше не приходил ему в голову, но сейчас, когда он подумал об этом, то понял, что был абсолютно прав в своем предположении, и это угнетало его. Он вдруг вспомнил зловещие слова своей матери: «Ищешь неприятностей на свою голову, вот что ты делаешь, сынок, – сказала она тогда. – Если ты женишься на ней, то будешь проклинать этот день». Лоретт тоже была против их брака, хотя Одра ей очень понравилась.
– Вы с ней из двух разных миров, – настаивала она, когда он начал оспаривать ее точку зрения. – Ничего из этого не выйдет. Она – леди по рождению и по духу.
Пытаясь убедить Лоретт, что это не имеет никакого значения, он поведал ей о тяжелой жизни Одры в бытность ее платной санитаркой и медсестрой в инфекционной больнице. Она вытаращила на него глаза в изумлении.
– Не будь таким дураком, Винсент. Какое это имеет значение? Ее воспитание и происхождение всегда будут частью ее самой. Она отличается от тебя и меня, от нас , и поверь мне, это огромная разница.
Всегда готовый вспылить даже по пустякам, он очень рассердился и дал выход своему гневу. И несколько недель после этого был в ссоре со своей любимой сестрой. Винсент всегда жил только своим умом, и поэтому он сделал то, что хотел, и так, как считал нужным. А он считал нужным жениться на Одре, несмотря на возражения семьи, о чем она и представления не имела.
Винсент все еще был убежден в том, что его мать и сестра неправы. То, что он и Одра происходили из разных слоев общества, не могло иметь большого значения. Они любили друг друга, и это было главным, разве не так?
Взглянув на Винсента, Одра почувствовала произошедшую в нем перемену и спросила:
– Что с тобой? Ты выглядишь так странно.
– Я отлично себя чувствую, любимая, – ответил он и рассмеялся – несколько смущенно.
– Только что ты выглядел очень озабоченным. Ты уверен, что тебя ничего не тревожит?
Винсент заставил себя весело улыбнуться.
– Никогда не чувствовал себя лучше, – воскликнул он и добавил: – Но мне жаль, что это последний день нашего медового месяца, жаль, что он закончился.
– Не совсем. – Одра поцеловала его в щеку и нежно заглянула в глаза. – У нас есть еще весь сегодняшний день и вечер в Харрогите. Мы чудесно пообедаем в «Белом лебеде» в честь твоего дня рождения. Это хороший отель, тебе там понравится. – Одра села и, склонив голову набок, продолжила: – Хотя наш медовый месяц завтра и кончится, наша совместная жизнь только начинается, Винсент. Подумай об этом… и я знаю, что у нас будет прекрасная жизнь, у тебя и у меня.
– Да, – сказал он, успокаиваясь.
Внезапно Одра сделалась оживленной и разговорчивой, к концу пикника к ней вернулась ее жизнерадостность. Она много говорила об их будущем и была полна энтузиазма, веря в то, что оно сулит им много хорошего.
13
– Ты видишь здесь что-нибудь, принадлежащее тебе, Одра? – спросил Винсент, окидывая внимательным взглядом гостиную в Грейндже.
– Вот те две картины маслом по обеим сторонам балконных дверей и акварель на боковой стене, – сказала она, – они написаны моим отцом. Если ты подойдешь поближе, то увидишь на них подпись «Адриан Кентон».
Винсент пересек комнату, внимательно рассмотрел два живописных пейзажа и натюрморт и, кивнув, повернулся к Одре, стоявшей возле камина.
– Что еще здесь твое?
– Большая часть деревянной мебели… инкрустированный комод рядом с дверью, два этих шератонских столика и вон тот маленький – у стены – да, и мейсенские часы на нем. Есть еще два чипендейловских стула, но они, должно быть, в другой комнате. Кроме того, у нее мамин серебряный чайный сервиз, несколько других предметов столового серебра и еще три картины, одна из них тоже написана моим отцом. – Одра похлопала по своей сумке, и на ее лице появилась уверенная улыбка. – Здесь у меня опись имущества и опись драгоценностей, так что я хорошо вооружена. – Она замолкла, глядя на открывающуюся дверь.
Винсент посмотрел туда же. Женщина, которую он должен был увидеть, вызывала у него любопытство. Он кое-что слышал про нее от Одры, и это кое-что ему совсем не нравилось.
Алисия Драммонд остановилась на пороге.
Разглядывая эту пожилую женщину, Винсент подумал: «Узкая». Все в ней было узким; глаза, нос, рот, лицо и тело. То, что ее мышление было узким, не вызывало у него никаких сомнений – в этом его убедили несколько замечаний о ней, сделанные Одрой.
Одра, не видевшая свою родственницу почти шесть лет, была поражена. Ей показалось, что Алисия Драммонд не только изрядно постарела за это время, но и выглядела больной. Она осунулась и очень похудела, а ее холодные, как камень, черные глаза глубоко запали в глазницах. Жидкие седые волосы были собраны в пучок, и одета она была в поношенное коричневое шелковое платье, которое совсем ей не шло.
Закрыв за собой дверь, Алисия вошла в комнату с обычной для нее высокомерной уверенностью. Раздраженным, звучащим на высокой ноте голосом она сказала:
– Здравствуй, Одра. Когда ты написала мне две недели назад, ты не сообщила, что приедешь не одна. Я была удивлена, услышав от горничной, что тебя сопровождает… – Бросив на Винсента взгляд, в котором сквозило любопытство и желание угадать, кто он такой, она закончила: – твой молодой человек. – Последние слова скорее прозвучали как вопрос, а не констатация факта. Одра ответила бодрым, уверенным тоном:
– Добрый день, тетя Алисия. Позвольте представить вам моего мужа. Это Винсент Краудер. Винсент, это двоюродная сестра моей мамы, Алисия Драммонд.
Алисия, редко не знавшая, что сказать, на какой-то момент потеряла дар речи. Муж, подумала она, потрясенная до глубины души. Этот модно одетый красивый молодой человек женился на невзрачной маленькой Одре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54