Однако у этого дома были свои преимущества: он стоял в центре города, на первом этаже находилась его контора, и его телеграфист Дженкинс держал Уильяма в курсе всех дел, сообщая ему информацию о его предприятиях.
Сейчас там было необычно тихо: только редкие постукивания, доносившиеся из-за закрытой двери, свидетельствовали об усердии Дженкинса. Сейчас у Дженкинса был короткий дневной перерыв.
Не то чтобы Уильям в этот момент обращал особое внимание на дела «Донована и сыновей»: жена не сводила с него своих огромных темно-синих глаз, ее изящные пальчики медленно двигались вверх по его руке. Ветер, завывавший на улице, украсил ее щеки румянцем, подчеркнув сладкую чувственность губ, которые доводили его до экстаза. Святые угодники! Ни один мужчина не остался бы равнодушным к такой женщине.
– Жаль, что нет вестей о Лукасе Грейнджере. Он обещал прислать мне каблограмму, но не прислал. Не знаю, что и думать.
Уильям кивнул. Ощущение безоблачного счастья сменилось беспокойством. Лукасу не свойственно нарушать данное обещание. Когда он вышел в отставку, армия потеряла будущего генерала. Видимо, с ним что-то случилось.
– Зато, – тихо проговорила Виола, – это дает нам больше времени, чтобы…
Он тотчас же переключил внимание на центр его вселенной.
– Чтобы отточить технику нашу супружеского блаженства? – предположил он.
Она изумленно ахнула, а потом рассмеялась и шутливо ударила его по щеке.
– Ты настоящий ирландский дьявол, тебя нельзя выпускать на люди! Тебе повезло, что я тебя обожаю.
Она потянулась к нему, чтобы поцеловать. Он обнял ее за талию и привлек к себе.
– Мы могли бы подняться наверх.
– Тогда ты опоздаешь на встречу с Хантингтоном, – напомнила она ему.
– Пожалуй, ты права. Надо переговорить с этим глупцом, у него только и забот что о железной дороге. Имей он такую жену, как ты, давно забыл бы о железной дороге. Встречусь с ним, а потом будем с тобой наслаждаться. – Уильям нежно погладил ее щеку. – Как ты хочешь провести эти минуты, милая?
Виола открыла глаза, полные страсти. Его королева фей подарила ему, ирландскому парню, свою любовь.
Виола разжала руки, обвившие его шею, и поправила ему лацкан. Ее пальцы дольше необходимого задержались там, гладя ему грудь.
– Мы могли бы выбрать имена нашим детям, – промолвила Виола.
Уильям вопросительно выгнул бровь. Выбирать имена детям, которые еще не зачаты?
– Ну и как бы ты их назвала? Я бы их назвал в честь наших родных и друзей.
Виола нахмурилась. Уильям с трудом сдержался, чтобы не схватить ее и не разгладить морщинки поцелуями.
– А чье имя носишь ты? По-моему, оно нетипично для ирландца-католика.
Уильям презрительно фыркнул:
– Еще бы! Ведь это имя короля-протестанта, который нанес поражение и отправил в изгнание последнего католического короля! А меня назвали в честь компаньона моего деда во время восстания девяносто седьмого года, который несколько раз спас ему жизнь. В моей семье считали, что для них важнее то, что он был патриотом Ирландии, а не то, что он был протестантом.
– А тебе не хочется, чтобы твой сын носил твое имя?
Донован пожал плечами.
– Только не первенца. Его можно назвать Джозефом в честь моего отца или Джеральдом – в честь деда. Или Морганом, в честь моего лучшего друга.
Виола округлила глаза:
– Так ведь это не английские имена!
– Главное, чтобы имя было выбрано с любовью, – проговорил Уильям, желая узнать ее мнение.
В ее семье детям давали шекспировские имена, предпочтительно такие, которые встречаются в знаменитых литературных произведениях, или те, что носили их предки.
– А как насчет чего-то ирландского? – Она возмущенно топнула ножкой. – Что-то, что напомнило бы твоему сыну, что он – Донован, чья семья родом из графства Корк, а не просто еще один мальчишка, родившийся в Северной Америке?
Неужели она имеет в виду одно из самых распространенных имен – Патрик или Майкл?
– И что ты можешь предложить?
– Для начала – Брайен. В честь Брайена Бору, верховного короля, победившего викингов. Или Брендан – в честь святого Брендана-мореплавателя. Оно будет очень подходящим, если твой сын унаследует твою страсть к бродяжничеству, – ехидно добавила она.
Он громко расхохотался, выдавив из себя между приступами смеха:
– Или Доналом в честь двух великих регентов Средневековья!
– Или Руарком, или…
– Ты называешь слишком много имен! Давай не растеряем их в этом нашем соперничестве.
Он открыл дверь конторы, заглянул внутрь и убедился, что Дженкинс все еще отсутствует. Комната была небольшой: в ней только и хватало места для большого письменного стола, вместительного вращающегося кресла и простого стула. А еще там стоял маленький стол. Как и вся остальная мебель в доме, они были превосходного качества. Узкая койка, типичная для комнаты телеграфиста, но обычно отсутствующая в других конторах, была придвинута к стене за дверью.
В помещении было много окон – они выходили на обе стороны юго-западного угла дома, – и сейчас в них врывался приятный ветерок.
Уильям сел за большой стол с бесконечными ячейками и ворохом бумаг. Где тут пачка пустых бланков? В ней уже почти ничего не осталось. Проклятие, о чем думает этот тип? Он злоупотребляет алкоголем. Уильям однажды уже сделал ему выговор.
Он вручил Виоле пачку бланков и карандаш:
– Ну, записывай.
– Все?
– Конечно. Надо оберегать интересы наших будущих отпрысков! – торжественно проговорил он.
Виола хмыкнула:
– Ну тогда и ты записывай.
– Разумеется.
Он окинул стол взглядом, но еще одной пачки бланков не увидел. Ну что ж, можно воспользоваться и обратной стороной старых каблограмм.
– Генри, в честь твоего брата. Или Ричард, в честь твоего отца.
– Очень сентиментальный выбор! – одобрительно отозвалась она. – Но ты не упоминал о дочерях.
– И ты тоже.
– Может, Бриджет. А что, Дженкинс всегда ест за рабочим столом? И всегда по-свински?
Она подняла желтый бланк – написанный карандашом текст был покрыт пятнами жира.
Уильям нахмурился, вытирая пальцы носовым платком, ему тоже попались такие бланки. Он вытащил пачку телеграмм из ячейки с отметкой «разн.», то есть «разное», решив, что их скорее всего должны были игнорировать.
– Телеграфисты обычно преданны работе и не покидают своего поста ни днем, ни ночью, – заметил он, передавая ей свой носовой платок. – Но все каблограммы, которые он давал мне, были безупречно чистыми.
Виола фыркнула:
– Тебе следует с ним переговорить. Такая неряшливость легко привлечет самых гадких паразитов.
Уильям рассеянно кивнул – у него по спине побежали мурашки. Он держал в руке телеграмму, отправленную Грейнджером из Омахи меньше недели назад.
Виола сразу заметила, как изменилось настроение мужа.
– Что это, Уильям?
Она перегнулась через его плечо и прочла сообщение: «Коллинз и Хамфрис замыслили на «Синей птице» предательство».
Почему ему не сообщили? Тут не обошлось без Дженкинса. Возможно, его подкупили.
Уильяма охватила ярость.
– Какой же он вонючий подонок! – вскричала Виола.
Тихие шаги раздались за ближайшим окном. Ветер пошевелил бумаги в мусорной корзине.
Уильям молча прикоснулся к локтю Виолы. Та едва заметно кивнула. Благодарение Богу, она была близко от двери и могла убежать. Если с ней что-то случится…
Хорошо, что кинжал при нем. В Сан-Франциско джентльмены не носят оружия. Не принято. Поэтому Уильям носил его тайком.
Большой камень влетел в южное окно. В следующую секунду еще один разбил западное.
Уильям нырнул под письменный стол, утащив Виолу с собой и прикрыв ее своим телом.
Раздался выстрел, следом еще один. Они раскололи стену как раз в том месте, где находилась бы его голова, останься он сидеть в рабочем кресле.
Наступила тишина, которую нарушало лишь неравномерное пощелкивание телеграфного аппарата.
Его нож был наготове, чтобы немедленно пустить его в ход, если этот трус все-таки покажется.
– Тебе это с рук не сойдет, Дженкинс! – крикнул Уильям, прикинув расстояние до двери. Если только ему удастся отвлечь ублюдка на какое-то время, достаточное для того, чтобы Виола оказалась в безопасности…
В ответ Уильям услышал хриплый смех.
Дженкинс стоял у западной стены дома. Возможно, если он следит за этим окном…
Он взглянул на Виолу, спрашивая ее позволения. Крепко сжав губы, она едва заметно кивнула.
Он приложил пальцы сначала к своим губам, потом – к ее. Она одарила его беглой, но искренней улыбкой и перекрестилась. Он извлек из-под рубашки крестик, поцеловал его и бесшумно выкатился из-под стола, готовясь начать охоту за убийцей.
– Зачем ты это делаешь? – громко спросил он.
Дженкинс с горечью рассмеялся:
– Ты так и не узнал меня, верно, Донован? – Кажется, он перешел к южному окну? На этой стороне сада звуки были приглушенными. – Ты купил дело моего отца, оставил его ни с чем, он запил с горя и утонул по дороге из салуна домой. Я здесь, чтобы отомстить тебе!
– Джонсон из «Перевозок Хангтауна»? Ты изменил имя?
Уильям попытался вспомнить события прошлого.
– Изменил. Взял фамилию отчима, когда мать вышла замуж вторично. Фамилию этого негодяя, чтобы ты не смог меня узнать!
Уильям кивнул, вспомнив болтливого мужчину с вечно ноющей женой.
– Джонсон согласился на честную сделку. Иначе откуда бы он взял деньги, чтобы пять лет болтаться по салунам, не проработав ни дня?
– Ты называешь моего отца ничтожеством?
Несколько выстрелов раскололи штукатурку над письменным столом. Уильям мысленно обругал себя за болтливость: язык без костей.
Жильцы соседних домов подняли наконец тревогу. Но чтобы организовать команду разведчиков, нужно время, а Дженкинс может ускользнуть.
– Прошу тебя как мужчина мужчину – отпусти мою жену. Она тут ни при чем.
Уильям занял позицию между двух окон, держа наготове смертоносный кинжал.
Поколебавшись, Дженкинс ответил:
– Хорошо.
Уильям посмотрел на любимую и кивнул в сторону двери. По лицу Виолы текли слезы, не проронив ни слова, она выскользнула из комнаты.
На дорожке под окном захрустел гравий.
Уильям продолжал выжидать. Дыхание его было спокойным, пульс бился ровно, как всегда бывало во время боя.
Голова Дженкинса возникла в западном окне – темный силуэт на фоне заходящего солнца. Он наставил на Уильяма тяжелый армейский «кольт».
– Будь ты проклят, Донован! За свою подлость ты поплатишься жизнью, и твой род прекратится.
Уильям метнул свой верный кинжал. Он вонзился Дженкинсу в горло.
Предатель рухнул, умерев раньше, чем его голова ударилась о мощеную дорожку.
Из сада донесся звук быстрых шагов. Уильям мгновенно повернулся, потянувшись за оружием, спрятанным рядом с причинным местом.
Шаги замедлились и стали приближаться осторожнее. Их звук почти не был слышен за шумом, который подняли соседи, призывая полицию.
Уильям покачал головой. Ах уж эта неискушенность законопослушных граждан!..
– Виола, – окликнул он жену, – можешь войти. – Он выпрыгнул из окна на садовую дорожку.
Виола вышла из-за угла с дробовиком в руке. Она остановилась и хмуро посмотрела на валяющийся труп.
– Ты его убил? – разочарованно произнесла она. – А я хотела передать его полиции, а потом смотреть, как его повесят.
– Но ты забыла, что он в тебя стрелял!
Уильям невесело улыбнулся и накрыл тело предателя. Его жена была готова на любую жестокость, если тем, кого она любила, грозила опасность.
Виола фыркнула, но не стала протестовать, когда он обнял ее за талию. В следующую секунду она прильнула к нему. Будь проклят этот жалкий предатель, который так ее напугал!
– Я чуть не умерла от страха, когда увидела тебя под столом среди осколков и поняла, что он стоит за окном, – призналась Виола.
Уильям прижат ее к себе.
– Я тоже, любимая.
Соседи спешили к их дому.
– Надо сегодня же отправиться в «Синюю птицу», – заметила Виола.
У Уильяма сердце пропустило один удар – и он напряженно застыл.
– Нам?
– Конечно. Тебе, мне и еще всем твоим лучшим людям, какие только найдутся. – Она совершенно правильно поняла его полное ужаса молчание. – И не говори мне никаких глупостей насчет того, чтобы оставить меня в Сан-Франциско. Я просто отправлюсь за тобой следующим же поездом.
– Я тебя запру.
– Только попробуй.
Он попытается уговорить ее изменить решение по дороге, хотя вряд ли у него это получится. Миссурийский мул более рассудителен и послушен, чем Виола.
– По крайней мере до Рино, конечно, – деловито добавила она. – Вряд ли ты разрешишь мне сражаться рядом с тобой. – Чтобы надеяться на это, надо быть оптимисткой.
Уильям тихо хмыкнул. Он неправильно понял Виолу. Просто она не хотела с ним расставаться. Впрочем, как и он с ней. Виола прекрасно понимала, что не должна отправляться туда, где будет только помехой. Он постарался, чтобы его согласие прозвучало как можно любезнее:
– Я буду рад быть с тобой вместе в Неваде, Виола.
Она теснее прижалась к нему с тихим вздохом облегчения. В этот момент появились соседи.
Глава 12
Рейчел шла по тротуару, пытаясь изобразить интерес к замерзшим видам Рино. Позади нее шагали два охранника, Питер и Пол Хокинс, служащие «Донована и сыновей» из Огдена, молчаливые братья, которые следили за каждым ее движением всякий раз, как она покидала «Императрицу».
Горы Сьерра-Невады поднимались на востоке поразительно высоко, и их вершины слепили глаза. Ниже ледяных вершин их крутые склоны, низкие гребни у их подножий и даже крошечные холмики полыни – все исчезало под толстым покровом снега и льда.
По словам разговорчивого начальника станции «Сентрал Пасифик», бураны в этом году налетали с севера чаще обычного и прошлогодний снег не успевал полностью растаять. Вместо обычной холодной слякоти жителям Рино приходилось пробираться по полудюжине футов плотного промерзшего снега. В Вирджиния-Сити, на высоте более шести тысяч футов, шахтерам, по слухам, приходилось прорывать в снегу туннели, чтобы переходить из одного здания в другое: условия там были гораздо суровее.
Рейчел чуть пожала плечами и пошла дальше, отворачиваясь от солнца, отражавшегося от покрытой льдом реки Траки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29