Попытка приказать отцу могла окончиться ссорой, если между отцом и сыном есть хоть какое-то сходство.
Рейчел видела, что Лукас напрягся, и сказала:
– Однако положение изменилось, поскольку ты теперь человек женатый, а у твоего отца появилась перспектива стать дедом.
– К чему ты клонишь? – В тоне Лукаса звучало раздражение.
Рейчел мысленно молилась о том, чтобы женская дипломатия помогла ей в сложившейся ситуации.
– Если бы ты попросил его сделать это ради будущего внука, возможно, он согласился бы.
– Ты просишь меня, чтобы я был дипломатичным ради тебя? – Он был настолько изумлен, что у него даже голос сел. – Ты ведь никогда с ним не встречалась. Он может сильно тебя невзлюбить.
Она ощетинилась.
– Он твой отец, Лукас, – возразила Рейчел, – и дед наших будущих детей. Он заслуживает уважения. И наши дети должны относиться к нему с уважением, как к своему дедушке.
– Боже правый! – Лукас был потрясен. Карета остановилась: Колеса захрустели по гравию, что свидетельствовало о близости вокзала.
– Хорошо, – неожиданно заявил Лукас. – Я попрошу его вежливо, но сделаю это исключительно в качестве свадебного подарка тебе. Не думаю, что это поможет.
– Спасибо тебе, милый.
– Не за что, жена. Вторично я намерен послать такую телеграмму, какую сочту нужным.
Она нахмурилась, но приняла протянутую им руку и вышла из кеба.
– Ты можешь ошибиться, – упрямо заявила она ему.
– Вряд ли. Я всю мою жизнь сражаюсь с ним, – Он ласково провел пальцем по ее щеке. – Не беспокойся о древних драконах вроде него, милая. Я тебя от них уберегу.
Ей так и не удалось подобрать нужные слова, чтобы заверить его в том, что она нисколько не опасается нападок со стороны его отца, если только он сам, ее муж, будет рядом, чтобы ее защитить.
Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы разогнать подкрашенный угольным дымом туман. Остались лишь колеблющиеся ленты и обрывки вместо прежней непроницаемой стены. Вокзал оказался простым одноэтажным деревянным строением, стоявшим на фоне целого моря железнодорожных путей, уходивших на восток и запад, а также на юг, к депо и товарной станции. Депо представляло собой массу рабочих и машин, трудолюбивых и умелых, как пчелы. На севере и западе вверх по склону находились магазины и салуны, окна их верхних этажей смотрели прямо на вокзал и депо.
Открывшаяся Рейчел картина сейчас выглядела более четко, чем накануне вечером, когда она спасалась, бегством из личного вагона Коллинза, поставленного у самого депо.
Вагон семьи Грейнджер был таким же приветливо-теплым, как и прошлым вечером. Деревянные стены покрыты лаком и сверкают яркой желтизной, обводы – ослепительно голубые. Над лавровым венком надпись: «Императрица». Название соответствовало его красоте и элегантности. Из кухни доносятся запахи хорошей пищи.
Перед ступеньками, ведущими в тамбур, стоял мужчина среднего роста и весьма внушительного вида: Брейден, стюард Грейнджеров. Его голубая с золотом ливрея соответствовала цветам «Императрицы». У него была пышная седая шевелюра, аккуратные усики и бородка и пронзительный взгляд голубых глаз, подобающий британскому сержанту (каковым он когда-то и был).
Рейчел не сомневалась в том, что этот человек безгранично предан семейству Грейнджер и Лукасу, точно так же как слуги семьи Дэвисов были преданы Элиасу.
Рейчел улыбнулась ему. Она хорошо понимала этого человека в отличие от собственного мужа.
– Доброе утро, Брейден.
– Добро пожаловать, миссис Грейнджер, лейтенант Грейнджер. Позвольте принести вам обоим мои самые искренние поздравления. – Он вежливо улыбнулся, и на лице его появилась улыбка, столь же официальная, как и слова поздравления.
– Спасибо, Брейден, – ответил Лукас. Рейчел тоже поблагодарила его.
Брейден шагнул в сторону, предоставляя им пройти в «Императрицу» впереди него.
– Гардероб миссис Грейнджер недавно доставили.
Рейчел стремительно обернулась, ухватившись за поручень.
– Гардероб?
Лукас слегка поклонился, смущенно глядя на нее.
– Я попросил Митчелла купить у местных портных лучшее, что тут можно найти.
– То, что доставили, с трудом уместится в сундуке, – добавил Брейден.
Рейчел поцеловала мужа в щеку:
– Спасибо, Лукас. Ты очень-очень добр.
Он напрягся, явно изумленный такой реакцией, но тут же снова расслабился:
– Не за что, Рейчел.
Рейчел улыбнулась. Забота Лукаса тронула Рейчел, однако она испытала чувство неловкости.
Всего в нескольких сотнях футов от них высился громадный железнодорожный мост из чугуна и камня, соединявший Айову и Небраску. По этому мосту ездят поезда, направляющиеся в Неваду и Калифорнию. Под ним несет свои воды покрытая льдом широкая река Миссури.
Глава 7
Огромный поезд летел на запад сквозь прерии, словно стрела. Железнодорожный путь был уложен настолько хорошо, а «Императрица» настолько хорошо сбалансирована, что из чашки Лукаса не проливалось ни капли кофе. Паровоз прогудел громко и протяжно, и ему ответил другой локомотив. Со свистом и ревом два поезда разминулись. Из труб в небо поднимались клубы дыма, огромные колеса неумолимо грохотали по рельсам в стремительном беге к цели.
Элегантный пульмановский вагон прицепили к основной части состава, ежедневно ходившего с востока на запад. В этой части находились только вагоны для пассажиров первого класса, а состав с эмигрантами ехал в шести часах позади него. Коллинз и грузовой состав по-прежнему опережали их почти на пять часов.
Продемонстрировав всю любезность, заложенную его виргинским воспитанием, и вдобавок немалое здравомыслие, Митчелл каким-то образом сумел заполучить в депо «Юнион Пасифик» в Омахе еще один отдельный пульман. Это был деловой вагон, предназначенный преимущественно для мужчин. Его прицепили непосредственно перед «Императрицей», и в нем ехал он сам и еще несколько людей из «Донована и сыновей», которым предстояло охранять Рейчел. Сейчас их было совсем немного, поскольку зимой сезонных рабочих увольняли. Лукас еще раз подумал о том, как было бы хорошо, если бы в Шайенне к ним смогли присоединиться его друзья.
«Императрица» была устроена так же, как большинство личных пульмановских вагонов. В задней части всю ширину вагона занимала гостиная. Дальше располагалась крохотная комната телеграфиста с рабочим столом и спальной полкой. Размер главного купе был сравним со спальней в жилом доме. В нем находилась огромная кровать, что было неудивительно, поскольку оба родителя Лукаса использовали «Императрицу» для любовных свиданий. В вагоне находилось еще два купе меньшего размера со спальными местами. Одно из них сейчас отвели для багажа Рейчел, там она могла заниматься своим туалетом. Коридор шел вдоль левой стороны вагона, обеспечивая его обитателям максимальную тишину.
Прекрасная столовая была украшена резными панелями из дорогой древесины, которые отражались в зеркалах. Самое большое из них закрывало проход на кухню, где Лоусон, превосходный повар, уроженец Чарльстона, обучавшийся в Париже, создавал свои шедевры в хитроумно оборудованном, хотя и очень тесном помещении. За кухней находились помещения для обслуживающего персонала.
Лукаса нисколько не удивило, что Митчелл и остальные люди успели убедить Лоусона в том, что повар «Юнион Пасифик», сопровождавший арендованный пульман, неотесанный невежда, не способный даже размочить сухари. Они питались на «Императрице», правда, не в одно время с Лукасом и Рейчел.
Рейчел Дэвис – нет, Рейчел Грейнджер подперла подбородок обеими руками, рассматривая шахматную доску, разложенную на столе в гостиной. Ее золотистые глаза под ровной линией бровей приобрели цвет темного янтаря, а каштановые волосы были уложены в косы, что позволяло ей хорошо видеть доску, а ему любоваться изящной линией ее шеи. Рейчел переоделась в простое платье из зеленого кашемира с застежкой на груди, которое подчеркивало ее стройную фигуру.
Едва глядя на стоявшие перед ним фигуры, Лукас передвинул коня так, как решил еще за несколько ходов до этого; Ему не хотелось выиграть у Рейчел слишком быстро и легко.
«Императрица» славилась своим аристократическим убранством, превосходной командой обслуживания и разнообразием припасов. Но как правило, на кухне находился запас продуктов на дюжину дней, поскольку обычный переезд через, страну занимал меньше недели. Однако во время суровой зимы многие поезда проходили тысячу миль западнее, но гораздо дольше. Прошлой зимой в лютый мороз один из поездов шел тридцать шесть дней, и пассажиры оказались на грани голодной смерти.
Лукас приказал Брейдену заполнить свободное купе продуктами. Самыми простыми, просто чтобы не голодать. Ведь не исключено, что Рейчел уже зачала.
Он еще раз мысленным взором окинул купе, превращенное в кладовую. Не найдется ли еще место для запаса продуктов? Брейден заполнил обе спальные полки, поставил под ними ящики, а также занял половину свободного пространства. Нельзя ли поместить еще один ящик в угол у дальней стены? Или занять все купе? Пожалуй, не стоит. Теперь еды у них хватит месяца на полтора.
За окнами вагона проносились равнина, покрытая снегом, и редкие, одиноко стоящие деревья. Три фута снегового покрова, который вчерашний буран превратил в заносы толщиной до шести футов и больше. Через каждые десять миль мелькали станции, где размещались несколько десятков солдат, охранявших железную дорогу от индейцев. В буран каждая такая станция была не ближе Чикаго или Нью-Йорка.
Лукас глотнул ароматного кофе и поставил чашку.
Бросив взгляд на застежку на платье Рейчел, он прикинул, сколько времени у него уйдет на то, чтобы расстегнуть пуговицы. Но об этом пока надо забыть. Лукас обещал ей, что до обеда они будут играть в шахматы. Если, конечно, она не передумает, на что Лукас надеялся и даже еще раз побрился. Он прикинул, что ему следует делать это три раза в день, если у него есть желание наслаждаться ее нежной кожей и при этом не поцарапать ее пробивающейся щетиной.
Наверное, ему стоит заказать ее портрет вот в такой, а не в принятой большинством позе. Интимный и не демонстрируемый посторонним портрет для его кабинета. Надо будет в ближайшее время обзавестись постоянным домом, раз уж ему предстоит растить ребенка.
Рука Рейчел стремительно протянулась к доске, обшитый рюшами рукав чуть спустился, обнажив тонкое запястье. Она передвинула свою белую королеву через всю доску.
– Шах и мат! – объявила она и, чуть подавшись назад, гордо выпрямилась.
Что? Лукас воззрился на свои немногочисленные фигуры из эбенового дерева, расставленные по черно-белым клеткам. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы убедиться в правильности ее выводов. Проклятие! Она атаковала его не хуже, чем генерал Грант при захвате Виксберга, и гораздо быстрее, чем это смогли сделать многие лучшие игроки в частных клубах.
Он посмеялся над своей самонадеянностью, радуясь, что люди «Донована и сыновей» играют в покер в своем деловом вагоне и не видят его поражения.
– Поздравляю, Рейчел. – Он протянул ей руку.
– Спасибо. – Они обменялись принятым в этих случаях рукопожатием. – Но ты очень хороший игрок. Несколько раз ты меня чуть было не загнал в тупик, особенно в начале партии.
Он чуть скривил губы и снова начал расставлять фигуры. Теперь он будет знать, что, играя с ней, не надо отвлекаться и думать о припасах или о чем-нибудь другом.
Она налила себе еще чашку кофе и посмотрела в окно. На губах ее играла блаженная улыбка.
– Ведь это самое прекрасное место на свете, не так ли?
Лукас окаменел, сжимая в руках две горсти шахматных фигур, и устремил взгляд в окно. Там была все та же заснеженная равнина.
Он бросил на Рейчел подозрительный взгляд. Уж не решила ли она над ним подшутить? Нет. Казалось, она испытывает почти такое же блаженство, как прошлой ночью в спальне. Он безошибочно распознавал, когда шлюхи изображают подобное чувство. Но у Рейчел не хватало опыта, чтобы притворяться. Значит, она искренне восхищается Небраской, даже в разгар зимы!
– Когда я стою на железнодорожной платформе, то вижу все на много миль в любую сторону, – мечтательно произнесла она. – И я знаю, что могу поехать куда пожелаю: на север или на юг, на запад или на восток – и буду свободна, как птица. Достаточно просто сесть на поезд или в почтовую карету.
Лукас воззрился на нее, чувствуя, как у него холодеет кровь. Неужели она не представляет себе, что еще могло бы там ожидать? Совершенно непредсказуемая погода, когда утром может быть лето, а к ночи уже глубокая зима? Если что-то случится с ней или их ребенком…
Он с трудом откашлялся, справляясь со внезапно вставшим в горле комом..
– И каким-то образом находить приличную еду на регулярной основе, – пошутил он, имея в виду отвратительную кухню на почтовых станциях.
Она тихо засмеялась и снова перевела взгляд на него.
– Верно. В любом случае нам нельзя останавливаться, поскольку мы должны поскорее ехать в Неваду, – согласилась она. – Но все равно здесь гораздо больше простора, чем на тесном Уступе Коллинза. Вот почему каждый раз, когда мы оказываемся на вокзале, мне хочется выйти, широко раскинуть руки и вобрать в себя все, что я вижу. Я делала это всякий раз, когда мы останавливались после Омахи.
Рейчел снова счастливо улыбнулась ему, отпила немного кофе и опять начала смотреть в окно, что-то тихо напевая.
Лукас одним глотком опустошил чашку, жалея, что нельзя наполнить ее виски. Проклятие! Неужели она собирается выходить из вагона на каждой стоянке независимо от погоды? Поскольку паровозу постоянно требовалось доливать бак, они останавливались примерно через каждые тридцать пять миль. Неужели ему придется каждый час смотреть, как она любуется стихией? При такой температуре, когда ее нежную ручку приморозит к «Императрице», если она вдруг прикоснется к вагону без перчатки? Нет уж, если от него хоть что-то зависит!
Но что он может сделать?
Он мог бы уговорить ее не выходить из вагона.
Но вряд ли из этого что-то получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29